Зеркала

Sorry I fucked up For this hurtful breakup But I cannot change who I am

— Йоэль, — тихо зовёт Антон, едва он нажал на кнопку вызова. Он оборачивается. — Твои отношения. Они ведь не с девушкой, — Антон склоняет голову к плечу и щурится, всматриваясь в него. — Да? Йоэль усмехается, закатывая глаза. Даже не собирается говорить: «Не твоё дело». Тот знает, что не его, но задаёт вопросы, которые считает нужным задавать. Суток хватило понять: Антон просто идёт и берёт, что хочет. Не извиняясь. Лифт приезжает на этаж. Йоэль входит и смотрит в карие глаза, пока не закрываются двери. *** Он видит Нико, едва выходит в зал прилёта. Его ищущий взгляд притягивает Йоэля, как притянул того его собственный — на озере в лесу. Этому зову противиться бесполезно и невозможно. Нико замирает, вытянувшись в струнку, делает стойку, словно охотничий пёс. Йоэль спотыкается на ровном месте, слегка выпав из реальности. Нужно собраться, ещё немного. Он подходит, обнимает его и хлопает по плечу; то же делает в ответ Нико. Никому не видны летящие между ними искры; никому не слышно, как гудит изнутри тело, пронизанное высоким напряжением. Как дрожит душа. — Серьёзно?.. — Йоэль не верит глазам, увидев у выхода машину Алекси. Земля снова уходит из-под ног. Нико чувствует и обнимает его за талию. — Он так решил. Идём, — подталкивает его вперёд, и Йоэль подчиняется, избегая разглядывать силуэт за лобовым стеклом. — Привет, — по части наигранной невозмутимости Литтл Мэну нет равных. — Привет, — механически отвечает Йоэль, усаживаясь на заднее сиденье. Нико садится впереди. Какого-то хуя вспоминается рука Антона между его ног в такси. Йоэль прерывисто вздыхает и потирает ладонями лицо, пытаясь стереть яркие воспоминания последних суток. Если бы. Теперь и Нико напоминает ему Антона. Нужно время, чтобы забыть. Алекси ведёт ровно и аккуратно, слишком аккуратно. Йоэль давно понял, что это значит. Внутри у Литтл Мэна ад. Все молчат. Йоэль догадывается, что везут его домой, и Нико вряд ли останется с ними. Он не понимает, что чувствует на этот счёт. Откровенно говоря, точно чувствует он лишь, что нутром остался в Турку. Всё это пройдёт, пройдёт… его отпустит. Но не сейчас. Он предпочёл бы вернуться один. Взять такси, доехать до дома и переварить там в одиночестве последние часы своей непредсказуемой жизни. Телефон в беззвучном режиме требовательно моргает. «Ты прилетел» «Да» «Скучаю по тебе» «Меня встретили» «Роскошно Тебя любят» «Откуда тебе знать?» «Знаю и всё» Парень, с которым знаком сутки, знает. А он сам?.. Йоэль не замечает, как они подъезжают к дому. Выныривает из мыслей и настороженно смотрит на Нико. Алекси глушит двигатель, и пару минут они сидят молча. Йоэль просто ждёт, не желая никакой инициативы. В конце концов Алекси выходит из машины, хлопнув дверцей, прислоняется к багажнику и закуривает. — Ты получил запись? — Нико поворачивается и смотрит на него в упор. Этот взгляд всегда трудно выдержать. Сколько лет должно пройти, чтобы он перестал умирать от его близости? — Да. — Поэтому вернулся? — Да. Нико не спрашивает, где его носило. Таковы правила игры. Позже. — Йоэль… я люблю тебя, — Нико дотягивается до его руки и сжимает пальцы. Нутро превращается в горячую жижу. Йоэль плывёт — разумом и телом. Нико не изменял ему. Он сам изменил Нико. — Ты не останешься, да? — севшим голосом. — Не могу, — Нико качает головой. — Нужно к Минне. Её скоро выпишут, знаешь? — Томми сказал. Это замечательно. Дома быстрее поправится. — Да, — слабо улыбается Нико, по-прежнему держа его за руку. — Она уже рвётся в бой, совсем заскучала там без дела. И без Ромми. — Хорошо, — улыбается в ответ Йоэль, ощущая невероятную тоску. Как соседи. Добрые соседи, обменявшиеся новостями. — Я напишу тебе, — обещает Нико и нехотя выпускает его пальцы. Алекси открывает дверцу машины с его стороны и молча ждёт. Йоэль медлит секунду и вылезает, прихватив сумку. — Я закину Нико домой и вернусь, — говорит Алекси тихо. Они стоят слишком близко, чтобы Йоэль не заметил его искусанных, изгрызенных губ. — Я буду ждать, — шепчет он и скрывается в подъезде. Да, он предпочёл бы вернуться домой один и осмыслить случившееся; и вот он один, но не способен упорядочить и пары мыслей. Алекси скоро вернётся — дело в этом. Йоэль, не разуваясь, проходит на кухню и закуривает. Стоит у окна, то и дело жадно затягиваясь, вспоминает окно с видом на ночной Турку. Невыносимо. Он впустил в свою жизнь чужую, и она застряла в нём, как осколок снаряда в теле. Страшно выдернуть и истечь кровью до смерти. Страшно оставить: непонятно, в какой момент ебанёт последствиями. Йоэль не следит