Сойка терновых часов

- Блядь! - пронесся хрип над обломками кирпичей, штукатурки и чего-то ещё от упавшей стены.       Юноша лежал на спине, громадные кусок бетона прижал его ноги к полу, отчего тот даже пошевелиться не мог. Тупая боль била в теле, заставляя его содрогаться даже от простого вдоха. Его голова раскалывалась, словно по ней били медными молотами, которые вбивали в его бедную головушку громадные гвозди. И немудрено, что именно так он себя и чувствовал в этот момент! После этой странной перестрелки в коридоре остается лишь надеяться, что у него нет пулевых ранений. Но, честно, парень об этом мечтал. Может, тогда все это закончится, и он сможет наконец отдохнуть от всего.       Он открыл глаза. Его зелено-голубые глаза не могли сфокусироваться ни на чем. Все плыло куда-то, словно в молочной реке. Или кисельной. Разницы особо не было. Над головой из последних сил мерцала лампа, которая держалась на одних проводочках, которые цепляли её к потолку. Ещё немного и, казалось, эта лампа рухнет парню на голову и размозжит его череп, наконец избавит от страданий. Но ведь не может он так легко отделаться: слишком легкая смерть. Наверное, именно так и думал этот бездушный дурацкий предмет, потому что он всё никак не падал.       Он вздохнул и содрогнулся от боли. Нужно выбираться из этой чертовой дыры, пока сюда не явилась полиция, сыщики или ещё кто похуже. Не настолько парень был удачлив.       Сверху, на втором этаже что-то хрустнуло и надломилось, словно душа чего-то не выдержала, а сам предмет пополз вниз. На бетонную плиту что-то упало сквозь дыру в потолке, отчего та раскололась надвое. Парень не видел, что именно, но по адской боли в ногах и тряске понял, что явно нечто тяжелое. Жаль, не на голову.       Парень пошевелил ногами и отметил, что он, как полнейший идиот, валялся эти минут 10, сфокусировавшись на своем бедном и несчастном бытие, хотя мог бы уже и встать. Хотя бы присесть. Его ноги были в полном порядке, прижало совсем немного - даже царапин не осталось, лишь ушибы. Наверное, ему просто показалось, что все было так плохо, а казалось из-за жуткой боли в голове. Мысленно выругавшись на себя, пометив где-то в заметках в мозгу, что нужно записать про это случай, выставив как анекдот, чтобы потом посмеяться с себя же, парень оперся на локти и осмотрелся вокруг. Странно, что крови было так много, он явно помнил, что здесь не такая уж жуткая сцена была. Но сделанного не воротишь, нужно вставать и искать какое-нибудь зеркальце. Не факт, конечно, что та мадам его услышит, но ему не оставалось ничего кроме этого.       Усиленно ворочаясь и отползая на локтях, парень наконец смог хотя бы перевернуться на живот и встать на колени. Боль сковывала движения, отчего даже каждый вдох отзывался адской болью и хрипением. казалось, словно изнутри его режут раскаленными клинками, которые не чистили и не точили веками. Он вздохнул, подполз к стене и, оперевшись рукой, наконец, встал. В ребра тут же стрельнула боль, словно ему вбили ржавую арматуру, да поглубже, чтоб наверняка. Он содрогнулся и выплюнул кровавый сгусток. М-да, отлеживаться после этой миссии он будет минимум неделю. Нет, две. А лучше, все три.       Обыскав глазами окружающее его пространство, он отметил, что, хоть стены и были в сгустках крови, остатках чьих-то мозгов и зубов, вокруг были обломки опавшей стены, валялась сломанная мебель, столы, везде были разбросаны гильзы, а в воздухе все ещё воняло порохом, маслом и кровью, он нашел в этом хаосе чудом чистую и относительно в нормальном состоянии школьную деревянную указку. Где-то в глубинах его души засел неприятный осадочек, что эта вещь осталась единственной незапятнанной среди всего этого жестокого и кровавого хаоса. Взяв её, он пошел дальше по коридору, стараясь опираться на неё. Это мало помогало, но почему-то вселяло уверенность в его шагах. Парню показалось это смешным. Люди всегда пытаются найти хоть что-то хорошее в их жизни, или то, что поможет пережить тяжкие пять, семь, десять минут ужаса.       