Anno Dominie.

      Звук разбитого стекла, чьё-то злостное шипение, шаги, и в заключение, грохот входной двери. За окном только светает, в комнате ещё царит полумрак, так кому же не спиться в такое ранее время? Кто-то соскучился по испытаниям? А может, геноцид?       Лениво поднявшись с кровати, краткий, босыми ногами поплелся осматривать комнаты обджектов, про себя отметив, что этот человек получит по заслугам. Некоторые комнаты уже пустовали, и при том, довольно долгое время, — между исключениями и новыми испытаниями всегда проходит определённое количество времени, что называют «перерывом» — однако, хост всё ещё не может найти новых обджектов. Ё ему об этом уже все ухи прожужжал, надоел! Сам наверняка балду гоняет в свободное время, пока старший занимается списками команд и прочими отчётами.       Как ни странно, все оказались на месте. Все, кроме Кнайфа. Этот болван… Если он разбил мою кружку, я ему шею сверну. Какого чёрта?!       Буква надевает пальто с шарфом, обувает белые кроссовки и выдвигается в путь добрый, на поиски одного урода, возжелая надавать ему по его железной морде. Входная дверь противно скрипит, отчего брови сводятся к переносице, а сам хост морщиться. Злобный ветер тут же ударяет в лицо, отчего краткий пошатывается, и, будучи вне силах удержаться, падает с крыльца на землю. Дверь, с внушительным грохотом, захлопывается. Да уж…       Где-то вдалеке, сквозь завывания ветра, слышится мелодия скрипки. Малиновый поднимается на ноги, и, отряхнувшись, шагает прямо на звук. Невольно вспомнился вечер, когда Ёшка воодушевлённо рассказывал ему, как нож попросил его сделать ему скрипку. Как это интересно! Какой Кнайф молодец! У него так хорошо получается! Он такой прелестный Муси Сюси!       Пх… Ты ещё пососись с ним, — хотел тогда предложить Краткий; однако вспомнив, какой у него восприимчивый напарник, решил, что не готов потратить половину прекрасной жизни своей, на глупые рассказы о свиданиях Ё и этого болвана. Пфф…       Хотя у него, кажется, и вправду неплохо получается. Мелодия слышалась уже более отчётливо, хотя старший ещё не был на месте. Она показалось такой знакомой, что… Точно. Он её слышал пару раз, когда нашёл на кухне чей-то плеер, а потом оказалось, что это был плеер Кнайфа. Эта партия скрипки, — была аккомпанементом к гитаре в песнях какого-то исполнителя. Явно не что-то современное, так ещё и весь плейлист забит этим. Этот гад ещё разозлился тогда, что я не сразу вернул его вещь. Неблагодарный. Какой-то он нервный в последнее время.       Хост и не заметил, как добрёл до поляны. Глаза слипались, тело всё клонило в сон, однако, он ясно слышал музыку скрипки. Что-то завораживало, побуждало оставаться на месте и взирать.       В далёком силуэте, буква разглядела худощавого парня, в растянутой футболке, пижамных штанах, и домашних тапочках. Прикрыв глаза, он всё играл, не взирая на холод, и, кажется, полностью отдавшись ветру. Это всё, красиво конечно, но какого хера здесь происходит?       Краткий отвернулся к обрыву, направляя свой взор куда-то вдаль бледной синевы неба и молочных облаков. Его оказалось как-то легче воспринять.       Теперь, полагалось задать вполне логичный вопрос: зачем, собственно хост, которому нынче не было дела, поплёлся за этим придурком? Чего он добивался то? Только вот, сколько ни спрашивай, ответа у него нет и не найдётся наверняка. Этот странный обджект вовлекал, запутывал невидимой аурой своей музыки, снова и снова, снова и снова, снова и снова, снова и…       Вдруг, игра прерывается на противном бемоле и слышится злое: — Ты что, блять, делаешь здесь? — Спустя пару мгновений, хост, всё так же задумчиво, поворачивается к Кнайфу. Он собирался бросить что-то колкое, однако, не смог. Лениво оглядывая парня с ног до глупой-глупой головы, он невольно поймал себя на мысли, что в этом музыканте, что смотрит так злобно, словно его только что отрекли от возможности быть музыкантом, который стоит в домашней одежде и не отрывает взгляда, пока его волосы развиваются на ветру… Что-то в нём есть, в этом глупом музыканте.       Парень вдруг содрогнулся, а после разразился сильным кашлем, согнувшись пополам, продолжая, о, как же бережно (!), держать в руке свой инструмент. Старший, что, кажется, совсем не удивился подобному финалу, подойдя ближе, накинул пальто на плечи ножа, а шарф намотал на шею, однако так, чтобы было слегка туговато, как бы в укор тому, что обджект оделся так легко. Тот, наконец, откашлялся, после чего угрюмо пробормотал, не поднимая глаз: — Ты чё творишь… Забери это и убирайся… — Тут уж Краткий не смог сдержать смешка. Потрепал удивлённого Кнайфа по мягкой шевелюре, и как-то самодовольно усмехнулся. — Только попробуй заболеть. Тратить на твоё выздоровление магию никто не собирается, а следующее испытание не за горами. — А потом нагнулся так близко, что красные от холода щёки оппонента, краснели теперь от смущения. — Сорвёшь моё расписание — я сброшу тебя с обрыва. — И снова эта ехидная ухмылка.       Обджект, в ответ, слабо кивнул, хотя ответа от него и не требовали. С высоты он, видимо ещё не падал.       Краткий же, глубоко вздохнув, вновь принял свой невозмутимый вид, что обычно скрывается под оскалом. Хосту он казался излишне скучным, а настоящая улыбка принципиально не нравилась, так что, как он считал, маска была его наилучшим подходящим вариантом.       Как бы старшему не хотелось остаться здесь ещё ненадолго, ещё на минуту, он заставил себя круто развернуться и зашагать к общаге, усердно игнорируя выкрики скрипача. Несомненно, когда-нибудь, его заинтересованность в этом парне вскроется, и тогда непременно, произойдёт что-нибудь неладное, но сейчас, Краткий обязан хорошенько постараться, чтобы скрыть его.       Между хостом и обджектом не может быть никаких взаимоотношений кроме того, что они хост и обджект, и больше никто друг для друга.