И на мазурку со мной пойдёшь?

— Почему я вообще должен заниматься этим дерьмом? — Молодой парнишка нагло уселся на пуф, попутно растёгивая кафтан, усеянный пуговицами. — Разве я не могу просто сидеть себе тихо-мирно на заднице да давить миленькую лыбу? Он всё так же продолжал ёрзать и раздражённо поправлять воротник рубашки. Прежняя укладка на волосах уже не казалась такой идеальной, как несколько часов назад. Слуги, увидев это, лишь разочаровано вздохнули бы. Рядом с ним, прислонившись к стене, стоял гибрид эндермена, устало закатывая глазницы. Он явно был измождён выходками юного принца. — Томми, в сотый раз повторяю, это будет день рождение Его Величества, то есть, Вашего отца. Как только исполните полонез, Вы вольны уходить. — Немного подумав, он тихо добавил, — но всё же нежелательно. — Они что, не могут там обойтись без этого полонеза? Мой отец полный чудак, раз ему хочется наблюдать за сынишкой, оттаптывающим ноги бедным дамам. — Разочарованно фыркнув от собственных слов, он всё же в шутку толкнул своего камердинера в плечо. Издав что-то наподобие смешка, Ранбу начал неловко метаться глазами по комнате, никоим образом не желая пересечься взглядом с принцем. — Мы уже проводили разговор на сие тему, Томми… — Дерьмоед, для тебя «Ваше Высочество», а не «Томми». — Да-да, как скажете, Ваше Высочество. — Закатив глаза, он с ухмылкой проговорил последнюю часть. Неторопливыми шагами Ранбу вышел на середину зала, смиренно выжидая своего ученика. — Итак, пройдёмся ещё раз. Если всё пройдёт хорошо, то сегодня это будет крайний раз. Раздражённо что-то бробурчав себе под нос, младший принц послушался и поплёлся к гибриду, зная, что, даже закатив истерику, все будут на стороне чёртового камердинера. Все итак были измотанными подготовками а приближающемуся празднику, да и никто больше не хотел тратить драгоценное время на неугомонного юношу. Смирившись со своей участью, Томми глубоко вздохнуд, но всё же сделал небольшой поклон, по привычке протягивая руку. — Не откажите ли Вы мне в удовольствии потанцевать с Вами? — Вовсе нет. — Ответил камердинер невероятно писклявым голосом, от которого принц просто не смог сдержать смех, сорвавшийся с его уст. И хотя Томми и не смотрел в сторону напарника, он всё равно ощущал его уже недовольный взгляд, готовый просверлить дыру в любое мгновение. Ощущение, словно тот провинился перед дорогой матушкой и вместо того, чтобы отбранить его как следует, наступило разочарованное молчание. Юноша точно облажался по-крупному. В свою защиту он мог лишь сказать, что Ранбу сам виноват. На этом свете не найдется дамы с таким голосом. Томми хотелось спросить, когда же у человека, стоявшего напротив него, в последний раз завязывался диалог между ним и девушкой. Даже несмотря на сие напряжённую тишину, гибрид устало вздохнул, протягивая левую руку. Он утомился настолько, что даже не оставалось сил, чтобы отчитать Томми уже в который раз. Принц нежно притягивает партнёра к себе, а затем так же аккуратно кладёт руку на талию. Он делает это настолько точно и аккуратно, словно исполнял танец с хрусталём. Ему уж точно не хотелось повторять весь этот кошмар по-новой из-за малейшей ошибки. Говоря на чистоту, Томми было не особо удобно танцевать, особенно учитывая разницу в их росте. Конечно, она не была колоссальной, но всё равно доставляла некоторый дискомфорт. Но несмотря на это, выбора у него не оставалось. Ни одна учительница по танцам не продержалась в этой комнате дольше 5 минут. Стоило им переступить порог зала, как даже самых терпеливых с трудом удавалось узнать. Они наотрез отказывались обучать юного принца, называя его грубым и бестолковым. По дворцу даже ходили слухи, что на принца наложено проклятье, поэтому он такой проказник. Ранбу, к всеобщему удивлению, продержался дольше остальных, имея стальные нервы и уйму терпения на все ядовитые высказывания. И в конце концов Томми просто сдался; его уматывало из раза в раз придумывать все новые и новые уловки. Его голова раньше была полна идей, как нагадить гибриду, но теперь же их попросту не осталось как таковых… Мысли принца прервала шершавая ладонь, бесцеремонно легшая на плечо, ясно давая понять, что можно уже начинать. Шаг. Второй. За спиной проносится бальный зал, заполненный кучей ненужного хлама. Горничные вообще заглядывали сюда? Однако шторы, недавно привезённые из Кинноко (наилучшего качества!), явно выделялись в этом беспорядке. Поворот. Кажется, он наступил на лепесток