Мальформ

Глава 8. Ненастье La tempête “Прими меня в свои объятия, в них - глубина, прими меня в глубину, не хочешь сейчас - пусть позже. Возьми меня, возьми меня - сплетение глупости и боли”. Франц Кафка Эдит не стала дожидаться Ханну или миссис Баннистер - их экономку. Вскоре те явятся, чтобы все прибрать после завтрака леди Милтон. То минутное чувство одиночества, которое она ощутила только что, не без участия матери, ей сейчас необходимо, как ничто иное. Наслаждаться им придется недолго. Скоро прибудет Аддерли. И, как знать, насколько он займет ее? Форм-доктором, портнихой, унформистом, чем-то или кем-то еще. До самой ночи не дадут ей покоя. Это уж точно! Малютка мальформ спал в ее объятиях. Глядя на него, она не испытывала прежней тревожности и паники. И никакой связи. Будто каждый из них сам по себе. А ей просто вручили понянчить ее племянника на пару часов. Но у Эдит нет сестры, которая вскоре заберет свое дитя. Ей некому вернуть малыша. С этим так тяжело смириться… Ощущение, что это ребенок, а не мальформ отчего-то становилось только сильнее. Но это не ее дитя, отчего-то думалось, что и не ее мальформ. Будто его подменили. Существуют же легенды о троллях, о том, как они похищают милых младенцев из кроваток, а на их место подкладывают своих ненасытных, капризных и уродливых детенышей. Эдакий равнозначный обмен по их правилам. Одно берешь, другое отдаешь. Но тут все наоборот. Из комнаты Эдит похитили то мерзкое чудовище, а оставили нечто прекрасное. Это и пугало ее больше всего. Лучше бы он оставался таким же уродливым. И не походил на обычного младенца. Эти его притворство с коварством - опасное оружие. Он пытается быть тем, кем не является. И, конечно же, почерпнул он это от нее. Уловил ее нежелание и неприятие судьбы ренвуара. Но и матерью она не готова становиться. У нее даже не имелось избранника, а о семье и детях она почти никогда не думала. Причиной тому и Куинси, ее любовь к деткам малым, перерастающая в научную фанатичность, столь огромна, что хватит этого азарта на них двоих. Сейчас же на ее инфантильность и наивность покусились тем же образом, как если бы Аддерли сосватал ее некоему жирному и старому (непременно богатейшему и влиятельному) барону. Ничего такого, это все еще впереди, с горечью подумалось ей, но детство в любом случае закончилось на месяц раньше. Путаясь в своих чувствах и мыслях, будто то и дело наступала на подол неудобного бархатного платья, которое ныне принадлежит Ханне Стюарт, Эдит покинула гостиную и тихонько затворила за собой дверь, придержав ее локтем. Девушка удивилась сама себе, тому, как она уже привыкла двигаться с дитем на руках, будто всегда только это и делала. Эдит зажмурилась, глубоко вдохнула благоухание бутонов, маскирующихся точно Аддерли среди плоского бордового мира флоры на стенах. Постояла так немного, ощущая приятное касание ветерка, случайно залетевшего в их родовое гнездо, а после решила вернуться к себе. Снова лестница, скрип половиц, скрываемый мягкостью ковровой дорожки, взгляды предков-призраков на стенах. Затем пустынный длинный коридор и ее комната. Прошел всего день, но время избрало какой-то свой стремительный путь. Либо оно взлетело ввысь до самых звезд, либо падало с отвесной скалы, утягивая ее за собой. Из-за этого все расплывалось неясными образами, крутилось, вертелось, проносилось мимо. А она не понимала - то ли воспарила и вознеслась, то ли обречена на погибель, неизбежно влекомая силой притяжения. Вчерашнее явление Первозданного, вращающегося бездонной воронкой над головой, казалось дурным сном, таким же, как и безумные танцы Куинси с ножом и мужчины, стальной хваткой удерживающие ее. Эдит уложила его на кровать, пока что