Папочка

      Руки дрожат так, словно он не просыхая напивался всю неделю напролёт. Да лучше б напивался, ей Мерлин, а не вот это вот всё. — Профессор? — Грюм отрывает взгляд от пергамента с эссе и вопросительно смотрит на Поттера, вот уже полчаса расставляющего манекены и убирающего дуэльный реквизит. — Всё готово. Что-нибудь ещё, сэр? — Мужчина окидывает кабинет внимательным взглядом, словно ища к чему придраться, а после, тяжело вздохнув, опускает голову. — Приходи перед отбоем к моей комнате. Ты нужен мне. Сильно.       Встревоженный взгляд Поттера почти рентгеном проходит по фигуре профессора и успевает заметить дрожащие руки. Мордред! Они слишком затянули свой «режим тишины». — Отбой через два часа. — Интонации Гарри очень быстро меняются с мягких на ледяные, а тон с покорного на командный. — В комнату. Живо.       Профессор не спорит. В моменты ломки, мужчина становится крайне агрессивным и молчаливым, а учитывая повышенный уровень стресса на занимаемой должности — один неверный шаг означал расстрел на месте без суда и следствия. — Когда ты обновлял оборотное? — Сейчас сойдёт. — Голос дрожит, ломается, лоб покрывается испариной, а искусственный глаз вращается как одержимый. Гарри широким шагом идёт перед мужчиной, напряжённо сжимая палочку в руке с таким видом, словно полководец вывел на поле боя сильнейшего бойца, под которого ляжет весь мир.       Чары на дверях в личные покои профессора ему поддаются легче чем самому профессору, за что влетевший в комнату мужчина, начавший обратную трансформацию, получает довольный взгляд. — Вижу, ты изменил структуру чар? — Гарри запирает дверь, вновь активирует защитные плетения и поворачивается к мужчине, осевшему на пол, чьё тело всё ещё била судорога перевоплощения. — Да, Папочка. — Мягким, уставшим голосом, едва совладав с дрожью, отзывается Крауч. — Умничка. Ты порадовал меня, Барти. — Гарри подходит ближе. Мужчина всё ещё не открывает глаза, сидит с низко опущенной головой, пытаясь переждать тошноту, подкатившую к горлу. Поттер опускается на колени рядом с ним и протягивает бутылку с водой. Паранойя Гермионы о наличии предметов первой необходимости на случай «конца света» не раз помогала Гарри. — Попей, она холодная, станет легче.       Если Барти и хотел ответить, то не смог. В висках стучало, а язык вовсе не слушался. Он определённо пил слишком много оборотного. — Спасибо, Папочка. — Утолив жажду и, наконец, сумев открыть глаза, мужчина окинул бездумным взглядом юношу, сидящего рядом и запрокинул голову. — Я ваш, Папочка. Позаботьтесь обо мне, пожалуйста… — Гарри мягко касается губами подбородка мужчины, оставляя почти неощутимый поцелуй и встаёт, откинув сумку в сторону. — Идём, нам надо подготовить тебя. Я не хочу, чтобы моего малыша что-то тревожило и отвлекало меня в процессе. — Мужчина покорно поднимается, одним слитным грациозным движением, и тихой поступью следует за Поттером в ванную. Под внимательным взглядом расстегивает мантию, не позволяя ей упасть на пол, ведь Папочка не любит неаккуратности в обращении с вещами, и вешает на крючок. Барти не торопится. Они оба не любят спешку. Когда они хотят дикого и животного секса им в целом плевать на место и позы, но когда дело доходит до ломки…       Рубашка, аккуратно надетая на вешалку, тут же занимает место рядом с мантией. Мужчина замирает, чувствуя на груди чужую тёплую ладонь и улыбается. Он сэкономил им время. — Барти, ты готовился? — Да, Папочка. Я гладенький везде, везде, всё как ты любишь. — Его тихий голос, дрожащий от нетерпения, работал похлеще афродизиака, заставляя Гарри закусывать губу, в попытках отвлечься. — Я должен проверить, милый. Только после этого мы пойдём в комнату. — Барти кивает, не утруждая себя ответом вслух и расстёгивает ремень на брюках, откинув ботинки куда-то к двери и получая по этому поводу недовольный взгляд от Поттера. Брюки, впрочем, аккуратно заправляются на вешалку, что несколько смягчает взгляд юноши, но не растапливает его до конца. Вздохнув, Крауч ногой поправляет ботинки, ставя их рядом друг с другом и отодвинув оба к стене. — Я готов к проверке, Папочка. — Он всё ещё мягко улыбается, глядя на Поттера сверху вниз затуманенным взглядом и в предвкушении облизывая губы. Гарри подходит вплотную, прижимаясь всем телом к своей расслабленной жертве и тоже мягко улыбается, слегка приподняв уголки губ. Он знает, что Крауч не врёт. Не в их отношениях.       