цветов. Розы? Лилии? Орхидеи? Откуда они здесь взялись? Слугам точно сегодня не повезло. Снова шаг. Второй. Томми начал смотреть себе под ноги, а вдруг там снова будет какой-то хлам? В уме он подсчитывал последовательность, угол и лучшее расположение ног. Это было словно какой-то игрой на внимательность и она завораживала всё больше. — Не отводи взгляд. — Точно, он уже забыл про гибрида, который напомнил ему про этикет. — Ты же не хочешь показаться грубым, Томми? Парень поспешно поднял голову, полностью сосредоточившись на глазах Ранбу, которые при подобном освещении казались немного привлекательнее обычного. — Это что за наглость? — Пробубнил себе под нос принц, стараясь незаметно отвести взгляд. Он чувствовал, как кровь приливала к его щекам; ему точно нужно посетить доктора. — Куда хочу — туда и смотрю, дерьмоед. Несмотря на всё это, танец всё так же продолжается. Движения заучены наизусть, ничто не может пойти не так. Последний поворот. Голова Томми уже совсем не мыслит: за него всё сделала зубрёжка и учебники, за которыми он просидел с десяток часов, а то и больше. Он помнил, как проводил всё свободное время за теорией и непрерывной практикой, что не было поводом для гордости. Воздуха словно становилось всё меньше и меньше с каждым поворотом. Все мысли крутились лишь вокруг того, как нежно сжимал его плечо камердинер. Пару шагов назад. Поклон. И с этим кошмаром покончено, парнишка мог лишь благодарить небеса. Его поклон, столь аккуратный и изящный, был идеально списан с тех, что описывались во врученных ему пособиях. Принц боялся поднимать взгляд на своего друга: вдруг он посчитал его учащённое дыхание уж слишком странным или разочаровал его неправильно поставленной ногой? Юноша ненавидел все эти моменты «после», они были самыми ужасающими. Он был готов провалиться под землю, лишь бы пропустить их. Ему никогда не нравился этот холодно-оценивающий взгляд товарища. Он видел его насквозь: все промахи и неудачи, все сильные и слабые стороны, за сколько их можно исправить или отточить до совершенства. От взгляда Ранбу укрыться не представлялось невозможным. Спустя несколько напряжённых секунд, принц услышал только медленные ободряющие хлопки. — Это было почти превосходно, Ваше Высочество. Ещё немного и было бы ни единой ошибки. А Вы проделали неплохую работу! — Спокойным голосом сказал гибрид; он наконец-то был удовлетворён результатом. — Но Вам явно стоит поработать над этикетом, ни одной даме не понравится столь пристальное внимание к её туфлям. После оценки юноша на пару мгновений потерял связь с реальностью. Неужели? Неужели его похвалили? Он не мог поверить своим ушам. Обессиленный, ему кое-как удавалось неподвижно стоять, думая, что если сделает хоть один шаг, то в ту же секунду окажется на полу. Со стороны Ранбу последовал легкий кивок и широкая глуповатая улыбка, расплывшаяся по лицу, а странные смешки уже, казалось, было не остановить. Все это было почти превосходно. — Ваше Высочество, я понимаю Вашу радость, но попрошу слегка охладить свой пыл. — Мягко улыбнувшись, камердинер, словно что-то вспомнив, в ту же секунду торопливо направился к изысканной тумбочке неподалёку. — Ох, чуть не забыл, Вам уже следовало бы отправить письмо графине Нике или Дристе, дочери эрцгерцога. — Уже? Но у нас же ещё целых две недели впереди! — Проныл юноша, будучи не в восторге от этой затеи. Он просто хотел лежать распластавшись на своей мягкой кроватке и жаловаться на всякий спазм в теле. Остановившись, Ранбу одарил принца укоризненным взглядом. Словно последний сказал нечто из ряда вон выходящее. — Сэр, Вы же не всерьез докладываете мне о подобном? Тогда мне стоит доложить учителю по этикету о том, что её ученик явно не заслуживает всех тех недавно высказанных нам похвал? А жаль, она так любила рассказывать о каждом Вашем успехе за завтраком. — Да что не так-то? Не смей говорить так, словно я самый безмозглый человек в мире! Я, принц, в прямом смысле этого слова, захочу и тебя уволят в сию же секунду без жалования. Тяжело вздохнув и потерев переносицу, гибрид лишь спокойно ответил. — Ладно, думаю, эту лекцию в будущем прочитаю Вам уже не я. Оно не выходит в мои обязанности. А теперь, если изволите, я откланяюсь. — Сжав в руках бумагу с пером, камердинер быстрым шагом направился к двери, но резко сцепившаяся в него рука не дала далеко уйти. — Да постой же ты, пустоголовый! Я тебе намекаю-намекаю, а тебе как об стенку горох. — Раздался резкий крик Томми, прокатившийся эхом по залу. За это