за временем и не чувствует, прошло полчаса или столетие. Шум открываемой двери и тихий мат Алекси, споткнувшегося о брошенную им сумку, застают врасплох. — Йоэль, — зовёт тот, остановившись на пороге кухни. Он оборачивается, молча смотрит, пытаясь понять, чего ему ждать. — Ты быстро вернулся. — Взял обратный билет сразу, как получил твою запись, — подтверждает он. — Как ты это провернул? — Мне было очень нужно, — отвечает Алекси. — Словам ты бы не поверил. Ничьим. Йоэль молчит, вспоминая своё «отвали», брошенное ему не глядя, и ощущает, как загорается лицо. Если румянец отвечал истинным чувствам, его щёки почернели бы. Красного явно недостаточно. — Ты трахал там кого-то, — констатирует Алекси, глядя ему в глаза. — И кто-то трахал тебя. Кровь приливает к лицу мощным жаром. Йоэль садится на корточки и принимается тщательно и аккуратно развязывать шнурки. Уже одно это палит его с головой, но ему нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями. Которых нет. — Тебе было больно, — продолжает Алекси, — я видел. Ты хотел отомстить. — Пиздец, — Йоэль дёргает запутавшийся шнурок, моментально теряя терпение, сдирает ебучие кроссовки вместе с носками, подходит к Литтл Мэну. — Ты когда-нибудь перестанешь придумывать мне оправдания? Алекси мотает головой, не сводя с него глаз. Йоэль с ужасом видит в них отчаяние зависимости — то же, наверное, видел в его собственных глазах Нико, когда пришёл сообщить ему о свадьбе. — Я хочу перестать, — отвечает Литтл Мэн. — Хочу злиться на тебя и злюсь, но отхожу. Слишком быстро. Я помню… — голос срывается, он нервно сглатывает. — Помню всё, что ты творишь, но что-то внутри меня отменяет злость. Протест. Возмущение. Отменяет нахуй всё, и я снова расплавлен. Раздавлен. Раскатан. Тобой. Йоэль опускает голову, не в силах одновременно слышать его и видеть. Смотреться в зеркало порой страшно и больно. — Прости. — Не надо, — хрипло протестует Алекси и откашливается. — У тебя нет передо мной обязательств. — Должна быть совесть хотя бы, — возражает Йоэль, заставляя себя снова на него смотреть. Тот пожимает плечами и часто моргает. — Я сам оформил эту подписку, — он криво улыбается и шумно втягивает воздух ноздрями. — Вспомни, как ты противился. Ты меня не используешь. То самое слово, которое не решается произнести он сам. Алекси делает это за него. — Можем мы хоть иногда говорить о твоих чувствах? — Йоэль не выдерживает и проводит пальцами по его небритой щеке. Его малыш. — Не моих. — Не знаю, — Алекси едва заметно напрягается, закрываясь, будто сворачивается ёж. — Не стоит. — Почему? — Йоэль подступает вплотную, касается губами его лба. — Боишься? — Боюсь, — признаётся тот, прикрывает глаза и слегка откидывает голову, подставляясь его ласке. — Я могу всё разрушить. Что разрушить? Их песочные замки? — Разрушать — это ко мне, — протестует Йоэль и, наконец, целует его в губы. Водит языком по корочкам, вспоминая, как Алекси зализывал его раненый палец. Он зализал бы его раненое сердце, если мог. — Я не знаю, чем мы закончим, — шепчет Алекси ему в губы. — Но не хочу заканчивать с тобой. Никогда. — Ты моя карма, — в отчаянии скулит Йоэль, он не может иначе обозначить звук своего голоса. — Я тебя не заслуживаю, но ты здесь. — Я здесь, — руки Литтл Мэна скользят в его волосах, по шее; притягивают ближе. Алекси уникален, никого ему не напоминает; можно отдаться его ласкам и, наконец, выкинуть из головы лишнее… хоть на время. Йоэль утыкается носом в его волосы у виска, вдыхает ненавязчивый парфюм. Медленно скользя руками по его телу, опускается перед ним на колени, прижимается щекой. Алекси пытается опуститься рядом, но он сжимает его ноги, не позволяя. Расстёгивает ширинку, стягивает трусы. Обхватывает ладонью член, вбирает губами головку, облизывает, выпускает и снова берёт. Алекси тихо, протяжно стонет, хватаясь за его волосы; неверными движениями собирает их в горсть, слегка сжимает и выпускает. Член напрягается и твердеет; Йоэль насаживается, пропуская в горло до основания, отстраняется отдышаться. Повторяет ещё раз, и ещё, слушая стоны Литтл Мэна. Его бедро под рукой Йоэля мелко дрожит. — Тебе нравится? — хрипло спрашивает он, глядя на него снизу вверх. — Ты… — Алекси снова вцепляется ему в волосы, притягивая к паху. — Продолжай… пожалуйста. Йоэль принимается дрочить ему рукой, вытворяя с головкой всё, на что способен. Исступленно всасывает, облизывает со всех сторон, теребит языком уздечку, толкается в щель. Ноги Алекси подрагивают, он едва на них держится, и Йоэль, не прекращая, подталкивает его к стулу, вынуждая сесть. Опирается локтями на его колени и снова насаживается