In questo spazio indifeso

— Ты можешь хотя бы раз принять чужую идею и не позволить своему эго помешать? — Дело не в моем эго, Вик. Речь идет о гребаной незавершенной партии твоего баса. — Она не была бы незаконченной, если бы мы могли просто отрепетировать ее, а не бесконечно обсуждать! Вик сейчас невозможно близко к Дамиано, ее бас гитара прижата к животу, как щит. Она давно не злилась на него так сильно, но это один из тех редких дней, когда он явно встал не с той ноги и решил заставить их всех страдать из-за этого. Обычно Дамиано великодушен, сердечен и полон энтузиазма, но сегодня некоторые из его менее приятных качеств показывают себя, а его высокомерные придирки с самого обеда доводят Викторию до белого каления. Она должна признаться, что ее контроль над собой немного страдает, когда Дамиано такой — она обычно не реагирует так яро. Но эта его сторона всегда порождает в ней нервную, упрямую девочку-подростка, которая терпеть не может мужчин, говорящих, что и как ей делать; какая-то дерзкая часть ее души хочет напомнить Дамиано, что эта группа изначально была ее идеей. Не то чтобы это имело большое значение сейчас, после пяти лет совместной жизни. Все они знают, что никто из них не стоял бы здесь, репетируя для самого важного музыкального фестиваля Италии — музыкального фестиваля, на который они были лично и сердечно приглашены, — если бы не каждый из них и их командная работа. И да, это может быть еще одной причиной того, почему в настоящее время у Вик взрывается голова: Сан-Ремо, самый большой гребаный концерт, который они сыграют в своей жизни, уже не за горами, и это заставляет Викторию сходить с ума от беспокойства. У других дела обстоят лучше, чем у нее на этом фронте; Дамиано, в частности, ведет себя так, как будто ничто не может сломить его, что неудивительно, но Итан и Томас, кажется, тоже в основном в порядке — или, по крайней мере, не показывают своих нервов. Вик, с другой стороны, почти не спала. Она репетировала каждый день по несколько часов, дабы избавиться от своего острого страха перед сценой, и, несмотря на это, она налажала на репетиции. Один раз. Сегодня, из всех возможных дней. И, конечно же, Дамиано-я-в-ужасном-настроении-Давид должен был немедленно воспользоваться случаем и отчитать ее, сунув палец именно туда, где болит, чертова сволочь. Его руки скрещены на груди, а свежеподстриженные, глуповато-роскошные волосы падают ему на глаза. Виктория уверена, что она не воображает этот дерзкий блеск внутри зрачков. — Можешь смотреть на меня сколько угодно, Вик, но ты же знаешь, что я говорю правду. Нам нужно быть идеальными в Сан-Ремо, особенно с Амандоти. Мы никогда раньше не играли ее и… — Ты правда думаешь, что я этого не знаю? Ты правда веришь, что я не буду репетировать это дерьмо каждый гребаный день, пока не занемеют пальцы? Не смей вести себя так, будто я не работаю. Я старалась изо всех сил задолго до того, как ты подумал о том, чтобы присоединиться к этой группе. Это был удар ниже пояса, и Вик знает это, знает это по электростатическому заряду, который, кажется, внезапно появляется в воздухе между ними. Томас пытается вмешаться. — Ребята, — говорит он, делая шаг к ним, возясь с настройкой своей гитары. — Мы можем вернуться к репетиции? Они игнорируют его. Брови Дамиано сведены вместе, а в глазах появляется опасный блеск. — Не хочешь повторить то, что ты сказала, Виктория? Жесткая, уродливая волна триумфа разворачивается внутри нее, когда она приближается к нему еще ближе, пока ее бас не касается его живота. Она намного ниже, но это никогда не мешало ей противостоять ему. — Я очень много времени провела играя на басу, пока ты еще четыре раза в неделю бегал на баскетбольные тренировки. Не говори, блять, что и как мне делать. На самом деле она говорит правду, они оба знают, что это так, но слова звучат грубо и Вик уже ненавидит себя за то, что сказала их. Она видит, как в глазах Дамиано на мгновение вспыхивает боль, прежде чем ему удается скрыть это ухмылкой. — Если бы вы раньше нашли достойного певца и автора песен, вы могли бы действительно добиться успеха. — Ребята, — говорит Томас, на этот раз чуть более настойчиво, но, опять же, его слова остаются глухими. — Что, черт