Висенья драконьей крови

      Висенья родилась на Драконьем Камнем в день, последующий за коронацией своего дяди, Эйгона II. Мрачный день для Рейниры Таргариен стал ещё темнее и злее: девочка родилась изуродованной. Её левая сторона представляла собой жуткое зрелище — серебристая чешуя покрывала шею и спускалась с плеча на всю руку, где маленькие детские пальчики заканчивались когтями.       Крошечный, покрытый шипами хвост, порезал руку служанке, взявшую омыть Висенью. Повитухи не сдержались и заплакали, стоило Висенье раскрыть глаза. Зрачки девочки не были человеческими. В фиолетовой радужке словно застыли иглы.       «Моя дочь», устало сказала Рейнира, а затем потребовала дочь к себе. На измождённом родами лице принцессы драконьего камня на миг отразился ужас. Великого усилия стоило взять себя в руки и прижать к груди маленькое чудовище. Прикрыв глаза и баюкая молчаливую дочь, Рейнира произнесла: «Висенья от крови дракона».       Слухи об уродствах принцессы добрались до Красного Замка. Король Эйгон II, помазанный семью елеями, провозгласил, что его сестру наконец наказали боги. Это знак свыше, и присягнувшим к партии чёрных стоит бояться божественной кары. Совсем не важно, что Эйгон верил только в одного Бога — Бога вина и развлечений.       Народная молва приукрасила и приумножила уродства принцессы. Говорили, что у она слепа от рождения, дыра, заросшая чешуёй зияет на месте сердца. Особенно смаковали слух о том, что у принцессы между ног и женские, и мужские органы. Принц Деймон с особой жестокостью наказывал тех, кто посмел выразить недовольство его младшей дочерью. Он вырвал языки за обсуждения уродств принцессы, выкалывал по глазу тем, кто боялся смотреть или слишком уж глазел на Висенью.       Девочка быстро развивалась, но заговорила позже положенного срока. Её дракон, пока не названный, всегда находился при ней. Без него Висенья плакала и не могла уснуть. Деймон Таргариен отнёсся к особенностям дочери с большим понимаем.       «Мы положили в колыбель яйцо не для того, чтобы проклюнувшись, дракон с ней спал», сказала Рейнира. На что Деймон нашёлся с ответом: «Мы от крови дракона, но у Висеньи кровь гуще. Они повязаны сильнее, чем мы с нашими драконами, разве ты не видишь?».       К тому же, детёныш вылупился маленьким и хилым, рос медленно и неохотно. Он больше походил на ящерицу, нежели на дракона.       Синий, как морская гладь в солнечный день, длинношеий и меланхоличный дракон понимал свою будущую наездницу без слов. Висенья заговорила лишь к пяти годам, и тогда дала своему дракону имя — Люцерион, в честь первого погибшего брата, которого она так и не смогла узнать.       Однажды Джекейрис высказал недовольство Люцерионом, вьющимся рядом с Висеньей и выпрашивающим еду со стола. «Дракон должен есть и спать с драконами. Пора взрослеть, сестра». Его поддержала Бейла: «Идёт война. Твой дракон должен быть нашим преимуществом, а не дворцовой собакой». Спор, расколовший мирную трапезу, так ничем бы и не закончился бы, если не Люцерион, прокусивший ладонь Бейлы. Слуги сходятся в одном: перед тем, как вцепиться в старшую дочь Деймона, Люцерион посмотрел на Висенью, и маленькая принцесса кивнула, точно давая разрешение. Что проследовало дальше не совсем ясно… Слуги, испугавшись, вышли из трапезной.       С этого дня Люцерион жил только с драконами. Целый месяц он выл и рычал, пытался пускать пламя, а Висенья практически перестала есть, но не проронила ни слезинки. Принцесса злилась и тосковала молча.       Люцериону, к удивлению всех, разлука с Висеньей пошла на пользу. Отстающий в росте дракон начал расти и развиваться быстрее.       Война и потери отразились на характере Висеньи. Маленькая принцесса перестала заниматься своими обычными занятиями, её ничего не интересовало, кроме книг и собирательства ракушек на побережье Драконьего камня.       Она пробиралась к оставшимся драконам и читала им вслух детские сказки. Однажды Эйгон спросил, почему именно сказки, а не труды посерьёзнее. Он знал, что сестра уже осваивает историю. «Им больше нравятся сказки», ответила Висенья. В полумраке логова её глаза казались нормальными.       Принцессу одевали в платья с высоким воротом и длинными рукавами, но принцессе, казалось, не было дела до своих отличий. Уродство не тяготило Висенью, поскольку некому было указать на него.       Люди привыкли, ну а драконам было всё равно. «Больше всего они не выносят, когда от человека разит прокисшим вином», поделилась она с Визерисом, посещающим логово почти так же часто, как и она. Его яйцо так и не проклюнулось. «Тогда почему же мой дракон никак не вылупится? Я даже ни разу не напился!». Висенья печально вздохнула: «Оно пустое. В нём нет огня».       