Скользя руками по гладкой груди, спине и оглаживая ягодицы, не пересекая черту, Гарри лишь удовлетворённо прикрыл глаза. Ни единого волоска. Пожалуй, в первый раз он действительно перегнул палку, когда порол Барти за нарушение этого пункта, зато какой результат. Сначала мужчина научился доверять острой бритве в руках Папочки, не имея права прервать процедуру, а после, заработав право на поощрение, решил самостоятельно радовать Поттера своей подготовкой, что было встречено весьма спокойно, хотя Крауч точно знал, что у мальчишки явно был фетиш на сам процесс.       Пальчики Поттера огладили сжатое колечко мышц, отмечая гладкость вокруг, а после, поднявшись вдоль позвоночника, сомкнулись на шее. Барти задержал дыхание и откинул голову, полностью открывая шею для Поттера. Гарри редко душил его всерьёз, чаще это было лишь лёгким намёком, кислород всё ещё мог поступать, пусть и слабо, а руки находились в таком положении, что вырваться из их хватки можно было одним весьма слабым рывком.       Барти ненавидел удушение и дважды получал сильнейший приступ паники и истерики, когда Гарри пытался приучить его к своим рукам. Барти знал, что Гарри ему не навредит даже если сильно разозлится. Гарри знает, что не навредит, даже если потеряет контроль. — Мой хороший, я так горжусь тобой, милый! — Гарри встаёт на носочки, руками обхватывая голову Крауча, и притягивая его ближе для поцелуя. Мягкое касание губ к щеке, к виску… Гарри дразнит, но Барти молча ждёт, изнывая от нетерпения и не желая просить. Не сейчас. — Идём в комнату?       Барти стоит на коленях, уперевшись кулаками в жёсткий ворс ковра, рядом с креслом, в котором обычно сидит Гарри, но сейчас ситуация не подходит для его отдыха. — Итак? — Гарри замирает за его спиной. — У тебя снова ломка. — Хоть Барти и упирается на руки, пытаясь скрыть их дрожь, это не имеет никакого смысла, ведь Гарри уже всё видел и в кабинете, и в ванной. — Если не брать во внимание то, что ты трижды нарушил мой запрет на самоудовлетворение, твоё поведение можно охарактеризовать как приемлемое. Но три нарушения, Барти. Три. — Мужчина дрожит. Его спина напряжена, голова опущена. Ему нужно наказание и они оба это знают. От Барти зависит лишь тяжесть наказания, которую он выбирает своими нарушениями, тут же докладывая о них Гарри. — Тебя так долго не было, Папочка. — Мягко протестует мужчина. — Мне одиноко. Всё, что я мог сделать, это пытаться вспомнить ощущение твоих рук на моём теле и… — Барти, у нас есть свод правил. — В который раз за период их отношений напоминает Гарри. — Они созданы для того, чтобы мы оба наслаждались друг другом в полной мере, не отвлекаясь на разбирательства. Но я понимаю, Барти. — Гарри встаёт перед мужчиной. — Ты действительно одинок, я так мало уделял тебе внимания за последние две недели… В этом есть и моя вина. Но твои попытки заменить меня… — Барти утыкается лбом в живот Поттера и вздыхает. — Это моя вина, Папочка. Я должен был быть терпеливым. Я должен был дождаться тебя. Накажи… Накажи меня, Папочка, я заслужил наказание.       Гарри молчит несколько секунд, а потом, погладив мужчину по голове, тихо командует: — Стол.       Барти почти за три секунды оказывается около стола, вопросительно смотря на Поттера, дожидаясь позволения подняться, а после, расположившись на нём поудобнее и как можно шире расставив ноги, всхлипнул от нетерпения. — Розги или ремень? — Гарри дал Барти право выбрать стиль этого вечера и мужчина был ему за это благодарен. — Розги, Папочка. Пожалуйста, не жалей меня.       