возьми, ты имеешь в виду? Мы были недостаточно хороши для мистера Рок-звезды? — На самом деле ты трахался… — Достаточно, — слова спокойные, но абсолютно настойчивые, и внезапно руки Итана оказываются на их плечах, одна на Виктории, а другая на Дамиано, мягко раздвигая их в стороны и прервав оскорбление Дамиано на полуслове. — Тайм-аут для всех нас. Инструменты в сторону. — Но… Итан смотрит на Вик, которая осмелилась заговорить, не сердито, просто смотрит, со всей невозмутимостью, пока она не кивает и не откладывает бас в сторону под бдительным взглядом Итана. — Вы двое, — говорит он переводя взгляд с Виктории на Дамиано, — ведете себя отвратительно, нерационально и, что самое важное, оскорбительно по отношению друг к другу. Как вы думаете, это правильные отношения группы? Вик снова сглатывает и смотрит на Дамиано, его глаза опущены в пол. — Словами, — требует Итан. — Нет, — выдавливает Вик. — Не правильные. — Дамиано? — Не правильные, — говорит Дамиано, поднимая глаза на Итана. — Она первая начала, — добавляет он, не в силах сдержаться. — Я ни хрена не начинала! — ну, видимо, Виктория тоже не может удержаться. — Прекратите, вы оба. Сколько вам лет, двенадцать? — брови Итана нахмурены, а голос приобрел сердитые нотки. — Ты начала, Вик, а ты спровоцировал ее, Дамиано, потому что ты знал, как вывести ее из себя, не так ли? Дамиано закусывает губу. Он не кивает, но глаза говорят о многом. — А ты, Вик. Ты тоже хотела задеть Дамиано своими словами, не так ли? Вик кивает. Ее гнев почти полностью рассеялся под спокойным, но настойчивым взглядом Итана, и сказанные слова, которые она так небрежно бросила Дамиано всего несколько минут назад, обжигают ее горло. — Мы все довольно сильно устали, не так ли? — вмешивается Томас. Он тоже отложил в сторону свою гитару, и внезапная волна нежности охватила Вик, когда она увидела тревогу в его глазах. Он такой нежный, полностью в гармонии со своими эмоциями — хорошими и плохими — что она чувствует себя виноватой за то, что заставила его стать свидетелем их ссоры. И теперь он тот, кто пытается найти подход к ним обоим. Иногда он действительно слишком хорош для них. — Ты прав, Томас, — признает Итан, бросив на него ободряющий взгляд, словно говоря, что это не его вина. Затем он оглядывается на Вик и Дамиано с суровостью во взгляде, от которой по рукам Виктории бегут мурашки. — Все как всегда. Чем крепче мы скручены, чем сильнее давление на нас, тем крепче нам нужно держаться вместе. Как группа. Как команда. Мы не можем позволить себе вцепиться друг другу в глотки только потому, что у нас плохой день. Особенно сейчас, — выражение его лица на мгновение становится задумчивым. — Я думаю, что вы двое очень нуждаетесь в мерах по сплочению команды. Вик сглатывает. — Меры по сплочению команды? — повторяет она. Итан улыбается довольно загадочно. — В яблочко. Такие, какие я считаю нужными. — А если у меня есть дела поважнее? — спрашивает Дамиано — больше потому, что его эго не позволяет ему сразу согласиться, чем из-за каких-то реальных, веских причин. Доминирующая сторона Итана влияет на него, и неповиновение в голосе, по крайней мере, на восемьдесят процентов фальшивое. — Ну, — говорит Итан, он подходит к Дамиано, пока Вик не убеждается, что они чувствуют дыхание друг друга, и смотрит ему прямо в глаза. Дамиано требуется меньше десяти секунд, чтобы опустить взгляд, но Итан поднимает подбородок двумя пальцами, так что ему приходится снова смотреть на него. Напряжение в воздухе чувствуется. — В таком случае, — говорит он очень мягко, — никакого секса до Сан-Ремо. Глаза Дамиано расширяются. — Это через три недели! — Да, — спокойно соглашается Итан. Его рука слегка скользит от подбородка Дамиано по его щеке, горлу и груди, вниз по мокрой от пота бейсболке к ремню. Со стороны это может показаться рассеянным жестом, но Виктории понятно, насколько разумен этот ход. Секс — слабое место Дамиано. Особенно, если остальные члены его группы не будут лишены его. Она очень, очень надеется, что Итану не придется идти на такие радикальные меры, потому что она боится того, что будет в течение следующих трех недель репетировать рядом с лишенным секса Дамиано. — Поскольку это полностью