После смерти матери, королевы Рейниры Таргариен, Висенья замолчала. Она заговорила только после смерти Джехейры, первой жены брата, Эйгона III. Её слова, наполненные горечью и гневом, звучали так: «Железный трон убивает даже тех, кто на него никогда не сядет». Совет пожелал выдать Висенью за Эйгона, но тот категорически был против. Он боялся, что их общие с Висеньей дети родятся либо такими же, как сестра, либо ещё страшнее. «Висенье не место при дворе. В ней куда больше драконьего, чем человеческого», сказал Эйгон III, и лорды единогласно поддержали своего короля. Они не стеснялись в выражениях и открыто звали принцессу чудовищем.       На свадьбе короля с Дейнейрой Веларион Висенья не присутствовала. Эйгон отправил сестру в Старомест. Пошла злая молва, что король решил сдать сестру в Цитадель, чтобы успокоить суеверный народ и задобрить вассалов.       В Цитадели действительно заинтересовались принцессой. Она провела там год, изучая тех, кто полагал, что изучает её. Говорят, что каждый раз, когда у принцессы брали кровь, та дымилась.       Женщинам нельзя обучаться в Цитадели, и драконья принцесса не стала исключением. Она нашла способ тайком изучать недоступные знания: книги ей приносил один из кандидатов, юноша из Ланниспорта. Его звали либо Джейс, либо Джек. Он выковал звено из Валирийской стали за постижение тёмных искусств, и потому не только давал принцессе прочесть книги и труды великих мейстеров, он кое-чему её обучил. Платой служило тело принцессы. Юноша находил особое удовольствие в плотских утехах с Висеньей, отличающийся от обычных женщин.       Висенья не имела возможности стать матерью. В своих извращениях Джейс или Джек зашёл настолько далеко, что хотел узнать, какое дитя произведёт на свет Висенья. Все попытки оказались тщетными, принцесса не понесла. Эйгон III напрасно боялся, что женившись на сестре, произведёт на свет уродливое потомство.       Она сбежала только тогда, когда Люцерион достаточно окреп, чтобы выдержать долгий перелёт. Перед тем, как улететь за Узкое Море, Висенья покинула Старомест с размахом, не поскупившись на месть. Она выкрала из библиотеки Цитадели некие книги, связанные с магией, неизвестно, как она смогла пробраться туда, куда женщинам вход строго воспрещён, но в этом точно была замешана магия. Затем она расправилась с Джейсом или Джеком. Висенья выманила своего любовника за пределы Староместа, и там вцепилась в его горло своей чешуйчатой рукой с драконами когтями. После того, как юноша умер, Люцерион сожрал его. Он выплюнул лишь звенья мейстеровской цепи, состоящей из бронзы, железа, красного золота и латуни и, конечно, из валирийский стали.       Висенья прилетела в Браавос, надеясь, что город свободных людей примет её лучше, чем родные края. Увы. Людей пугал Люцерион, но больше — сама принцесса. Разгневанная и огорчённая Висенья уже собиралась нести огонь и смерть, когда появился невысокий и темнокожий мужчина в красном. «Смерть за невежество чрезмерно высокая плата», обратился к ней он. «Меня зовут Бенерро, и я приглашаю тебя в храм Владыки Света». Висенья научилась различать людей. Жрец не выказывал отвращения и страха, не было в его голосе и жестах угрозы. Он успокоил и разогнал толпу.       В храме Р’глора Висенья воочию узрела чудеса, она видела, как Владыка дарует вторую жизнь и как отнимает первую. Она видела, как собираются тени и как они бесследно исчезают. Висенья сделала выбор и встала на сторону Владыки Света, когда тот послал ей видения. Висенья плакала, смотря в пламя, и Люцерион вторил ей. От горя он выпустил голубую струю жаркого пламени, такого высокого, что оно коснулось сводчатого купола храма.       Висенья никогда не говорила, что показал Владыка свете в огне жаровни.       Принцесса и Люцерион жили при храме два неполных года. Моряки доносили вести о синем драконе, охотящимся у берегов Браавоса на рыбу, до Королевской гавани. Истории о женщине-драконе, изрыгающей пламя для жаровен храма огненного Бога дошли даже до Короля. Шпионская сеть подтвердила присутствие Висеньи в Браавосе, однако король не предпринял никаких мер.       «Я отправляюсь в Асшай», сказала она однажды Бенерро, ставшим её другом и наставником. Он научил её всему, что знал сам, а знал он многое, в том числе теневое искусство. «Знаю», ответил красный жрец, «там ты найдёшь ответы».       Они попрощались на рассвете следующего дня. Люцерион поднялся в воздух, унося с собой единственную дочь Рейниры Таргариен. Бенерро ещё долго смотрел вслед синему дракону, даже когда тот стал крошечной точкой на бесконечном голубом небе.       Вернувшийся из Лиса Визерис пытался отыскать сестру. Принц инкогнито посетил тот самый храм в Браавосе, однако красные жрецы отрицали, что когда-то здесь жила принцесса Висенья Таргариен. Даже темнокожий и всегда улыбающийся жрец по имени Беннеро, по слухам лучше всех знавший Висенью, ничего не сказал Визерису. Принц просил, угрожал, осыпал храм Р’глора подношениями, но так ничего и не узнал.       Когда Визерис стал королём Визерисом II, никто уже не помнил, что у него была сестра. Визерис стёр все воспоминания о Висенье Таргариен, чудовище и единственной дочери Рейниры Таргариен.