Ноябрь 1938 года
Солнечный свет проникал внутрь через высокие сводчатые окна, преломляясь в витражных стеклах, и заливал нефы и алтарь, пред которым, словно еще один низверженный спаситель человечества, покоился в гробу мужчина сорока лет. При жизни он был красавцем: черные курчавые волосы, высокий гладкий лоб, прямой нос, выдающийся подбородок с округлой ямкой. На землистом лице отпечаталось неестественное выражение: оно казалось пустым, но, вглядевшись, можно было заметить микроскопические затёртые следы. Боль, страх, гнев – что угодно или всё вместе – прежде искажало черты покойника, когда он предстал перед гробовщиком для посмертного грима. Искусные руки вылепили другое выражение, избавив мужчину от застывших предсмертных страданий, а заодно вынули из трупа их причину – не менее десятка пуль от самозарядного пистолета. Эннио Сальери восседал на скамье в первом ряду, ближе всех к алтарю. Он был облачен в черный смокинг с белым нагрудным платком. Полное лицо с рыхлыми щеками было выбрито, густые седые волосы зачесаны назад. Пожилого дона окружали оставшиеся в живых солдаты семьи – те, кого он считал наиболее верными. Хотя после всего случившегося Сальери еще долго не сможет доверять кому-либо так, как доверял покойнику. Но это и к лучшему. Отныне, когда все его люди будут находиться на дальней дистанции, им даже в голову не придёт злоупотребить доверием дона, угрожая его власти и авторитету. Хватило Поли и Томаса, этих недовольных, которые сунули нос не в своё дело и решили, что с ними несправедливо обращаются. На предательства Томаса дон и вовсе слишком долго закрывал глаза – вот к чему это привело. Скамьи вокруг Сальери и его людей пустовали. У Сэма было много приятелей и еще больше – женщин, охотно разделявших с ним прелести сладкой жизни, но никто из них не изъявил желание проводить друга в последний раз. Дружба ни хрена не стоит, и это не было новостью для Сальери. В конце концов, Сэм пал от руки одного из своих лучших друзей, хотя должно было произойти наоборот. Дон возложил на него эту задачу, прислал своих лучших людей, чтобы у Томаса Анджело не осталось шансов сбежать живым. Но Сэм не справился, проиграл – и теперь лежал в гробу, одетый в дорогой костюм, прощальный подарок Сальери. А под мягкой тканью этого костюма скрывалась грудь, испещренная следами пулевых ранений. Ряды позади Сальери никто не занимал, но на другой стороне, отделенной проходом, сидели двое: женщина чуть старше тридцати и рослый парнишка с копной курчавых волос и густыми бровями. Он был похож на Сэма, но в силу подростковой нескладности не столь красив – однако в будущем он обещал быть таким же обаятельным. Женщина также обладала похожими чертами, только её привлекательность была мягче: более пухлые губы, ровный округлый подбородок и миндалевидные глаза. Шляпка с черной вуалью покрывала кудрявое каре, траурное платье простого кроя спускалось до щиколотки, полные пальцы рук были скрещены. В противовес хмурым солдатам Сальери, оба – женщина и мальчик – не сдерживали чувств и выглядели искренними в своей молчаливой скорби. Они рассеянно слушали священника, произносившего речь над гробом, и смотрели вдаль, не в силах сосредоточиться на созерцании покойника, еще недавно обнимавшего их и разделявшего с ними ужин. Когда с церемониями было покончено и гроб начали выносить, Сальери поднялся со скамьи и, приказав охране ждать у выхода, подошел к семье Сэма. Не спрашивая позволения, он широким жестом обнял женщину, а затем мальчика. Первая еле заметно вздрогнула, а второй застенчиво опустил глаза. Сальери произнес соболезнования и положил руку на плечо собеседницы. - И, если вам что-то понадобится, Ливия, ты всегда можешь прийти ко мне. Ты и твой сын ни в чем не будете нуждаться. - Благодарю, мистер