твое решение, если решишь отказаться сейчас, потеряешь право жаловаться на других людей, испытывающих оргазмы в этом доме. Ни нытья, ни перепадов настроения, ничего. Иначе мне придется придумать для тебя более жестокое наказание. Поверь, оно понравится тебе намного меньше. Его рука сейчас лежит на ремне Дамиано, играя с пряжкой, и пристальность, с которой он смотрит на него, заставляет колени Вик слегка подкашиваться. — Не позволяй своему эго брать верх, Дамиа, — тепло говорит Итан, и плечи Дамиано наконец опускаются. — Отлично. Я займусь тимбилдингом. Пусть мне придется сидеть в кругу и выслушивать какого-то буддиста… Он замолкает, когда видит выражение лица Итана, сглатывает и пытается снова, с грустным оттенком в голосе. — Я займусь тимбилдингом. Это точно. — Хорошо, — говорит Итан почти весело.

***

К счастью, кровать в главной спальне их арендованного дома-студии достаточно велика для четверых людей, это означает, что Дамиано и Виктория могут сидеть на разных ее концах и полностью убрать друг друга из поля зрения. Вик все еще чувствует остатки гнева, грозящие снова вспыхнуть. Теперь, когда Итана и Томаса больше нет здесь, чтобы отвлекать ее, она чувствует неодобрение, исходящее с той стороны кровати, где находится Дамиано. Вся эта ситуация очень неловкая. Обычно после таких ссор они просто избегали друг друга в течение трех или четырех дней, пока один из них не пошутит и они молча вернутся к нормальной жизни. Но у Итана сегодня другие планы. Это бывает достаточно редко, он твердо стоял на своем, но когда Итан это делает, он обычно прав, независимо от того, как сильно Виктория или Дамиано хотели бы думать иначе. Честно говоря, когда Итан становится таким, это слегка пугает. Пугающий и очень, очень горячий. — Что он вообще собирается делать? Отшлепать нас? — шепчет Дамиано за спиной Вик, и она сопротивляется желанию повернуться и закатить глаза. — Он не сделает это, пока кто-нибудь не попросит, и он бы никогда не сделал это в качестве реального наказания. Ты же знаешь, как он относится к своему БДСМ-этикету. Также он прямо сказал, что речь идет о тимбилдинге, — говорит она. — Его БДСМ-этикет определенно лучше твоего. Теперь она оборачивается. Дамиано развалился на кровати, одетый только в свои серые трусы-боксеры, подперев голову рукой, а на его лице дерьмовая ухмылка. Вик игнорирует (правда, игнорирует) вид его длинных, стройных ног и татуированной груди. — Как так? — Да вот так. Нужно ли мне показывать тебе фотографии следов веревки на моем теле, о которых я не просил? Вик улыбается во все зубы. — Эти следы от веревки, были по твоей вине, ведь ты хотел затянуть их потуже, как раз перед тем, как я заставила тебя кончить так сильно, что ты забыл свое собственное имя? — Дело не в этом, — говорит Дамиано, но по выражению его лица Вик может сказать, что он помнит тот случай, хотя это было почти пять месяцев назад. — Нет. Дело в том, что ты снова пытаешься меня разозлить, потому что хочешь выплеснуть на кого-то свой гнев. Ты не можешь вывести из себя Томаса, потому что он Томас, а если ты попробуешь сделать это с Итаном, он обязательно заставит тебя заплатить, так что я твой единственный вариант. Но ты не серьезен, Дамиа. На этот раз ты не получишь от меня чего-то. Ухмылка Дамиано становится еще более дерьмовой, если это вообще еще возможно. — Я не смогу получить, нет… Я не смогу получить… Вик демонстративно бросает в него подушку и просто отводит взгляд — это оказывается правильным решением, потому что Итан входит в комнату всего через несколько секунд, и у Виктории во рту пересыхает. Итан — гребаный Бог. Он оставил свою рубашку внизу, и то, как его волосы падают с голых плеч до пояса темных узких джинсов, заставляет девушку думать о древнеримском Боге или каком-то ангеле-мстителе. Спустя мгновение рядом с ним появляется Томас, одетый только в трусы, его бледная кожа и длинные, слишком худые ноги создают призрачный контраст с Итаном; и улыбка на лице Томаса говорит Виктории, что он определенно участвует в том, что Итан задумал для них. — Молодцы. Вы не перегрызли друг другу глотки. Это хорошо для начала, — Итан смотрит на них по очереди. — Я знаю, что вы любите избегать друг друга после