Итак, вернёмся
к игре в «Бутылочку»!
Помимо Найла, Зейна и Лиама с ними были Даниэль, Селена и Джиджи, поэтому эта игра была правда интересной. Например, Гарри до этого ни разу с девушками не целовался, а Найл сохнет по Селене последние года полтора-два, так что это очень мило — наблюдать, как он краснеет, если ему выпадает возможность поцеловать её. А вот когда Гарри целует Луи… это не просто робкий и неуверенный или целомудренный поцелуй, как с остальными, это нечто более серьёзное. И, нет, им обоим вовсе не стыдно вкладывать в этот поцелуй капельку страсти, да и их друзья к этому уже привыкли — «Ларри постоянно сосутся», — как говорит Найл, и это не шутка. И, чёрт, если бы всё было так просто… Гарри стал достаточно сексуально озабоченным, чтобы его заводили двусмысленные взгляды и действия Луи, особенно во время игры. Особенно, когда остальные не понимают, что происходит, пока они практически общаются друг с другом посредством символов, намёков и метафор. У них практически свой собственный язык, и Гарри это заводит так сильно, что сидеть становится уже невозможно. У него стоит, и ему нужна разрядка. У Луи тоже стоит, и он даже не пытается скрыть это. — Гарри, всё хорошо? — интересуется Кэмпбелл, взволнованно посмотрев на него. — Ты покраснел. Этот извращенец Луи смущает тебя? — А я-то тут причём? Почему это я извращенец-то? — возмущается Томлинсон, пока Зейн и Лиам взрываются раскатом смеха, а Найл и Селена, слишком отвлёкшиеся друг на друга, в недоумении смотрят на них. — А кто же ещё? Сидишь тут, светишь своим стояком, конечно, мальчику неловко, — защищает она Стайлса, и тот невольно похабно улыбается своему парню, мол: «Видишь, я невинный ангелочек». — О, да? Моему малышу очень неудобно, не так ли, Гарри? — Луи победно улыбается, когда Гарри неожиданно сдаётся, позволяя себе простонать от накатившего на него желания. — Упс. — Чего? — удивляется Лиам, до этого ни разу не замечавший, чтобы Стайлс понимал эти шутки или возбуждался настолько сильно, чтобы перестать контролировать себя. — Думаю, вам обоим лучше удалиться в душ, — честно говорит Селена. — Д-да… — Гарри едва не сносит Луи с ног, когда пролетает мимо него и хватает за руку, чтобы он ускорил шаг, и чтобы они поскорее попали в спальню, которую им выделили. Закрыв дверь, Томлинсон удивлённо смотрит на разгорячённого парня, не совсем понимая, чего он хочет, пока Стайлс не проворачивает щеколду, запирая их, и не прижимает его к двери, страстно целуя. И Луи, вообще-то, не против этого, он гладит его бока, забравшись под некогда свою футболку, которую Гарри беспардонно украл у него около пары месяцев назад, и тогда Стайлс отстраняется, глядя на него взглядом, который Луи до этого ещё ни разу, кажется, не видел. — У тебя есть?.. — он так взволнован, что у него даже не сразу получается спросить то, что он хочет. — У тебя есть контрацептивы? — Что? — удивлённо переспрашивает Томлинсон, растерянно уставившись на него. — Я что-то не так понял или ты спросил?.. — Да, я спросил, — нетерпеливо перебивает его Гарри. — У тебя есть? — Нет, но… Малыш, ты уверен? Нас могут услышать, тебе может стать очень неловко, когда твоя horny-мания пройдёт, — тихо говорит Луи. — У меня есть… Лу, пожалуйста, пожалуйста, Лу… трахни меня, пожалуйста, я больше так не могу, я хочу… Обещаю, я буду очень тихим и послушным, обещаю, Луи… Ты же хотел этого! — Тише, Хаз, — просит Томмо. — Конечно, я хотел. И сейчас хочу, но ты не считаешь, что сейчас это неуместно? Наши друзья прямо за стеной… — он знает, что Гарри сложно переубедить, если он уже всё решил, поэтому он сдаётся, целуя его и медленно стягивая с него футболку. — Ты обещаешь быть тихим? — Обещаю, Лу. Гарри отходит к своему портфелю, чтобы найти презервативы, и Луи подходит к нему со спины, чтобы поцеловать его в загривок, затем в основание шеи, в лопатку… Когда Стайлс находит средство защиты, Томлинсон уже стягивает с него штаны вместе с бельём, и Гарри неловко позволяет ему раздеть себя и повести к постели. Но Луи велит ему встать в коленно-локтевую, и Гарри послушно выполняет, чувствуя себя настолько открытым и беззащитным перед парнем, что по коже бегут мурашки. — Я буду нежен, главное, веди себя потише… — Стайлс кивает, взволнованно оборачиваясь и едва не издавая смущённый писк, когда Томлинсон оглаживает его бёдра и наклоняется к ним, чтобы провести языком по ягодице. — Я сказал потише, Хаз. — П-прости… что ты делаешь? — шёпотом спрашивает Гарри и поджимает губы, когда Луи