пеленальный столик в ее покои не перенесли. Наверняка тот ждет своего часа в подвале или на чердаке. В последний раз пользовалась им Ханна. Она же появилась тут в поисках работы, почти сразу после своей эклюзии, насколько ей известно. А когда Эдит вернулась в следующий раз, Труман уже стал взрослым. Год. Мальформам нужен лишь год, чтобы войти во взрослую жизнь. Вполне возможно, этот столик и вовсе не потребуется? Или прямо сейчас Аддерли обязал плотника быстро изготовить новый предмет - вычурный и дорогой. Девушка развернула пеленки и удивилась наличию у малыша пупка. Она этого как-то не заприметила за все время. Она ожидала, что там ничего не будет. Но по центру живота красовалась маленькая ямка. Это не пуповинный остаток, о которых рассказывала подруга, а еще о том, как за ними ухаживать и через сколько дней это сплетение сосудов, соединяющее прежде мать и дитя, отвалится. У мальформа же он вполне заживший, точно такой же, как у нее или любого другого человека. “Мне бы с ней посоветоваться… - подумала девушка, решив отправить подруге записку. - А заодно увидеться”. Она прикинула как бы ей это сделать, но так, чтобы не звать Ханну. Снова спуститься с мальформом вниз, отправиться к конюшням, чтобы попросить Харпера доставить послание? Спина уже ныла, руки тоже. Если бы она носила дитя девять месяцев под сердцем, то привыкла бы к перемещениям с дополнительной тяжестью, но одного дня явно недоставало для принятия телом подобных нагрузок. Она уже взялась за записку для Куинси, решив оставить мальформа тут. А сама она быстро добежит до Харпера. В конце листа нарисовала трехглазого младенца. Вышло как-то не очень. “Надеюсь, она не перепугается. Хотя… Ох, перепугается, безусловно”. Эдит запечатала записку и, сжимая ее в руках, отошла в самый дальний угол, к окну. Она проверяла, какие ощущения у нее возникнут. Все это новое, непривычное, волнительное. Мальформ все так же спал, а с ней ничего не стряслось. Держать его все время в непосредственной близости - необязательно. Тот вполне себя хорошо вел и с Аддерли, и с Ханной, и с матерью. Пожалуй, стоить уговорить Ханну проводить с ним больше времени. Это не понравится Аддерли, но так будет лучше. Она не готова. Не готова! Как вам еще донести это? Девушка выглянула в распахнутое окно. Харпер находился близ конюшни, вез на тачке рулон сена. Это хорошо. Аддерли вполне мог отправить его куда-нибудь. Тогда бы она лишилась шанса доставить срочное послание подруге. Но нужно спешить. Она снова глянула на мальформа. Как далеко она могла бы находиться от него? У всего есть предел. Например, матушка и Аддерли могут отдаляться на вполне дальние расстояния, даже если один окажется в Лондоре, а другой - в Париже. Их сердца слишком твердокаменные, а характеры жесткие, чтобы не выдержать подобного разлучения. Кроме того, у них есть визуальная связь, помогающая им сохранить имитацию близости. Но Эдит и ее мальформ не такие сильные. Она даже не знает каков их дар. Пока что перед ней нежеланное и беспомощное дитя, а она не разобралась в своих чувствах. Разве что, станут они подобными ее матери и Аддерли в будущем? И как скоро оно наступит, это будущее? Желание бежать снова возникло непрошенным гостем. Насколько ее хватит? Стоит ли ей сейчас выскочить из дому, но не пойти к Харперу? Пока никто ее не хватился, бежать до самых ворот Милтон Хаус, а затем еще дальше, пока ничего кроме полей не останется вокруг? “А что тогда ты будешь делать? Тебя все равно поймают. Тот же Харпер или его мальформ! - задумалась она, прислушиваясь и соглашаясь со своим внутренним голосом. - Для начала дойди до конюшни, дурочка! Может, и этого не выйдет. Давай уже!” Эдит бесшумно покинула комнату и стремглав