ссоры, но Сан-Ремо через три недели, и у нас действительно нет времени, как бы долго ни длился ваш период игнорирования друг друга. Итак, мы сделаем это так, как я скажу. Это не наказание, заметьте; вы оба сожалели ранее и согласились на то, что мы сделаем сейчас. Это, — он делает небольшую паузу, видимо, для драматического эффекта. — Это тимбилдинг. Некоторые компании отправляют своих сотрудников в квесты на поиски сокровищ, чтобы улучшить навыки решения проблем вместе. Мы поступим немного по-другому, но, надеюсь, не менее эффективно. Томас усмехается. — Никто бы не поспорил, что ты обычно тихий, но в человеческих отношениях ты мог бы добиться успеха, Эдгар. Итан улыбается ему и целует в висок. — Вот почему я стал барабанщиком в рок-группе, — он поворачивается обратно к Виктории и Дамиано. — У вас есть один час, чтобы подарить Томасу райское наслаждение в жизни. Во-первых, потому что он, черт возьми, заслужил это за то, что регулярно терпит вас двоих. Во-вторых, потому что я хочу, чтобы вы превратили свое плохое настроение и нервы во что-то более продуктивное. Как удовольствие, например. Никаких оргазмов ни у кого из вас двоих, пока не пройдет час. И больше никаких драк. Я хочу видеть командную работу. Я буду наблюдать. Он садится в большое кресло в углу комнаты, как король перед судом. Для него это идеальная точка обзора, чтобы следить за происходящим на кровати; и неожиданный поворот этой ситуации вызывает приятные мурашки по спине Виктории.Это намного лучше, чем все, что она могла вообразить, тем более, подарить оргазмы Томасу было в ее списке дел на этот вечер. Если единственная загвоздка здесь в том, что придется терпеть присутствие Дамиано в течение длительного периода времени — что ж, наверняка бывают ситуации похуже. Томас стоит довольно близко к краю кровати, на которой сидит Вик, такой гибкий и мягкий, что все, что ей нужно сделать, это протянуть руку, чтобы дотронуться до него. — Иди сюда, милый, — говорит она, и он следует за ней, берет протянутую руку и позволяет потянуть себя на кровать. — Чего ты хочешь? Виктория нежно целует его щеки, губы и шею. Этот вопрос, она задает всегда, когда они вместе, потому что ответ Томаса даст ей представление о том, насколько покорным он хочет быть в этот день. Ей действительно нужна подсказка, потому что его вкусы варьируются от настоящего, честного перед Богом ванильного секса до завязывания глаз и траханья в дюйме от конца его жизни. Вик способна вместить в себя почти все это разнообразие, и она очень гордится тем, что именно к ней Томас обычно приходит первой, если ему хочется попробовать что-то новое. Она смотрит ему в глаза (они такого особенного цвета, не совсем зеленые, но и не совсем голубые или карие, как Тибр после долгой недели дождей) и пытается понять его желания, прежде чем он ей их скажет. Виктория полагает, что сегодня более мягкая сторона. Он подтверждает ее предположение лишь секунду спустя. — Займешься со мной любовью? Звучит хрупко, глупо, и сердце Вик болезненно дергается, когда она вспоминает, как мало внимания уделяла ему и его чувствам всего полчаса назад во время жестокой ссоры с Дамиано. — Мы займемся любовью, хорошо. Слова Дамиано. Верно. Она почти забыла, что он тоже здесь. Он приблизился к Томасу с другой стороны, его рука небрежно запуталась в волосах; и подозрительная искра, которую Вик почувствовала в тот момент, когда он заговорил, рассыпается сама по себе, когда она видит взгляд перед тем, как он наклоняется, чтобы поцеловать Томаса. Его лицо выражает мягкость, на которую, кажется, способен только Томас, и Виктория удивляется, как сильно ее это трогает. Боже, Итан был прав. Она и Дамиано снова позволили своим худшим импульсам взять верх над собой. Вик слушает тихие стоны, срывающиеся с губ Томаса во время поцелуя, смотрит на быстрые движения его нежной грудной клетки. Он их соединение, центр их общего искупления. Здесь больше нет места борьбе за власть, пока он с ними. Когда Дамиано отстраняется от рта Томаса, смотрит на нее, всего на короткое мгновение, но по нежности в его глазах она может сказать, что у него были точно такие же мысли. Перемирие? Перемирие. Томас скулит, довольно громко, и их внимание