Это здание было когда-то учебным центром. Когда-то - это пару часов назад. Ведь примерно столько времени времени назад террорист захватил здание, взял в заложники ребенка, а потом здесь началась перестрелка. Парень шел по коридору, покрытому следами ударов тел, кулаков, стульев. Вокруг были прострелы от пуль, разломанная мебель. Кое-где двери были буквально выбиты или выдернуты со своих мест, свисали на петлях или валялись то тут, то там. Он не смотрел на следы крови, побоев или мест, где люди буквально тряслись от страха и ожидали свою кончину. Не смотрел он и на мертвых людей, лежащих в углах простреливали, безжалостно и жестоко, прямо в голову, прижав своей грязной обовью к полу. Не смотрел на трупы детей, валяющихся в раскрытых шкафах, под столами, у окон. Перед глазами парня стояли картинки того, как эти дети сидят в классах, пишут в тетрадях, учатся. А по коридорам бегают другие детишки или учителя, секретари, которые разносят бумажки по кабинетам. Но не мог он игнорировать запах ужаса и отчаянья этого места. Он прикрыл глаза и ускорил шаг. Отвратительно.       Ему хотелось уйти отсюда. Ему было все равно на этих людей. На эти жизни. Плевать он хотел на все эти страдания и слезы. И будет все равно даже тогда, когда эти лицемерные людишки с экранов телевизоров или в новостных лентах будут освещать этот случай. Он не знал этих людей. Он не хотел их знать. Парень прикрывал рану в боку и медленно брел по коридору с одной мыслью: им повезло. Да, им повезло. В какой-то мере.       Эти дети никогда не узнают, что им врали всю их детскую наивную жизнь. Эти дети никогда не узнают, насколько этот мир гнилой и злой. Эти дети, хоть и умерли в страданиях и муках, хранили лишь светлые воспоминания. Юноша ухмыльнулся. Хотел бы он успокаивать себя подобными мыслями. Но на самом деле он разрывался на части. Отвратительная смерть.        Он не хотел жалеть этих детей. Намного легче было бы думать, что они везунчики, чем разбивать об пол колени и реветь часами, рвать волосы на голове, думать о несправедливости жизни. Намного легче развернуть эту ситуацию в то, что так лучше. Чтобы не прогнуться. Чтобы быстро встать и пойти начистить морду тому, кто отобрал их жизни. Забыть юноша не забудет. И помянуть он ещё успеет всех этих людей. Но сначала нужно завершить миссию.       Через пару минут он добрался до какого-то помещения со шкафчиками рабочих. Повезло, но некоторые были помяты от потасовки, побиты, отчего открыть и обыскать их стало проще. На одном из таких поломанных, покрытом царапинами от ногтей и явно не новом шкафчике, он отыскал зеркало. Оно было достаточно крупным, хоть и грязноватым. Поэтому, недолго думая, парень просто протер его рукавом своего свитера. - Проснись, госпожа. - шепнул он в зеркальце и отбросил указку подальше, встав прямо.       На стеклянной поверхности тут-же начало проявляться какое-то помещение, словно парень не в зеркало смотрел, а в окно, с которого медленно сходил пар. Каждый раз, наблюдая за этим, он неуверенно ловил себя на мысли, что ему очень нравится смотреть, как зеркало становится не обычным предметом для любования собой, а особым предметом, позволяющим общаться.       Всю жизнь парень мечтал иметь у себя нечто магическое, и вот, в 17 лет он обзавелся магическим зеркальцем. Словно очутившись в сказке, он стал злобной королевой с зеркалом, которое могло говорить с ним. Только вот парень уже вырос, а зеркало не нахваливало его или, хотя бы, успокаивало, а лишь становилось предметом его пыток и новой усталости, которой до этого он никогда и не чувствовал. Странное дело. У кого не спроси, все мечтают владеть волшебными предметами, знаменитости или просто счастливчики говорят, что живут словно в сказке. Радуются своей сказочной жизни, называют себя принцами, королевами, императорами чего-либо или где-либо.       