Гарри не любил розги. Когда Барти выбирал их, Поттеру приходилось почти до мяса истязать мужчину, а после убеждать его, что этого вполне достаточно для наказания. Сходящий с ума от боли Крауч терял границы и совершенно не желал останавливаться, пытаясь заглушить душевную боль физической. — Если не остановишь сам… — Гарри не заканчивает предложение. Они оба знают, что не остановит. Барти это нужно. Нужно, как доза наркоману, как дракону небо и как рыбе вода. — Если не найду сил сказать после, то спасибо тебе, Папочка. — Отзывается Барти, а Гарри призывает из угла комнаты розги. Тонкие прутики оставляют на бледной коже алые росчерки, Крауч стискивает зубы от боли и старается не закричать слишком рано, однако Гарри достаточно и тихих стонов, для определения состояния мужчины. — Милый, я так горжусь тобой. — Шепчет Гарри, делая паузы между ударами. — Мой честный мальчик. Твоя храбрость достойна восхищения. — Барти трясётся, его пальцы крепко сжимают углы письменного стола, что не помогает скрыть их дрожь, тело бьётся в мелких судорогах, а на глазах пелена слёз. — Ты такой славный, малыш. — Гарри оглаживает кровавые полосы на спине и ягодицах Крауча, и наносит новый хлёсткий удар. Барти не сдерживает стона. — Папочка! — По его щекам текут слёзы, но он не просит о прекращении, всхлипывая и пытаясь утереть слёзы в сгибе локтя.       Гарри не должен останавливаться. Краучу этого мало, а жалость он не приемлет, поэтому стараясь не слишком сильно замахиваться, Поттер вновь наносит удар. — Ты такой сильный, Барти. — Гарри целует мужчину в область шеи, склонившись над столом. — Я безумно восхищаюсь тобой, малыш.       Барти не сдерживает рыданий. Гарри безумно не хочет снова наносить удары, но знает, что Крауч не простит проявления слабости, а потому, зажав рот рукой, чтоб сдержать нервный вдох, трижды щёлкает розгами по бёдрам мужчины. Ноги — единственный способ Поттера облегчить экзекуцию своей жертвы, не прерывая процесса. Барти долго сопротивлялся, но принял этот вариант как возможное завершение порки, поняв, что в противном случае Гарри просто не станет доводить дело до конца. У гриффиндорца в груди билось поистине огромное доброе сердце, сострадающее даже Пожирателям Смерти. — Папочка, Папочка… — Барти дёргается от ударов по бёдрам, всё ещё не в силах сдержать слёзы и всхлипывания, его голос дрожит и ломается, но он, словно одержимый, продолжает с благодарностью отзываться на каждую фразу Гарри, стараясь придать голосу как можно больше уверенных интонаций. — Я так люблю тебя, Папочка! Так люблю, родной! — Гарри ещё несколько раз опускает розги на бледную кожу Крауча и отбрасывает их в сторону, отворачиваясь и прикрывая глаза, стараясь унять бешено колотящееся сердце. Окровавленная спина мужчины никогда не вызывала у юноши тёплых чувств.       Поттер почти сбегает в ванну, оставляя всхлипывающего Барти за спиной и набирает воду в ковшик, чтобы обтереть мужчину и наложить заживляющую мазь.       Барти сидит на полу, когда Гарри выходит из ванной. Уткнувшись лбом в скрещенные на полу руки, он выглядел как кающийся грешник, желающий искупления вины. Плечи дрожали от неслышного плача, а спина… Гарри предпочёл бы не смотреть на неё вовсе. — Барти? Ты готов? — Папочка… — Барти приподнимается на руках и часто моргает, пытаясь прогнать слёзы. Гарри утирает их рукавом своей мантии и не может удержаться от поцелуя в кончик носа. — Давай оставим их до конца? Перед твоим уходом обработаем. Пожалуйста? — Гарри прикрывает глаза, а Барти напряжённо ждёт. Он не посмеет возразить, если Поттер откажет, в конце концов, он всегда предпочитал стереть кровь со спины Крауча, нежели любоваться багровыми каплями, падающими на