на член, заглатывая и выпуская, пока Алекси не вскрикивает, содрогнувшись. Он втягивает щеки и жадно глотает его сперму, ласково двигаясь по стволу вверх и вниз, пока тот не успокаивается, тяжело дыша. — Я не могу без тебя, — выдыхает Алекси, склоняясь, чтобы уткнуться ему в макушку. — Ты моё счастье. Счастье моё, боже, — целует и зарывается лицом с еле слышным стоном. Йоэль неподвижно затихает, жмурясь. Всё это — вернуться домой. Алекси стал его домом. Йоэль, наконец, выпускает член и садится на пол, облизываясь и глядя на Алекси. Тот сползает, с грохотом уронив стул и не обращая на это внимания. Обнимает его и приникает к губам поцелуем, слизывая свой вкус. Йоэль не хочет выпускать его из объятий. Алекси настолько его; он сидит на этом, как на игле. — Пойдем в душ, — шепчет Литтл Мэн, и Йоэль подчиняется. В душе они моют друг друга молча, скользя ладонями по намыленной коже, то и дело целуясь под струями воды, как под дождём. У Йоэля стоит, и Алекси не может оставить это без внимания. Он задерживает руку на его члене, медленно двигаясь вверх и вниз; следит за его лицом, слизывая воду с губ и часто моргая от воды, затекающей в глаза. — Давай не здесь, — выдыхает Йоэль, ловя его руку. Алекси согласно улыбается. Выбирается первым и накидывает на Йоэля полотенце, прижимаясь к нему через хлопок. Йоэль охотно позволяет увлечь себя из ванной в спальню, где бросает полотенце на пол и ныряет под одеяло. Алекси ложится рядом и закидывает на него ногу, заставляет повернуться к нему, вжимается пахом в ноющий член, выбивая стон. — Возьми меня, — шепчет он, касаясь его губ. — Пожалуйста. Йоэля не нужно просить дважды. Пока он добывает лубрикант и резинку, в голове проносятся воспоминания: их первый раз. Как трясло их обоих… мало что изменилось. Он надевает презерватив и остаётся на полу у кровати. — Иди сюда, — похлопывает по её краю. Алекси подбирается, глядя на него вопросительно; Йоэль заставляет спуститься коленями на пол, опираясь грудью на кровать. Как ты хочешь? Как ты любишь? — Хочу так, — шепчет он на ухо Литтл Мэну, щекоча волосами его шею, и оглаживает спину, покрытую мурашками. Тот судорожно вздыхает и прячет лицо в скрещенные на покрывале руки. Йоэль скользит внутрь пальцем и сразу нащупывает нужное место. Алекси глухо вскрикивает и прогибается. Он добавляет ещё палец, двигаясь осторожно, избегая самого чувствительного. Литтл Мэн жалобно стонет, насаживаясь на пальцы. Да, малыш, ты знаешь… каково это — желать другого до изнеможения, до слёз. Йоэль убирает пальцы и плавно входит на всю длину; двигается медленно и ритмично, придерживая его за бедра. Алекси подмахивает, отрывисто постанывая, терзает руками сбитое покрывало. Йоэль тянется к его члену и дрочит так же неторопливо, но всё равно они близятся к финалу и кончают почти одновременно. Отдышавшись, Йоэль прижимается к его горячей спине и медленно гладит по животу, размазывая сперму по коже. Алекси вздрагивает под его рукой. — Опять в душ? — улыбается он, касаясь губами его влажной шеи. — Если встану, — тихо смеётся Литтл Мэн. Йоэль выскальзывает, поднимается на ноги и помогает ему встать. В душе они молча споласкиваются, не глядя друг другу в глаза. Возбуждение отступает, возвращается реальность. И Йоэля мучает ощущение, что разговор между ними не окончен. Он дышит этим ощущением, свернувшись под боком у Алекси, слушая ровное биение его сердца, и пытается не думать о ночи под одним пледом в обнимку с Антоном, так похожим на Нико. — Ты голодный? — тихо спрашивает Алекси, перебирая его спутанные волосы. Йоэль не успевает ответить: звякает телефон. «Посидим в Риффе?» Он обещал — он написал. «Во сколько?» «Заберу тебя через два часа Идёт?» Йоэль бросает взгляд на часы: пять вечера. — Закажи роллы, пожалуйста, — просит он настороженного Алекси, и тот тянется за телефоном. «Ок» — Построил планы на вечер? — напряжённо спрашивает Литтл Мэн. — Ага, — Йоэль кивает, сосредоточенно просматривая уведомления мессенджера. — На ночь тебя не ждать? Йоэль прерывает своё занятие и поворачивается к нему. — Я не знаю, Алекси. Мои планы на вечер — Нико. Это не тайна. — Хорошо, — кивает тот и возвращается к заказу еды. — Я не спрашивал, с кем ты встречаешься. Я даже не спрашивал, с кем ты встречался. Это твоё дело. — Я знаю, — Йоэль потирает ладонью лоб, прикрыв глаза. — Я одного не знаю: как ты выносишь меня. — Очень просто, — Алекси рассеянно ерошит короткие волосы, не отрываясь от дела. — Мне стоит лишь представить, что тебя не будет рядом, — свайпает по экрану и блокирует телефон. — Готово. В пределах часа. — Отлично, — Йоэль обнимает его ноги и