Парень этого никогда не понимал, да и не поймет никогда. Для него в жизни были важны лишь две вещи: сама жизнь и время жизни. Пока они есть, толка в достижениях нет никакого. Пока не исчезнешь с лица земли, никто и не скажет честно и со всей душой, что ты был великим человеком, мало кто начнет поклоняться тебе искренне, а не потому, что хочет завладеть твоим вниманием или средствами. - Дурак! - стоило парню задуматься на минуту, как его тут же резко выдернули злым женским криком и ударом по стеклу. - Ну и что ты сразу ругаешь меня? Я ж не помер. - Ты на кой черт полез к тому мальчишке? - девушка проигнорировала его слова. - Ты мог погибнуть! - Ты печешься потому, что тебе пришлось бы искать нового щеночка, или потому, что я тебе небезразличен?       Девушка ненадолго замолчала. То ли собиралась с мыслями, чтобы ответить, то ли наоборот, успокаивалась от таких слов, то ли и вовсе мысленно проклинала его, произнося все ругательства одними губами. В любом случае, через пару минут послышался лишь тихий вздох. - Ладно, ты жив, и то хорошо. Как продвигается миссия? - Разборки вновь начались, мои действия не привели ни к чему, кроме что к большему насилию. Ребенка они все таки утащили, так что тут тоже провал. Но единственное что, я знаю куда его утащили, так что мы можем закрыть это дело. Осталось лишь пустить полицию по следу, который я оставил. - Отлично. Сам-то не оставил о себе упоминания? - Не волнуйся, даже если и оставил, это будет значить лишь то, что я умру раньше, чем планировалось.       Послышался неравномерный неровный стук ногтей по стеклу. Парень не видел лица говорившей, лишь её силуэт, но по одному звуку мог точно сказать, что её руки нежные и аккуратные, рука тяжелая, но не рабочая явно. Ногти мягкие, ухоженные. Каждый раз, слыша, как девушка вновь и вновь по привычке вот так стучит ногтями, он отсчитывал удары. Тук-тук-тук-тук. Стучали ноготочки ровно 15 раз. И всегда они стучали ровно 15 раз. Парню всегда было интересно, девушка отсчитывала эти удары, или же так просто получалось, что их ровно 15? - Адам. - её холодный голос позвал его, заставляя снова вернуться к реальности. - Если ты сдохнешь, как последняя муха, я тебя и в тюрьме найду. Твой хладный труп будет лежать у моих ног, даже если ты окажешься в Аду. Я найду тебя и воскрешу. Помяни мое слово. - Зарублю на носу.       Она снова помолчала с минуту, но ноготки на этот раз не стучали. Девушка задумалась, явно сложив руки на груди. Темень в её комнате не давала и шанса разглядеть его знакомую, хотя было явно видно, что какой-то слабый свет в комнате был. Только вот непонятно, был это свет луны, солнца сквозь плотные шторы, или телефона? Или вовсе ночника? Парень не знал. Все, что он знал, что говорившая - женщина. Хотя и это может оказаться ложью, кто ж его знает. - Хорошо, давай так - он пошуршала одеждой, послышался тихий звон. - У тебя осталось 17 часов 38 минут до конца миссии. - Так мало?! - хрипло вскрикнул парень, не дослушав до конца. - Дай мне договорить. - голос не был раздражен, да и вовсе был лишен каких-либо эмоций или хоть какого-то оттенка чувств. - Миссия кончится на моменте, когда полиция окажется в тупике. В это время они навсегда потеряют след к преступнику. Тебе нужно лишь пустить этих псов по следу - они сами найдут труп утки. А ты спрячь ружье, да сиди тихонько, пока заказчик не вернется к нам. - И как же, интересно, он к нам вернется? С тобой по зеркальцу поговорит? - Адам, это не смешно. - она явно теряла терпение. - Хорошо, кэп, какой план? - Я попытаюсь связаться с нашим джентльменом. А ты подлатай себя, через 9 минут и 23 секунды обязан быть готов. Все ясно? Дальше будешь следовать моим четким указаниям. Ослушаешься - я за себя не ручаюсь. - Да понял я тебя, можешь успокоиться. - Спасибо, великий Адам. - Не за что, госпожа.       Зеркало померкло, снова став обычным зеркалом. Адам вздохнул. Они всегда вот так прощались, а эта девушка на миссии свои эмоции и чувства не покажет ни за что, хоть дуло пистолета к виску приставь. Словно боялась чего-то. Зато парень четко понимал: дома ему жуткий выговор сделают за то, каким безалаберным и безучастным он становится по отношению к самому себе. Постоянно калечит себя, не взирает на опасности. Как-будто выбор большой. Может, он не должен был спасать того ребенка, но его мысли несутся быстрее его разума. Он не мог дать гарантии, что с мальчиком все будет хорошо, потому и прикрыл своим телом. А потом его просто унесли. Идиот.       