ласкает его член. — Слышал про римминг? Это, когда один партнёр вылизывает анус второго… хочешь, чтобы я сделал это? — Ты… ты т-трахнешь меня? — Когда посчитаю нужным, — отвечает Луи, сплёвывая на свою ладонь и проводя ею между ягодиц возлюбленного, затем попробовав вставить хотя бы один палец. — Малыш, ты уверен? Останови меня, если всё ещё сомневаешься. — Нет, пожалуйста, сделай это… пожалуйста, Лу. Твой малыш так нуждается в тебе, — он качает попой, глядя на парня через плечо, и тот ласково шлёпает его. — Ты сделаешь приятно своему малышу, Лу? — Конечно, я сделаю. Луи очень ласково обходится с ним, когда ласкает языком его анус и яички, прислушиваясь к желаниям возлюбленного, постепенно вводя сначала один палец, а затем и два, и три… Гарри тихо хнычет, когда в него входит уже четвертый палец, он прогибается в спине, жалуясь, что скоро кончит, и Томлинсон отстраняется от него, чтобы открыть презерватив и раскатать его по своему члену. Они оба взволнованно смотрят друг на друга, когда Гарри переворачивается на спину, призывно разводя ножки в стороны для своего возлюбленного. Какое-то время Луи ищет смазку, которую Гарри, оказывается, припрятал в небольшом кармане портфеля, а затем открывает её и возвращается к своему малышу. Подразнив колечко его мышц, Томлинсон выливает на него немного смазки и проталкивает её пальцами вглубь ануса. — Боже, Лу, — тихо всхлипывает Стайлс, смущëнно прикусывая губу. — Ты будешь вести себя очень тихо для меня, верно? — он смазывает свой пенис, улыбаясь тому, как Гарри рассматривает его тело, краснея. — Нравится? — Н-нравится, да… Ты очень красивый, Лу, очень красивый… — Ты тоже восхитителен, малыш, — он нависает над ним, рассыпаясь поцелуями на его шее и ключицах и подставляя член к готовой ко всему дырочке. — Можешь не стесняться делать со мной всё, что тебе вздумается, малыш. Главное, будь очень тихим, понял? Гарри кивает, обнимая его и взволнованно поглядывая вниз, когда головка члена Луи упирается прямо в его дырочку, но Томлинсон обхватывает его лицо, поднимая, чтобы поцеловать и осторожно толкнуться в его тело. С губ юноши сходит приглушённый партнëром стон, и он впивается пальцами в его плечи, оставляя неглубокие следы от ногтей. Луи жадно целует его, входя всё глубже и глубже в распалённого податливого Стайлса, ловя губами каждый его вдох и выдох, каждый его тихий стон и всхлип… — Ты ведëшь себя не так тихо, как я надеялся, Гарри, — шёпотом говорит Луи, наконец-то толкаясь в него до основания, и Гарри смотрит на него сквозь пелену слёз. — Больно? — Нет… Прости, я стараюсь быть тихим, но ты знаешь, как я чувствителен, мне сложно держать всё это в себе… — Ты сам предложил эту игру, малыш, — Луи совершает осторожное движение бëдрами, и Гарри сжимает губы и зажмуривается, отпуская его, чтобы сжать покрывало. — Тебе больно? — Нет, — уверяет его Гарри, но по виску всё равно бежит слеза, которую Томмо тут же нежно вытирает, — не больно… Мне хорошо, мне очень хорошо, Лу… Я просто не хочу сдерживать себя… — Тогда я приказываю тебе делать это ради меня, малыш, — наклонившись к его уху, шепчет Луи. — Иначе я больше не буду ублажать тебя, когда, возбудившись, ты будешь так сильно нуждаться во мне. И ты будешь вынужден умолять меня трахнуть тебя, когда у тебя начнëт зудеть твоя сладкая похотливая задница… Так что… ты выполнишь мой приказ, малыш? — Да, Лу, да, — ещё более заведëнно шепчет Гарри. — Можно мне быть сверху, Луи? — Конечно. Когда Луи опирается спиной на изголовье кровати, Гарри тут же аккуратно седлает его, усаживаясь на его член и прикрывая рот ладонью, чтобы не произнести ни звука. Томмо хвалит его, лаская аккуратный член парня, и Стайлс не сдерживается, застонав. Испуганно посмотрев на возлюбленного, Гарри замирает на месте. — Гарри, — строго шепчет Луи. — Прости, прости, Лу, обещаю, я больше не буду так делать, обещаю, обещаю тебе, Луи… — он ластится к нему, потираясь носом о его грудь, целуя его в ключицы и шею, набирая приятный темп бëдрами. — Обещаю, что я буду очень тихим для тебя, Лу, только не злись на меня… Им не нужно очень много времени, чтобы дойти до оргазма, и это очень удивляет Гарри, потому что во время того же фроттажа или петтинга они с Луи могут продержаться до часу, а здесь… Он даже разочарован тем, что они оба кончают через несколько минут, максимум двадцать, от начала их соития. Поэтому, отойдя от оргазма, Гарри недовольно ворчит, и Луи пытается успокоить его, целуя в макушку, виски, плечи и в