Месть старшего брата

В Ризенбурге ночи тихие, звездные и очень красивые. В такой глуши никто не колобродит, пьянок-гулянок не устраивает, да и вообще, живут все тихо, мирно. Точнее, жили, пока у Триши Элрик и Вана Хоэнхайма дети не появились. Родители в них души не чаяли, но была у них одна проблема: дети получились уж больно громкие. Кричали утром, кричали днем, кричали по ночам. Вообще, крикливые были мальчишки. Но вот прошли годы, исполнилось старшему восемь, а младшему - семь, и мальчики посерьезнели. Ну, то есть старший, Эдвард, немного посерьезнел. Младшенький, Альфонс, так и оставался гиперактивным ребенком, сующим свой нос во все дыры и просыпающийся по ночам от кошмаров. И вот однажды ночью восьмилетний Эдвард Элрик проснулся от плача своего брата. Мальчик перевернулся на другой бок в надежде, что Ал перестанет рыдать, но младший не унимался. Пришлось старшему вытаскивать себя из теплой постели и шагать в темноте на поиски альфонсовой кровати. Хватая руками воздух, Эд все больше злился на Ала. Ведь нельзя же так! Орать на весь дом только от того, что ему приснилась какая-то ерунда - так может только Альфонс. Возмущаясь, Эдвард совсем забыл, что в прошлом году точно так же орал и плакал. Дверная ручка больно стукнула старшего Элрика по лбу. Ну, есть один плюс - мальчик все-таки нашел дверь в полной темноте. Теперь осталось всего лишь найти комнату Альфонса и надавать брату по шее. Ой, то есть успокоить. Щупая босой стопой пол в надежде не упасть, Эд придумывал разные способы мести брату. Бить нельзя - нажалуется маме, и самому Эдварду влетит по первое число. И тут мальчишка расплылся в коварно-злорадной улыбочке. Ему вспомнилась колыбельная, которую ему спели в школе. Как он и ожидал, в соседней комнате на полу сидел Альфонс, всхлипывал и размазывал сопли по лицу. Увидев старшего брата, мальчонка разразился слезами, только на этот раз уже от радости. Эд зашипел на него, чтобы тот замолчал. Ал умолк и уставился на Эдварда огромными глазами, в случае чего готовый снова разрыдаться. - Эх ты, горе луковое, - прошептал Эд, поднимая младшего с пола и запихивая его обратно на кровать. Альфонс сжался, прижав к себе одеяло и выдал: - Братик, я не буду спать, а то меня бука заберет! - А если я тебе колыбельную спою, будешь спать? - коварно предложил Эд, мысленно хихикая. - Тогда буду! - с готовностью согласился Альфонс. Эдвард нагло залез в братскую кровать, отобрал у мальчика половину одеяла, глубоко вздохнул и стал тихо напевать: - Спит убитая лисичка, Спит задушенная птичка, Обезглавленный хомяк, Посмотри-ка, как обмяк. Уже с первых строк сердобольного Альфонса, который всех этих птичек, лисичек и хомячков тщательно выхаживал, заколотила дрожь. Но неумолимый Эдвард продолжал: - Утонув в зловонной жиже, Спят в аквариуме мыши. И на высохшем полу Рыбки кучкой спят в углу. Спят в пробирке эмбрионы, Спят в музее фараоны, И в уютном мавзолее фюрер спит, Блаженно млея. - Хватит, братик! - воскликнул Ал. Эд только злорадно хихикнул. - ...Сторож спит с ножом в спине, Спят пожарники в огне, И, придавленный бревном, Спит строитель мертвым сном. Ошибившись только раз, Спят и саперы в тот час. Парашют с собой не взяв, Спит десантник на камнях. Газ забыв закрыть, соседи Спят вповалку на паркете. В паутине дремлют мушки... Спи, а то прибью подушкой! - Эдвард сделал страшные глаза и злобно засмеялся. Маленький Ал в шоке спрятался под одеялом. Зная, что буквально через минуту, когда брат переварит услышанное, из детской комнаты раздастся дикий рев, Эд рванул в свою постель с чувством выполненного долга. Конечно, завтра ему влетит как следует, если Ал докажет, что "колыбельную" ему спел старший брат, но до завтра есть еще немного времени, чтобы насладиться местью за прерванный сон.