Конечно, его бы и так и так забрали, украли, даже если бы парень предпринял что-то ещё. Но он хотел сначала попытаться, прежде чем просто бросить все. Хотя бы попробовать не просто дать ситуации самой рулить событиями, а что-то изменить. Наверное, в нем просто заиграли чувства. Глупец. Он и так знал, что именно так все и закончится. Он не герой комиксов или книг, не сможет найти какую-то волшебную палочку и меч почившего века назад короля, победить зло, стать почитаемым в народе божеством, избавившего людей от несчастья. Адам закусил губу.       Да. Он не герой. Но что ему мешает прямо сейчас сделать все согласно плану и схватить мерзавца? Может, он и не будет упомянут в этой истории. Но события точно изменит. Разве не поэтому он согласился работать с этой девушкой? Разве не потому, что хочет перестать быть бесполезным куском ничего? Разве не потому, что хочет помочь тем, кто также отчаялся, как он? Спасти тех, кто такой же как он. Парень улыбнулся. Интересно, а поможет ли кто-то ему?       Нахмурившись, он начал рыскать по шкафчикам. Глухая боль усугубляла его положение, мешала движениям, но он упорно продолжал искать хоть что-то, что поможет ему смягчить страдания, уменьшить боль. Ужасные ощущения сжимали его ноги в стальные тиски, руки тряслись от напряжения, боль, словно лианы или цепи из тяжелого металла, опутывала его бренное тело. Ему казалось, что ещё секунда и он рухнет и не встанет. Ноги отказывались вообще хоть что-то сделать. Хотя бы один шаг. Но ведь это были просто ушибы. А во с туловищем повезло меньше. Жуткие ушибы, царапины и припухлости покрывали бока и спину. Из раны в бочине текло немного крови, которая впитывалась со скоростью звука в ткань свитера и растекалась, словно цвета огня или зачарованные рыбки. Черт.       Он решил отвлечься и задумался о недавнем разговоре с той девушкой. Почему она разговаривала так сухо и раздраженно? Неужели стала немногословной из-за того, что он поранился? Глупо. С чего бы ей переживать за его состояние. Да, придется искать нового человека, которые будет выполнять миссии. Но это же не повод так бегло и расторопно вываливать все свои мысли. Диалог будто из сухого романа неопытного пера.       Он улыбнулся. Неужели у госпожи появились проблемы посерьёзнее миссии? Парень не помнил, чтобы она рассказывала хоть что-то внятное о себе. Будто бы она избегала любой разговор, словно молодая девица прятала взгляд и отворачивалась. Закрывалась, пряталась, не желая являть миру свое лицо, свой голос, свою историю. Это лишь подогревало интерес ещё сильнее, Адам хотел вырваться за пределы этого чертова стекла, чтобы вжать её в бетонный пол и расспросить как следует. Его буквально заволакивало ненавистью от её молчания. Ломается, словно перед свадьбой. Не для кого ломаться, не к чему это.       Или же есть причины и для этого молчания, а не просто набивание своей цены? Юноша попытался вспомнить их диалоги до этой миссии, но не мог бы точно сказать, что она какая-то большая медийная личность. Он не помнит ни одной звезды, которая имела бы её голос, или хотя бы одну певицу. Конечно, возможно, она не сильно популярна, а может, он её и не видел ни разу, гарантии тут дать не выйдет. Но возможна ли причина простого недоверия с её стороны? Тогда с какого перепуга она так вымаливала у него помощь. Причем странный вид помощи. Использовать какой-то там талисман для перемещения во времени и спасении чужих жизней. Глупости полнейшие.       Он вздохнул и тихо охнул, затягивая повязку на боку. Ватка под бинтами тут же промокла от обилия жидкости. Адам улыбнулся, обнажив клыки. Нет, он не умрет.       