Интервью

      Длинный коридор привёл их в маленькую комнату перед основной студией. Стены тут были выкрашены в чёрный. Полуперегоревшие лампочки на потолке иногда мерцали, и в целом было довольно темно и мрачно. По левой стене стояли разномастные, рассохшиеся и даже на вид неудобны стулья. Вика и Даня переглянулись и не стали садиться.       — Довольно пугающе, — усмехнулся Холодков. — Может, не стоило сюда приходить?       — Нормально, атмосферно, — ответила ему жена. — После интервью нам вероятнее всего предложат сняться в фотосессии и неплохо заплатят. Я хочу продлить наш отпуск как можно дольше.       Даня ничего не успел ответить, так как в комнату вбежал невысокий, тощий, весь какой-то серенький и незаметный паренёк и замахал руками, показывая на дверь в студию, а потом сказал:       — Вас уже ждут. Входите.       Чета Холодковых прошла в предусмотрительно открытую серым пареньком дверь и незаметно огляделась. Студия была небольшой, но очень ярко освещённой. От контраста с сумраком предыдущего помещения у пары даже заболели глаза. По периметру студии стояли несколько видеокамер, а в центре расположилась основная, около которой возился пожилой мужчина в лоснящемся синем спортивном костюме. От одной камеры к другой тянулись толстые провода. Напротив основной камеры стояли два небольших розовых дивана, образуя собой прямой угол. Стена за ними была занавешена шёлковой шторой горчичного цвета, а перед диванами лежал ворсистый красный ковёр в форме сердца, острая часть которого была направления к вершине своеобразного угла, который получился из диванов, а широкая часть смотрела прямо в камеру.       Даня и Вика независимо друг от друга подумали, что студия какая-то странная, скорее пародия на студию, и переглянулись.       — Присаживайтесь, сейчас начнём, — вдруг услышали они со стороны диванов и посмотрели туда.       На левом диванчике удобно восседал астеничный молодой парень в ярко-зелёном, навевающем мысли о лепреконах, костюме. Его редкие тонкие светлые волосы небрежно рассыпались по плечам. Улыбающиеся губы парня казались маслянистыми, а маленькие серые глазки как будто выражали лишь пустоту.       — Да садитесь же! — позвал Холодковых молодой человек. — Быстрее сядем — быстрее выйдем.       Дане и Вике вдруг захотелось уйти, они снова переглянулись, но парень в зелёном сказал:       — Мы же подписали договор. Мы вам деньги, а вы нам интервью. Или вы забыли про неустойку?       Пара вздохнула и села на диван напротив странного молодого человека.       — Отлично! — обрадовался парень. — Сейчас начнём. Эй, как там тебя! О! Вспомнил! Оператор! Ты долго ещё?       — Дык сию минуту! — отозвался мужик в спортивном костюме, а затем достал откуда-то, как будто из воздуха, большую банку. — Вы это, трёхлитрового сока не желаете?       — Ты охамел вообще? — парень в зелёном костюме умудрился затопать ногами, не вставая с дивана. — Какой ещё сок?       — Хороший сок! — оператор припал к горлу банки и начал жадно пить, а потом довольно выдохнул и утёрся рукавом. — Замечательный сок! Берёзовый! Ладно, подзаправился я! Можем начинать.       — Включил камеру? — нервно спросил молодой человек.       Оператор кивнул, а парень очень широко улыбнулся и манерно заговорил:       — Привет, друзья мои! С вами снова я — Самый Великолепный В Мире Ведущий! Сегодня у нас в гостях очаровательная, неповторимая, интеллигентная, бесподобная, отличающаяся доблестью, честностью и благородством молодая супружеская пара! Встречайте чету Холодковых!       От слов молодого человека Дане захотелось заскрипеть зубами, но он заставил себя улыбнуться в камеру. Вика как будто ничего необычного не заметила, лишь довольно помахала воображаемым зрителям.       — Посмотрите на этого молодого мужчину! — продолжил тем временем Ведущий. — Его зовут Данила, и он музыкант. Мы с вами обожаем музыку, правда? Музыканты нам всегда нужны! Поаплодируйте Даниле!       В студии не было зрителей, но Холодков готов был поклясться, что услышал многочисленные скупые хлопки ладонью о ладонь.       — Итак, Данила, — молодой человек безлико посмотрел на своих гостей, поправляя рукав костюма. — Данила, вы оказались очень успешным музыкантом. Как вы этого добились?       — Много трудолюбия, немного везения, — заученно улыбнулся Холодков. — Я встретил людей, с которыми мне нравилось взаимодействовать в творческом плане. Мы действовали все вместе, поддерживали друг друга и не давали друг другу начать косячить слишком сильно.       — Вы сейчас говорите про основной проект, в котором вы участвуете? — спросил Ведущий.       — Да. Я бы хотел везде успеть, но приходится выбирать. Шортпари просто так не отпустит.       — Ваше взаимодействие внутри группы было только творческим и дружеским? Про участников группы рассказывают интересные истории…       Даня почти засмеялся, увидев в невыразительных глазах сидящего напротив парня хоть какую-то искорку интереса, а затем ответил:       — Мы только друзья. Просто мы понимаем, насколько важен фансервис, особенно грамотный фансервис. На концертах мы делаем намёки на якобы особый контакт между нами, но эти намёки ничего не значат. Мы просто очень хорошие актёры. Мы долго шли к тому, чтобы все думали, что мы творим чудо, хотя каждый наш жест и шаг чётко рассчитаны и продуманы.       — Спасибо за откровенность, — Ведущий улыбнулся ещё шире, хотя казалось, что шире уже некуда, а Данила в панике задался вопросом, зачем он же он такое ляпнул, и можно ли будет это переиграть при монтаже. Холодков совершенно не помнил, что на этот счёт говорилось в заключённом с ними договоре.       Вика тоже встревожилась, схватив мужа за ладонь и крепко сжав её.       — Я заметил, что вы с женой были очень активны в социальных сетях, — начал ведущий, неприятно растягивая гласные в слове «социальных», — а вот ваша музыкальная группа более сдержана, даже официальные аккаунты ведутся довольно умеренно. Почему так?       — Мы же не одинаковые, — ответил Холодков. — Я считаю себя очень счастливым человеком, у которого есть прекрасная жена, деньги, известность. Мне нравится делиться своим счастьем.       — А мне нравится, когда все видят, какой мужчина со мной, — влезла в разговор Вика. — Он с одной стороны остался прежним, таким весёлым, добрым парнем, а с другой стал умнее, взрослее, перерос то время, когда мог спать на полу, подложив под голову что-то из одежды, стал ценить хороший алкоголь, а не Балтику Девятку.       — То есть вы хотите показать всем, что у вас всё хорошо? — кивнул Ведущий. — Это похвально. А теперь у меня ещё один вопрос к Даниле. Почему вы так странно чистите комментарии под постами в официальных аккаунтах группы?       — Это наша группа, и мы всегда удаляем комментарии, которые лично нам не нравятся или наносят вред имиджу Шортпари, — отозвался Данила. — Мы так изначально решили, и мы имеем на это право.       — Имеете, но я не понимаю, — Ведущий слегка наклонился вперёд, — ладно, когда вы удаляете комментарии, где вас оскорбляют, это объяснимо и понятно, но почему вы так старательно вычищаете комментарии, в которых люди предполагали, что один или несколько ваших концертов не состоятся?       — Вы всё придумываете! — нервно засмеялась Вика. — Они удаляют только оскорбления.       — Ну почему же? — в голос Ведущего как будто добавили льда. — Вот, например, тридцатого сентября некая Элина Ахмедова написала под одним из постов, что концерты уже явно не состоятся. А первого октября некий Игорь Макаров написал, цитирую: «Почему не будет, может и будет, только неизвестно когда. Билеты попродают до ноября, потом перенесут куда-нибудь на весну. В первый раз что ли». Сейчас этих комментариев нет. Почему?       — Наверное, они сами их удалили, — ответила Холодкова.       Молодой человек ехидно улыбнулся, закинув ногу на ногу, так, что стали видны носки цвета свежевыпотрошенного лосося, абсолютно не сочетающиеся с зеленью его костюма.       — Подобные удаления комментариев мне довелось наблюдать неоднократно. Вы вычищали не комментарии с оскорблениями, вы вычищали комментарии, в которых ставилось под сомнение проведение концертов, билеты на которые ваша группа активно продавала. Например, когда вы только-только уехали туда, где провели ваш так называемый отпуск, в комментариях со ссылкой на слова Виктории, написали, что участники Шортпариса сейчас в безопасности, в Европе, будут смотреть по обстановке, но постараются вернуться через пару месяцев, чтобы провести концерты. Комментарий очень быстро исчез. Получается, вы заранее знали, что не отмените, простите, не перенесёте только столичные концерты, потому что на них вы больше всего зарабатываете?       — Это не так работает, — пожал плечами Даня, — но да, нам совершенно невыгодны были подобные разговоры. Люди бы начали сильнее сомневаться и хуже покупать билеты.       — Но ведь вы отменили концерты, — тихо сказал ведущий. — То есть перенесли. Да. Теперь это так называется.       — И что? Проведём когда-нибудь. Вот наладится всё, и проведём. Неужели им подождать так тяжело?       — А если кто-то не дождётся? Не буду говорить вслух о последних событиях, но ведь некоторые из тех, кто, например, год назад купил билеты на ваши многократно перенесённые концерты, может оказаться не по своей воле там, откуда не сможет вернуться.       — Мы всегда за мир, поэтому настоящие поклонники нашего творчества никогда не окажутся там, где не надо! — возмутился Данила. — Знаете, если кто-то вдруг не сможет дождаться концерта по собственной глупости, то это только его проблемы. В то место и в ту ситуацию, которую вы не хотите называть, могут попасть только те, кто сам этого хочет, все остальные вовремя уехали. У меня все знакомые сумели этого избежать, так как хотели избежать. Пути отступления всегда были. Никто никого не держал. Вот, например, моя Вика ко мне прилетела через другую страну вообще с сотней евро в кармане. Было бы желание.       — Вы говорите только об определённом круге людей, вы ведь совершенно не знаете, чем живёт большая часть населения вашей родины, — покачал головой Ведущий.       — Я знаю, чем живут люди, — ответил Холодков. — Почему все так любят обвинять нас в незнании? Люди живут так, как они этого достойны.       — Ладно, — кивнул молодой человек. — Вот вы с женой, например, были достойны хорошего отпуска?       — Да, — обрадовалась вопросу Вика. — У меня давно не было такой тёплой и спокойной осени, мы подарили друг другу столько любви и поддержки, столько счастья…       — Пока недостойные ваши соотечественники и их не менее недостойные противники умирали? — перебил её Ведущий.       — Каждый день кто-то умирает, — пожала плечами Холодкова. — Это не мои друзья и не мои близкие. Почему у меня должна болеть за них душа? Покажите мне хоть одного человека, который бы каждый день сидел и переживал, не мог ни есть, ни пить.       — Например, те, у кого там родные и близкие? — молодой человек выпрямился на диване.       — Это их проблемы, — отозвалась Вика.       — Нам их, конечно, очень жаль, но мы ничем не можем им помочь, — поддержал жену Данила.       — Давайте поговорим о более приятных вещах, — сменил тему Ведущий. — Понравилось ли вам место, в котором вы провели свой осенний отпуск? Почему вы выбрали именно его?       — Это место с богатой историей, красивое, спокойное, удобное, поэтому мы почти единогласно проголосовали за него. Нам нравится чистота улочек, красота природы, открытость и доброта жителей, — ответил Даня.       — Это место очень похоже на Петербург, — улыбнулась Вика, — только это Петербург здорового человека. Это именно то, чего мне не хватает дома.       Холодков кивнул, поддерживая жену:       — Здесь идеально. Вы знаете, что я родился и большую часть жизни прожил в Питере, и вот я бы хотел, чтобы мой родной город позаимствовал как можно больше у места, где мы сейчас живём.       — И с чего бы вы начали изменения? Приехали бы к Пулковскому рубежу и отправили бы там танки в переплавку, а затем снесли бы оставшуюся часть мемориала? А затем что? Раскрошите на песчинки монумент героическим защитникам Ленинграда? Или первым делом займётесь сносом памятника Детям войны? А может быть вам Журавли с Невского кладбища жить мешают?       — Вы всё о политике, а я о людях! Об их менталитете, — отозвался Холодков. — Тут они проще и лучше.       — Да, тут все душевные и простые, — закивала его жена.       — И иногда наряжаются в форму СС и устраивают шествия, да? — поинтересовался Ведущий.       — Это разные люди! — не согласилась с ним Вика. — Таких меньшинство, и они просто любят красивую форму. Вон, у нас мальчики тоже форму любят, никто ничего не говорит же. И на своей земле они имеют право ходить в любой форме и сносить любые памятники, тем более агрессорам. Я бы и у нас всю эту военную гордыню поубавила.       Холодков согласно закивал.       — А как это сочетается с тем, что вы сняли в своём клипе ветеранов? — в голосе Ведущего послышалась усталость.       — Это был красивый жест, — пожал плечами Даня. — Старики в накладе не остались, мы дали им возможность заработать. Это даже благородно с нашей стороны. Я читал комментарии под клипом, многие писали, что плакали. Так что всё получилось красиво.       — Хорошо, красота жестов тоже важна, — кивнул Ведущий. — А сейчас у меня к вам будет последний вопрос, но сначала посмотрите назад.       Молодой человек кивнул в сторону шторы за их спиной, и та упала. Холодковы обернулись и увидели чёрный экран, который тут же включился.       — Итак, вопрос, — голос Ведущего стал жёстче и холоднее. — Как вы умерли?       Вика шокировано выдохнула, Даня смотрел на экран, не веря своим глазам: там транслировалось видео, на котором какие-то люди изучали трупы в заброшенном здании. Большинство тел было накрыто, но то, на котором сосредоточилась камера, было очень знакомым. Именно его Холодков каждый день видел в зеркале. Труп был сильно изуродован. Кто-то методично снял куски кожи, на которых были татуировки, а ещё разрезал ему рот до ушей. Клочья волос отсутствовали. На руках, ногах и торсе красовались синяки и ссадины. Часть костей казались сломанными. Неестественная вмятина на черепе слева как бы намекала на причину смерти. Широко распахнутые глаза подёрнулись мутной плёнкой.       Один из тех, кто обследовал это место, снял покрывало со следующего трупа. Камера переместилась туда, и Холодковы увидели на экране мёртвое тело Вики. Её явно сильно били по лицу, так как скула с одной стороны вспухла и побагровела. Глаз превратился в щёлку. Губы провалились, а в уголках рта застыли дорожки высохшей крови, как будто Виктории ещё при жизни выбили зубы. Руки и ноги были покрыты синяками, левое запястье неестественно вывернулось. На покрытой кровью груди отсутствовали соски. Бедра оказались вымазанными в крови. Всё говорило о том, что над этим телом перед смертью вдоволь надругались.       — Так как вы умерли? Кто вас убил? — как сквозь слой ваты услышали они голос Ведущего.