Прекрасное падение

      Меня волокли вперёд, подхватив под-мышками. Долго тащили, долго… так долго, что успела начать считать от скуки повороты, но потом сбилась. Но куда меня вели я не знала, да и не задавалась в ту минуту таким вопросом, сражённая неизменной головной болью, какая приходит после истерик, и отравляемая изнутри чёрствостью этого мира, к которому я оказалась неприспособленной. Слишком долго носила пресловутые «розовые очки», смотря с братиком очередной фильм о супергероях по телику.       На этот раз в камере, куда меня поместили, я была совершенно одна. Зато личного пространства было значительно больше. Только… на что мне это пространство? Его наличие сделало только хуже: по ночам, когда гасла под потолком лампа, меня начинало мучить ощущение того, что стены, которые я даже не могла толком разглядеть, давят, а потолок вот-вот обрушиться… Наверное, всё это от пережитых волнений и стресса, но так или иначе, засыпать я могла только под тусклые блики покачивающейся лампы, и променяла ночной сон на дневной.       Когда после первых двадцати четырёх часов меня прекратило трясти, а слёзы окончательно иссякли, в голове начали неохотно ворочаться первые мысли. Они были столь же слабыми, вялыми и путанными, сколь подавленной ощущала себя я.       Закономерно.       Считая первостепенной для себя задачей во всём разобраться и перестать мысленно играть в игру «Что? Где? Когда?», я снова пыталась вспомнить, что же произошло после того, как Локи превратил Тони Старка в Белого Ходока?.. Немало волновала и судьба самих героев Земли.       Что если, несмотря на мою внешнюю невзрачность и бесполезность для мира я всё же на него как-то влияю?..       Но чем сильнее стремилась я приоткрыть для себя завесу непонятного и сокрытого, тем больше сталкивалась с тем, что в голове стоит какой-то блок, а в мыслях присутствует провал. Дело было… ну, положим, не вечером, но делать было нечего, поэтому я продолжала мучительно припоминать. Эти попытки в конечном счёте приводили к тому же, к чему и слёзы — к адской головной боли.       Однозначно это был тупик. — Ладно, — как можно спокойнее сказала я сама себе, мотнув головой, — тогда попробую по-другому.       Пробовала. Теперь «отправной точкой» размышлений сделала важность своей персоны для Барона Штрукера. Ведь, в самом деле: ну чем такого человека мог заинтересовать подросток? Должна была быть очень веская причина. Да и вряд ли у него цели были такими же как у Бога Лжи, потому что в течении последующих четырёх дней он меня ни о чём не просил.       Затворническая жизнь, которую мне устроили, начинала напрягать. Поэтому когда на пятый день дверь со скрипом отворились и вошли солдаты, то моя радость при виде их стала даже какой-то дикой. В этот раз мне снова завязали глаза. Неприятно, скажем прямо. А развязали, когда я сидела на какой-то широкой длинной синей кушетке, в окружении белых стен, шкафчиком с какими-то препаратами, ящиков с какими-то иглами и разным медицинским оборудованием.       Ещё зародившаяся с детства нелюбовь к больницам и даже простым поликлиникам — теперь чуть не переросла в панический ужас, и я громко и шумно сглатывала. Прямо передо мной, работал над чем-то мужчина в белом халате. Когда он повернулся, я поняла, что знаю его: это тот самый человек, который в фильме разговаривал часто с бароном, правда появлялся в кадре крайне редко.       И уж никак я не могла предположить, что он ещё и доктор-учёный.       Кстати, проецируя тогда на происходящее, фраза приобрела зловещий оттенок.       Как ни была сильна в последние дни моя апатия, но при виде тоненькой, но неумолимой иголки шприца, коварно блеснувшей, я задёргалась, на мой крик поспешили солдаты.       Так что теперь меня держали, пригвоздив к месту.       Запах спирта разъедал ноздри, заставляя отворачиваться, морщиться и кашлять. Когда кожу на миг обожгло, я вскрикнула, но боли больше не было, — поэтому обмякла, ощущая неиспытанное расслабление во всём теле. На щеках застыли слёзы, но даже сквозь их пелену, стоявшую перед глазами, мне удалось увидеть, что жидкость, которую мне ввели была ярко-оранжевого цвета…