Сальери, – безучастно и покорно отозвалась она. - Я знаю, что он купил вам прекрасный дом, но этого мало. Все сбережения брата скоро поступят на твой счёт, я уже позаботился об этом. «За вычетом ущерба, причиненного твоим братом вследствие его фатальной ошибки. И в качестве компенсации за похороны других моих людей.» - Вы и правда знали дядю Сэма? – осторожно спросил мальчик. - Очень хорошо. Он был мне почти как родной сын. А ты был почти как родной сын для него, так что считай меня дедушкой, Сэмми. Этот паренек был так похож на своего дядю… Даже Сальери было слегка не по себе разговаривать с юной копией почившего. Дон знал историю появления сына Оливии – и в ней было мало светлых пятен.***
Сэм и Ливия были не единственными детьми в семье Трапани, но только они двое дожили до взрослых лет – их братья и сёстры поочередно умирали в младенчестве. Мать не перенесла последние роды, оставив десятилетнего Самуэле и пятилетнюю Оливию одних с безутешным отцом. Сеньор Трапани больше не женился: он растил детей и обеспечивал семью, целыми днями работая в гончарной мастерской. Они жили на окраине Торино – городка в Пьемонте, северном районе Италии. За братом и сестрой присматривали соседки. Им приходилось зорко стеречь Самуэле, всё время норовившего сбежать из дома и затеряться на улицах. Там он любил играть с другими мальчишками, воровать еду с прилавков и забираться на крыши, высматривая окна в домах напротив. Иногда ему везло, и за прозрачными занавесками возникал девичий силуэт: неизвестная красотка наклонялась над умывальником, ополаскивала лицо, а следом стягивала платье, оставаясь в белье и чулках. Чем старше становился Самуэле, тем сильнее его голову кружили фантазии о девушках, и в пятнадцать он наконец лишился невинности, соблазнив одну из тех девушек, за которыми подглядывал. За первой последовала вторая, а за ней третья, четвертая, шестая, девятая… В 1916, когда Самуэле исполнилось восемнадцать, его забрали на войну. Там он открыл в себе черты характера, о которых прежде и не подозревал. Самуэле узнал, что может быть безжалостным и готов исполнить любой приказ, отданный командованием. На войне он научился обращаться с оружием и чинить технику. Его завораживали тяжелые машины, на которых они, вспахивая грязь, передвигались из одного населенного пункта в другой, чтобы отвоевывать территории у захватчиков. Но когда настало время возвращаться в родной дом, Самуэле вздохнул с облегчением: больше не придется прикармливать самую отвратительную часть себя, можно снова погрузиться в мирную жизнь и позаботиться о семье. Дома его ждали совсем другие люди. Повзрослевшая Оливия казалась незнакомкой: забыв о себе, она днями и ночами ухаживала за худым обессиленным стариком на грани смерти – их отцом. Последние месяцы без Самуэле им было совсем тяжко, сеньор Трапани неизлечимо заболел, но держался из последних сил, чтобы успеть повидаться с сыном. Он верил, что Самуэле вернется живым и невредимым. Когда так и случилось, сеньор Трапани ожил буквально на несколько дней. Он благодарил бога за подаренную возможность в последний раз увидеть сына и спустя неделю после приезда Самуэле безропотно скончался глубокой ночью, пока все домочадцы спали. Самуэле стало скучно и тесно в Пьемонте – целая Италия казалась ему ветхим домом в гуще деревьев, где не было места его мечтам о цивилизации и машинах. Не спрашивая Оливию, он продал семейный дом и купил для них билеты на пароход, отплывавший к другому континенту. Девочка горевала о брошенных могилах родителей, но Самуэле был непреклонен: он уверял ее, что мать и отец хотели бы для них лучшей жизни. В 1920 году Самуэле и Оливия пересекли океан, поселились в Америке, в городе под романтичным названием Лост-Хэвен, – и стали Сэмом и Ливией.***