устраивает голову на коленях. — Нико заедет в семь. Пить не планирует, видимо. — Он себе объявил сухой закон, — хмыкает Алекси, поглаживая его по голове. Он будто физически не способен не касаться его при малейшей возможности. — После клуба. — Надолго ли, — фыркает Йоэль, глядя в чёрный экран плазмы перед собой, пока пальцы Литтл Мэна в волосах вгоняют его в транс. — Не знаю, — отзывается Алекси без намека на смех. — Он… был не в себе, когда протрезвел и узнал, что ты уехал. И почему. Сердце больно ударяется о рёбра. — Я психанул, — дрогнувшим голосом признаётся он. — Не стоило, не разобравшись. Но я тоже был пьян, и… — Можно не объяснять, — мягко останавливает его Алекси. Йоэль поворачивается лицом, крепче обхватывает его ноги и смотрит в глаза снизу вверх, упершись подбородком в его бедро. — Я хочу объяснить. Я не такой, как ты, Алекси. Я ревную, как чертила, вас обоих. Ревную Нико к Минне, его к тебе, тебя к нему. О том, что с некоторых пор ещё и Минну ревнует к Нико, он говорить не собирается. Это будет слишком дико. Странное чувство: свербит чуть заметно, но ощутимо. — Йоэль, прости, — Алекси заливается краской и прячет лицо в ладонях. — С ума сошёл? — он поднимается на кровати, садится ему на ноги, сжимает предплечья, тянет на себя. — Той ночью мы все ебанулись. Не знаю… звёзды так сошлись, блядь. Мне тебя прощать не за что. — Мне тебя тоже, — отвечает Литтл Мэн, поднимая на него взгляд. Есть за что, малыш. Но Йоэль молчит, малодушно пользуясь непробиваемой тактичностью Алекси. Тот неправ: Йоэль использует его. В разных смыслах. — Чем займёшься сегодня? — сдавшись, он сливается с темы, которую сам и развил. — Я поеду к родителям, — отвечает Алекси. — Ты же только что ездил, — охуевает Йоэль и спохватывается: — Извини. — Всё нормально. Я… не нашёл того, за чем ездил. Пока у нас ещё отпуск, я поеду. Заберу Риллу, — улыбается он. — Да. Привези её, я соскучился. Надолго ты? — Я сообщу. — Ладно, — Йоэль беспомощно умолкает, разглядывая его лицо, и в дверь звонят. До приезда Нико они больше ничего не выясняют; просто с удовольствием едят и ржут, вспоминая угарные моменты отгремевшего тура. Нико пунктуален, как всегда. Йоэль открывает дверь сам и замирает на пару мгновений, оглядывая его. На Нико рубашка, в которой фотографировался на обложку Rocksound, те же куртка и кеды. Только волосы собраны, и тёмные очки. Йоэль залипает на серебряный кулон, будто светящийся на чёрном шёлке. — А чего так… — он сглатывает. — Чего так красиво? Мне переодеться? У нас ебаная фотосессия? — Не надо переодеваться, — фыркает тот. — Поехали. Йоэль медлит. Нико поднимает бровь. — Внизу жду тебя, — опускает очки, эффектно разворачивается и въебывается коленом в перила. — Блядь! — Потри… — выдавливает Йоэль, — я сейчас, — захлопывает дверь, успев зажать рот. — Что? — Алекси смотрит на него с недоумением, и он больше не может сдержаться. — Нико… — отсмеявшись, Йоэль утирает выступившие слёзы. — Споткнулся. Всё, забей, — он смотрит на Алекси, и охоту ржать отбивает. — Иди сюда. Обнимает его, гладит по стриженому затылку. Целует в шею. — Я буду тебя ждать, — шепчет Алекси. Йоэль отстраняется, гладит его по щекам и нежно касается губ. — Я вернусь. Может, я зря вернулся Может, я зря родился Йоэль встряхивает головой, трётся носом о его нос, уворачивается от тёплых рук и выскакивает на лестницу. *** — Оторжался? — невозмутимо спрашивает Нико, когда он садится в машину. — Да, — откровенно отвечает Йоэль и снова фыркает. — Больно? — Терпимо, — Нико вздыхает и трогается, сосредоточенно поглядывая в зеркала. Йоэль разглядывает его профиль, и сердце заходится щемящим восторгом. Его чувства к Моиланену давно звучат, как надтреснутый хрусталь. Единственный в мире. Йоэль искренне считает: быть таким нельзя, но Нико — такой. Он неспособен даже описать свои чувства, если бы его попросили. Sick addiction. Нико не нравится, когда он так говорит, и он говорит так редко. Но это ничего не отменяет. Йоэль обречён на него, он просто знает это глубоко внутри; как знает, что дождь идёт сверху вниз, а солнце встаёт на востоке. Поглощенный самокопанием, он вздрагивает, когда Нико объявляет: — «Рифф». И поворачивается к нему — впервые за всю дорогу. — Я так знаю тебя, Йоэль, — он качает головой, глядя в упор. — Но ты до сих пор непостижимая загадка. Сколько знаю, столько и так. Йоэль отстёгивает ремень и смотрит в ответ, прижавшись щекой к спинке сиденья. Он мог бы сидеть так вечность, и это не метафора. Сидеть и слушать его голос, и смотреть в невозможные глаза — святые и блядские сразу. Мог… если бы так мучительно не хотелось большего. — Мы идём