Чего хочет Ойкава?

— Глупый Кагеяма! Победил сначала меня, а потом Вакатоши и что, самый крутой теперь? — Выйграл не Кагеяма, а Карасуно. Не тебя, а нас, и не Вакатоши, а Шираторидзаву. — Нет, Кагеяма победил конкретно меня. Я во многом проигрываю ему. Например, … Ай! — Тычок под рëбра со стороны Ивадзуми приводит в чувства и напоминает, что тот не любит такие разговоры, так как они всегда заканчиваются самобичеванием Ойкавы. — Мы уже говорили об этом, разве нет? — Хаджиме хмурит брови и недовольно сложив руки на груди, наблюдает за тем, как связующий обиженно дует губы и проводит рукой в том месте, куда его безбожно атаковали. — И всë же. Ты бы больше хотел забивать с моих пасов или с тех воистину королевских пассов Кагеямы? Только честно отвечай! Я, конечно, люблю лесть, но не в этой ситуации. — Я бы хотел перевести тему. А то складывается ощущение, что Кагеяма тебе куда интереснее, чем я. — Действительно, сели смотреть фильм, который уже стал больше глупой фоновой болтовнëй, к которой никто не прислушивается, а говорят только про Тобио. А они между прочим встречаются! Где разговоры о любви, поцелуи, объятия, неловкие касания? Почему они обсуждают какого-то левого парня? — Ой, Ива-чан, я тебя обидел? Прости-прости. — Тоору по-дурацки улюлюкает и лыбиться как последний идиот. А когда Ивадзуми уже видимо посинел от злости, он начинает успокаивающе поглаживать парня по голове, тем самым поправляя его до безобразия растрëпанные волосы. — Ну как ты мог такое подумать? Ты же для меня всегда на первом месте по значимости! — «после меня самого» хочется добавить Хаджиме. — Хорошо, дорогой, с этого момента будем говорить только обо мне. Ну, и немного о тебе. — Зачем я вообще фильм включал? — Резко переводит тему Ивадзуми, оборачиваясь на экран телевизора. Какая-то девушка, привстав на носочки, целует высокого мужчину, обняв его за плечи. Она жмëтся к нему, томно вздыхает и кажется тает в его сильных руках. Эта сцена буквально пропитана нежностью, пылкими чувствами и ассоциируется с нежно-розовым цветом. Ойкава, наверное, точно так же целовался со всеми своими бывшими девушками. Но с Хаджиме такое не прокатит. Он тоже может зажимать, бесстыдно лапать и заставлять превращаться в лужицу под своим напором. И пока ему удаëтся держать первенство в роли ведущего партнëра. Но надолго ли? Неизвестно когда терпение связующего закончится, тем более, что он уже несколько раз предлагал своему парню менять позиции. — Не знаю. Я с самого начала его не смотрел. — Ойкава пожимает плечами и бросает скучающий взгляд на экран. Какая-то странная парочка подозрительно долго облизывают друг друга, так ещë и крупным планом. Гадость какая. Тоору морщится и отворачивается обратно. — Не люблю такое. — А мне всегда казалось, что ты любитель подобных фильмов. Ну, эти, всякие слюнявые мелодрамы про любовь и всë такое… — Иваизуми чувствует как пальцы сеттера с его волос медленно сползли на шею, и не задержавшись там на долго, опустились ближе к плечам. Теперь они пытаются забраться под ворот футболки, оглаживая кожу. Эти глупые заигрывания Ойкавы, которые, как тот сам думает, Хаджиме не замечает (или крайне старается) стали привычными и обыденными, но от этого не менее приятными. — Ты настолько плохого мнения обо мне, Ива-чан… Я ведь и обидеться могу. — Тоору крайне тяжко вздыхает и неожиданно прекращает свои «не заметные» заигрывания. Опустив голову на плечо своего парня, он состроил крайне грустную мордашку, подняв щенячий взгляд Ивадзуми. — Я так устал… — Как можно жалостливее тянет он. Это всë не с проста. Ойкава делает так