Где-то мой дом, Но точно не в этой спальне. Я так устал И не верю, что можно сильнее…
Шум оваций, такой бурный и неритмичный, доносился из огромного актового зала Империи, где вот-вот должна была начаться церемония награждения Комиссаров Империи. Это была честь даже для тех, кто не любил устои и законы мира, в котором живут, презирая их, но покорно слушаясь, ведь Комиссары работают, чтобы сделать жизнь живых людей лучше. Комиссары не дают взятки, чтобы избежать своей рутинной работы, не пытаются подменять товар, не влезают в жизнь и традиции горожан и заботятся о тех, кто живёт в их поселениях. Лололошка стоял в своей наполированной, приготовленной заранее, Комиссарской форме за кулисами, подглядывая в зал, на, казалось бы, нескончаемые трибуны, будто пытаясь пересчитать всех пришедших людей, и на сцену, в поверхности которой можно было увидеть своё отражение, если присмотреться. Одно его действительно радовало — Инспектору Войду, по его же приказу, была выделена отдельная комната, гримёрная, где он готовится к выходу. Ни Комиссарам, ни их друзьям, которые пришли читать свои речи, ни почётному Имперскому Конферансье не выделяется гримёрная. Ну, Войд на то и Войд! Так всем спокойнее. Возможно, даже самому Инспектору. Из знакомых Дейва за кулисами были лишь Хейли, которая пришла на награждение за лучший уровень урбанизации своего поселения, и Кейт, которая пришла, дабы поддержать свою подругу, написав торжественную речь в честь выдающихся способностей близкой ей девушки Комиссара. Но парень, пришедший даже без внешнего модуля своей лучшей П.Е.Р.С.И.К во Вселенной, не хотел никого видеть ни сейчас, ни после награждения, потому он уныло поздоровался с друзьями на входе и так же уныло наблюдал из-за кулис за людьми в зале. Он один… Один, с кем никто не пришёл! — Дейви… — к парню подошла коллега, Хейли, и опустила тому руку на плечо. — Я хотела узнать, кто пришёл с тобой? Мы с Кейт не видели пока что никого, с кем бы ты говорил, — юноша обернулся, но тут же снова поник, устремляя взгляд в пол. Голубые Комиссарские глаза тухли, но никто не видел этого из-за очков. Просто Дейв понимал, что они тухнут, будто кто-то медленно выливает воду на Вечный Огонь. Он тихо хмыкнул, пожал плечами, напористо освобождая одно из них из тисков женской нежной руки, и отрицательно помотал головой, давая понять своё положение. Хейли шумно охнула, округлив глаза, и тут же прикрыла рот ладонью. Она явно сочувствовала этому Комиссару, но чувство радости за себя, за своё поселение и за то, что она тут не одна, было сильнее, потому девушка просто похлопала коллегу по плечу, развернулась и пошла к Кейт, бросив вслед короткое «Прости, удачи!». В ушах шумело, это были уже не овации, а звон, громкий, противный, высоких частот. «Лололошка, у тебя поднялось давление, пульс участился до ста сорока пяти ударов в минуту. Мне ввести успокоительное?» — прозвучал внутренний модуль. Это Райя-Прайм, всегда заботящаяся о своём владельце. «Нет, » — отрезал мысленно Дейв и вздохнул. Ему не хотелось сейчас никакой посторонней помощи, потому что его главную болезнь без новых страданий вылечить нельзя. Райя клялась и божилась, в конце концов, обещала быстро найти лекарство от «разбитого сердца», но после рутинного ночного поиска решения такой необычной для этого юноши проблемы, она начала рассказывать что-то о каких-то непонятных гормонах, о необычной важности откровенных разговоров с прямолинейными изречениями, о тёплой и незаменимой дружеской поддержке и о возможности позволить себе без стыда открыто пережить свои настоящие эмоции. Лололошку это не то, чтобы вовсе не