Парень, мелкой тенью, выбежал из здания. С повязками боль понемногу отходила, да и двигаться становилось проще. Хотя, прежний уровень возможностей его тела он сможет вернуть лишь после большего восстановления. Глухая боль слегка отдавалась в позвоночнике и ногах, но этого недостаточно, чтобы навредить этому сорванцу. Он и не такое переживал! Прибежит домой, залижет раны, да и дело с концом. Ноги несли его вниз по улице, мимо проносились потрепанные домики старого бедного райончика, потрескавшийся от времени асфальт заставлял смотреть под ноги и бежать аккуратнее. Парень быстро выдохся, но продолжал бежать, не обращая внимания ни на боль, ни на усталость. 17 часов. 17 часов...       Как же мало!       Закатное солнце окрашивало улочки в золото, отчего райончик стал выглядеть будто бы парадно, даже волшебно. Голубое небо, чистое, высокое, предвещало теплый вечер, мягкую погоду и ещё более прекрасную, чем этот вечер, ночь. Вокруг было ни души, словно люди уже вернулись в дома и быстро уснули, или наоборот ещё даже не вернулись с работы, из школы, с прогулки, и домики стояли пустые, в ожидании своих хозяев. Лишь изредка мимо проносились старые модели авто, либо же просто ржавые, потрепанные временем "вёдра". Ни души. И только один парень в молочном свитере, рваных темных джинсах, ярких, даже ядреных, оранжевых носках несся по улице, словно от разъяренной собаки. Его одежда была грязная, свитер местами извалялся, и все было в пыли, грязи, мятое. Складывалось впечатление, что он вылез из какой-то канавы, предварительно извалявшись в кирпичах, изранив свое тело. Сквозь разрезы джинс были видны царапины и ушибы, на лице красовался удар от кулака, а на боку был виден след крови. Но парень бежал так, словно с ним все нормально, ничего не болит, и вообще, бежит он к своему другу на встречу: так он бежал и ухмылялся.       Как дворовый пес. Его избили, помяли, а ему все нипочем: бежит и радуется, что жив остался. А в конуре его ждет вчерашняя кость - чем не радость? И вот он бежит по улицам, звонко цокая поломанными, потрескавшимися коготками по асфальту, виляя хвостом. И никто не обратит на него внимание, ведь это просто очередной дворовый пес без имени и рода.       Адама грели эти мысли. Да, он - шелудивый пес из дыры. Вылез неизвестно откуда, делает непонятно что. И никого не волнует ни его судьба, ни его жизнь. Делай, что хочешь, думай, что хочешь. Именно с таким чувством и с такими мыслями он прожил 12 лет.       Он остановился, чтобы отдышаться. Рваные выдохи с болью вырывались из его горла. На лбу проступил пот, словно организм из последних сил пытался спасать это бренное тело. Ноги дрожали от напряжения, словно показывая свое недовольство и желая уронить своего хозяина на землю и не давать больше и шага сделать. Он прикрыл глаза, от нахлынувшей новой волны боли в глазах помутнело. Не расслабляться. Нужно хотя бы идти. Он ведь почти... успел.        Он резко распахнул глаза в ужасе и обернулся. Вдалеке он увидел темную машину. Её противный скрежет гнилых деталей и свистящие покрышки разносились по улочке, а её морда была похожа на побитого жизнью кота: треснутые фары, погнутый капот. Даже решетка радиатора была покрыта слоем ржавчины и выглядела так, словно её нужно было поменять ещё лет 10 назад. И все это парень мог сказать легко, даже не видя четко машину. Он видел это авто уже три раза и мог четко описать её без проблем. Воспоминания с болью отозвались в его больном мозгу, а сердце тут же наполнилось ненавистью и желанием уничтожить.       Машина пронеслась мимо него, оставив шлейф тошнотворного запаха. Адам сжал руки в кулаки, не оборачиваясь к машине. Он хищно улыбался, глаза блеснули алым, будто бы гнев наполнил всё его тело от макушки до кончиков пальцев ног. Уничтожить.       Повернувшись, он спокойно побрел в сторону цели их миссии. Уничтожить. Каждый его шаг был легкой поступью, словно этот старый асфальт стал дорожкой его пути палача. Уничтожить.        