пол, но если тот согласится — сам Барти станет чуть счастливее. — Мы можем обработать раны мазью позже. — После недолгих раздумий кивает Гарри, успев замолчать до того, как голос дрогнет. — Но кровь надо стереть сейчас. — Я согласен, Папочка! — Пусть так. Пусть кровь по прежнему не нравится Гарри, но теперь Барти не будет лишён той палитры чувств, которую ему дарят случайные прикосновения Папочки к его спине и он сможет в полной мере ощутить себя живым и нужным. — Ты сильный мальчик, Барти… — Шепчет Гарри, невесомо касаясь губ мужчины своими и отстраняясь, чтобы начать стирать кровь с его спины. Крауч молчит в ответ, привычно запрокидывая голову и облизывая губы. Раны горят огнём, когда мягкая марля касается их, чтоб впитать в себя кровь, а на глазах вновь появляются слёзы. — Я хорошо справился с наказанием, Отец? — голос Барти предательски дрогнул, но мужчина лишь сильнее зажмуривает глаза. — Ты был выше всяких похвал, сынок. — Гарри владеет своим голосом в разы лучше, глубокий баритон ласкает сознание Крауча, заставляя и без того твёрдый член лишь сильнее сочиться смазкой. — Приласкай себя, сделай папе приятно.       Барти наклоняет голову вперёд, медленно проводит пальцами по всей длине своего члена и обхватывает его тремя пальцами, мягко надрачивая, стараясь не зажать ствол всей рукой и не сорваться в такой желанный бешеный темп, ускоряющий разрядку. Но его Папочка такое не оценит. Он сделал Барти хорошо, теперь очередь Крауча отплатить тем же. Пошире разведя колени и поёрзав, в попытках сесть поудобнее, Барти повернул голову в сторону Поттера. — Смотри внимательно, Папочка. Я такой твёрдый для тебя. Я такой влажный ради тебя. Моё тело так желало тебя всё это время. Оно жаждет удовлетворить тебя, Папочка. Ты смотришь? Смотришь, Папочка? — Смотрю, милый. — Хрипло отзывается Гарри, чья рука всё ещё блуждает по пострадавшей спине Крауча. — Ты прекрасен. — Барти это знает, но ему нужно больше. Он немного приподнимает бёдра и призывно выпячивает задницу. Он уверен, что Гарри не согласится на секс, пока раны хотя бы немного не зарубцуются, но вот палец внутрь введёт определённо. Так и происходит. Смоченный заживляющей мазью указательный палец скользит сквозь сжатое колечко мышц, заставляя Барти блаженно прикрыть глаза. — Папочка, ах! Я хочу больше, хочу твой член внутри, Папочка! Мне так мало, так пусто! — Крауч продолжает мягко надрачивать свой член, отмечая, как твердеет эрекция Поттера под плотной тканью тесных брюк. — Папочка, я же вижу как ему неудобно там… — Барти не теряет надежды заполучить в себя член гриффиндорца, но тот лишь ласково улыбается в ответ и качает головой. — Ты прекрасно знаешь, маленький, Папочка не может этого сделать, если ты наказан. — Барти в ответ лишь стонет и старается как можно глубже насадиться на палец Поттера. Тот, оценив прыть мужчины, добавил второй палец, который Крауч принял без особого сопротивления. — Милый, ты сделаешь для меня кое-что? — Всё что угодно, Папочка. — Барти приоткрывает глаза, но, видя улыбку на губах юноши, вновь их закрывает. — Ты примешь сразу четыре? — Папочка, дай мне твой член и я не только приму его, но и тебя приласкаю. — Ты выбрал наказание, милый. — Барти тяжело вздыхает. Поттер держал дисциплину в их отношениях. Это и злило, и восхищало. Барти учился расставлять приоритеты между наказанием и поощрением, зная, что оба варианта сразу невозможны, а Гарри становилось гораздо проще настроиться на нужный сценарий. — Все четыре, Папочка. Ради тебя. Я приму их ради тебя. — Покорно соглашается мужчина и зажмуривает глаза. Да, это будет больно и неприятно. Но он сделает это, потому что послезавтра Гарри обязательно наградит его за это.       