понеслась вниз по лестнице, пока никто ее не заметил. Ничего. Никакой тоски или беспокойства не возникло, ладони не вспотели, голова не заболела и не закружилась. Она будто расправила крылья, ощущая свободу так живо, будто могла улететь прямо сейчас. Ноги сами несли ее к конюшне, а не куда-то еще. И вот перед ней возник парень в простой бордовой рубахе с закатанными рукавами, на лбу кепка, из-под которой выбились засаленные кудряшки, а во рту травинка. Он, не поднимая взора, двигался прямо на нее со своей пустой тачкой. - Мисс Эдит? - удивился Харпер Аккер, наконец подняв взгляд. Соломинка меж его губ несколько раз переместилась от одного края рта в другой. Сложно понять, что именно его удивило - аляпистый наряд Эдит, ее появление или все это сразу. - Что вы тут делаете? Что-то стряслось? - Доброе утро, Харпер. Ты не слишком занят? Сможешь доставить записку? - выпалила она. - Это срочно. Очень! - Не вопрос! - Он кивнул в сторону амбара. Эдит увидала там кожаную сумку на ремне, висящую на гвозде. Это ни о чем ей не говорило, поэтому парень тут же добавил, заметив непонимание на ее лице: - Лорд Аддерли велел разобраться с приглашениями. - Приглашениями? - Да, на ужин. В честь… - Точно! Как я могла забыть! - воскликнула Эдит, но парень не понял ее саркастичный тон. - Ой, простите, что не поздравил. Совсем умаялся! Поздравляю с вуаритетом. Единство - дар и данность! - спохватился Харпер. - Кстати, как ваш мальформ? И где он? - Не стоит. С мальформом все… Нормально. С ним все нормально. Он с Ханной… - солгала она. - Знаешь, это все навалилось мне на грудь камнем, Харпер… - призналась девушка. Отчего-то ей захотелось поговорить с тем, кто бы ее поддержал. Но мистер Аккер не мог понять ее чувств, как и Ханна, а тем более Аддерли с матерью. Вряд ли бы парнишка мог представить свою жизнь без своего мальформа и работы в Милтон Хаус. У нее оставалась только Куинси. - Понимаю, мисс, но утро вечера мудренее. Я знаю, для вас все это… Как вы сказали? Тяжесть камня? Мне бы так изъясняться… Но может все и не так плохо? - постарался подбодрить ее парень. Что ж, это куда лучше, чем разговоры о предназначении и великой чести. - Спасибо. Теперь я стала полностью своя в доску. - Ого! - Он присвистнул. - Не слышал от леди подобного. - Да уж, знаю я всякое. - Так что насчет вашего письма? Видите ли, мисс, послания мистера Аддерли не именные, предназначены для ближайших домов… - Это значит - нас сегодня ждет маленький праздник для своих, - догадалась Эдит, - затем пиршество покрупнее и персоны куда более влиятельные. Это все репетиция… Все это имело смысл. Соседи начнут судачить, что первыми побывали в Милтон Хаус, эта новость разлетится куда дальше. Доберется до Вилльфора. Тогда-то высшее общество начнет гадать, кого и когда Милтоны пригласят. Аддерли выдержит драматичную паузу в несколько дней, чтобы весть о вуаритете Эдит Милтон еще покружилась тут и там, а их фамилия оставалась на устах. Она все та же породистая скаковая лошадь, которую показывают вновь и вновь. Своей выгоды Аддерли не упустит, обращая ее несчастье себе на пользу. - Один сытный ужин хорошо, а два лучше! - Аккер пожал плечами. Гости все не съедят, а значит для прислуги останется множество деликатесов. В этом и прелесть жизни в богатых имениях - Эдит это прекрасно понимала. - Вот, для мисс Куинси Бёрни. - Девушка вручила кучеру записку, она и без того задержалась. Даже если она не принимала ответственности за своего мальформа, это не означало отсутствия таковой. А он там совсем один. Сейчас она ощущала себя свободной, ей бы хотелось болтать с Харпером вот так весь день, но что-то манило ее назад. - Если не сложно, то доставь первым делом. - А если отправить Тотли? Он