***

      Спина уже несколько минут как начала болеть от долгого сидячего положения, но я знала: стоит опустить голову и прилечь, как начнётся головокружения и не отпустит потом меня ещё пару часов к ряду… С недавнего времени спать тоже не удавалось, потому что преследовали кошмары, сотканные из неясных картинок то ли прошлого, то ли настоящего, которое я не помнила, то ли будущего, о котором даже и не догадывалась. Не знаю, с чем подобное могло быть связано (должно быть вводимые мне препараты ослабляли мозговую активность), но теперь даже после недолгой полудрёмы в голове происходил хаос, было мучительно сложно зацепиться за какую-то конкретную мысль. Порой мои провальные попытки собрать весь пазл событий воедино даже вызывали злые жгучие слёзы.       От однообразного и долгого положение тело начало затекать, а кончики пальцев неметь. Скорее из какого-то странного любопытства, чем действительно из нужды, я ощупывала пальцы на ногах, иногда щипая их — желая снова и снова убедиться в том, что чувствительность есть. И горькая полуулыбка, которую я так не любила на лицах своих бабушки и дедушки, потому что она наводила тоску, теперь появлялась на моём собственном лице.       Да, у Судьбы есть чувство юмора, определённо. Но искажённое и чуть-чуть злое. Я снова могу ходить, казалось бы: вот оно, вот этот шанс к новой жизни!.. Н-да, вот только в комплекте с этим шло попадание в совсем другой мир, становление «пешкой» властолюбивого божка, частичная потеря памяти…       И самое главное.       Отсутствие возможности вернуться туда, где остались мои близкие. Закономерно, что оказавшись от них так далеко и так недосягаемо, я ощутила, как сильно скучаю. Смириться с тем, что мне возможно не суждено уже больше поговорить с мамой и папой, побеситься с Тедди, перекинуться фразами с Роббом, послушать рассказы бабушки или дедушки оказалось очень и очень непросто, но в конце концов, пришло принятие и этих очень вероятных фактов.       Однако, всё равно осталось у меня одно заветное желание, связанное с прошлым.       Хотелось хотя бы на минуту, хоть на миг, появиться снова среди своих родных и попросить у них прощение за всё то, что им пришлось пережить последнее время из-за моего испорченного подросткового характера!       Чувство вины грызло меня и раньше, но сейчас, когда большую часть времени я проводила в одиночестве в камере, лишь несколько раз в день выводимая на осмотр врачей-учёных, оно съедало меня с ещё большей силой.       Увы, всегда нужно попасть в крупную передрягу, чтобы начать ценить то, что у тебя есть…       Неожиданный громкий шум со стороны входа заставил меня вздрогнуть, поднимая голову. За дверью были отчётливо слышны какие-то голоса и кажется, топот бегущих ног. Поначалу подумав, что это просто барон с усиленным рвением гоняет своих молодцов для скорейшего выполнения приказов, я в скором времени отказалась от этой мысли, потому что услышала… выстрелы?       Поднявшись на ноги и со второго раза распрямив спину, подошла к двери, и постояв неподвижно, прижалась к её поверхности ухом. Шум был беспорядочной, обрывки фраз нельзя было собрать воедино, но общий настрой радостным не казался.       «Неужели Максимофф что-то натворили?» — подумала про себя. В киновселенной о шалостях близнецов ничего показано и сказано не было, но после того, что мне пришлось пережить в последнее время я уже готова была допускать любые изменения в каноне. Хотя не факт, что была к ним готова. Хотя бы процентов на сорок.       С тревогой прислушиваясь ко всё нарастающей суете, я пыталась понять, что всё это может значить. Это довольно неожиданно, но признаюсь честно: прекращения стрельбы, слышавшейся где-то неподалёку, я испугалась ещё больше, чем звуков пальбы.       А потом всё стихло. И казалось, навеки. Конечно, это было не так. Но мне, запертой в камере, в одиночестве, в четырёх стенах и тяжелейшей дверью, это отсутствие звуков стало оглушающим.       Внезапно пришла страшная мысль.       А что если мне уже не выбраться отсюда?!       Начиная уже дышать прерывистее, я замолотила ладонями в грубую дверную поверхность…       Если кто-то решил, что благодаря манипуляциям со мной людей Штрукера я теперь обладала невероятной силой, то они ошиблись. Впрочем, это логично. Ведь иначе меня бы тут давно уже не было. Или меня перевели бы в другое место, поймав после неудачного побега и всё предусмотрев… Да…       Но сейчас не об этом.       Чем больше я била ладонями о дверь, тем отчётливее слышала пульсацию крови в висках. Ужас, идущий откуда-то изнутри, разрастался — поэтому спустя крайне незначительное время мне уже стало казаться, что стены сжимаются, стремясь меня расплющить, а потолок вот-вот обрушится… — Эй, кто-нибудь! Я здесь! Выпустите… Ну, или хотя бы дайте знать, что вы там не вымерли, — да, мастер остроумных реплик из меня не получился.       