только когда ему что-нибудь очень надо. Чтобы клянчить, даже не думая о возможном отказе, потому что такая техника всегда работает. — Давай вместе сходим в ванну? У них был секс. И не один раз. И чтобы Хаджиме не думал там, Тоору никогда не спал со своими бывшими девушками. Дело это принципа или отсутствия желания, он не знал. Зато своего сокомандника он достаточно быстро затащил в постель. Чëртов изврат. Ойкава позволял иметь себя в разных позах, брать контроль в свои руки, командовать и управлять. Ивадзуми слышал сотни самых пошлых стонов с его стороны, любил его на любой плоскости, изучил каждую родинку на его теле, пусть на это и потребовалось достаточно времени (просто невозможно впихнуть весь образ Тоору и все его особенности к себе в голову за один раз), но ни разу не чувствовал такого смущения как сейчас. Это так глупо и по-детски. Казалось бы, Ойкава уже никогда не сможет его удивить и предложить что-то воистину постыдное. Оказалось, сможет. Обычным предложением принять ванну вместе. Хаджиме кажется это до ужаса интимным. Даже интимнее чем секс с Ойкавой, поцелуи с ним и его пошлый шёпот в целях соблазнения. Почему? Он сам не знает. Ивадзуми кажется, что на пару секунд его сердце делает остановку, а мозг отключается, дабы переварить и принять это предложение. Скулы начинают предательски краснеть, с поличным выдавая его. Но Хаджиме правда не виновен. Это всë навязчивые мысли и отсутствие долгого контакта с Ойкавой, из-за постоянных тренировок. — Ива-чан, ты краснеешь. Стесняешься? Какая прелесть. А когда ты трахал меня на том столе, — Тоору лениво указывает рукой в сторону кухни. — То не стеснялся. — Сеттер хищно ухмыляется, наслаждаясь реакцией парня. Смакует его смущение, не отводя взгляда от удивлëнных глаз. И пусть он может и дальше продолжать ядовито подстëгивать парня, но тот перебивает его. Ехидства Ойкавы, как холодная вода, приводят в себя и напоминают о слишком уж долгом молчании. Нельзя позволять ему и дальше злорадствовать. В этом плане связующий не знает меры. Да и вообще. Чего это он как незамужняя девица раскраснелся? Пора бы уже привыкнуть к таким неожиданным предложениям своего партнëра. — Идëм мыться, глупый извращенец. *** Наступить на горло своим желаниям оказывается сложнее, чем Ивадзуми предполагал. Ойкаве всегда удавалось совратить его, не прилагая каких-либо особых усилий. Но сейчас связующий вообще ничего не делает. Только так до одури приятно прижимается, иногда гладит и что-то рассказывает спокойным голосом, не сосредотачиваясь на какой-то одной мысле или теме. В его действиях нет никакой эротической подоплёки, но Хаджиме чувствует как у него голова идëт кругом. В последнее время, он мог только в раздевалке после занятия полюбоваться своим партнëром. Но оголëнных плеч или ног Тоору было чертовски мало. Те моменты когда он мог взглядом ухватиться хотя бы за длинную, тонкую шею Ойкавы уже были определëнным праздником. А сейчас он здесь, рядом с ним, обнажëнный. Смотри не хочу. Но Ивадзуми не позволяет совесть опустить взгляд ниже плеч. Тоору позвал его помыться, а не потрахаться. К тому же, сеттер сказал, что очень устал. Будет крайне по-свински сейчас лезть к нему и пытаться уломать на быстрый перепих до прихода родителей Ойкавы домой. Да и вообще, у Ивадзуми принцип. Он никогда первым не лезет к своему партнëру. Дожидается пока тот сам попросит, предложит, ну или в некоторых ситуациях, начнëт молить. — Я знаю о чëм ты сейчас думаешь. — Ойкава заговорчески улыбается. У Хаджиме пересыхает в горле. Конечно, знает. Его же сейчас буквально взглядом прожгут. Причëм, где-то