Гарри старается сделать всё быстро. Мышцы Крауча нехотя поддаются давлению, принимая в себе все четыре пальца, а Барти, не сдерживая болезненного стона, тут же закусывает губу. — Исцеляющий вместо смазки, Папочка? — В голосе слышатся смешинки и Поттер заметно расслабляется, начиная двигать рукой. — Смазка осталась в комнате, малыш. Я слишком сильно спешил к тебе. — Барти улыбается, вновь облизывая губы. — Ничего, Папочка. Я был бы рад тебе и без смазки вовсе. — Они оба знают, что этого никогда не произойдёт. Гарри слишком зациклен на их общем комфорте и безопасности, а Барти слишком не хочет терять того, кто сумел так гармонично вплестись в его жизнь. — Ты прекрасно знаешь, что… —… Это небезопасно, Папочка. — Перебивает Поттера мужчина и вновь приоткрывает глаза, продолжая насаживаться на пальцы студента. — Знаю. Но я… Был бы рад. Пусть больно и неприятно. Если это будешь ты — я всё стерплю.       Гарри целует его в плечо. Гарри хочет его укусить. До крови. Оставляя след и запрещая лечить. Но одного взгляда на окровавленную спину достаточно, чтобы заставить себя оставаться в рамках самоконтроля. — Папочка? Вы смотрите? — Гарри всё ещё не отводит взгляд от того, как нежно и почти неопытно Барти ласкает свой член, намеренно сбивая ритм и не давая себе дойти до разрядки. — Я смотрю, не отрывая взгляда, милый. Картины лучше мне ещё никто никогда не показывал. — Гарри откладывает марлю обратно в ковш и ведёт освободившейся рукой по груди Крауча, спускаясь всё ниже и ниже. — Ты позволишь помочь тебе? — Советом, Папочка? — С явным намёком отзывается мужчина и Гарри усмехается. — Могу и советом. Обхвати свой член всеми пальчиками, милый. — Но тебе будет плохо видно, Папочка! — Тут же возражает Барти и получает поцелуй в шею. — Ах, Папочка… Всё, что пожелаешь… Всё для тебя. — Мужчина обхватывает свой член всеми пальцами, всё ещё не сжимая их и не устанавливая ритм, спиной чувствуя, как каменный стояк Гарри упирается в поясницу сквозь ткань брюк. — Молодец, теперь сожми кулачок покрепче. Помнишь, как крепко-крепко я держал тебя? Повтори так же. — Барти покорно усиливает хват, не прекращая двигать рукой и продолжая слегка насаживаться на пальцы Поттера, едва сдерживая стоны. — Вот так, Папочка? Всё правильно? Тебе нравится? — У Гарри слегка помутнело сознание. Ему хотелось кончить от одного только голоса Крауча, но он должен был держать себя в руках. — Умничка, Барти. Ты умеешь радовать меня. Теперь двигай своим кулачком в том же ритме, в каком я ласкаю твою дырочку. Вверх-вниз, милый, быстро-быстро. — Крауч покорно ускоряется, откидывая голову на плечо Поттера и продолжая тихонько постанывать. — Вот так? Так, Папочка? Всё правильно? — Гарри хотел разложить Крауча на кресле и отыметь настолько грубо, чтобы тот забыл не только своё имя, но и цель, с которой пришёл в этот мир. Но вопреки желанию, Поттер лишь прикусывает чужое ушко и согласно угукает. — Правильно, милый. Тебе нравится? Папочка хорошо тебя научил? — Да! — Тут же отзывается мужчина и протяжно стонет, когда Гарри вытаскивает свои пальцы из гостеприимной дырочки Барти. — Я тебя чем-то обидел, Папочка? Что я сделал не так? — Барти едва не захныкал, однако Гарри одним лишь шлепком по исполосованным ягодицам заставил мужчину замолчать. — Ты всё делаешь правильно, маленький. Но Папочка хочет растянуть тебя получше. Папа взял с собой подарок для тебя. — Гарри целует мужчину в плечо, несколько раз куда-то в область шеи, вновь прикусывает ушко и прикрывает глаза, наслаждаясь рваным дыханием Крауча. — Люблю твои подарки. — Хитро сощуривает глаза Барти и тут же добавляет. — Папочка.       Гарри не нравится вид крови на спине мужчины. Юноша старается даже случайно не опускать на неё взгляд, но это физически невозможно, красные пятна на периферии зрения почти насильно заставляли обращать на них внимание.       Но у Гарри не было права избавить Крауча от этих полос, пока их встреча не подойдёт к концу, в ином случае сам Барти почувствует слабость партнёра и быстро потеряет интерес. Что ж, Гарри хотя бы не касался этой крови.       