интересовало, скорее он просто полностью был погружён в свои мысли о том злосчастном вечере в кабинете Главного Секретаря, когда началась его необычная «болезнь». «Поговори с Калебом. Расскажи Калебу о своих чувствах. Скажи Калебу, что он тебя задел. Напиши Кейт или Радану, расскажи им о том, что произошло. Поплачь или покричи, эмоции надо пережить, » — вторые сутки подряд говорит Комиссару Райя. Но Комиссар не хочет… Он не смог даже написать Калебу вчера, чтобы сказать ему, что хочет встретиться, просто встретиться, взять себе ещё «ягодно-травяного» чая или послушать музыку в кабинете. Лололошке так нравилось кресло, стоящее возле стола в кабинете Главного Секретаря. Шатен всегда располагался на том сидении максимально удобно, так, чтобы он мог видеть Калеба, работающего и занятого на любой их встрече, но слушающего и вникающего, и панорамное окно, открывающее невероятный вид на город. Церемония началась. Конферансье вышел на просторную сцену, своим привычным, громогласным, заводящим толпу голосом он начал вводить зрителей в курс дела. Комиссар опять упал в свои мысли, проваливаясь в сон на ходу, будто не спал последние дней пять. Он вытянулся, сделал шаг назад, медленно пришёл в себя и сел возле стены. Узкий проём давил на Дейва, но идти в гущу других Комиссаров не хотелось совсем, среди них было ещё более одиноко, нежели тут — в отсутствии кого-либо, в укрытии от чужих взоров. В нос Лололошки ударил запах любимого мужского одеколона Hermes Terre D'Hermes EDC, а затем перед глазами предстала знакомая мужская фигура, спрятанная полностью под плащом, борт которого был идеально прямым, а ворот и лацкан заглажены и накрахмалены до такой степени, что их не погнул ветер на улице. Оглядывая фигуру с ног и дойдя до головы, Дейв встретился взглядом с ореховыми опустевшими глазами, под которыми красовались сине-серые мешки, буквально кричащие о том, что у их владельца начались проблемы со сном. Все Комиссары, их друзья и даже охранники смотрели в коридорный проём, куда самоуверенно минуту назад прошёл Главный Секретарь, бросивший своё транспортное средство в неположенном месте — прям у входа в актовый зал. Калеб перевёл дух, чуть ухмыльнулся и расправил плечи, дабы выглядеть солиднее. — К… — Лололошка попытался встать, что-то сказать, удивиться, но ему не дали даже начать испытываться эмоции и сразу перешли к делу. — Сиди, у меня мало времени, я сегодня занят. После этих холодных слов Калеб резко развёл тяжёлый чёрный занавес своими руками в стороны, врываясь на сцену, чем прервал речь Конферансье и вызвал невероятное удивление со стороны забитых трибун. Пока юноша не менее самоуверенно шёл к эпицентру событий, в середину сцены, все успели затихнуть. Он кивнул Ведущему, невербально здороваясь с ним, а затем взял у него из рук микрофон и поднёс его к лицу. — Жители Империи, приветствую вас! Я не могу ждать начала церемонии и того момента, когда представят моего друга, поэтому я хочу произнести свою речь сейчас. Вы уже осведомлены, что сегодня проходит награждение самых выдающихся Комиссаров, — Калеб помялся на месте, понимая, что речь он не готовил и пришёл сюда на эмоциях, но уже делать нечего. Подвести единственного друга вновь он просто не мог. — Я пришёл сюда, чтобы сказать вам, что вы никогда не найдётё более выдающегося Комиссара и более преданного своему делу человека, чем Дейв. Я вручал ему его первую награду, я хотел бы вручить ему и эту, но сегодня могу лишь постараться донести до публики, до вас, и до него самого то, что я никогда не встречал такого особенного человека. Сегодня он будет единственным, кто выйдет на эту сцену без напарника