в районе шеи. Тоору знает, что в голове его сокомандника сейчас ни одной приличной мысли. Это забавляет и действует как самая лучшая награда для самолюбия. Пусть помучается немного. Ничего страшного. — Заткнись. — Цедит сквозь сжатые зубы Ивадзуми. Он чувствует руку Ойкавы на своей ноге и от того как она поглаживает чуть смуглую кожу, в голове вместо мозга остаëтся один туман. Господи, хоть бы он продолжал так и дальше. — Какой ты злой. — Тоору чувствует как парень дрогнул под его касаниями, и если бы хоть кто-то знал какое извращëнное удовольствие это приносит сеттеру… — Ива-чан, скажи честно. Когда я предложил тебе вместе пойти в ванну, ты подумал о каком-нибудь разврате? — Ойкава и так прекрасно знает ответ. Этот вопрос исключительно для того, чтобы ещë немного поиздеваться. — Нет. — Ложь. Причëм самая глупая и неоправданная. Ивадзуми стыдно за свои мысли и слова, хоть он прекрасно понимает, что Тоору открыто провоцирует его. Особенно сейчас. Ну ничего, пусть связующий развлекается пока может. Жизнь — это сплошной бумеранг. Ему ещë всë вернëтся вдвойне. — Я просил честный ответ. — Ойкава слабо ущипнул парня и убрал руку, тем самым обрывая все крышесносные, для Хаджиме, ласки. Он за последнее время не чувствовал себя таким довольным как сейчас. Ивадзуми тяжело смутить, за то вывести из себя легко. Но сейчас Тоору правильно на него подействовал и получил желаемую реакцию. — Как тебе только не стыдно врать мне… Я недоволен. — Он ничуть не лучше Хаджиме. Точно так же сейчас врëт, пытаясь состроить более серьëзный голос, но его партнëр буквально чувствует улыбку на чужих губах. — Ты специально это всë, да? — Нервы медленно начинают сдавать. — Проверяешь меня на прочность или что? — Рука, лежащая на плече капитана их команды, начинает неприятно сжимать, выдавая настрой еë хозяина. Ойкава провокатор и искуситель. Ивадзуми потерян. Чего тот добивается, что хочет получить, какой реакции ждëт? Или это просто желание поиздеваться над напряжëнным Хаджиме? — Нет. Это всë просто очень забавно. — Тоору опускает голову на плечо товарища и теперь буквально лежит на нëм. — Твоë смущение и зажатость смешные. Мне нравится. — Ты ведëшь себя как ребëнок с недостатком внимания. — Хаджиме дëргает парня за прядь волос, заставляя немного поднять голову и столкнуться с его взглядом. — Я готов убить тебя прямо сейчас. — В какой-то степени Ивадзуми обидно. Тоору буквально высмеял его сдержанность (или еë попытки) и смущение. Где его совесть вообще? Хотя, не Хаджиме, который в последнее время мечтает только о подтянутых бëдрах капитана, рассуждать об этом. — А ты ведëшь себя как человек с очевидным недотрахом. Будто я не вижу как ты пялишься на меня! В частности, на тренировках. — Ойкава усмехается и чуть приподнявшись, смазано целует Ивадзуми в щëку. — Хорошо, можешь убить меня, но сначала я хочу напомнить, что до прихода моих родителей осталось два часа, поэтому если ты и дальше будешь на меня только смотреть, то уйдëшь домой ни с чем. — Тихо шепчет Тоору. Будто сейчас их кто-то может услышать, будто его слова — самая страшная тайна. — Спасибо за напоминание. Мне кажется, на сегодня водных процедур достаточно. *** Ивадзуми чуть ниже, но силы у него явно не занимать. Да и телосложение у него более крупное, что-ли, чем у Тоору. Но замечая только разницу в росте, их сокомандники удивлялись как Хаджиме вообще способен поднять брыкающегося капитана. Но это не так сложно как все думают. Поэтому неудивительно, что из ванной комнаты выходил один Ива. Парень буквально кидает Ойкаву на кровать, тут же жадно припадая