быстро доскачет, куда быстрее, чем я. А тем временем... - О, нет, плохая затея, Харпер. Мальформы на пороге семейства Бёрни! Как бы ее отец не выскочил из дома с ружьем. Не будем их нервировать. Куинси потом нас всех замучит за такое рассказами про поворот плода на ножку при каком-нибудь открытии маточного зева. Или закрытии? Или… Я не запомнила. А я скажу, что это все твоя вина. Ну ты понял. - Не знаю о чем вы, мисс, но от этого мне уже страшно хочется зевать во весь зев! - Парень хихикнул, отчего травинка упала на землю. - Это весьма действенная угроза. Ладно, обойдемся своими силами. - Кстати, про свои силы. Прошу, не пользуйся ими! - предупредила Эдит. - Доставь эту записку как самый обычный человек. На лошади. И не надевай красное. Харпер нахмурился, все еще держа пустую тачку и переминаясь с ноги на ногу. Ему явно не понравились требования юной мисс Милтон. Скорость - вот их с Тотли дар. Бегали они так быстро, что описать трудно. До дома Куинси миля с небольшим, ему бы хватило минут пяти на дорогу, Тотли - всего две, но родителей подруги подобное бы привело в бешенство. Есть две чаши весов - Милтон Хаус со своими мальформскими заморочками и дом Бёрни с заморочками другого толка. Пока что шатко-валко соседи удерживали равновесие, и Эдит не хотелось чтобы чаши их отношений заплясали, норовя сорваться с цепочек, по ее вине. - Не волнуйся так, это вполне законно, - поспешила заверить нахмурившегося конюха девушка. - Я же не под домашним арестом или что-то подобное. Спасибо еще раз! Ну, мне пора. - Эдит как-то странно качнула рукой. Беспокойство усиливалось, хоть она и не ощущала дурноты из-за того, что не находилась рядом со своим маленьким мальформом. - Ага. Тогда не буду тянуть кролика за ушки. Сам отправлюсь к Бёрни верхом, а Тотли поручу прочие письма. - Разумно. - Эдит улыбнулась. - Пойду собираться. Хорошего вам дня, мисс! - И тебе. Спасибо еще раз! - Девушка поспешила в дом и напоследок оглянулась. Харпер отвел тележку к небольшой скирде соломы близ амбаров, оставил ее там и заголосил: - Тотли! Ступай-ка сюда! Трава и цветы всколыхнулись от порыва. Откуда-то, рассекая поляну, к парню неслось серое пятно. У девушки закружилась голова, а когда она открыла глаза, увидала близ Харпера мальформа, напоминающего зайца без шерсти. Тот шевелил ушами, слушая указы своего ренвуара. “Может, у меня все не так и плохо?” - задумалась Эдит. Вдруг она и ее мальформ подружатся, будут счастливы и не смогут жить друг без друга? Зря она противится… Девушка подняла взгляд на открытое окно своей спальни и обомлела. Густой черный дым, извиваясь щупальцами спрута, вытекал наружу. - Харпер! Тотли! - закричала она, указывая на дом. - Пожар?! - Парень и его мальформ рванулись к ней. Нет. Кажется нет. Дым слишком тягучий, удушающий. Это означало только одно! Сердце бешено заколотилось, подпрыгивая до самого подбородка. Но оно же разогнало кровь по непослушным конечностям. Девушка кинулась к дому. Эдит и не поняла, как оказалась перед своей дверью. Рядом с ней тяжело дышали Харпер и Тотли. Это все они, подхватили ее, должно быть, и домчали сюда за секунды. Эдит толкнула дверь. На миг ей показалось, что она ослепла. Непроглядная ночь наполнила комнату. В ноздри ударил запах разлагающейся плоти. Она - сущая обуза. Фантомная конечность, которая вечно болит и не дает покоя. Отравляет сама себя и все кругом. Точно родственник - вечно больной и немощный, но не способный вернуться в Первозданное. Призрак в разбитом зеркале. Неупокоенная душа, привязанная к месту, где дела ее еще не завершены, но она уже не в состоянии вспомнить, что именно нужно сделать. Собака у могилы хозяина, отказывающаяся есть и пить, погруженная в неописуемую