Бесполезен

Ты никогда не был человеком в моих глазах. Ты не заслуживаешь быть прощенным или заставлять меня извиняться. То, что происходит – лишь твоя вина, но никак не кого-либо еще в этом доме. Ты задыхаешься от моего члена в твоей глотке, упирающегося в стенку, плачешь, когда я бью тебя, взвываешь от боли, лежа на очередном пыточном аппарате. Это приносит мне массу удовольствия. Твое слезливое жалкое лицо отлично сочетается с ржавой клеткой, снабженной дюжиной проводов, по которым проникает внутрь электрический ток. — Ну же, Нервус, проснись! Бужу я тебя. Ты в очередной раз задержался в кровати. Заряд тока в постель отлично взбадривает. Ты вскочил и бешенными глазами посмотрел на меня. Нет, сидеть на коленях перед богом Локи ты не заслужил. Цирцея на днях приобрела новый аппарат. Тебе понравится. Это нечто наподобие детектора лжи: отвечаешь неправильно – получаешь разряд. Ты сел и уже весь вздыбился от напряжения. Уже тогда, когда я разомкнул губы, чтобы произнести слово, ты вздрогнул. Первый вопрос. — Где тебя носило вчера вечером? Уже первым вопросом вогнал в ступор. Ты виновато опускаешь взгляд в пол. Мямлишь что-то про то, что «спал, устал за день» и вот, удар током. Тебе же объяснили правила. Все еще глядя в пол, робко говоришь: — Я м-мас…турбировал на Цир…цею… Тощий засранец. Ток не пронзил твое жалкое тельце вновь, но ты не обольщайся, твой следующий вечер будет незабываем. — Ты любишь меня? Ты сглотнул и дрожа повернул голову в сторону. Подловил? Да, я умею придумывать каверзные вопросы. В независимости от ответа ты будешь в восторге, я обещаю. Уже после первого разряда тебе поплохело? Но я не намерен отпускать тебя. — Да, сэр. Но побаиваюсь, — произнес ты практически без запинок. Как ни странно, на этот раз током тебя не ударило. Ехидно ухмыльнувшись, я освободил тебя и провел обратно в твой подвал, где далее мы и будем веселиться. Надеюсь между ног уже есть напряжение, ведь сейчас оно необходимо мне как никогда. Ноги подкосились и ты упал на кровать, скуля от предвкушения. Я ласково глажу твои бедра и щупаю пах. Губами касаюсь теплой шеи и чувствую пульс. С твоей стороны слышны прерывистые вздохи. Ты жалок в моих руках. Тебя так легко возбудить. Этот день можешь считать самым расслабленным, пока он не кончился. И я не кончил. Член встал, и головка была освобождена от крайней плоти. Несмотря на эрекцию, стоячок был рыхлым, и член едва не висел. Уж извини, таковы побочки той химии, которую я вывожу тебе внутривенно, чтоб не повадно было. Но не думай, что я встану на твое место. Твой теплый язык и головка моего члена все еще жаждут о встрече друг с другом. Вскоре одежды не осталось вовсе, ты послушно скинул ее на пол. Я знаю, что браслеты, которые я надел на твои руки, ноги и шею не дадут тебе возможности пошевелить ими без боли, поэтому спокойно даю тебе лечь на свою кровать. В подвале хорошая шумоизоляция, так что даже не старайся. На сей раз посторонние предметы мне не понадобятся, свое ты уже получил и скоро будешь отвечать и перед Цирцеей лично. Пока что было бы неплохо, если бы ты подвинулся чуть ближе ко мне. Ой, извини, забыл. Взъерошенные волосы и гусиная кожа идут тебе даже больше, чем то, что ты имеешь на деле. — Пожалуйста, перестаньте, это так мерзко! Надо же, какой неугомонный. Знает, что больно, а все равно дергается. Все те минуты, проведенные в стенах ванной комнаты, возвращаешь здесь и сейчас. Хлебай, тварь. Наслаждайся. Первый раз я помочился на тебя и первый раз испытал такое дикое наслаждение от твоих слез. Они как будто стали чуть менее скучными для меня. Перестань морщить нос, освежиться всем бывает полезно. Ты думаешь, кстати, почему я стою над тобой? Ногой в башмаке провожу по твоему напряженному члену. По лицу вижу, что совсем скоро он скукожится. Давлю на чувствительный орган, ты корчишься от боли, и как закономерный итог – очередной удар. Чувствую, хочешь вытереть лицо. Не волнуйся, я помогу. На секунду перехожу от топтания твоего драгоценного достоинства к твоему не менее драгоценному лицу. Как жаль, что в реальной жизни кавычки поставить нельзя. — Целуй. Приказ есть приказ. Я уже чувствую твои губы через башмак. Как же ты будешь мне сосать? Это так ужасно! Не забудь обтереть губы мылом. Мой член был в двоих глотках, но я не позволю ни одной из этих глоток быть испачканной в моче или чем-либо еще. Тебя уже какой раз ударяет током. Ладно, убедил, снимаю браслеты. Беги наверх в ванную. Я уже готов. Головка блестит от предсемени, видал? Где ты там копошишься? Идиот. Опять потерялся незнамо где. Ты не заслуживаешь моего члена. Твою задницу растянуть бы и чем-нибудь пожестче. Например, этой трубкой. Она была частью одного из пыточных устройств, но сейчас оно на свалке, а деталь осталась, и долгое время нельзя было нигде ее применить. Своим ужасным поведением ты вынудил меня засунуть ее в тебя.

***

Вечер. Цирцея вернулась с работы. Она готова посмотреть на это. Твоя нежная задница не готова к таким размерам? Моя жена наслышана о твоих мыслях. Лично потом будешь извиняться. В качестве смазки лишь слюна и твоя кровь. Край трубки небрежно ввожу в отверстие, ты вновь заливаешься слезами и стучишь кулаками по полу. Цирцея звонко смеется. Я подхватываю. Да уж, ребенок, рожденный от смерти, теперь боится умереть. Это же правда уморительно. Перестань паниковать. Твоему кишечнику пора бы начать привыкать. Кто знает, что будет с тобой потом? Задний проход раздолбан к чертям. Кровь засохла на металле. Еще один толчок внутрь, и ты свалился с ног, под гнетом дрожащих колен. — Брависсимо, клоун. Повеселил нас, а теперь марш в подвал. Утром поговорим, — процедила Цирцея. Ты по-прежнему чувствуешь вину или винишь меня? Просто прими тот факт, что такой жизни ты и заслуживаешь, живя в этом мире. Ты бесполезен.