пить? — спрашивает он, не меняя мечтательного выражения лица. — Мудак, — с нежностью констатирует Нико, разводя руками. — Идём. *** Нико тянет безалкогольный глинтвейн и следит, как Йоэль планомерно накидывается пивом. Здесь и сейчас ему просто хорошо от того, что он рядом. После дня его рождения, когда Нико снесло кукушку, и он залез танцевать на стойку для раковин в клубном туалете, полностью игнорируя просьбы Алекси спуститься, он решил, что вполне проживёт некоторое время без алкоголя. Хокка ещё не высмеял его за это — только потому, что ситуация обернулась драматично. Чертовы камеры разборчиво засняли его разбалансированность над унитазом, и как Литтл Мэн честно пытался ему помочь. Лишь его удивительной способности добывать нужное Нико обязан этим вечером вдвоём с Йоэлем. И своим связям: знакомый администратор в «Риффе» всегда придержит для него приватный столик, максимально скрытый от сторонних глаз. Пользуясь интимным полумраком, Йоэль прижимается к нему, развалившись на диванчике, запускает руку под его длинную рубашку и принимается наглаживать ширинку. Нико сжимает бёдра, но Йоэля не остановить. — Чего ты добиваешься? — шипит Нико ему в висок, тот в ответ по-кошачьи трётся о его губы. — Я добиваюсь, чтобы ты кончил в штаны и ехал домой мокрым и липким, — шепчет он ему в самое ухо, то и дело касаясь кончиком языка. — И я хочу спустить на твою чёрную рубашку, после того как ты мне отсосёшь. Вот чего я добиваюсь, — Йоэль отстраняется и безмятежно оглядывает доступный им кусочек зала, отпивая пива. — Раз уж ты спросил. Его рука остаётся между ног Нико, сводя с ума. Он не ожидал такой внезапной атаки и не справляется с собственным телом. Рядом с Хоккой этого никогда не выходило. Но сейчас тот развязнее обычного. Он вернулся из своей короткой поездки немного иным. Нико судорожно вздыхает и невольно подаётся бёдрами навстречу. По телу разливается жар, член болезненно пульсирует под ласкающей рукой Йоэля, которая внезапно замирает. Нико едва сдерживает разочарованный стон и смотрит туда же, куда уставился Хокка, закусив губу. С их места видно маленькую сцену «Риффа», где, как обычно, кто-то готовится выступить. Нико сжимает губы, молча вглядываясь в парней на сцене, пытаясь понять, что заворожило Йоэля. И видит. Ему не надо быть Эйнштейном, чтобы, разглядев лицо одного из них — высокого блондина с гитарой у клавишных, — уловить в нём характерные черты. — Кто это? — спрашивает он напряжённо. — Ан… — Йоэль запинается, встрепенувшись. — The Vantages. — Я вижу, — замечает Нико. На заднике сцены строгим шрифтом выведено название группы. Нико они не знакомы. — Ну да, — невпопад отзывается Йоэль, откидывается на спинку дивана и трёт лицо руками. Нико поводит бёдрами, стараясь устроить в штанах ноющий член. В голове сумбур. — Ты их знаешь? — Случайно, — отвечает Хокка, не глядя на него. — Йоэль… — Слушай, — тот, наконец, поворачивается. — Давай уйдём. Хочу домой. — Я тоже хочу их узнать, — возражает Нико. Он ещё не знает, что хочет понять, но тот клавишник с ритм-гитарой притягивает. — Послушаем и пойдём. Йоэль нервно опустошает бокал, но не заказывает новое. Взгляд Нико мечется между ним и сценой. Тем временем парни начинают играть. Вокалист явно стремится перевоплотиться в Вилле Вало. Блондин отдаётся своим партиям на все сто. Даже со своего места Нико видит его живую мимику: тот жмурится, прикусывает губы, высовывает кончик языка. Отбрасывает с лица рассыпчатые волосы. От него на расстоянии фонит животной чувственностью. Напряжение в паху не спадает. Нико прерывисто выдыхает с чуть слышным стоном, расстёгивает ширинку, скользит ладонью в трусы и начинает дрочить под эту незнакомую музыку, откинув голову на спинку дивана и закрыв глаза. — Ты что, блядь, себе позволяешь, — жарко выдыхает Йоэль ему в шею, ощутимо прикусывает кожу и обхватывает его руку на члене, двигаясь синхронно. Нико захлёбывается воздухом и чувствует его язык у себя во рту, его губы на своих. Все идёт не так, как обрисовал Хокка некоторое время назад. Тот сползает под стол, решительно стаскивая с него трусы, не снимая штанов, и член Нико упирается в его горячую гладкую глотку. Над столом он слышит хорошую музыку и видит горячих парней. Под столом лучший парень на свете отсасывает ему круче, чем в любом порно. You can count on me when it gets crazy And take my keys away if we get faded Нико нравятся эти ребята. И ему безумно нравится, что вытворяет с ним Йоэль прямо сейчас. Он пытается не забыть, где находится, и что в любой момент может подойти официант, но выходит иначе. Он не выдерживает и спускает ему в рот; стонет, зажимая