одновременно возвращается к нему. Вик позволяет своим пальцам блуждать по его животу, мягко кусает мочку уха, а Дамиано продолжает оставлять поцелуи на его щеках. Они проводят много времени, лаская его таким образом, их губы скользят по его бледной коже, время от времени находят его рот и проникают внутрь языком, пока звуки, издаваемые Томасом, не становятся еще громче. — Тебе нужно больше? — спрашивает Вик, она дразнит, потому что чувствует возбуждение Томаса прямо под своей ладонью. Томас кивает, его рот полуоткрыт, тонкая струйка слюны соединяет его нижнюю губу с губой Дамиано, который только что отошел от особенно настойчивого поцелуя. Вик обращается к Дамиано за советом, как действовать дальше, это скорее рефлекс, чем реальное желание с ним что-то обговаривать. Она понимает, что у него есть идея, и кивает, доверяя ему контроль над всем. Дамиано снова смотрит на Томаса, преступно соблазнительно опустив ресницы, и спрашивает. — Хочешь меня трахнуть? Вик и Томас одновременно вздыхают. Такое случается не часто, поскольку Дамиано любит быть сверху, а Томас любит подчиняться. По крайней мере, всегда было так… — Ты что-то говоришь? — Дерьмо, — говорит Томас и его длинные пальцы зарываются в волосы Дамиано, дабы притянуть его ближе. — Я имею в виду да, боже. Черт возьми, да, я согласен. Дамиано усмехается, и они снова целуются. Грязно, сплошной язык и обилие слюны, и Вик впервые понимает, что запрет на оргазм в течение целого часа может обернуться для нее небольшой проблемой в самом ближайшем будущем. Чтобы отвлечься, она трогает Томаса через трусы, ладонями обхватывает горячий, твердый член (что, как оказалось, никоим образом не помогает уменьшить ее возбуждение), а затем Дамиано отрывается от него с довольным видом. — Ты хочешь меня подготовить? Или предпочитаешь, чтобы я сделал это сам? Томас полуулыбается, полустонет, приподнимает бедра, чтобы потереть член о ладонь Виктории, прежде чем повернуться к ней. — Я хочу увидеть, как это сделает Вик. Девушка сглатывает и смотрит на Дамиано, который оглядывается на нее. В воздухе снова витает странное напряжение, момент неуверенности. У нас перемирие, но мир ли? И тогда Виктория решительно стряхивает с себя остатки неприязни, улыбается Томасу и говорит. — Все для тебя, дорогой. — Я возьму, — предлагает Дамиано, вставая с кровати и направляясь к тумбочке. Он возвращается с тюбиком смазки и презервативом в руке, прижимает их обоих к руке Вик, прежде чем грациозно наклониться вперед, дабы поцеловать ее в губы. В поцелуе мало языка и нет зубов; вместо этого он долгий, мягкий и нежный, и Вик с радостью отвечает, ее свободная рука касается щеки Дамиано. Он отпускает девушку и открывает глаза. Ему не нужно ничего говорить; она прекрасно понимает его без слов. Мир? Мир. Открывает смазку и выдавливает ее на пальцы, пока Дамиано сбрасывает свои боксеры и опирается коленями в кровать, Вик с тонкой улыбкой размышляет, что, вероятно, это была хорошая идея — помириться с человеком, чью задницу ты собираешься трахнуть. Дамиано шипит когда в него входит указательный палец, хотя Вик ведет себя довольно мягко. Она все же замедляется, позволяя ему привыкнуть. Томас наблюдает за ними обоими, открыто надрачивает себе с мягкой улыбкой на лице, и Вик чувствует, как ее возбуждение нарастает. Черт, она забыла, как ей нравится, когда Дамиано такой подчиняющийся. У него внутри горячо, его член твердый, как камень, а на втором пальце она начинает стимулировать его простату, что вызывает у него легкую дрожь. Вик хотела бы, видеть выражение его лица прямо сейчас, видеть, что она с ним делает; но Томас в данный момент полностью владеет этой привилегией, и его взгляд почти не отрывается от лица Дамиано, пока Вик раскрывает его пальцами. Она дошла до трех пальцев, размышляет, стоит ли ей добавить четвертый, на всякий случай. Рука Дамиано слепо хватает ее за запястье и останавливает ее движения. Его голос звучит вялым и запыхавшимся, еще одна волна возбуждение проходит по телу Виктории. — Черт, Вик, я почти… Остановись, или ты заставишь меня кончить. — Чего тебе нельзя делать еще… двадцать три минуты, — бесстрастно комментирует Итан сзади девушки. Боже, она была так сосредоточена на Томасе