Сэм-младший всегда гордился тем, что его назвали в честь дяди. Не было человека, которого он бы так же безоговорочно уважал и любил, как дядю Сэма, с рождения заменившего ему отца. Иногда он в шутку твердил, что другой «дядя Сэм» – тот самый, который был близок каждому американцу – не столь добр, ведь его дети голодали по всей стране, пока в стране бушевала Великая депрессия. А Сэмми ни в чём не знал нужды, он был единственным ребенком в семье и наслаждался безраздельными благами: пока мама была рядом и заботилась о нем, дядя зарабатывал им на жизнь. Помимо денег, он не скупился на подарки: маме пригнал машину, а Сэмми – велосипед и собаку. Мальчик обожал пса, этого кудрявого забияку, и всё время носился с ним перед домом на лужайке. Но однажды собака сбежала из дома, и восьмилетний Сэмми горько оплакивал потерянного друга – мама не могла его успокоить, как ни старалась. Через некоторое время пришел дядя Сэм и устроил племяннику взбучку. - Совсем избаловали тебя, парень! - строго гаркнул он. – Сидишь весь чистенький, сытый; в детской тьма-тьмущая игрушек – а он о псине ревёт в три ручья. - Но это был мой друг! – срывающимся голосом возразил Сэмми и громко икнул. - Собака не может быть твоим другом, Сэмми. Она может быть твоим любимчиком, развлекать тебя после обеда и спать у твоей кровати по ночам – но это всего лишь глупое животное, которое без зазрения совести променяло тебя на запах стейка из соседнего района… или на самку, с которой теперь трахается до посинения. Не вернётся – ну и чёрт с ней. Знаешь, я… скоро стану учить тебя машины чинить. И биту держать – из тебя выйдет отличный бейсболист. - Откуда ты знаешь… что… отличный? – растерянно отозвался Сэмми. Слезы перестали стекать по щекам, дыхание становилось реже, приходя в норму. Дядя Сэм всегда умел отвлечь его внимание. - Потому что ты вырастешь высоким и сильным, как я. - Невозможно! Ты ведь такой большой! А я совсем маленький. - Погоди несколько лет… Вымахаешь, куда денешься. Запомни, Сэмми, – дядя посерьезнел и сдвинул на переносице свои густые иссиня-черные брови. – Ты должен быть сильным. Слёзы – удел женщин и младенцев, а ты ведь давно не в люльке качаешься, так ведь? - И что же, совсем-совсем нельзя плакать? - Немногие события в этой жизни стоят слёз. Болезнь и смерть родного человека… Вот, пожалуй, момент, когда мы можем показать слабость. Но упиваться горем ни в коем случае не стоит, ты должен идти дальше. Мы с мамой были совсем юными, когда потеряли твоих дедушку и бабушку. Если бы мы остались сидеть дома и плакать, ты бы сейчас не рос в этом шикарном доме, в свободной стране. А я бы не был таким богатым. - Я люблю тебя, дядя Сэм. – Мальчик уткнулся ему в грудь и попытался обхватить её своими ручонками. Сэм молча с улыбкой погладил его по спине. Дядя оказался прав: ничего в этом мире не стоило слёз, кроме близких людей. Но на похоронах Сэмми так и не заплакал. Внутри бушевало горе, мучительное и неподъемное для четырнадцатилетнего мальчика, и всё-таки он не проронил ни слезинки. Пред навеки застывшим телом Сэма ему стало стыдно выставлять чувства напоказ, словно бы он снова превратился в малыша, плачущего из-за сбежавшей собаки. Мать, наоборот, не сумела справиться с эмоциями и уже на кладбище, когда тело опускали в землю, громко зарыдала, крепко схватив Сэмми за руку. Он смущенно подал ей носовой платок, неуклюже погладил по спине, пытаясь успокоить, но рыдания матери вновь и вновь прорывались наружу. Её миловидное лицо побагровело, глаза опухли, шляпка небрежно сдвинулась набок. Рядом с ними стоял мистер Сальери, а позади – его охрана. Дон оставался бесстрастен и разве что пару раз бросил на них с матерью взгляд с каплей сочувствия. Но было ли его сочувствие искренним? Даже Сэмми было трудно в это поверить. Он знал, что мистер Сальери – не самый добропорядочный американец. Более того, Сэмми догадывался, что все эти годы дядя Сэм так часто отсутствовал дома именно из-за своей работы на мистера Сальери – преступной и опасной.***