рот ладонью, гладит его по волосам дрожащими от пережитого возбуждения руками. Протягивает ему пачку салфеток со столика, Йоэль вытирается и вытирает его, несмотря на озвученное желание. Снова усаживается рядом, и Нико не может не думать, что он тоже возбудился, и с этим они ничего не делали. И в этот момент к их столику подходит тот блондин. Остроглазый, делает вывод Нико, прожигая его взглядом. Тот явно понимает, что сунулся в приватную зону, и складывает ладони в жесте смайлика из соцсетей. — Прошу прощения, если нарушил ваше уединение, — говорит он, и его голос обволакивает разнеженного Нико. Он видел: тот подпевает на бэках. — Не мог не поздороваться, — блондин улыбается Йоэлю, и Нико видит, как тот смотрит на него. Может, они знакомы и недавно, но близко. — Привет, — бросает Йоэль. — Выпьешь с нами? — Да, — неожиданно соглашается тот, и Нико бессознательно напрягается. Его настораживают лёгкие люди. Но нет повода его отшить. А главное, он этого не хочет. — Это Антон, — наконец, представляет Йоэль. — Ритм-гитара и клавиши The Vantages. Это Нико, вокал и лирика Blind Channel. — Я знаю, — кивает Антон, глядя на Нико горящими глазами. — Мы болели за вас на Евровидении. Вы — наши победители. — Спасибо, — невольно улыбается Нико, осознавая, что поддаётся харизме этого парня. — Ты один, или твои подойдут? — Не думаю, — улыбается тот, показывая белые зубы. — Вроде у всех были планы на потом. — А у тебя нет? — не удерживается Нико. — Нет, — обезоруживает тот. — Я сегодня свободен. Если хотите быть вдвоём, я просто уйду. — Оставайся, боже, — подаёт голос Йоэль, и Антон, ухмыльнувшись, присаживается за столик. Нико быстро вникает: этого парня не смутить. По крайней мере, не быстро и не просто. Его накрывает отступившее было осознание, что новенький в этом треугольнике он. — Вы знакомы? Антон смотрит на Йоэля, то ли перекладывая ответственность, то ли признавая его доминантную роль. Даже Нико чувствует: это временно. — Мы знакомы недавно и случайно, — нехотя произносит Йоэль то, о чем он сам уже догадался. — Как тебе наша песня? — жадно интересуется Антон, пожирая Нико взглядом. Он слегка теряется в его горящих карих глазах. — Мне зашло, — признаётся он, переглядываясь с Йоэлем. Под его отсос ему зашло бы что угодно. Но ему правда понравилось. — Я люблю Bad Idea, — говорит Антон. — От неё фонит пережитой болью, но это так красиво, что невозможно перестать слушать. Нико физически ощущает, как его цепляют на крючок. Ему этого не нужно, и он чувствует напряжение Хокки рядом, но ведётся. Этот парень… он словно смотрится в искаженное зеркало и видит другого себя. — Спасибо, — он не может не среагировать. И следующие полчаса они с Антоном увлечённо говорят о музыке. Нико приходит в себя, лишь когда Йоэль трогает его за локоть. — Нам пора, помнишь? — Да. Было приятно поболтать, — они жмут руки, прощаясь; Нико перехватывает взгляд, брошенный Антоном на Йоэля, и сердце тревожно ёкает. — Удачи вам. — Взаимно, — Антон улыбается ему, глядя сверху вниз. Это из-за роста, но Нико не по себе. — Надеюсь, как-нибудь пересечёмся. Может, летом. Йоэлю приходится подтолкнуть его в сторону выхода. — Сверни здесь, — хрипло говорит Хокка, и это первые слова, что звучат между ними после выхода из клуба. — Вот прямо здесь? — Нико смотрит на него с недоумением. — Прямо здесь, — Йоэль щурится, высматривая что-то. — Вот съезд, тормози. Ничего не понимая, Нико аккуратно сворачивает на лесную дорогу, едва различимую в темноте. Метров через тридцать останавливается, глушит мотор и всматривается в лицо Хокки в лесном сумраке. — Выходи, — отрывисто командует тот. — Что ты… — Выходи сейчас! — Йоэль вылетает из машины, хлопая дверью, огибает спереди и распахивает его дверцу. — Выхожу, выхожу, не психуй, — Нико поспешно выбирается, понимая: если будет медлить, заведённый Йоэль выволочет его наружу сам. Тот хватает его за плечо, тащит вперёд и толкает, заставляя упереться руками в капот. Нико пытается обернуться, Йоэль ловит его губы и впивается до боли, жадно врываясь языком в рот. Он стискивает его, вжимаясь сзади, давая почувствовать своё лихорадочное возбуждение. — Блядь, подожди, — Нико отрывается от его губ, пытаясь отдышаться. Вырваться из объятий невозможно, получается лишь вертеть головой. — Ты… здесь, что ли?! — Здесь, — придушенно рычит тот ему в волосы. От его сбивчивого рваного дыхания кровь приливает не только к лицу. Йоэль задирает подол его рубашки, по-прежнему прижимая Нико бёдрами к машине, трясущимися руками пытается справиться с молнией на джинсах. — Подожди, подожди, Йоэль, — Нико хватает его дрожащие пальцы, — дай