неловкое, но секундное, мимолетное, молчание камердинер быстро сглотнул; он знал, к чему вёл этот разговор. — Мне не сдались все эти ваши маркизы там, графини с герцогинями! Я, конечно, понимаю, что ты тот ещё олень, но кончай валять дурака. Просто успокойся и выслушай меня уже наконец. — Парнишка, уже явно сытый по горло, произнёс всё это с некоторой тревогой, тараторя и запинаясь через слово. Все усилившаяся хватка на рукаве давала понять, что он боялся, что Ранбу просто уйдёт, не желая выслушивать весь этот бред. — Я… — Спустя секунду молчания он выпрямился, но руку слуги всё ещё не собирался отпускать. — Я, как младший принц империи и твой господин, приказываю тебе пойти со мной на бал в качестве моего партнёра. — И еще спустя момент он тихо добавил, бубня себе под нос. — Только если ты, конечно, хочешь… Повернувшись, Ранбу встретился лишь с жалостливыми глазами, горевшие некой решимостью и даже непреклонностью. Человек, стоявший перед ним, уж точно не собирался отступать. — Это.Ваше Высочество, это слишком большая честь для меня. Как мне, какому-то жалкому слуге, может прийти в голову мысль о танце с Вами. Это непозволительно. Давайте не будем совершать глупости и лучше отправим- Даже не дав закончить мысль, Томми лишь сильнее потянул к себе Ранбу: «Податливый, мельком проскочила в его голове мысль, прямо как тряпичная кукла». Расстояние между ними с трудом дотягивало до одного дюйма. Атмосфера, висевшая в воздухе тяжелым грузом, становилась все более напряжённой. — Ты достал меня этими оправданиями. Ответь уже как нормальный человек. Никто даже и не подумает что-то сказать против тебя и уж тем более меня! — То есть, стоит только какому-нибудь писку раздаться, неважно чему он посвящен, будь то случайно увиденная мышь или весть о партнере принца на танцы, об этом человеке даже спустя век никто не будет слышать в высшем обществе. Ему было плевать на людей. Но не Ранбу: он даже не хотел представлять гнев других аристократов и насмешки, что будут за спиной. Да где это видано, чтобы камердинер плясал с самим членом королевской семьи? Репутация от такого, однозначно, пошатнется. Чтобы поскорее отделаться от этого диалога, он просто быстро кивнул и коротко ответил что-то вроде: «Как скажете, Ваше Величество», стараясь как можно быстрее удалиться из комнаты. Он надеялся, что это была всего-навсего секундная прихоть господина и не более, но сердце от этого не планировало сбавлять обороты. Но уже находясь в пару шагах от двери, позади него раздался громкий и ехидный смешок. — Ну, всё понятно с тобой. У дворцовой собачки даже нет яйц для отказа. Его словно окатили холодной водой с ног до головы. — Не думал, что ты окажешься настолько поддатливым. Неужто Ранбу, принадлежащий к роду Беловед, тот самый, что мог спокойно противостоять насмешкам Томми Крафта Саймонса, на самом деле, оказался просто трусливой курочкой? — Чужое дыхание оказало сь прямо на его шее, а насмешливый шёпот пронзал его насквозь, словно яд кобры, которую ему не повезло вовремя засечь. В мыслях лишь вертелся вопрос: как он сумел так быстро подобраться к нему? Бумажный лист уже давно помялся от сильной хватки; такой, разве что, только и выбрасывать. Пока он стоял в неком трансе, поверженный словами насквозь, чужая рука обвилась вокруг него. Так нежно, осторожно, подобно тому, как змея окутывает свою жертву. Пути назад точно не было. — Томми, ты же должен знать, что даже самая натренированная псина не побоится оскалить зубы против гнилого хозяйна. Если бы я хотел, то явно бы не стал соглашаться. — Да неужели? Значит, и на мазурку со мной пойдёшь? — Игриво хихикнув, юноша медленно скользил рукой по плечам другого. Между ними затеялась игра, и неизвестно, кто первый сдаст обороты. — Пойду. Вы говорите это так, словно мне есть чего боятся. — Что уж что, а ему точно есть чего. Чуть ли не каждый второй знает, чем заканчивается такой танец: признанием в любви, предложением руки и сердца — да и в целом куча жутких вариантов. Резко вся атмосфера спала, стоило Томми хлопнуть друга по плечу, озорливо улыбаясь глазками. — Тогда свидимся завтра. И всё. Вот так, после всего, что юноша устроил, он просто вышел из зала, оставляя гибрида в полном недоумении. Скатившись спиной по дверце, он уселся на пол, тяжело дыша. Он нервно потирал шею, будто от одного неверного движения её попросту не стало бы. Хотя, зная Томми, вместо шеи он отрубил бы ему все нервные клетки в ближайшие пару дней. — Господи, куда я только влез…?