Внушительного диаметра серебряная анальная пробка с длинным пушистым хвостом, которую юноша достал из кармана мантии, всё ещё не попадала в поле зрения мужчины, а потому, положив подбородок на его плечо, Гарри улыбнулся: — Угадай.       Чувствуя мягкое прикосновение шерсти к бёдрам и дрожа от приближающегося оргазма, Барти крайне безуспешно пытался взять себя в руки и отвлечься. — Папочка… Хвостик? Это хвостик? Тот, который растёт внутри или вибрирует? Ох, Папочка… — Барти вжимается спиной в грудь Поттера, прикусывая губу от волны жгучей боли и заставляя Гарри закрыть глаза, чтоб подавить приступ тошноты. Он чертовски ненавидел кровь. — Я так люблю тебя, Папочка… Так люблю…       Гарри выдыхает через нос и приоткрывает глаза, продолжая мягко поглаживать бёдра мужчины хвостом. — Барти, милый, ты же знаешь, я не люблю кровь. — Я так хочу быть ближе к тебе, Папочка! — Барти снова начинает дрожать, его свободная рука в панике вцепляется в колено Гарри, прося о поддержке, а в уголках глаз снова собирается влага. — Я не хотел делать неприятно, не хотел… — Тише, милый. — Гарри проводит хвостиком по груди мужчины и наконец позволяет ему увидеть игрушку во всей красе. — Ты дважды не угадал. — Ох? Пополнение коллекции, Папочка? Мне нравится. Какая она? Она же особенная, да? — Гарри смеётся, слегка отстраняясь от мужчины, проводит палочкой по груди, избавляясь от крови, оставшейся на ней после контакта с кожей Крауча. — Разве я когда-нибудь дарил тебе что-то обычное? — Барти опускает голову, признавая поражение. — Познакомься с ней, милый.       Мужчина покорно открывает рот, позволяя металлической игрушке скользнуть по языку. Гарри, вновь севший перед Краучем, с горящим взглядом наблюдал за тем, как тот соблазнительно посасывает игрушку, скосив взгляд на Поттера и пережав свой член у основания. — Папочка… — Стоило Гарри вытянуть игрушку из плена чужих соблазнительных губ, как Барти вновь начал подрагивать от нетерпения. — Я вот-вот… Я скоро, Папочка… — Гарри довольным взглядом скользит по фигуре своей жертвы, отмечая капельки пота, появившиеся на груди и мягко сокращающиеся мышцы живота. Вероятно, Барти был гораздо ближе чем «скоро». — Ты знаешь правила, милый. — Позволь мне кончить для тебя, Папочка! Позволь показать моё Наслаждение! — У Барти вновь срывается голос, он закусывает губу и сильнее пережимает основание своего члена. — Я не могу… Больше не могу, Папа… — Можно, милый. Сделай это для меня. — Барти изливается на свой живот, уведя руки за спину и вновь запрокидывает голову. — Как много, маленький… Посмотри как много. Ты так хорошо постарался, Барти… — Мужчина едва находит в себе силы открыть глаза и скосить взгляд на юношу. Они оба знали, что Барти этого мало. Ни порка, ни оргазм после не могли считаться достойным наказанием, хотя Гарри, конечно, так не думал. — Тебе понравилось, Отец? Как мой член выплёскивает моё семя, в доказательство моей послушности и преданности? Я хорошо постарался для тебя? — Барти смотрит в упор, ждёт ответа, а Гарри едва не кончает в брюки от того, насколько глубоким и твёрдым голосом это было сказано. — Я хороший, правда? — Ты хорошо постарался, Барти. Но будешь ещё лучше, когда тебя покроет и моё семя тоже. Грудь, лицо… Для меня Ты будешь лучше всех, когда мой запах станет твоей неотъемлемой частью. — Я недостаточно постарался, Папа? — Гарри прикусывает губу и крепко зажмуривает глаза. Этим голосом серены могли бы моряков затягивать на рифы. — Моя попка недостаточно крепко сжимала твои пальцы, Папочка? — Барти тянется руками к ремню Гарри за секунду расстёгивая его и принимаясь за ширинку. — Я плохо приласкал себя, Папочка, тебе не понравилось? — Эрегированный член Поттера, освобождённый наконец из плена тесной ткани возвышался как обелиск, заставляя Барти едва не подавиться собственной слюной. — Ты справился прекрасно, милый. — Тихо отзывается