тоску. Существо, лишившиеся всего, в том числе и рассудка, чтобы молить Единство о скором избавлении или сделать это самостоятельно. Таковы мальформы без ренвуаров. Но у леди Милтон имелось оправдание, чтобы не отослать ее в специальное учреждение или чего хуже. Хотя она часто думала об этом. Но убийство - есть убийство. И люди, и мальформы равны перед законом судейским и заветами Единства. Не ей решать кому и сколько суждено прожить на этом свете. Такой грех она не смогла бы вынести. Точнее, позор. Репутация - это все. “Мы можем себе позволить ее содержание и уход, - твердила она мысленно, - даже столь длительные. Мы - семья благородная и состоятельная. Мы не дадим никому повода осуждать нас. Мы выстоим, невзирая на все тяготы. Мы - Милтоны”. “Под этим “мы” вполне можно подразумевать “я”... - подумала леди Милтон, двигаясь с подносом в руках в восточную часть дома. Туда, где обитала она. Гарвана действовала весьма агрессивно, если кто-то иной нарушал границы ее владений. А это мертвое царство занимало добрую треть второго этажа. Спальню покойного лорда и самой Гарваны, их гардеробные, кабинет, бильярдную, часть галереи. Все эти комнаты вот уже как год вычеркнуты из их жизни. Негоже леди прислуживать, но если отнести еду мальформу покойного мужа она в состоянии, то убираться здесь - это немыслимо! Слуги же отказывались даже близко приближаться сюда. Она их не винила. Гарвана безумна и весьма жестока, она вполне могла кому-нибудь из них навредить. С каждым днем она становилась все безумней и опасней. Лучше не давать ей такого повода, а свою гордость она вполне способна спрятать подальше. Однажды все это закончится. Оттого, что никто не заботился о чистоте в этой части дома, все тут покрылось паутиной и пылью, будто прошло уже лет десять. Из-за Гарваны, которая иногда, протяжно завывая, скиталась по комнатам в поисках своего ренвуара, распространяя безумие и разложение, все тут чернело и гнило. Но она никогда не покидала этих пределов, а то бы весь Милтон Хаус истлел. Грань, отделяющая царство живых и мертвых, обозначалась плотной завесой красных гардин. Леди Милтон просочилась сквозь этот барьер и удивилась тому, что в галерее слишком светло. Безмятежно и даже как-то радостно. Солнечный свет проник сюда, отогнав мрак. Она прошла дальше, стараясь не глядеть на галерею обезображенных картин. Монстры взирали на нее из покореженных рам. Особенно леди Милтон не желала поворачивать голову в сторону собственного портрета. При свете дня полотна явили себя истинной выставкой уродов. Некоторые из них изорваны, другие вздулись, истекая маслом, точно их подожгли. Юность осталась в далеком прошлом, она опустила глаза и прошла мимо картины, которая запечатлела этот миг ее жизни. А затем… Она так и не взглянула туда, двигаясь вперед. Думая о том, что, возможно, уже все закончилось, она не замедлила шаг. Вдруг Гарвана воссоединилась наконец с Первозданным? Оказавшись у двери в ее спальню, женщина поставила поднос на столик с лохмотьями краски, покрывающими его ножки, и постучала. Тишина. Обычно, когда та приходила, Гарвана степенно сидела в своем кресле-качалке, бесцельно, бесконечно, монотонно раскачиваясь и глядя в пустоту. Пришел бы кто иной, то мальформ бы бесспорно впала в неистовство. Но ее та узнавала и вела себя покойно. Женщина вновь прислушалась. Она знала, что увидит, когда откроет дверь. Но отчего-то не решалась. Гарвана напоминала ей Роберта, а сейчас она осознала свое нежелание навсегда потерять его. Окончательно и безвозвратно. Наконец Мадлен Милтон повернула ручку и вошла. Комната оказалась пуста. - Леди Милтон! Леди Милтон! - Донесся до нее встревоженный голос миссис Баннистер. - Она бродит по дому!