к его губам, будто они единственный источник воды в жаркой пустыне. Полотенце, в которое они укутались, улетело в неизвестном направлении. В комнате открыто окно. Неприятный холодок проходит по коже, заставляя еë покрыться мурашками. Но их горячие тела и руки создают яркие контрасты, отчасти согревая. — Ива-чан… Мне холодно, закрой окно… — Чуть ли не задыхаясь просит Ойкава, пока Хаджиме по-хозяйски раздвигает чужие ноги и устраивается между ними. — Ива… — Я мог бы тебя согреть… — Ладони волейболиста оглаживают внутреннюю сторону бедра его капитана, пока сам парень довольно улыбается, прикусив нижнюю губу. Отвлекаться на окно не хочется, пусть ему тоже прохладно. — Ива-чан! — Тоору хмурится и дотянувшись до ближайшей подушки, кидает еë в сокомандника. Он, конечно, всë понимает, но замëрзнуть не хочется. Хаджиме получает по лицу подушкой и только тогда, недовольно цыкнув, идëт к окну. Глупый Ойкава. Вечно его что-то не устраивает и отвлекает. — Где у тебя смазка и презервативы? Я знаю, что у тебя есть, не смотри на меня так. Ты бы не начал всë это, если бы заранее не подготовился. — Окно закрыто, шторы задвинуты. Ивадзуми распирает от нетерпения, а его парень только играется и расстягивает «удовольствие». — В моëм шкафу. Третья полочка сверху. — Тоору удобненько расположился на своей постели, пристально наблюдая за Хаджиме. Он играется, прекрасно понимаю насколько его парню невтерпëж. — Тут ничего нет. — Ивадзуми ещë раз шарит рукой по полке с одеждой, не находя там того, что ему надо. Ойкава обманывает его или просто он ошибся? Помимо возбуждения просыпается жуткое раздражение. Судя по довольной физиономии связующего, это не просто ошибка. Очень хочется прямо сейчас схватить его за плечи и несколько раз встряхнуть, дабы избавить его от этой тщеславной улыбки. Нужно сохранять спокойствие. Хотя бы визуальное. — Правда? Как же так? Неужели я ошибся. — Ойкава хорошо притворяется дурачком. Хлопает глазками, виновато опустив взгляд и даже свою ухмылку прячет, пусть и ненадолго. Он прекрасно знает в какую играет игру с Ивадзуми, и знает еë исход. Сеттер знает, что сейчас творится в голове сокомандника, он буквально читает его как открытую книгу. Но некоторых страниц этой самой книги не хватает, поэтому надо вывести Хаджиме на чистую воду. Заставить признаться во всех своих порочных желаниях, признать свою нетерпеливость и извращëнность. Нужно довести его. — Прекрати это. Не ты ли меня торопил и говорил, что скоро придут родители? — Он задыхается в собственных эмоциях. Тоору опять творит с ним что-то непонятное. Заставляет беситься, но в тоже время пробуждает интерес. Здраво мыслить уже получается плохо. Ему кажется, что он вот-вот накиниться на капитана, прижав его весом своего тела к кровати, и сделает с ним что-то крайне неприличное. То, что Ойкава запомнит на долгое время. — Но я не вру! Я правда не знаю куда положил… — Тоору неловко отворачивается, болезнено прикусывая нижнюю губу, дабы сдержать смех. Он буквально чувствует замешательство Ивадзуми. Бедный, как же ему, наверное, тяжело сейчас. Парень не знает как долго будет продолжать театр одного актëра, ведь Хаджиме держится из последних сил и пока не падает на колени с мольбами перестать мучать его. — Что ты хочешь? Ты ждëшь чего-то от меня? — Он подходит ближе к кровати и достаточно грубо потянув Тоору за ноги, притягивает его к себе. Держит крепко, смотрит прямо в глаза, будто бы пытаясь заглянуть в душу капитана. — Я сейчас умру от желания, а ты продолжаешь издеваться. Насколько же ты извращенец, если тебе нравится такое? — «Насколько же