я сам, быстрее будет. Йоэль шумно выдыхает, явно стараясь справиться с собой. Нико дёргает молнию с резким звуком, и Йоэль рывком стаскивает с него штаны вместе с трусами, шуршит фольгой. Нико торопливо выдирает из кармана куртки тюбик лубриканта и наугад суёт назад. Йоэль выхватывает, чудом не уронив, недолго возится, давит ладонью между лопаток, вынуждая прогнуться и лечь грудью на капот, и вставляет в него два пальца сразу. Нико вскрикивает, задохнувшись от резкого проникновения и срывается на протяжный стон, когда длинные напористые пальцы находят внутри нужное. Хокка выдёргивает пальцы и приставляет к анусу головку. Нико вздрагивает: из-за ночного воздуха латекс кажется прохладным, но Йоэль быстро входит на всю длину, и больше холод Нико не беспокоит. Йоэль вколачивается торопливо и резко, высоко постанывает, до боли сжимает его руками, словно боится, что он вырвется и сбежит. Нико кусает руку, чтобы не кричать, но долго сдерживаться не может и отзывается на его стоны своими. Член снова крепко стоит и с каждым толчком Хокки касается холодного радиатора. Нико знает: Йоэль стоит сейчас, широко расставив ноги, и на кой-то хер память вкидывает ему этот образ с UMK — где все они были божественно роскошны, где сам он выступал в юбке, а Хокка в перстнях, которыми позже неслабо его поцарапал… — Йоэль… — задыхаясь, просит он. — Мать твою, пожалуйста… Тот обхватывает его член горячей ладонью, передёргивает, и Нико изливается, яростно толкаясь ему в руку. Спустя мгновение Йоэль хватает его за волосы и тянет на себя, вбивается глубже, хрипло вскрикивает и кончает, содрогаясь всем телом. У Нико перехватывает дыхание, когда тот почти падает на него сверху, тяжело дыша. — Боже, — выдыхает он. — Мой бог… — Прости за волосы, — хрипло шепчет Хокка ему в ухо, — не больно? — Нет, — Нико ёжится от мурашек. — Мне понравилось. И что не дотерпел до дома. — Я едва терпел, пока вы пиздели, — ворчит Йоэль. — Моё чудо, — улыбается Нико. — Ты просто ураган. Что с тобой было в твоей поездке? Йоэль замирает и отстраняется. — Пойдём в машину. Замёрзнешь. Он выскальзывает из него, и сразу становится пусто и холодно. Не только телу. Нико натягивает джинсы на голый зад, оставив ширинку расстёгнутой, поднимает воротник куртки и возвращается к своему месту. Дверь так и открыта, значит внутри тоже холодно. Йоэль бросает на его сиденье пачку салфеток из бардачка. Он уже одет и вжимается в сиденье, обхватив себя руками, похожий на большую нахохленную птицу. — Включай печку, — говорит Нико, заводя мотор, захлопывает дверь, приводит себя в порядок и закуривает. Уставившись в темноту, пытается разобрать на составляющие муторную тоску, сменившую эйфорию. Получается херово, и в центре хаотичных мыслей маячит его новый знакомый. Не новый для Йоэля. Нико чувствует, что в нём кроются ответы и уверен: говорить об этом Йоэль не станет. По крайней мере, не сегодня. Он садится в машину и тушит окурок в пепельнице. — Ко мне? Йоэль поднимает глаза. — Когда её выпишут? — Послезавтра. — Поехали. Нико остро улавливает его короткое колебание перед согласием. Молча отворачивается и начинает выбираться из ебучего леса. *** Поднимаясь в лифте, они долго и нежно целуются. Незаданные вопросы и неозвученные ответы стоят между ними почти осязаемо, но оба пытаются выгадать отсрочку друг у друга и у самих себя. Дома Нико, наконец, открывает бутылку белого сухого и наливает два бокала. Есть не хочется, а пустеют бокалы быстро. У него фора в несколько часов. У Йоэля плывёт взгляд и розовеют щёки. Нико снова ловит от него похотливые вайбы. Он тоже хочет его в любой момент времени, но в Хокку будто бес вселился. Нико снова не по себе — как в «Риффе», рядом с Антоном. — Давно ты знаешь Антона? — вырывается у него. — Нет, — Йоэль захлопывается, как часы с кукушкой, откуковавшей время. Нико не хочет накалять остаток вечера, но демоны Хокки заразны. — Почему ты не хочешь о нём говорить? Вы не поладили? Йоэль вскидывает на него взгляд и пару мгновений что-то для себя решает. Опрокидывает в рот полбокала, снова наливает. — Сегодня я не хочу говорить об Антоне. Не хочу говорить ни о ком, кроме нас с тобой. А лучше не говорить, — он встаёт со стула, чуть заметно пошатнувшись, подходит к Нико и обнимает за шею, прижимаясь небритой щекой к его щеке. — Пойдём в постель, — мурлычет в его шею, невероятно заводя в который раз за один вечер. — Покажешь мне, как ты скучал, — Йоэль выпрямляется и массирует сильными ладонями его плечи. — Йоэль… — Нико медлит в замешательстве. Пальцы на его плечах застывают, превратившись в клещи. — Я понял. — Да что ты понял? — нервы