Сэм был талантливым механиком: он быстро учился и вскоре нашел работу в автомастерской. Поначалу скромный заработок не позволял им с Ливией роскошествовать: его хватало на съем жилья, еду и пару-тройку походов в кино. Но Сэм стал выпивать с друзьями в «Помпеях», где однажды познакомился с Поли Ломбардо. Его новый приятель работал на недавно образовавшуюся в городе семью Сальери и предложил Сэму небольшую халтурку по его специализации – за три или даже четыре его обычных жалования. Сэм не нашел веских причин отказаться от этого предложения. Так и началась их дружба. Приятели были полными противоположностями. Поли, невысокий, круглощекий и не особо симпатичный, славился своей вспыльчивостью и агрессивным поведением, не умел общаться с женщинами, в то время как спокойный статный Сэм, вырастивший сестру, очаровывал незнакомок в баре и на улице с природной непосредственностью. Сэм всегда любил женщин – и единственным препятствием к безграничному владению ими была лишь его бедность. Сэм завидовал тому, как легко его друг разбрасывался деньгами и привлекал к себе внимание. Девушки поначалу флиртовали с Сэмом, но в конце вечера часто уезжали с Поли. А тем временем росла его сестра Ливия – и спустя несколько лет после переезда в Америку она расцвела, превратившись в красивую молодую женщину. Ливия не была столь любвеобильна, как брат, и предпочитала заниматься хозяйством и учиться. Но ухажеры слетались, как пчёлы на мёд – оглядывались на улицах, свистели ей вслед, а некоторые особенно нахальные умоляли Сэма познакомить их с сестрой. В ответ они получали кулак под нос – отхватил даже Поли, неосторожно заглядевшийся на Ливию. - Ты хранишь её для президента или Господа Бога? – насмешливо спрашивал друг. – Такая красотка недолго засидится одна, как ни охраняй её чистоту. - Не твоё дело, Поли. С бандитами ей точно нечего ошиваться. Поли хмыкал в ответ. Как бы Сэм ни старался казаться далеким от преступности, его затягивало глубже – и должно было закончиться тем, что однажды он вступит в их ряды. Дону Сальери нравился Сэм, хоть он и видел его лишь издалека и до сих пор не удостаивал аудиенции. Но старику понравилась сноровка юноши, а еще он был впечатлен рассказами Поли о военных подвигах его друга. Такие люди были нужны семье: сильные, умеющие обращаться с оружием и не задававшие лишних вопросов. Несколько лет Ливия отшивала поклонников – лишь некоторых, самых назойливых, силой выпроваживал по её просьбе брат. Но одного из них он недооценил, за что вскоре поплатился. Летом 1923 года Сэм и Ливия отправились на танцы, где девушку заприметил итальянец из другой криминальной семьи Лост-Хэвена, принадлежавшей давнему другу мистера Сальери – дону Морелло.***
Дядя Сэм научил племянника играть в бейсбол и чинить машины, как и обещал. Однако его всё равно часто не было с ними, иногда неделями; когда дядя возвращался, то старался наверстать каждый упущенный день. Сэм хотел дать племяннику всё, что не могла бы дать ему одна лишь Ливия. Несмотря на уговоры брата, она так и не вышла замуж и даже не заводила романы. - Ни один честный американец не вынесет такого зятя, как ты, – подшучивала Ливия, и Сэмми не понимал, в чем же тут шутка. Зато Сэм-старший всё понимал. И знал, почему Ливия тем более не выберет кого-то из его круга. Сэмми смотрел издалека на людей Сальери. Он тоже знал, почему ни один из них не добился бы маминой руки. Эти мужчины, тем не менее, не вызывали в нём отвращения – они, несмотря ни на что, были частью жизни