и Дамиано, что почти забыла, что он тоже здесь. Итан выглядит довольным, наблюдая за ними со своего места, но Вик замечает — к ее личному удовольствию — что происходящее не оставило его полностью равнодушным, судя по бугорку в штанах. Он еще не трогает себя, явно выжидая чего-то, и Вик позволяет себе долгий, оценивающий взгляд вдоль его тела. Она вытаскивает пальцы из Дамиано. Он вздыхает от потери, и Вик вынуждена активно воздерживаться от желания прикоснуться к себе. Парень прижимает Томаса к себе и целует, стягивая его трусы вниз. Член Томаса полностью в смазке и Вик прикасается к нему, двигается вверх-вниз несколько раз, пока тот не стонет и не запрокидывает голову, подставляя шею голодному рту Дамиано. Вик натягивает на него презерватив и они находят положение: ее голова на плече Томаса, его рука обнимает ее. Дамиано полностью садится на его колени всего секунду спустя, одна рука на его груди, другая вокруг его члена. — Готовый? — это скорее риторический вопрос, потому что он демонстративно не ждет ответа. Вместо этого он медленно опускается на член Томаса, и Вик больше не может оторвать от него глаз, замечая трепетание его длинных ресниц на щеках и легкую морщинку дискомфорта вокруг его рта, который кричит от удовольствия, когда он опускается, чтобы погрузить Томаса глубже. Его рот приоткрывается, зубы находят нижнюю губу парня, тихий звук вырывается из горла — и все это зрелище настолько болезненно-эротично, что с губ Виктории слетает слабый стон. Она с трудом представляет, каково это быть на месте Томаса, быть внутри Дамиано, полностью окруженным им. — Черт, — говорит Дамиано, когда полностью опускается, на мгновение поднимая глаза к потолку. — Черт, Томас, ты чувствуешься чертовски хорошо. Свободная рука Томаса — та, которая не сжимает плечо Вик, беспомощно хватает Дамиано за талию. Он явно не в состоянии передать свои ощущения словами. Все, что ему удается, это несколько хриплых стонов, и Вик приподнимается, чтобы забрать их губами. Она кладет одну руку на бедро Дамиано, чувствует сокращения его мышц, когда он начинает двигаться. Если бы она сейчас потерла себя через трусики, вероятно, дошла бы до оргазма, но ей все еще не разрешено кончать. Внезапно чья-то рука оказывается у нее в волосах, цепляясь за ее затылок, она следует за ней, позволяя Дамиано утащить себя в полусидячее положение. Он целует ее, тяжело дыша в рот, а ее пальцы все глубже впиваются в плоть его бедра. — Мне нельзя кончать, Вик, — говорит он ей в губы, и, Боже, он звучит так же охуенно, как чувствует себя Вик. — Я так… — он закрывает глаза, и прикосновение его руки к ее затылку на мгновение становится почти болезненным. — Я так чертовски близко. Ты должна помочь мне. Пожалуйста. Вик понимающе кивает. Ее пальцы образуют тугое кольцо вокруг основания его члена, и когда она проводит пальцем по головке, Дамиано ругается, но снова крепко целует ее. — Спасибо. Томас издает пронзительный стон, который говорит Виктории, что он тоже близко, и — поскольку он свободен от жестоких правил Итана — Вик не видит причин, по которым они должны запретить ему кончить. Его рука теперь сжимает ее бедро, его дыхание вырывается маленькими, неконтролируемыми рывками, а алый румянец заливает щеки. Томас чертовски красив. Одной рукой она крепко обхватывает член Дамиано (твердый, красный, великолепный, Иисус Всемогущий) и засовывает другую в потные волосы Томаса. — Чего ты хочешь, дорогой? Скажи нам. — Я… О Боже, Вик… Мне нужно… — он задерживает дыхание, не в силах связать слова, но Виктория все понимает. — Мы здесь, Томас. Мы позаботимся о тебе. Она позволяет своей руке следовать по длинной шее Томаса вниз к его груди и переплетает пальцы с рукой Дамиано прямо над сердцем Томаса. Его пальцы сжимают ее пальцы в ответ. — Ты настолько хорош, дорогой, — продолжает Вик. Томас откидывает голову назад и кончает с долгим, протяжным стоном и Виктории хватает ума усилить свою хватку вокруг основания члена Дамиано, потому что, если ей уже мучительно жарко наблюдать за оргазмом Томаса, Дамиано, должно быть, невероятно сложно. На несколько долгих мгновений воцаряется тишина, в течение которой девушка мягко ласкает расслабленный от блаженства рот