сдают, Нико резко поворачивается, физически ощущая, как ускользает контроль. — Я не подхожу твоей постели, — Йоэль отвешивает глумливый полупоклон. — Не хочешь осквернять супружеское ложе. — Йоэль, что ты, блядь, несёшь… — Осквернять, — повторяет тот, пробуя непривычное слово на вкус. — Мной. Нико стремительно поднимается на ноги, подступает к нему вплотную и отшатывается. Серые холодные глаза абсолютно пусты. Хокка стоит неподвижно ещё пару секунд, разворачивается и покидает квартиру раньше, чем Нико успевает подобрать хоть какие-то слова. Он механически выходит на балкон и смотрит, как Йоэль удаляется от его дома, исчезая в темноте. Его мёртвый взгляд стоит перед глазами, и в эту ночь Нико не уснёт. По щекам ползут слёзы. *** Йоэль почти не видит перед собой дороги, и это так похоже на его жизнь. Он так и живёт: на ощупь, в темноте, наугад, вслепую по канату над пропастью, с розой в зубах; а под ним, далеко внизу камни и битое стекло. Дома пусто, но… этого ведь он и хотел утром. Пересиливая панику внутри, он заставляет себя вызвать такси, дождаться и приехать домой. Швыряет куртку на обувную полку, скидывает кроссовки, не раздеваясь, падает на идеально застеленную кровать и ныряет в соцсети. Запускает провокационный опрос в инстаграм; в считанные минуты тонет в ответах, смайлах, признаниях, отметках. Пробегает по тегам в тиктоке: рябит в глазах от обилия красивого себя. Просматривает уведомления фейсбука. Ещё одна из целого вороха его зависимостей. Он знает, что совершает ошибку, но добирается до холодильника и вскрывает банку пива. Нужно забыться, вылететь из реальности. Он так старается держаться в ней, но сегодня больше не вывозит. Какого чёрта, господи, у него два перелёта за двое суток, а он в отпуске, он просто дьявольски устал так отдыхать. Йоэль нашаривает пульт от стереосистемы, включает рандом в любимом плейлисте, сворачивается клубком на краю кровати, подтягивает колени к груди. Банка на полу, в пределах досягаемости. Он закрывает глаза и беззвучно повторяет за Честером trying not to break but I’m so tired of this deceit и слышит едва различимое оповещение мессенджера. Пытается игнорировать, но оповещения продолжают прилетать. Выматерившись сквозь зубы, он тянется за телефоном. Лицо обжигает жаром. «Вы шикарны вместе» «Не дашь мне номер Нико?» «Он потрясающе интересен» «Я хотел бы многое с ним обсудить» «Не пойти ли тебе нахер, Антон?» «Я тебя задел?» «Не хотел, прости» «Хочешь, приеду?» «С чего ты взял, что я один?» «Чувствую» Да что, блядь, происходит, господи; Йоэль отхлёбывает из банки, проливая пиво на грудь. Он теряет связь с реальностью, и звонок вырывает его из тумана, где блуждает сознание, резко и неожиданно. Проклиная звонок, себя, ебаную жизнь, он плетётся к двери. Отпирает, не глядя в глазок, — однажды его просто угандошат на пороге и обнесут квартиру, — и врастает в косяк, привалившись к нему плечом. — Один, — констатирует Антон, обезоруживающе улыбаясь. — Я же говорил. — Какого хера? — с трудом выговаривает Йоэль. — Я соскучился, — признаётся тот. — Ты очень врезаешься в сердце, я такого не ожидал. Йоэль тупо смотрит в его искристые карие глаза, разглядывает красивый нос, опускает взгляд на пухлые губы, на зубы, влажно блестящие между ними. Эта его звериная притягательность снова обволакивает невесомой, но прочной паутиной, из которой, ему казалось, он выпутался. Антон по-кошачьи мягко подступает к нему и бесцеремонно касается губ, наглый язык проскальзывает в рот. — Господи боже, — невнятно бормочет Йоэль прямо в поцелуй и втягивает его в квартиру, ухватив за футболку. — Ославь меня на весь сраный дом, да, как раз этого не хватает. Антон тихо смеётся. Прижимает его к стене, как сам он недавно прижимал Нико к машине, не давая увернуться. Берёт в ладони его лицо, неожиданно серьёзно всматривается в слезящиеся глаза. — Покажи, где ты спишь. Йоэль в прострации ведёт его в спальню. Антон быстро стаскивает с него футболку, ловко расстёгивает и снимает джинсы, ласково толкает на кровать. Йоэлю много не нужно: легко теряя равновесие, он падает лицом в подушку и страдальчески мычит. Чувствует, как прогибается матрас: Антон опускается рядом. Музыка стихает почти до минимума, но продолжает играть. Антон поворачивает его безвольное тело на бок, прижимается голой грудью к спине, крепко обнимает поперёк живота. — Спи, милый, — шепчет ему на ухо, вынудив поёжиться от мурашек. Он глубоко вздыхает, вжимается в большое, крепкое тело и замирает, ловя кайф от его тепла. Антон ровно дышит ему в шею, и Йоэля несёт по невидимым волнам. Он, наконец, успокаивается и сдаётся желанному сну.