его дяди. Они зарабатывали на жизнь нечестным и беззаконным путём, рисковали жизнью ради денег – и часто бесславно погибали, как солдаты на войне. Дядя Сэм в молодости прошёл настоящую войну, но… погиб в мирной Америке. Кто был убийцей, нажавшим на спуск? Знал ли дядя этого человека? Мистер Сальери наверняка бы прояснил ситуацию, но Сэмми никогда бы не осмелился спросить его об этом. Но проницательный дон сам прочел отчаянный вопрос в глазах мальчика. Он встретился с ним взглядом и еле заметно помахал рукой, приглашая подойти. - Мама, я… Сейчас вернусь, - пробормотал Сэмми и рванул вперёд, но Ливия вцепилась в сына. - Ты не должен приближаться к этим людям, понял меня? – дрожащим голосом сказала она. – Они забрали его, но тебя я им не отдам. - Я уже взрослый и могу постоять за себя, мама. И… мистер Сальери обещал, что мы ни в чем не будем нуждаться. - Мы никогда и ни в чем не нуждались! И уж точно не мистер Сальери кормил и вырастил тебя! - Он сказал, что дядя Сэм был для него как сын. Я не сделаю ничего плохого, только поговорю с ним, и вернусь. Te lo prometto. Обещаю. Сэмми настойчиво отстранился от маминых рук и направился в сторону дона. Старик принял его с распростертыми объятиями. - Я понимаю горе твоей матери и сам скорблю, но мы не должны позволить скорби затмить наш разум. Что бы ни говорила тебе Ливия, она ошибается. – Глубоко посаженные глаза дона с опущенными уголками смотрели прямо в душу. - Так вы знаете, что случилось с дядей? Кто это сделал? Сэмми дрожал от волнения. Рядом с мистером Сальери он внезапно ощутил укол подступившей слезы. Нет, только не сейчас, он не имеет права расплакаться перед доном. - Смерть Сэма – несчастный случай, но того, кто причастен к нему, ждет неминуемая расплата. Этот человек опасен для всего города. Он убил дядю Поли и многих других, пытался добраться до меня… Я оказался ему не по зубам. Тогда он подкараулил твоего дядю и выстрелил в него – не меньше десяти раз, сынок! Он стрелял снова и снова, пока не закончились патроны… или пока твой дядя не перестал дышать. А потом он трусливо сбежал и теперь прячется. Но мы найдем его. Я клянусь тебе, Сэмми, что мы отомстим. Однако… враг может явиться в твой дом. Он может притвориться другом, как и прежде, чтобы подкрасться и убить. Поэтому ты должен знать, как его зовут. Сэмми замер, не решаясь переспросить дона. Сальери придвинулся к нему ближе и тихо сказал: - Томас Анджело. - Дядя Томми? – сердце Сэмми ухнуло вниз. - Я тоже был раздавлен этой вестью, мой мальчик. Я любил их: Сэма, Поли, Томми… и лишился всех. Томас предал нас. - А как же тетя Сара и их дочка? - Они исчезли. Бог знает, что произошло – от них ни слуху ни духу. Он мог сделать со своей семьей что угодно – просто чтобы нагадить мне и Луиджи, отцу Сары. - Но как же так… Я ведь знал дядю Томми… - Мы все знали. Думали, что знаем. Но мир жесток, Сэмми. И ты должен знать, что твой дядя все эти годы был лучшим среди нас. Он был храбрым и преданным, и он делал все, чтобы защитить тебя и твою маму. Не подведи его, малыш. Этот разговор Сэмми с доном на кладбище, во время похорон дяди Сэма, был первым и последним. Несколько недель спустя мистер Сальери и все его подельники были арестованы полицейскими Лост-Хэвена по многочисленным обвинениям: среди криминальных деяний семьи числились убийства, рэкет, грабежи и даже торговля наркотиками. Это был самый громкий судебный процесс в городе, он длился месяцы, а главным свидетелем обвинения выступил человек, который был виновен в смерти дяди Сэма, но никому до этого, кажется, не было дела. Мирные американцы считали Томаса Анджело настоящим героем и разоблачителем, и только Сэмми терзался из-за невозможности лично добраться до дяди Томми и отомстить ему за потерю любимого человека.***