Гарри, чьи руки тут же оказываются в плену Крауча, не дающего возможности прикоснуться к члену для получения разрядки. — Тогда почему ты ещё не кончил, Папа? — Мурчащие нотки в голосе Крауча сносили Поттеру башню как сильнейший огневиски на пустой желудок. — У тебя такой красивый член, Папочка. Такой длинный и толстый… Он так приятно заполняет меня каждый раз, когда ты позволяешь нам слиться воедино. Ни одна пробка в мире не сравнится с ощущением твоей груди, прижатой к моей спине и твоего члена, заполняющего пустоту в моей душе, Папочка. — Гарри сжал зубы, его прошибла мелкая дрожь, но он старался удержаться хотя бы из принципа. — Ох, но когда ты кончаешь мне на лицо, Папочка, я не менее счастлив. Слизывая твоё молочко с губ, смакуя вкус я чувствую себя таким счастливым. Ты — моё любимое лакомство, одному Мерлину ведомо, каких сил мне стоит не набрасываться на тебя в кабинете, несмотря на мою жажду. Папочка, я так люблю твоё молочко, мне его так не хватает, мы с тобой видимся так редко… — Гарри дрожит. Губа прокушена до крови, и он едва держится на краю собственного сознания. — Позволь мне поцеловать тебя? — Гарри хватает лишь на кивок. Он всё ещё не открывает глаз и не выпускает губу из плена зубов, потому что знает, куда его хочет поцеловать Крауч. Одного касания губ к головке члена и мягкого посасывания достаточно, чтобы Поттер бурно кончил, заливая лицо и приоткрытый рот Барти семенем.       Какое-то время Поттер сидит неподвижно, пережидая фейерверк перед глазами и лёгкий звон в ушах, а после, приоткрывает глаза и тут же упирается взглядом в Крауча, на чьём лице были видны соблазнительные белые следы и на чьих губах играла счастливая улыбка. — Я хорошо потрудился, Папочка? — Барти склоняет голову на бок, ожидая ответа, а Гарри пытается вспомнить принцип построения связанных предложений. — Ты был прекрасен, малыш. Теперь тебя нужно наградить за твою храбрость и честность. — Гарри всё ещё держит хвостик в руках и улыбается, слегка приподняв уголки губ. — Так что же она делает, Папочка? — Барти подбирается ближе, позволяя Гарри обнять его за плечи, вновь задевая некоторые раны, всё ещё слегка кровоточащие, но вызывающие такую волну возбуждения, что Крауч был готов вылететь спиной в стену, лишь бы продлить это чувство жжения. — Медленно, медленно трётся о твой соблазнительный бугорок внутри, но может и ускориться, если я нажму кнопку на пульте. — Пульт? — Барти явно заинтересован. Их игрушки до этого были автономными, особо не управляющимися, но если Гарри решил разнообразить их жизнь… — Я… Заинтригован, Папочка. Я хочу её внутри. — Она обязательно там окажется, малыш. — Гарри целует Крауча, проникая языком в гостеприимный рот, тут же ощущая собственный вкус внутри. — Ты проглотил не до конца. — Растягиваю удовольствие, Папочка. Ты же знаешь, для меня нет ничего вкуснее твоего молочка. Я бы никогда не оскорбил тебя нежеланием выпить его. Но мы так редко видимся, я так хочу продлить твой вкус… — Голос Барти звучал почти жалобно. — Вот, проглотил, смотри. Так вкусно, Папочка! — Мужчина приоткрыл рот, доказывая, что выполнил обещанное, а Гарри обхватывает его лицо руками, вновь впиваясь поцелуем в губы. — Я постараюсь приходить чаще, милый, я найду возможности нарваться на отработки, обещаю. — Тебя всегда будет мало, Папочка. — Гарри собирает своё семя с лица Кауча пальцами и подносит их к губам мужчины. — Но ты хотел видеть её на моем лице, Папа… — Гораздо важнее — чего хотел ты. Кушай. — Барти с энтузиазмом слизывает предложенное угощение и улыбается. — Теперь игрушка?       