и будет награждён без предварительной речи, поэтому я прошу вас поддержать его вместо меня. Пожалуйста, когда представят моего друга, я очень вас прошу, покажите ему, что вы рады его видеть, — Секретарь сделал глубокий вдох и прикрыл на пару секунд глаза, после чего до его слуха донеслись бурные аплодисменты. — Спасибо! Спасибо вам! И помните: Империя заботится о вас! Калеб вернул микрофон Конферансье и под бурные аплодисменты спустился по лестнице в зрительный зал, а оттуда на выход, забирая у Дейва возможность поблагодарить его здесь и сейчас. Внутри Секретаря что-то жглось, будто бы невидимый инопланетный луч пытается сжечь его изнутри. Но старший считал, что поступил правильно, разве что соврал снова. У него было время, он не занят, у него выходной на алгоритме, он просто боится увидеть то же разочарование в глазах друга, что и два дня назад. Уличный воздух ударял в нос: сырость вперемешку с перегноем. Почему-то никто не удосуживался убирать гниющие осенние листья с клумб. Калеб сразу же сел на свой мотоцикл, завёл его и уехал в сторону дома, но стоило ему отъехать буквально на полкилометра, как на его коммуникатор пришло сообщение по выделенной линии. Он не стал читать, он бы не смог осмыслить всё. Дейв просидел, глядя пустыми глазами в свой коммуникатор, где-то минут пятнадцать, пока не начали представлять и награждать Комиссаров Империи. Благо его вызвали первым. Овации, награда, Инспектор Войд, радостные возгласы — ничто не могло вернуть Дейва в себя или хотя бы в здравое сознание, он просто стоял, смотрел в никуда, переживая, что ему вот-вот и сейчас точно напишет Калеб и, о Великие Ала и Терра, останется без моментального ответа. Но на коммуникатор ничего не приходило. После того, как Лололошке прицепили награду на рабочую Имперскую форму, он откланялся и без лишнего стеснения покинул сцену, проверяя коммуникатор и выбегая на улицу. Калеба не было, лишь следы от колёс его мотоцикла. Его кабинет в противоположной стороне, значит, он поехал домой.«Калеб, пожалуйста, скажи, ты дома? Ответь, пожалуйста! Мы можем увидеться?»
11:53 «Я сажусь на автобус, который идёт в твой район. Пожалуйста, напомни, какой номер твоей квартиры?»
11:59 «Я еду, буду через полчаса».
12:18 «Пожалуйста, ответь мне. Нам нужно поговорить!»
12:31
Высокое здание раскинулось перед взором Лололошки. Он был тут очень давно, когда помогал Калебу завозить и расставлять по местам новую мебель в эту «каморку», которая не нравилась Секретарю, но была вполне себе солидной: двадцать четвёртый этаж, просторная кухня, раздельный санузел и ванна, две комнаты, одна выполненная под гостинную, с диваном и телевизором, а другая является спальней владельца с просторной кроватью, затемняющими шторами, столиком-приставкой и стеллажами с книгами и статуэтками, и просторный балкон, который был захламлён некоторыми коробками, оставшимися забитыми вещами, и материалами для ремонта. Комиссар же помнил только этаж и принялся судорожно искать номер квартиры в сообщениях на коммуникаторе. 471. Набирает номер на домофоне дрожащими пальцами, ждёт полминуты и понимает, что ему открыли. Открыли! Ему открыли! Дейв тянет на себя дверь, залетает в подъезд и вызывает лифт, который едет почти с самого верхнего этажа здания. Калеб заведомо отворил дверь и ушёл на кухню. Тишина с лёгким звоном ударяла ему в уши, даже с улицы не было ничего слышно, хотя балкон и окна были открыты нараспашку, дабы было прохладнее. Время до встречи, несколько минут, растянулось в голове Секретаря на часы, будто бы пришлось ждать Комиссара с самого поселенияРаз. Два. Три. «Ты ведь моё самое тёмное вчера…»