Стояла глубокая ночь, но Ливия так и не вернулась домой. Сэм не находил себе места и расхаживал по квартире, пытаясь сообразить, откуда начать поиски. Он уже перерыл каждую записную книжку, обзвонил всех её подруг, но никто ничего не знал. Позвонить в полицию? Да, он видел, сколько от них «пользы» в городе. Чаще всего копы находили девушек уже мертвыми где-нибудь на обочине. Но бездействовать он не мог и решил встретиться с Поли. - А я говорил, что с твоей сестрой рано или поздно это случится, – заявил Поли, едва перешагнув порог его квартиры. - Пошёл ты! Я тебя сейчас придушу! - Не кипятись, Сэм. Что, всем подругам позвонил, говоришь? А что насчет друзей, а? - Ты знаешь, что у неё никого нет, – раздраженно напомнил Сэм. - Как же, совсем отлипли ухажеры от твоей сестрёнки? Ну, колись, кто последний раз пытался добиться её внимания? Сэм обреченно вздохнул. - Мы были на танцах… и там, наверное, каждый второй её пригласил. Но я запомнил одного… Такой высокий бугай, с прилизанными волосами. Как он там представился… Джо Рива. Весь вечер не отставал от неё, я чуть не прибил гада. - Ёб твою мать... – Поли прикрыл рот рукой. – Да как этого ублюдка ещё не прикончили! - Ты его знаешь? - Да этот подонок – самый настоящий маньяк. Он из людей Морелло, недавно присоединился к ним… И с тех пор окончательно слетел с катушек. Его мамка в детстве недолюбила или девчонки в период пубертата отшивали, но с тех пор он ненавидит всех баб. Берёт силой любую, какую только захочет. От него даже шлюхи разбегаются в ужасе. - Что ты хочешь сказать, Поли? – затрясся Сэм. – Он что-то сделал с моей сестрой? - Хотел бы я тебя утешить, но уже были случаи… Девчонки после этого пытались вешаться. А Морелло насрать, потому что он приносит кучу денег на боях. И ему всё сходит с рук. И… Сэм, у него хаты по всему городу. Если он утащил Ливию, она может быть в любой из них. Нам не хватит всей ночи, чтобы их объехать. - Предлагаешь позвонить в полицию? – едко спросил Сэм. - Не, им насрать еще больше, чем Морелло. Просто так к мрази домой никто не заявится и двери выбивать не станет. Мы должны поступить хитрее. Я знаю одного торговца дурью, который сможет его выманить. - Так чего же мы ждем? – взвился Сэм. – Едем к твоему торговцу! - Конечно, едем. Все последующие годы Сэм старался забыть подробности той ночи. Он следовал за Поли и послушно делал как он скажет, пока тот осуществлял намеченный план. Им пришлось выложить немало денег, чтобы уговорить барыгу позвонить Джо Риве. Тот поначалу отмахивался от услуг, но в конце сдался и добавил что-то в трубку так тихо, что Поли и Сэм не расслышали слов. - Что он сказал? - Слышь, давай выкладывай, пока зубов не лишился! - Джо… сказал, что ему понадобится кое-что… особенное для одной девки, которую он сегодня зацепил домой. С норовом целка… сказал… - Ему конец! Этот ублюдок последний день топчет землю! – взревел Сэм. - Сэм, стоп… Стоп, слышишь? Я надеялся, что буду неправ. Если мы найдем там Ливию… - Я убью его! - Я должен рассказать дону. Джо – последний уебок, но он человек Морелло, и мы не можем просто так взять и завалить его. - Мне поебать на ваши разборки, клянусь! Я не ваш человек, вас никаким боком это не касается! Иди домой, Поли, иди! Только оставь мне адресок, и я разберусь со всем сам, ясно? - Я никуда не уеду. Мы поедем вместе. Лучше пусть с тобой будет кто-то, кто сможет рассказать о том, что произошло. Да и пара лишних рук не помешает. Джои – крепкий мудак. Они добрались до многоэтажки в Хобокене. Вонючие трущобы, в которых никому не было дела до того, кто чем занимается. Именно сюда можно было притащить девушку, и всем было бы наплевать на её крики и мольбы о помощи. Поли стучал в дверь, но никто не открывал. Между тем изнутри доносились