Смазанная пробка медленно продвигалась сквозь разработанное отверстие, несмотря на то, что Барти изо всех сил старался принять её без сопротивления. — Большая, Папочка… Успеть бы восстановиться для тебя после неё… — Барти говорит с трудом, стараясь не сбиться с дыхания и, почувствовав наконец, что игрушка вошла в него целиком, глубоко вздыхает и несколько раз крутит тазом, пытаясь привыкнуть к её форме. — Восстановишься. — Шлёпает Гарри ладонью по исполосованным ягодицам Крауча, вызывая у того болезненный стон. — Привыкни к ней. Немного наберемся сил и я включу её. Хочу видеть насколько тебе понравится. — Я уже большой мальчик, Папочка. Ждать придётся долго. — Не удерживается от смешка Крауч, но тут же замолкает, стоило Гарри дёрнуть за хвост. Мышцы протестующе сжались, не желая отдавать игрушку, а сама игрушка, мягко завибрировав, послала волну удовольствия по всему телу. — Не злись, Папочка, я же шутил… — Гарри в ответ улыбается. Игрушка успокаивается, а Барти блаженно прикрывает глаза. — Я знаю, милый. Попробуешь встать с ней, пока я сниму свою одежду? — Барти кивает и, опираясь на стол, поднимается на ноги, морщась от миллиарда иголочек, вонзившихся в икры. Ему явно стоило больше двигаться. Сделав несколько шагов, морщась от распирающей внутри пробки, Барти несколько раз повернул корпус в разные стороны, разминая затёкшую поясницу и разгоняя болезненные импульсы от ран по всему телу.       Что ни говори, но он любил своего Папочку. Знающий все слабые места и умеющий перешагивать через собственные принципы, Гарри вызывал у Барти волну глубокого удовлетворения. — Я думаю, я привык, Отец. Я готов продолжить… — К такому размеру едва ли можно привыкнуть, но он безумно жаждал внимания от своего Папочки.       Мягко завибрировав, пробка внутри слегка удлинилась, дотягиваясь до бугорка простаты и прижалась к нему, лаская и заставляя ноги подкашиваться. Но Барти стоял, спиной чувствуя взгляд Папочки, запрещающий опускаться на колени. — Тебе нравится? — Да, Папочка. — Сможешь продержаться так завтра весь день? —… Я не уверен, Папочка. Завтра учебный день, чужие взгляды будут так сильно распалять меня, я кончу ещё на первом уроке… — Гарри мотает головой. — Нет, милый, так быть не должно. Но, возможно, у тебя нет весомого стимула? Повернись. — Барти послушно поворачивается лицом к Поттеру и замирает под жадным взглядом малахитовых глаз. — Твоя любовь — мой единственный стимул, Папочка. Ради неё я готов на всё. — Этого недостаточно, раз ты не уверен в своих силах. — Качает головой Гарри, разжигая в Барти огонь. — Я справлюсь! Я выдержу весь день, Папа. Я сделаю это ради тебя! — Барти едва не падает на колени, когда пробка особенно сильно давит внутри на простату, вызывая дрожь по всему телу. — Я могу замотивировать тебя лучше. — Улыбается Гарри. — Я приду к тебе утром и заполню твоё нутро своим молочком, а после вставлю пробку, чтобы ничего не вытекло. — Папочка… — В глазах Барти взрывался фейерверк от осознания озвученного сценария. — Если тебе покажется, что ты не справляешься — то просто вытянешь пробку, позволив столь любимому тобой лакомству вытечь. Но! — Не дав мужчине перебить себя, продолжил Гарри. — Если ты сможешь дотерпеть до вечера, ни разу не кончив от своих крепких ручек, я накормлю тебя и вечером, и следующим утром.       Барти падает на колени. Ему не хватает сил устоять на ногах, учитывая вновь нахлынувшее возбуждение. — Я согласен, Папочка. Но если я справлюсь с таким тяжёлым заданием, не мог бы ты кормить меня, скажем, неделю? Ведь мне будет очень тяжело справиться, Папочка… Пожалуйста? — Гарри прикрывает глаза от Наслаждения. — Согласен. Весомый стимул? — Да, Папочка! Я согласен!       Гарри подходит ближе, замирая в шаге от опустившего голову мужчины, и тот склоняется к полу, касаясь губами ступней юноши, лаская языком чувствительную кожу между пальцами и прогибая спину от двигающейся внутри пробки. — Ты безумно хорош, Барти. Такой послушный, такой страстный и нежный… Пожалуй, ты заслуживаешь ещё одного угощения сегодня.       Барти поднимает голову, чтобы встретиться взглядом с горящими глазами партнёра и едва находит в себе силы на ответ. — Я люблю вас, Папочка…