я извращенец, если до сих пор с тобой и терплю всë это? " — спрашивает сам себя он. — Мне упасть перед тобой на колени и просить о пощаде или заставить тебя самого найти всë необходимое? Я в отчаянии, понимаешь? — Понимаю и мне это очень даже нравится. — Ойкава сверкает белоснежными зубами, не сдержав самодовольной улыбки. — Одна только мысль о том, что ты — весь из себя такой крутой, ведëшься на любые мои провокации и паникуешь, является лучшей наградой для моего эго. — Несомненно рад за тебя, но думаю, что ты уже наигрался. — Хаджиме усмехается, медленно утопая в хитрых глазах напротив. Злость пропадает. От неë ничего не остаëтся. Тоору всегда творит с ним что-то непонятное. Завораживает, заставляет слушать и слушаться, так может только его капитан. Это какая-то уникальная черта. Может парень что-то не знает и сеттер на самом деле ведьма в третьем поколении? — Под кроватью есть маленькая коробка. Я спрятал всë туда. — Чистосердечно признаëтся связующий, решив сжалиться над своим парнем. — Просто не хотел, чтобы мама нашла что-то случайно и перепрятал получше. Ивадзуми дважды повторять не надо. Обещанная коробка нашлась быстро. Хоть в этот раз его не обманули. — И всë таки, ты точно пошляк. Практикуешь садизм на мне? — Хаджиме вытаскивает смазку и наконец возвращается на своë законное место — между ног своего капитана. — Иногда у меня появляется дикое желание выбить из тебя эту дурь. — Парень откровенничает, выливая достаточное количество смазки на свои пальцы. Поскольку он не как Тоору и в садиста не играет, сначала нужно растянуть сеттера, дабы не причинить ему боли. — Если ты всë ещë со мной, значит ты мазохист. Ну, это исходя из твоих слов. — Ойкава шипит, как кот, и по инерции сжимается, чувствуя как пальцы Ивадзуми проникают в него. Сначала всегда не особо приятно. Но постепенно привыкаешь к этому ощущению натянутости, да и ради дальнейшего эффекта можно потерпеть… Тем не менее, связующий пытается соскочить, ругается и сжимает простынь на кровати до побеления костяшек. — Тише. — Хаджиме ведëт дорожку мокрых поцелуев от шеи сокомандника, к его груди, продолжая так же ритмично двигать пальцами. Нет настроения на долгие ласки и нежности, но зная чувствительность Тоору, его надо хорошо разогреть, прежде чем пытаться что-либо сделать. И как же хорошо, что Ива успел изучить все чувствительные точки на теле капитана. Это невероятно полезные знания. Его рука проходится по ключицам, не обделяя вниманием впадинку между ними, спускается ниже, к судорожно вздымающейся груди, бегло проходится по прессу и опускается на излюбленные бëдра. Ивадзуми ловит каждый звук Тоору, чуть ли не рыча от удовольствия, услышав тихие стоны. Как Ойкаву вообще можно не любить? Его тело, голос, волосы, ум… Нет, Ойкава точно написан искусным художником, и его парень свято в это верит. — Ива-чан… Мне надоели твои пальцы… — Слышится тихий шëпот капитана. Достаточно понятный намëк. Его голос срывается на стоны, но парень контролирует себя, хоть его партнёр не видит в этом никакого смысла. — Я мог бы заставить тебя молить, но у меня совершенно не осталось терпения. — Ивадзуми рычит, наклонившись к уху Ойкавы, не забыв после своих высказываний обязательно прикусить мочку, и услышав тихий скулëж, самодовольно усмехнуться. Хаджиме медленно вытягивает пальцы, пока его вторая рука судорожно ищет презерватив, благо он лежал по близости. — В коленно-локтевую. — Не просит, а приказывает. Ивадзуми знает, что сейчас главный здесь он. Это неоспоримый факт и если Ойкава решится бунтовать, окажется наказанным. Но сеттер прекрасно знает