Томаса, а Дамиано явно цепляется за каждую крупицу самоконтроля, на которую он способен, прежде чем, наконец, приподнимает бедра, позволяя Томасу соскользнуть с его тела с жалобным стоном. Вик бросает на него взгляд. Только когда он кивает в знак согласия, она убирает пальцы с его члена. — Очень хорошо, — говорит кто-то совсем рядом с ухом Вик, а затем Итан обнимает ее, прижимая к своей теплой груди, его длинные черные волосы щекочут ее плечо. — Я думаю, что это была довольно красивая демонстрация достоинств командной работы, не так ли? — За исключением той части, где никто из нас не должен был кончить, — возражает Дамиано. Он позволил себе упасть обратно на кровать, его голова упирается в плечо Томаса, но его бедра отведены от бедра Томаса, чтобы избежать какого-либо трения о его все еще присутствующую эрекцию. Итан усмехается, когда видит это. — О, Томас кончил просто отлично, вы так не думаете? А что касается тебя и Виктории, мы говорим еще о шести минутах, Дамиа. Даже ты справишься с этим. Томас, который, кажется, немного поправился от своего кайфа, удовлетворенно вздыхает, целует Дамиано в волосы, а затем улыбается в сторону Итана. — Я думаю, что они заслуживают того, чтобы кончить. — Поверю тебе на слово, — говорит Итан. Его руки на теле Вик, играют с ее сосками, опускаясь ей в трусики, и Вик вздыхает и закрывает глаза, когда его пальцы скользят по ее промежности. — Боже, Вик, ты полностью промокла. — Блять, попробуй рассказать мне, — возражает она. — Я даже не хочу знать, что чувствует Дамиа. Итан ухмыляется ей в шею. — О, я думаю, он чувствует себя прекрасно. Вик открывает глаза и видит, как Томас целует живот Дамиано, проводя языком по его татуировке в виде змеи и медленно, но верно продвигаясь к его члену. Она чувствует, как на лице расплывается улыбка, когда замечает блаженное выражение лица Дамиано. Через секунду рот Итана находит ее ушную раковину, снова отвлекая ее. — Как бы ты хотела кончить? Она прижимается к нему бедрами, находя его восхитительно горячий и твердый член в джинсах. — Мне действительно можно решить? — Да. — В таком случае, я бы хотела кончить на твоем члене, — говорит она, ухмыляясь, и Итан хватает ее за лицо и целует через плечо со сбивающей с толку интенсивностью. — Очень хорошее решение, — бормочет он ей в губы, Вик любит его такого. Приходится немного повозиться, пока он не снимает свои джинсы, а Вик не снимает свои трусики, и еще немного, пока презерватив, который Итан мудро достал, не натягивает на член; а потом они теряют еще немного времени, целуясь друг с другом, потому что Вик действительно не может сдержаться (волосы Итана просто невероятно мягкие, ясно?), прежде чем он переворачивает ее спиной к своей груди. На этот раз они оба, к счастью, обнажены. Он целует ее в затылок, обхватывает руками талию, и Виктории кажется, что она на самом деле умрет, если он сейчас будет медлить. — Не будь нежным, — требует она, сжимая его предплечье. Девушка почти кричит от удовольствия, когда он исполняет ее желание, притягивая ее к себе и погружаясь в нее по самые яйца одним сильным толчком. Это одно из ее самых любимых чертовых чувств в мире. — О Боже, — хрипит она, и Итан хихикает низко и довольно. На этот раз он задевает комок нервов внутри нее, вырывая долгий стон из ее горла, и ее пальцы сильнее впиваются в руку Итана, когда она приподнимается и снова опускается вниз. — Черт, — выдыхает Дамиано, и Вик моргает сквозь пелену возбуждения, фактически замечая впервые с тех пор, как Итан завладел ее полным вниманием, что происходит прямо перед ней. Томас уже полностью посвятил себя тому, чтобы спуститься к Дамиано, беспорядочно давясь его членом, как будто он — его последний чертов ужин; и по хватке руки Дамиано в волосах Томаса и восторженному выражению его лица он очень, очень близко. Внезапное присутствие пальцев Итана на клиторе Виктории вырывает из нее еще один стон, и вязкое чувство возбуждения в основании ее позвоночника начинает распространяться по ее мышцам. — Черт, Итан, я приближаюсь, — говорит она, его пальцы двигаются быстрее на ее клиторе, его губы снова касаются ее уха. — Хочешь, чтобы моя рука легла тебе на шею? — спрашивает он, и Вик стонет. — Да, черт