всё более громкие звуки. Удары, крики… - Это она! Ему пиздец! Они вдвоём выломали эту злосчастную дверь. Дорогу им быстро преградил здоровенный бугай Джо Рива – в распахнутой рубашке и расстегнутых штанах. - Какого хрена? Благодаря неожиданности Поли и Сэм быстро навалились на подонка и обрушили его на пол, лишив сознания. - Иди, он еще нескоро очухается! - крикнул Поли. Ливия была в соседней комнате, на полу, привязанная веревкой к монструозному шкафу. Как бы Сэм ни пытался стереть из памяти детали произошедшего, он навсегда запомнил её бледное лицо, опухшее от ударов, и разорванное платье. Обнаженная грудь Ливии белела в полумраке; отворачиваясь, он ножом распарывал веревки и накрывал сестру своей курткой. Он превратил морду и причендалы Джо Ривы в кровавое месиво.***
Раньше, чем закончился суд над членами семьи Сальери, Ливия выставила на продажу их дом и начала собирать вещи. Вслед за подругой она решила поехать в Чикаго, чтобы начать новую жизнь и навсегда забыть о том, что все эти годы преследовало ее в Лост-Хэвене. Они с Сэмми страшно поссорились. - Но как же могила дяди Сэма? Кто будет смотреть за ним? – кричал он до хрипоты, не пуская мать в свою комнату. – Зачем нам уезжать отсюда? Здесь моя школа, и здесь дядя, я не хочу его покидать! - Очнись, малыш! Он сам покинул нас! Твоего дяди Сэма больше нет. Он мёртв. И этот город давно мёртв для меня. А ты ни за что не пойдешь по его стопам! С каждым днём Сэмми всё больше становился похож на её брата, и это внешнее сходство пугало Ливию. Нельзя было допустить, чтобы мальчишка ещё и повторил его судьбу. Рядом с Сэмми старший Трапани всегда изображал доброго дядюшку – но стоило мальчику исчезнуть из виду, тот снимал благодушную маску и показывал истинное лицо. Лицо заматеревшего с годами бандита. Убийцы, для которого нет ничего важнее законов его стаи. Мистер Сальери, казалось, заменил ему покойного отца и семью целиком. Ливия видела, как дон манипулировал её братом, год за годом привязывая его к себе байками о чести и преданности, когда сам помыкал им и другими как хотел. Неважно, что изнасиловавший когда-то её бандит был из другой семьи, враждовавшей с Сальери. Они все – эти мафиози – были одинаковы, к какой бы семье они не принадлежали. Одинаково лицемерны и беспощадны. Они уехали в Чикаго через месяц. Сэмми долго прощался с могилой дяди, обещая ещё не раз приехать его навестить.***
Когда спустя семь лет, в 1930-м, в их с Поли жизнь ворвался Томми Анджело, он сразу же напомнил Сэму его самого в молодости. Честный трудяга, оказавшийся не в том месте и не в то время, попавший под горячую руку бандитам… В глубине души Сэм не хотел, чтобы Томми становился частью семьи Сальери. Пусть Анджело и сам таким образом спасался от преследователей, у него был выбор. Отомстить и остановиться. У Сэма после убийства Джо Ривы выбора не было. За его головой объявила охоту вся семья Морелло. Сальери был в бешенстве, узнав о том, что сделали друзья, но его тронула история Ливии. Он слышал, что Рива погубил немало девушек в городе. Но решающим в этом деле оказалось желание дона заполучить Сэма – целиком и полностью – в своё распоряжение. Дон оказывал огромную услугу Трапани, забирая его под крыло, и тому предстояло отдавать долг всю оставшуюся жизнь. Да, Томаса не хотели пристрелить абсолютно все члены Морелло. У него не было обесчещенной сестры, которая, как вскоре оказалось, забеременела. И этот водила мог выбрать другую дорогу и даже переселиться в другой город, но он решил стать «крутым». Да еще и жить по своим правилам: ослушиваться приказов Сальери, соблазнять его крёстную дочь, оставлять в живых его врагов… Но он был забавным малым и помогал им с Поли, так что незаметно влился в дуэт, расширив его до трио, и стал называть