Твоё тело - их свобода

              — Привет, малы-ыш. Хи-хи — руки обладателя магии обвились вокруг талии кардинала, прижимая его к себе, салатовые кудряшки беспорядочными волнами рассыпались по плечам обоих клонов.        — П.привет, Джокер. — трефовый король вздрогнул от действия Красного, слишком неожиданно он всегда появился.        — Как у тебя дела? — по-детски наивный голос продолжал допытываться до второго клона. Длинные пальцы рук, которые практически всегда закрыты от внешнего мира разноцветными перчатками, зарываются в пепельные волосы самого ответственного клона.        — У меня все в полном порядке, зачем ты пришёл?        — Во-первых, убедиться что с моим солнышком все хорошо. Во-вторых, я придумал новую игру! Здорово, правда?        Игру… Такое простое и смешное название, но вот что за ним скрывается лучше даже не знать. Джокер — садист, ему приносит удовольствие видить страдания других. Он придумывает, как их называет маг, «игры», а потом заставляет в них участвовать королей и валетов всех мастей. Игры — это своеобразные психологические или физические пытки. Ему всё равно кто выиграет, а кто проиграет. Лишь бы увидеть страдания, лишь бы услышать эти душераздирающие крики, лишь бы увидеть дикий ужас в глазах участников. Но какого быть любимчиком этого исчадия ада? Куромаку знал. Он и был им, в какой-то степени ему повезло, но вот обратная сторона монетки никогда не остаётся в стороне. Для кардинала правила игр были мягче, но за всё надо платить. Плата — тело.        — Т.точнее, что им.менно ты хоче.чешь, — голос срывался, сознание рисовало самые страшные образы, а руки начали мелко дрожать, выдавая всего трефа.        — Тебя. Иначе я сделаю все возможное, чтобы они страдали как можно до-ольше, — мерзкая улыбка появилась на ярко-алых губах старшего по масти. Язык оставил мокрую дорожку на нежной шеи «счастливчика». Тонкие руки начали медленно поглаживать талию.        — Ты ведь знаешь ответ, так зачем каждый раз спрашиваешь заново?        — Хм, ну что же…               Бордовый бархат штор не пропускал лучи солнца, лампы же в понимании мага отсутствовали как вид, единственное что сейчас освещало комнату — свечи. Алый огонёк играл, извивался в причудливых фигурах, дымил, источая приятный запах кофе с корицей, который так любил трефовый король. В середине помещения стояла большая двухместная кровать, на которой сейчас лежит кардинал. Руки привязаны верёвкой к изголовью кровати, тело обнаженно, а ноги раздвинуты. Хранитель Карточного мира сидит рядом и поглаживает разгоряченную кожу живота, принося блаженную прохладу. Взгляд мага в который раз изучает тело трефового короля, вгоняя последнего в краску.        — Ты даже не поинтересуешься, что я придумал? — с наигранной печалью спрашивает старший по масти.        — Нет.        — Ты меня обижаешь, — склоняясь к самому уху второго клона, шипит салатововолосый. Рука, которая до этого гладила плоский животик, больно щипает внутреннюю сторону бедра обладателя трефовой масти.        — Ну и что ты придумал? — отворачивая голову, спрашивает сероглазый. Но обладатель магии тянет короля за пепельные волосы назад, заставляя вновь взглянуть в глаза.        — Ну-у. Сначала вы окажетесь в небольшой белой комнате с пистолетами в руках, которые будут направлены друг на друга. Пистолеты будут заряженны, поэтому при неаккуратном использование или же по вашему желанию вы можете выстрелить в кого-нибудь. Через десять минут огнестрельное оружие исчезнет. А ещё через пять минут стены и потолок комнаты загорятся. Вообщем, вы сгорите заживо. Как тебе идейка?        — От.т, отвратительно.        — Что-то ты не особо разговорчив сегодня, как и всегда, но в целом я с тобой согласен. Обычно я придумываю игры в разы интере-есней, но вообще там будет ещё несколько пунктов, — хранитель Карточного мира улыбнулся, раздвигая свободной рукой колени, которые второй клон незаметно свёл.        — Ты же ск.казал, что если я от.отдамся тебе, т.то ты не тронешь их! — кричит, пытаясь сбросить с себя руки хранителя Карточного мира, дёргается король, масть которого называют то крести, то трефы.        — Но ты ведь ещё не отдался мне, вдруг передумаешь, солнышко, — спускаясь от шеи и ключиц к груди и животу выцеловывает высокий парень своё сокровище.        — Джокер, начинаний уже. Ты прекрасно знаешь, что для меня важней.        — Как скажешь, мышонок.        Двухцветные перчатки полетели на пол рядом с большой кроватью, а сами кисти гладя, кажется, каждый сантиметр хрупкого тела поднимались к мелко дрожащим губам, проникая тонкими пальцами в рот, заставляя нижнего мочить хрупкие конечности в теплой слюне. Свободная рука салатоволосого парня нежно гладила тело, задевая соски, слегка сжимая и оттягивая последние. Спускаясь ниже к паху, поглаживая достоинство и резко сжимая длинными острыми ногтями член кардинала, доставляя боль и выбивая из занятого ледяными пальцами ротика приглушённый стон. Губы растягиваются в до боли, во всех смыслах этого слова, знакомой Куромаку улыбке. А рука продолжает блуждать по нежной плоти тела. Сжимая ягодицы до тех пор, пока в уголках глаз второго клона не появляются кристаллики слёз. Завтра утром представитель трефовой масти найдет на бархатной коже тела не один и не два синяка, которые будут выделяться на фоне старых, так же разбросанных по телу, лишь более ярким цветом и сильной болью. Посчитав, что пальцы рук уже достаточно смоченны, Джокер аккуратно придвинул их к анальному отверстию, пока вторая рука гладила щеку, а после легла на пепельные волосы и оттянула голову так, чтобы глаза двух клонов были ровно друг напротив друга.        — Ты готов, золотце, — шепчет, слегка хрепя, повелитель красных мастей, — Расслабься, давай, вот так, умничка, — постепенно вводит первый палец обладатель магического дара, попутно шепча похвалу избранному.        Через некоторое время хранитель Карточного мира вводит в любителя точных наук и остальные пальцы. Расстягивает комиссара Джокер для себя, чтобы удобней двигаться было, не стараясь как-либо снизить дискомфорт, а наоборот доводя до ощутимой боли. В серых, как небо во время грозы, глазах отображается ужас, когда представитель трефовой масти чувствует, как тонкие пальцы покидают дрожащие тельце, а вместо них внизу ощущается нечто большее.        - Д.джок.кер, мед.длен. , - прерывая сбивчивую речь младшего по масти, повелитель красных мастей входит чуть ли не до конца, давая всего около десяти секунд чтобы привыкнуть.        Грубые, быстрые толчки. Куромаку кричит, срывая голос, царапает плечи салатоволосому и бьёт по нему, умоляет своего насильника остановиться хотя бы на несколько секунд, но обладатель магии лишь гладит пепельные волосы и намокшие от слёз щёки.        Наконец, когда горячие семя заполняет нутро второго клона, маг неспешно выходит из нижнего и кладёт руки на лоб, обезболевая и вылечивая особо сильные раны. Щелчок пальцев и оба клона чистые и переодетые. Джокер ложится рядом с подрагивающим тельцем трефового короля, обнимая за талию. В ухо кардиналу шепчут слова ласки и утешения.        Вскоре Куромаку заснёт, а на утро повелитель красных мастей поцелует своё солнышко в лобик и спросит не надо ли ему чего-нибудь, а после исчезнет до момента, когда больная фантазия мага не придумает чего или пока тринадцатому клону просто не захочется встретиться с его избранником. А сероглазаму останется только молиться, чтобы это произошло не скоро или не имело таких роковых последствий.