Сунув руки в карманы, он начал напевать какую-то мелодию, будто бы он главный герой какого-то мюзикла, и идет к своей заветной мечте. Глупо. ***       Адам пришел к покосившемуся старому домику с зеленой крышей и белой облицовкой. Стены уже покрыл толстый слой плюща, а от белого цвета облицовки остался лишь странный коричневый от ржавчины и грязи. Крыша была покрыта прошлогодними листьями, кое-де виднелись дыры. Забора уже почти и не было, его деревянные дощечки либо валялись вокруг, либо его остатки накренились настолько, что, казалось, упадут буквально через пару секунд. Но не падали. Жаль. Дворик когда-то был очень милым, но теперь переживал лишь остатки того времени, которое у него ещё осталось. Росли крупные кусты, высокие клены. По покосившимся и гнилым яблонькам было понятно, что ни этих кустов, ни этих кленов, здесь не было. Зато теперь их листва мягко шуршала, словно растения насмехались над бывшими хозяевами этой территории. Сам дворик давно никем не был ухожен, отчего сорные травы выросли парню по пояс, а теперь уже гнилые, сделанные из шин, клумбы в некоторых местах прогнулись, сквозь резину начали расти какие-то растения, а цветов в них уже давно и не было. Рядом с этими клумбочками валялись длинные куски резины и остатки от лебедя из шин. Видимо, даже они не выдержали тест времени. Поросшая колея вела к видавшему виды гаражу, который почему-то был закрыт. Лист металла, который отделял внешний мир от секретов этого дома, был покрыт вмятинами, царапинами от открывавшего его механизма, а былой серебряный блеск давно пропал.       Парень спрятался за деревьями в кустах и принялся ждать, что же будет дальше. В центре он оставил кучу подсказок, чтобы полиция точно прибыла в срок и напала на след преступников. Осталось лишь задержать их на месте. Осталось 3 часа...       Внутри Адам хныкал от боли в ногах. Именно поэтому он так и причитал, что осталось так мало времени! Пришлось бежать, и очень много, чтобы добраться сюда. Хотя на машине можно добраться всего-то за час! Жуть...       Холодный пот проступил на его спине. Парень содрогнулся и шлепнул себя по лбу. Идиот, мог бы попутку взять или общественный транспорт! Он тихо вздохнул от своей тупости. Забылся мальчик в приступе своего величия. Аж тошно от себя стало.       Он успокоился и прижался к стволу дерева ближе. Холодно. Он не рассчитывал, что будет так холодно. Надеялся, что хотя бы кора дерева или его грязная и кровавая одежда спасут от этих противных вездесущих рук мороза. Они заползали за ворот, подползали под свитер, холодя спину и живот. Холодно. А если подремать? Когда-то, 13 лет назад, он задремал под этим деревом. Тогда же его жизнь и пошла под откос, верно? Прикрыв глаза, он горько вздохнул, окончательно расслабившись. Этот дом скрывал намного больше боли и ужаса, чем то, сколько он скрывает сейчас.       Внешне эта постройка, может, и выглядела, как простой дачный домик пожилой пары. Пожилой пары без детей и внуков, пары которой уже тоже нет в этом мире. Но на самом деле этот дом скрывал множество легенд и кровавых тайн, о которых парень вспоминать не особо-то и хотел. Это были времена его выживания в этом строгом мире взрослых, которые бесцельно продолжают перерабатывать кислород в углекислый газ. Тошнотворный мир людей, которые умирали, умирают и будут умирать. И ведь все мечтают жить... Жить, да так, чтобы их запомнили. Не Вася Пупочкин из соседнего подъезда. А Василий Пупочкин - президент страны. Согласитесь, намного лучше звучит, не так ли? Парень считал так же. Но идти по этому пути не видел смысла, да и желания как такового не было.       Жить... Нет, жить, все же хотелось. Что-то глубоко в его черствой, циничной и самовлюбленной душе продолжало топить его в своих мыслях и заставлять помнить каждую мысль прошлого, заставляя помнить, для чего он вообще жив до сих пор. В голове была жуткая каша, а разум нес полнейшую околесицу. Жить... Жить очень хотелось. Парню хотелось продолжать просыпаться каждое утро, пить кофе и отправляться на подработку. Хотелось смотреть на воду в канаве и мелких рыбешек, которые в этой водице плескались. Хотелось продолжать трепать собак соседей, уличных бродяг, отдавать свое тепло тем, кому жальче больше всех, у кого нет этой отвратительной человеческой души.       