На мои вопли никто не отозвался, но снова расслышав какой-то шум, я продолжила свои попытки дозваться хоть до кого-нибудь. Очень скоро по лицу моему катились капли пота, ладони уже давно горели, волосы прилипли ко лбу.       И вот, когда тяжело дыша, я уже стала отступать назад, чтобы осесть на землю, то услышала… какой-то звук, показавшийся знакомым. Он был сравним с тем отзвуком, когда звякают при движении какого-то робота определённые детальки. Чем дольше вслушивалась, тем лучше понимала, что это…       «Спасена!» — пронеслась радостная мысль. — Сэр, обнаружено тепловое излучение, засёк движение, — даже сквозь толщу двери расслышала я усиленный голос Джарвиса.       Пробудившаяся предусмотрительность заставила резво отскочить назад. И вовремя — спустя мгновение с характерным звуком применения репульсор в двери была проделана крупная дырка, а затем что-то расплавилось, судя по всему, в районе замка. Скрип при открывании двери был самым противным. А затем в проёме предстал сам Железный Человек.       Несколько секунд мы оба смотрели друг на друга: супергерой, очевидно потому, что сканировал меня с помощью своего костюма, я — потому что была в таком восторге от одного его вида, что ничего со своим ступором поделать не могла.       И сейчас было всё равно, что мы почти не знакомы и что из разных миров и реальностей: Энтони Старк был, более чем вероятно, жив и я могла лицезреть кого-то другого, кроме силуэта барона! Ну разве не повод для счастья?!       Но если игра в «гляделки» была обоюдной с обеих сторон, то инициатива к дальнейшему действию исходила целиком от меня: едва только маска героя поднялась, открывая его лицо, — как я, взвизгнув, кинулась ему на шею, едва не вереща от радости!       Совсем запоздало — спустя пару мгновений — пронеслась мысль о том, что вообще-то, у миллиардера могли сейчас сработать рефлексы, и он мог отшвырнуть меня к стене, привыкший ожидать подвоха.       Но ничего неожиданного, конфузного, неприятного или травмоопасного не произошло — и сейчас я продолжала обнимать гения так крепко, как могла, глупо лыбясь. Что-то говорил Джарвис, впрочем, его голоса я почти не слышала. Сам же Энтони вскоре слегка меня приобнял, но затем… отстранил назад? Конечно, его можно было понять: такого поступка не ожидала от себя даже я, но… Погодите, что это за взгляд? У меня глюки, да? Почему он на меня так смотрит, словно я его совсем недавно сковородой по голове приложила?.. — Я тоже в общем-то рад встречи. Наверное… Кэп? Капитан! Да-да, всё закончил и… у нас тут небольшая неожиданность. Та девчонка, ну помнишь. Ага. Нет, нормальная… А? Да. Хорошо, — так, обмениваясь короткими фразами, очевидно, с Стивом Роджерсом, Старк продолжал, стоя вполоборота, коситься на меня.       Выражение моего лица, наверное, говорило само за себя, но миллиардер, завершив разговор, вместо хоть каких-либо объяснений, просто поманил меня за собой. — Ну пойдём, сюрпризище ты наше… Раз уж ты сама ходишь, кхм… на своих ногах, — и это «своих» он произнёс так, словно мы уже давно попали в будущее, где чужие ноги стопроцентно успешно пришивают каждый день или я когда-то просила лично у него протезы.       Непоняточки, ох непоняточки… — Что вы все на меня так воззрились?! — повысив голос вопросила, наконец я, когда молчание, царящее в джете стало невыносимым.       Мстители вели себя крайне странно. Страннее даже того момента, когда я рухнула прямо «с потолка», оказавшись затем под прицелом самого Николаса Фьюри. Сейчас казалось, что в существование «летающих подростков» они тысячу раз готовы поверить, чем в то, что я здесь сижу.       От моего выкрика вздрогнули все. Тор нахмурился, Старк поджал губы, но продолжал рулить джетом, Наташа помотала головой, а доктор Беннер намотал проводок от своих наушников на руку.       Выделился только Капитан — единственно обратившийся ко мне напрямую, спустя двадцать минут упорного молчания: — Ты не должна кричать, Рейчел, всё в порядке. Ну, более или менее в порядке, — убеждающе-мягким тоном проговорил он.       Смысл его слов будто прошёл мимо меня, но цепануло другое: — Постойте, Вы назвали меня Рейчел? Откуда Вам известно моё имя?       