поясницу. — Этого не может быть, обычно я держусь дольше… — Перестань, Хаз, это же твой первый раз, ты сам сказал, что ты очень чувствителен. А во время фроттажа и петтинга мы просто испытывали длительные оргазмы… Всё хорошо. — Да, но… Я хочу ещё раз, — решительно говорит Стайлс. — Нет, всё, Гарри, хватит, — Томлинсон откидывается спиной на подушку, запуская пальцы в свои влажные от пота волосы. — Ты трахнул меня, — кудрявый поворачивается к возлюбленному с хмурым лицом, и Луи удивлённо смотрит на него. — И теперь я хочу трахнуть тебя. — Что?.. — Я хочу сделать с тобой то же, что и ты со мной, — он сжимает его ягодицу, и Луи хлопает его по руке. — Почему нет? — Потому что я не хочу этого сейчас. Так что тебе лучше успокоиться, парень. Идём, примем холодный душ, и ляжем спать. — Это нечестно, — возмущается Гарри, ложась на живот и обнимая свою подушку, отвернувшись от возлюбленного. — Боже, Гарри, я устал. Я понимаю, что у тебя шалят гормоны, и ты готов часами мастурбировать, но всему есть предел. — Да, но… Почему ты не хочешь? — не понимает Гарри. — Это же приятно. — Скажем так, во-первых, ты очень нетерпеливый, Хаз, поэтому я не могу доверить тебе свою задницу, окей? Научишься контролировать себя — обсудим это снова. А, во-вторых, я просто морально не готов к тому, чтобы меня поимели. Гарри тихо возмущается, но в итоге соглашается с ним. Но у Стайлса снова стоит, и Луи хочет прикончить своего парня за это. — Можно я сделаю тебе то, что ты сделал мне? Ну, это… языком. — Эмм, да… Давай, хорошо. Но давай без пальцев, хорошо? — Это я уже сам решу, Лу, — самодовольно произносит Гарри, и Томмо удивлённо смотрит на него. — Не бойся. — Да что с тобой такое? — вдруг отталкивая его, спрашивает Луи. — Хватит, всë, я устал. Хватит, Стайлс! Иди в душ! — Да что я сделал-то? — искренне недоумевает парнишка, даже не представляя, насколько неправильно себя ведёт, домогаясь до своего парня, когда тот не особенно рад такому вниманию прямо сейчас. — Иди в ëбанный душ, Гарри! — практически в голос говорит Томлинсон.***
Луи был отвратительно прав, говоря, что Гарри будет невероятно стыдно наутро, когда он отойдёт от своей horny-мании. Но ему стыдно не перед друзьями, заметившими пару-тройку засосов на их с Томмо шеях, а перед самим возлюбленным, потому что, только умываясь, Гарри осознал, каким мудаком становится, если его не удовлетворить с первого раза. Поэтому ему хочется плакать, когда он думает о том, что чуть не причинил Луи боль, что доставил ему дискомфорт своим ужасным поведением… Он делает себе кофе, пока Найл и Селена о чём-то мило беседуют, а Лиам весело шутит с Луи, и Гарри чувствует себя мразью, когда подходит к Томлинсону слишком близко, чтобы дотянуться до сахарницы. Ему хочется упасть парню в ноги и вымаливать прощения. Но в итоге от только тихо просит возлюбленного отойти с ним на минутку. Когда они заходят в спальню, Гарри смущённо говорит: — Лу, прости меня, пожалуйста, я не должен был так давить на тебя ночью… Это было ужасно с моей стороны, я не знаю, что на меня нашло… — Да, Гарри, это было ужасно. Но я понимаю, почему это случилось, и мне жаль, что я совратил тебя. Прости, нам не стоило так торопиться с этим. Я не должен был потакать твоим желаниям, ты не был готов ко всему этому… — Нет, Лу, нет! Всё не так, прости меня. Это только я виноват в том, что со мной происходит. Да, у меня правда скачут гормоны, как и у любого подростка, но… но это не оправдывает моего поведения! Я просто хотел показаться крутым, просто… просто ты так грязно говорил со мной в процессе, я подумал, что тебе это тоже понравится! Прости, я ошибся! И я правда не понял, заигрывал ли ты, когда говорил, что не хочешь продолжения. Извини… — Мне просто… просто не понравилось то, каким ты стал. Я привык к тому, что ты постоянно такой мягкий, нежный, смущающийся малыш… я просто не был готов к тому, что ты можешь быть… ну, мной. Быть активом, типа… быть «папочкой»? Я просто забываю о том, что ты тоже взрослеешь, о том, что твои предпочтения тоже могут меняться… Нам ещё предстоит узнать друг друга в этом плане, но… Но я больше не хочу каждый раз баловать тебя этим. Мы будем делать это не так часто, потому что меня, если честно, пугает то, как это сказывается на тебе. — Да, ты прав… Ты не злишься на меня? — Конечно, нет, милый. Я люблю тебя, Хаз. — А я люблю тебя, Лу, — Гарри нежно целует его в щеку и мягко улыбается ему. — Можно я приготовлю примирительный завтрак для нас двоих? — О, я буду только «за».