правила этой игры и даже не собирается противиться. Ойкава послушно принимает указанное положение. Он прогибается и слабо виляет бëдрами, дожидаясь дальнейших действий парня. Тоору прекрасно знает, что ведëт себя вызывающе, специально выстанывая имя Ивадзуми, тихо шипя всякие пошлости, пока его партнёр надевает защиту. Он довольно облизывает пересохшие губы, когда чувствует как Хаджиме медленно входит в него. А когда чужая рука оставляет яркий след на ягодице от мощного шлепка, капитан вообще тает. — Если будет больно, скажи. — Ты каждый раз говоришь это. — Ойкава усмехается, но буквально тут же заглушает этот звук своими же стонами. — Конечно, я ведь забочусь о тебе. — Хаджиме двигается медленно, тем самым, дав партнëру время чтобы привыкнуть и расслабиться. Он медленно наращивает темп толчков, одной рукой сжимая бедро Тоору до появления бледных синяков. Второй рукой он тянется к волосам Ойкавы и легко впутав в них свои пальцы, он тянет его, заставив связующего оторвать голову от подушку, которая удачно заглушала все звуки. — Я хочу слышать тебя. — Шепчет Ивадзуми, уткнувшись лицом куда-то в плечо сеттера, вдыхая приятный запах его кожи. Этот запах стал таким родным и кажется, Хаджиме чувствует его повсеместно. Ответом ему становится только тихий стон партнëра, но такое красноречие вполне удовлетворяет Ивадзуми. Это ведь как раз то, чего он добивался. Парень двигается достаточно быстро, но старается наблюдать за реакцией партнëра, дабы в случае чего, сразу остановиться. Но у Тоору явно всë хорошо. Даже спрашивать не надо. Да и вряд ли он сейчас связано ответит. Ойкава в такие моменты совсем рассудок теряет, поэтому шепчет откровения, которые вряд ли когда-то сказал. В один момент Ива хочет даже на диктофон его записывать, но оставляет эту идею на другой раз. Постепенно на плечах сеттера появляются фирменные метки Хаджиме в виде засосов. Это напоминание для всех, кому принадлежит этот замечательный связующий. А вообще, если бы у Ивадзуми была возможность, он бы поставил свою подпись прям на лбу возлюбленного, чтобы никто не сомневался. В какие-то моменты он замедляет темп, на что слышит недовольное мычание или даже тихую ругань, но такая реакция наоборот работает как поощрение, нежели чем укор. А когда Ойкава слëзно просит его снова ускориться, у Хаджиме вообще крышу сносит. Нет, он точно когда-нибудь запишет это на диктофон… А потом поставит себе на звонок. И Ивадзуми точно не помнит в какой момент стоны и вздохи Ойкавы превратились в вскрики, но точно помнит как его собственная рука помогла парню дойти до разрядки. Потом он чувствует, что его партнëра трясëт, поэтому приходится приостановиться. При всëм своëм нетерпении, Ива старается никак не навредить сеттеру. Это его принцип. Потом слышится судорожное «продолжай», что становится сигналом и буквально отсчётом перед новым стартом. Потом опять всë как в тумане, а после свой собственный низкий стон и красивый конец на бëдра Тоору. *** — И что ты меня запугивал? «Родители скоро придут! " Обманщик. — Я не обманщик. Они просто задерживаются, хотя, я бы не сказал, что это меня сильно беспокоит. — Куда мы только так торопились… Следом за возмущениями Ивы, слышится хлопок входной двери, где-то внизу. Парни одновременно поворачиваются в сторону двери в комнату Ойкавы. — А я говорил! — Самодовольная улыбка и попытки Ойкавы поспешно надеть свои шорты. — Ты много чего говорил. Особенно пока мы… — Но мысль Ивадзуми так и не была закончена. Внизу слышится женский голос, зовущий Тоору. — Пойдëм, притворимся, что мы с тобой здесь учились. — Ничего нового.