их друзьями. Прошло восемь лет, Сэм и Томми оказались по разные стороны. Том нарушил Омерту и должен был понести наказание, а Сэм, как верный солдат, беспрекословно выполнял приказ дона и вершил приговоры один за другим. Сначала Поли – старый добрый Поли, который когда-то приволок Сэма в семью, а теперь должен был умереть от его руки. Затем – Томми, которого они по случайности приволокли в семью оба. Когда же Сэм потерпел поражение и столкнулся лицом к лицу с победившим его бывшим другом, он предпринял попытку всё исправить. Сэм пообещал: он солжет дону о том, что выполнил задание и убил его, а Томми с семьей сможет уехать из города. Он сделает всё что угодно, чего бы Том ни пожелал. Сэму стало страшно умирать. Уйти из мира навсегда, больше никогда не открыть глаза, не прикоснуться к женщине, не выпить виски и не выкурить сигарету. Бросить племянника, которого они с сестрой воспитали вопреки всем обстоятельствам. Воспитали на деньги, добытые кровью и пулями... Деньги останутся, а вот его, Сэма, не станет. Том был непреклонен, и мысленно Сэм был согласен с его поступком, ведь на самом деле не собирался обманывать дона и оставлять Тома в живых. В этот раз Анджело оказался умнее: он завершил начатое несмотря на то, что когда-то они были друзьями.Сентябрь 1951 года
Молодой мужчина с курчавыми черными волосами, прямым носом и волевым раздвоенным подбородком, одетый в кожаную куртку и голубые джинсы, с впечатляющей скоростью ехал на мотоцикле вдоль Мичиган-авеню. Рёв железного коня раздавался по всей улице, но водитель не заботился о том, какое впечатление производит на прохожих. Он торопился на деловую встречу в закусочной Элиота Несса, где подавали лучшие сладкие пироги во всём Чикаго. Неподалеку от входа в закусочную продавали газеты: лысый старичок в сером комбинезоне привлекал внимание прохожих, выкрикивая громкие заголовки. - Чикагские студенты снова прошли маршем против Корейской войны! Голливудская старлетка выходит замуж за киномагната! В Эмпайр-Бэй жестоко убит скрывавшийся под защитой свидетелей мафиози! Сэм Трапани остановился на полпути и повернул голову в сторону старика. - А как зовут убитого, там написано? - Два цента – и узнаешь! – подмигнул продавец и, с улыбкой приняв монету, всучил ему большую газету с запахом типографской краски. Первая страница, вторая, третья… Сэм жадно пролистал всю газету и, наконец, нашел новость об убийстве в Эмпайр-Бэй. Прошло тринадцать лет с тех пор, как он последний раз слышал это имя, но память о нём не выветривалась ни на день. Сэм помнил, как звали человека, что убил его дядю. Все эти годы он не забывал об идее мести, и вот же как вышло: какие-то ушлёпки с восточного побережья добрались до Томаса Анджело быстрее, чем он. Сэм Трапани жил на два города. В Лост-Хэвен он ездил раз в пару месяцев: навещал школьных друзей и могилу любимого дяди, подарившего ему счастливое детство. В Чикаго он заботился о матери – всё такой же красивой и одинокой, нашедшей себя в ремесле, которым когда-то занимался дедушка. У Ливии Трапани в центре города была собственная гончарная мастерская. А втайне от матери Сэм строил карьеру в успешной криминальной семье Чикаго – знаменитом «Аутфите», который некогда возглавлял сам Аль Капоне. Сэмми был одним из самых молодых – ему исполнилось двадцать семь – и одним из самых перспективных. Год назад Сэма приняли в семью. Это был осознанный выбор племянника своего дяди, захотевшего доказать, что и он чего-то стоит. Не уступал он Сэму-старшему и на любовном фронте. Женщины сходили с ума от привлекательной наружности и обаяния Сэмми – как в своё время жительницы Лост-Хэвена сходили с ума от дяди. И Сэмми тоже любил женщин – всех и сразу, не останавливаясь на одной. Эх, видел бы его сейчас дядя Сэм!