Мужчина смутился, как если бы я спросила у него какую-то непристойность. Слушайте, а я точно нужный вопрос вслух озвучила? — Теперь мы все знаем твоё имя. И вообще знаем о тебе больше всего, — наконец, ответил Кэп. — Но не интересуйся всем и сразу. — Почему? — инстинктивно насторожившись, спросила. — Так я и думала: она ничего не помнит… — пробормотала едва слышно Чёрная Вдова, но я её расслышала и перевела взгляд. — Мне кто-нибудь объяснит: чего, собственно, я не помню и почему все вы уставились на меня так, словно у меня драконьи крылья за спиной выросли?! — всплеснула руками я, не то что не успокаиваясь, но даже начиная нервничать ещё сильнее. — Хуже! — пробасил до того помалкивающий Бог Грома. — Намного хуже! — и с серьёзным лицом сам себе кивнул.       Потребовалось несколько секунд усиленного мыслительного процесса, чтобы до меня дошло. Очевидно, что бы ни случилось за то время, которого я не помню, это что-то было явно похлеще крыльев за спиной. Да и зная мой не слишком лёгкий характер — должны были рожки на голове появится! — Тор, — предостерегающе произнёс Роджерс, качая головой. — Не ну правда же! — не унимался тот, с почти ребячливым восторгом, посмеиваясь. — Т-а-ак, — глубоко вздохнув, я обвела взглядом всех присутствующих, — теперь я точно хочу знать всё. — Узнаешь, — неожиданно спокойным голосом ответила мне Наташа, заставив перевести на неё глаза. — Но сначала мы прилетим.       И опять — общее молчание. Да что ж такое-то?! — А куда мы хоть летим-то? — почти обречённо вздохнула, прикрывая глаза. — В Stark Industries.       Едва мы приземлились, как к нам тотчас поспешила доктор Чо и другие врачи, увозя Клинта для срочного осмотра, потому что он был ранен. Это к сожалению, прям по сюжету. Символично, что именно это здание, которое сейчас стремилось своей макушкой прямо вверх, стало для меня тем ориентиром, который помог мне изначально осознать, куда я попала.       И сейчас меня настигло ощущение пресловутого дежавю, хотя, на экране телевизора всё это выглядело не так торжественно.       От созерцания меня отвлекло многозначительное покашливание, — но обернувшись, я увидела только спину удаляющегося прочь Энтони и Беннера, который ожидал, видимо, меня.       Понаблюдать за тем, как «латают» Бартона мне не дали. Меня вообще повели не в роскошные залы со стеклянными витринами, подсветками и мини-барами, а в… какое-то незнакомое помещение. Туда же вошли вслед за мной все герои Земли, исключая лучника, отдыхающего после ранения. Причём, когда дверь закрылась Старк произнёс «Джарвис, запускай протокол «Закрытая зона» — и жалюзи на окнах опустились все, освещение приглушилось.       Стало неуютно. — А что происходит?.. — опасливо косясь по сторонам, спросила я. — Прости за всё это, — Кэп смотрел на меня несомненно виновато. — Однако это — меры предосторожности. — Против меня? — неожиданная догадка заставила грустно усмехнуться. — Слушайте, я не понимаю. Ну посудите сами: чем я, пусть даже теперь и ходячая, могу быть опасна вам? Абсурд! — но они считали иначе, во всяком случае, лица их оставались застывшими. — Или нет? — осторожно предположила. — Или нет, — глухо хмыкнул Тони, садясь на какой-то стул и раскачиваясь на нём. — Господи, девочка, ты даже понятия ни о чём не имеешь… — сипло засмеялся он, уткнув лицо в собственные ладони, словно мог так в самом деле закрыться от реальности.       В душе зародилось нехорошее предчувствие. — Я… что-то сделала Вам, да, Тони? — но один мой шаг в его сторону привёл к тому, что мужчина вздрогнул. — Я-я… я ничего этого не помню, честно-честно! Но если это так, то… простите. И, пожалуйста, не надо так шарахаться, — собственный голос получился до раздражения жалким, а взгляд очень скоро пришлось устремить в пол. — Послушай, — вперёд вышла Наташа, присаживаясь передо мной на корточки, так как голову я не подняла, — тебе страшно, знаю. И, возможно, делать всё это вот так сразу — неправильно. Но у нас нет права на ошибку, понимаешь? Это не будет больно, правда. Просто небольшое обследование, — она ободряюще мне улыбнулась.       Почувствовав лёгкое облегчение, я с благодарностью взглянула на бывшую шпионку. Почему-то сейчас её черты напоминали мамины. Захотелось её обнять, но я удержалась и повернулась к остальным. — Тогда делайте что нужно, — подбородок подрагивал, но эмоции я держала.       Какие же неожиданности ждали меня впереди… Свихнуться можно. Или уже нельзя? Посмотрим.