возьми, — рука Этана, большая и теплая, оказывается прямо у ее горла. — Все хорошо? — спрашивает он, целуя ее в затылок, и Вик кивает, не в силах больше говорить, растворяясь в ощущениях. Дамиано издает громкий стон, и затуманенный взгляд Виктории снова находит его, скорее инстинктивно. Он смотрит на нее с тем же отчаянием, что и она, в погоне за долгожданным оргазмом, и девушка протягивает к нему руку. Они слепо хватаются друг за друга, их пальцы переплетаются на простыне, а затем Итан снова толкается в Вик, его большой палец безжалостно теребит ее набухший клитор; и оргазм обрушивается на нее. Он убирает с нее пальцы и останавливает движения бедер. Его теплые и твердые руки лежат на ее бедрах, а голова Виктории со вздохом откидывается на его плечо. — Это было потрясающе, — говорит она, и Итан нежно целует ее в висок. — Я согласен, — отвечает он, и Вик поворачивается, чтобы поцеловать его в губы. Ей приходится немного сдвинуть бедра и это движение заставляет его сдержанно простонать, член дергается внутри нее, все еще невероятно твердый. — Ты не кончил, — замечает она. — Не беспокойся об этом, — возражает Итан, но в его голосе звучит лишь малейшая часть боли. — Ты только что подарил мне прекрасный оргазм, Итан Торкио. Теперь ты не будешь вести себя со мной так вежливо и самоотверженно. Итан выскальзывает из нее, Виктория приподнимается с некоторым усилием и сжимает руку Дамиано, которую она каким-то образом держала на протяжении всего своего оргазма. Дамиано выглядит уставшим, голова Томаса прижата к его бедру, доказательство оргазма Дамиано капает из уголка его рта, он лениво моргает, открывая глаза, чтобы посмотреть на нее. — Освободи место, — требует она, и Дамиано немного отодвигается (насколько Томас позволяет), чтобы она могла устроиться рядом с ним в более удобном положении. Она оглядывается на Итана, который кажется немного сбитым с толку. Она выгибает спину и выставляет свои бедра перед ним. — Я хочу, чтобы ты трахал меня, пока не кончишь, как разумный человек, Итан. И не смей сдерживаться. Итан издает сдавленный стон, его глаза широко открыты. Мгновение спустя он снова входит в нее, руки на бедрах и Вик мурлычет. Сегодня у нее точно не будет еще одного оргазма, ее клитор чувствует себя переутомленным, но присутствие Итана внутри, когда он получает удовольствие от ее тела, никогда не будет плохим, даже без оргазма. — Вы оба такие горячие, — бормочет Томас в татуированное бедро Дамиано, наблюдая за ними с ленивой улыбкой на губах, и рука Дамиано нежно убирает волосы Вик с лица, гладя ее по щеке. — О, черт, — говорит Итан, его голос надламывается. Он крепко обнимает Вик сзади, прикрывает ее спину своей грудью, его волосы падают ей на плечо. Итан кончает, почти молча, находясь так глубоко Виктории. Пульсация члена синхронизируется с ее сердцебиением; это одно из ее любимых чувств в мире. Вик стонет и позволяет себе наклониться вперед к Дамиано, пока ее щека не уткнется в живот. Его рука снова в ее волосах, играет с ними. — Это было чудесно, — говорит она после нескольких мгновений довольного молчания. — Мы должны чаще проводить эти твои мероприятия по сплочению команды, Итан. — За исключением той части, где я слишком долго не кончал, — возражает Дамиано. — Ты кончил мне в горло пять минут назад. Прекрати жаловаться. Виктория не видит лица Дамиано, но, похоже, он что-то обдумывает. — Может, нам с Вик следует чаще ссориться. Она слышит злую ухмылку в его голосе. — Нет, — говорит Итан. — У меня хорошее предчувствие, — говорит она. — Насчет чего? — спрашивает Дамиано, накручивая прядь ее волос на палец и у нее внутри появляется тепло. — Насчет Сан-Ремо, — отвечает она. — Я думаю, что мы выиграем. — Это тебе звезды сказали? Знаешь, астрология — не точная наука, — Томас дразнит. Итан целует Викторию в шею. — Думаю, это женская послеоргазменная интуиция, Томас. Не сомневайся, она права. Вик чувствует вибрации ответного смеха Дамиано на своей щеке. — Если это так, у меня тоже есть какая-то женская, послеоргазменная интуиция. Мы определенно, выиграем. — Хорошо, — говорит Томас и целует бедро Дамиано. — Поверю тебе на слово. Девушка снова улыбается. У нее очень хорошее предчувствие по этому поводу.