Но жизнь постоянно давала ему знать, что он просто шелудивый пес. Он - никто, и звать его никак. Жестоко. Жестокая реальность.       Тусклые глаза, давно потерявшие всякий блеск или огонек, скользнули по полянке с сорными травами и уставились на дверь гаража. Перед глазами, почему-то все куда-то начало плыть и расплываться, словно он смотрел через кусок стекла или сквозь кусок пластика вокруг. Он отчетливо услышал крики и плач детей, увидел кровавые пятна на тропинке, поросшей всем, чем только можно. Он видел, как какие-то хулиганы тащат ребенка в этот дом. Он видел, как кто-то пришел к крыльцу, сел и начал тихо плакать. Боль отзывалась во всем существе этого молодого парнишки.       Судьба человека незавидна. Рано теряешь тех, кто мог бы позаботиться о тебе. Поздно понимаешь чужую душу, отчего слишком глупо теряешь эту самую душонку. Она ускользает сквозь пальцы быстрее, чем песок.       Иногда Адаму казалось, что он тонет в песочных часах. Тем самых, что носит госпожа, как кулон. Тонет в своих грехах и жестоких словах. Песок, сыпучий и горький, застревает в горле, засоряет глотку, заливается в уши, засыпает глаза. Ни вдохнуть, ни крикнуть, ни выбраться. Время поглощает, как бы ты ни пытался избежать его. Так парень думал. И будет думать так, пока окончательно не утонет. Но сейчас слишком рано.       Три часа пролетели незаметно. За это время Адам успел успокоиться и взять себя в руки. Где-то далеко можно было услышать шум приближающейся старой марки авто... Парень тихо усмехнулся под нос. Знали бы эти похитители, что их ждет через несколько минут!       На улице был жуткий холод, который словно пригвоздил его к одному месту. До конца миссии оставалось около 37 минут... А уже темно. До жути темно и холодно. Он даже не мог четко сформулировать свои ощущения и все свое мнение о нынешнем своем положении, настолько он устал и просто хотел лечь и уснуть в своей теплой кровати дома.       Послышался звук тормозящей машины. Он поежился и прижался ближе к дереву, стараясь скрыться в кустах. Тяжко.. Но, вроде, вышло. Та самая грязная и потрепанная машина, которую он видел ранее, остановилась около этого дома. Двое взрослых мужчин достали тельце ребенка из багажника. Адам мысленно посочувствовал парнишке, ясно понимая, что его мало того, что вырубили, скорее всего ещё и накачали для точного эффекта. По крайней мере, это было бы в духе этих уродов стрелков. Полиция будет через 33 минуты... Осталось всего ничего. Верно ведь?       Парень не сомневался в успехе. Все будет хорошо. Это же его первая миссия. Значит, она пройдет гладко. А вот вторая...       Он выдохнул, стараясь не думать ни о чем и поднял взгляд, впившись взглядом в мужиков. Но что-то внутри резко оборвалось. И машины вышел третий человек.       Высокий мужчина, в черной огромной футболке с принтом крокодила с трубой. У него были веснушки, растрепанные волосы и темные глаза. Небольшая горбинка на переносице создавала ощущение, что он - принц. Он был красив. Холодно красив. Глаза, рассматривая собеседника, у этого парня всегда пронизывали насквозь, словно изучая и выворачивая всю душу. Отвратительно.       Но Адам резко задрожал от страха. Это не мог быть он. Он отказывался верить.       Взяв мальчика на плечо, мужчина пошел вперед, к дому.       Проходя мимо Адама в кустах, последний явно учуял запах клубничных духов, который сводил с ума и словно бы цеплял своим ароматом того, кто его вдыхал. Больно.       Холодный взгляд скользил по стенам дома.       Больно.       Тупая боль в ребрах распространялась по каждому сосуду со скоростью света. Словно загнанная в угол мышь. Кролик. Он затрепыхался в своем уголке.       Его сковало от паники и безысходности.       Дышать стало невозможно. Не то, чтобы невозможно. Адам забыл, как это - дышать. Мужчина прошел мимо. Тихо, он напевал под нос мелодию. Мелодию, знакомую им обоим очень хорошо. Эту мелодию Адам не забудет даже тогда, когда смерть будет стоять на пороге. Это кровавую. Жестокую мелодию.       Микель.