Подстреленная птица

      Мамия заходит домой, снимает кроссовки. Руки не слушаются, пальцы путаются в шнурках.       «Хорошо, что родители уехали с ночёвкой».       Сейчас раннее утро, ещё толком не рассвело. В доме сумрачно, но Мамия не включает свет. Она проходит в свою комнату, не раздеваясь сворачивается калачиком на футоне.       Её трясёт, как в лихорадке. Возможно, у неё температура, но измерять сейчас нет сил.       Это должно было случиться. Все иногда проигрывают – даже гении. Удача не может вечно благоволить одному человеку, даже самому везучему. Она это знала… но всё равно оказалась не готова принять поражение.       Этот тип, Сугимото. Мамия судорожно вздыхает. Мерзкий богатый старикашка, который согласен был принять ставкой Мамии ночь с нею.              Всё началось с того, что в раменную Осаму пришла студентка по имени Кумико. Она выглядела очень несчастной, и Осаму спросил, что случилось. Кумико рассказала, что у её родственников большие проблемы и ей пришлось влезть в долги, чтобы им помочь. Старик Сугимото дал ей денег, а взамен велел служить ему в качестве горничной. Сначала всё было в порядке, но потом старик разошёлся. Он начал требовать, чтобы Кумико работала у него в откровенных нарядах, постоянно её лапал, отпускал скользкие шуточки. Когда девушка попыталась обратиться в полицию, ей там заявили, что с якудза дела иметь не станут.       – Я не знаю, как жить дальше! – плакала Кумико. – Я так больше не могу! Но и уволиться страшно, Сугимото достанет меня везде. Я боюсь, что он навредит моей семье.       Осаму выслушал Кумико очень внимательно и спросил, любит ли старик Сугимото маджонг.       – О да! – воскликнула девушка. – Он просто бредит этой игрой!       Осаму позвонил Мамии и передал разговор с Кумико. Мамия загорелась помочь бедной девушке.       Переговоры со стариком были недолгими. Сугимото легко согласился сыграть с Мамией в маджонг, поставив на кон Кумико, если Мамия в случае проигрыша проведёт с ним ночь.       До особняка Сугимото Мамию довёз Осаму. Мамия была, как обычно, весела и уверена в себе.       – Все эти старые извращенцы исходят слюной по мне, – рассуждала она, болтая ногами. – Им кажется, что победа у них в кармане. Но они просто не умеют по-настоящему играть в маджонг!       Сугимото оказался дряхлым и уродливым. В его глубоких морщинах, казалось, можно было спрятать тайлы маджонга.       «Надо следить внимательно, чтоб не мухлевал!» – отметила про себя Мамия.       Мамию и Осаму проводили в комнату со столом для маджонга. Красивая девушка в очень открытом платье принесла им чай. Она смотрела на Мамию с такой надеждой, что сразу стало ясно: это и есть Кумико.       Мамия и Сугимото ещё раз обговорили при свидетелях ставки, после чего игра началась.       Стартовая «рука» досталась Мамии отличная, и та совсем расслабилась. Её казалось, что проиграть с такой «рукой» просто нереально, тем более тормозному старому деду, и все другие «руки» будут у неё не хуже.       Первый раунд Мамия без проблем выиграла, но потом начались проблемы. Удача словно отвернулась от неё, перейдя на сторону Сугимото. Вместо хороших тайлов попадались максимально неподходящие, любая стратегия оказывалась проигрышной. Мамия стремительно теряла очки.       «Ничего! Я и не с такими раскладами выигрывала!» – подбадривала себя девушка, но чем дальше, тем больше рассеивалась её бравада. Мамия начала с ужасом осознавать, что спасти её может только чудо.       Увы, чуда не случилось. Сразу после окончания матча под смех Сугимото Мамию схватили двое его прислужников.       – Вот и всё, малышка, – промурлыкал старик с мерзкой улыбкой. – Ты проиграла – все это видели. Твои друзья ничем не смогут тебе помочь, всё было честно. Мы договаривались только на одну игру. Пришла пора платить по счетам.       – Пожалуйста… – начал было Осаму. – Мы можем дать денег, только не трогайте её!       – Мне не нужны деньги! – Сугимото явно упивался собственной властью. – Я играл на ночь с девушкой – и я получу её!       – Тебя засудят за совращение несовершеннолетних, грязный ублюдок! – Мамия безуспешно попыталась вырваться из рук охраны.       – Для якудза нет судей, – ухмыльнулся Сугимото. – К тому же, ты ведь сама выбрала ставку, разве не так?       Под истерические рыдания Кумико, охранники потащили Мамию прочь из комнаты. Осаму, не в силах помочь, провожал её растерянным взглядом. Он привык, что Мамия всегда выигрывает, и никак не мог принять её поражение.       В коридоре Мамия лягнула одного из охранников, укусила другого и попыталась вырваться, но её держали крепко.       – Если сбежишь, пострадают твой друг и горничная, – прошипел один из охранников, до синяков сжимая руку Мамии.       В обставленной изысканной мебелью спальне люди Сугимото остановились.       – Садись на кровать, – велели они.       – Вот ещё! – взвилась Мамия.       В комнату вошёл Сугимото, на ходу расстёгивая одежду. Мамия почувствовала, как всё внутри неё сжимается от омерзения.       – Так и будете наблюдать? – рыкнула она на охранников.       – Пускай смотрят, – разрешил Сугимото с блаженной улыбкой.       – Твои люди такие же извращенцы, как ты сам! – Мамии казалось, что дерзость – хоть какая-то защита. Сдаться без боя было бы позором – даже если это означало принять условия своей же сделки.       – Я не извращенец. Я всего лишь люблю симпатичных девушек. А кто их не любит?       Сугимото медленно, трясущимися от старости руками стянул с себя брюки, рубашку. Без одежды его тело в складках обвисшей кожи казалось ещё отвратительнее.       – Твоя очередь, птичка, – промурлыкал он, подходя ближе. – Если не подчинишься сама, я позову ещё людей, и они тебя свяжут. А могу и друзей твоих позвать, пусть посмотрят тоже.       По спине Мамии потёк холодный пот. Она поняла, что её песенка спета.              – И всё-таки у него не встал! Потому что он старый. И извращенец! – Мамия истерически смеётся.       Вспоминать сцену в спальне Сугимото мерзко до тошноты, но Мамия не может стереть её из памяти. Эта сцена останется с ней навсегда – как шрам. У всех игроков, ставящих себя на кон, рано или поздно появляются шрамы – у кого на коже, у кого в душе.       Берясь за игры против мафии, Мамия не осознавала до конца, насколько это опасно. В действительно важных турнирах она всегда побеждала, поэтому её инстинкт самосохранения притупился. Теперь же Мамию трясёт от осознания, с каким огнём она играла всё это время.       Перед её внутренним взором проплывают все якудза, кого она обыграла за последние пару лет. Любой из них мог победить – и, скорее всего, оказался бы успешнее в постельных делах, чем старый Сугимото.       Технически после ночи с Сугимото Мамия всё ещё девственница, но она чувствует себя осквернённой. Нет такого места на её коже, которое не облапал бы мерзкий старик. Если снять олимпийку, станет видно, что руки все в синяках от борьбы с охранниками. Мамия натягивает рукава на самые кончики пальцев. Ей кажется, что она никогда в жизни больше не сможет раздеться. Собственное тело, которое она раньше так любила, превратилось в сплошное напоминание о старике.       Мамию трясёт при мысли, что кто-нибудь может до неё дотронуться – даже случайно или по-дружески. Ей хочется надеть скафандр и ходить в нём, пока воспоминания не поблекнут.       Мамия знает, что из-за психологической травмы больше не сможет поставить себя на кон. И что меньше всего на свете она хочет снова вернуться в дом Сугимото. Но Кумико всё ещё не свободна, и нужно думать, как её спасти.              Когда старик наконец отпустил Мамию, прямо за дверями спальни её встретил Осаму. Мамия еле шла, и Осаму предложил опереться о своё плечо, но девушку мутило от любых прикосновений. Она сама с трудом дохромала до машины и упала на заднее сидение.       – Они заставили меня стоять у двери всё время, пока это длилось, – сообщил Осаму, когда они отъехали от злополучного особняка. – Стоять и слушать, как ты кричишь и как старик издевается над тобой. Я мечтал оглохнуть, только бы не слышать этого всего. Чем я могу помочь тебе?       – Не знаю.       От того, что Осаму всё слышал, Мамия почувствовала себя ещё гаже. Конечно, она в основном выкрикивала разные ругательства в адрес Сугимото, но иногда ей было слишком противно или больно и становилось невозможно сдерживать стоны.       – Ты смелая девушка, достойно приняла поражение. – Осаму говорил искренне, но Мамия только поморщилась.       – А какой у меня был выбор? Честное слово, я б сбежала, если б могла.       Какое-то время они ехали молча.       – Акаги на моём месте наверное не стал бы вырываться, – вздохнула наконец Мамия. – Принял бы расплату как должное. Но я не Акаги. Я вообще… переоценила себя. Прости, Осаму. Передай Кумико мои сожаления.       – Это я должен перед тобой извиниться, что втянул тебя во всё это. Я никогда не прощу себе, что из-за меня пострадал невинный ребёнок.       – Я уже не ребёнок, Осаму.              После этой ночи Мамия чувствует себя очень взрослой и смертельно усталой. Она знает, что перестала быть той самонадеянной весёлой девчонкой, которой была, но ещё не понимает, кем стала. Единственное, в чём она уверена – маджонг останется в её жизни, а ещё – что она всё-таки спасёт Кумико. Нужно только придумать ставку, которую примет Сугимото, но которая не затронет её собственное тело.              Наконец Мамию перестаёт знобить. Она медленно встаёт, снимает с себя всю одежду и плетётся к зеркалу. Ненависть к телу сменяется жалостью.       Синяки, ссадины. Красные полосы от верёвок. Придётся забыть о футболках и шортах, пока эти отметины не сойдут.       Мамия находит в аптечке заживляющую мазь, втирает в кожу. От заботы о себе ей становится немного легче.       «Меня называют бойцом ями-маджонга, – размышляет она. – Все бойцы иногда получают раны. Главное – не зацикливаться на них и идти вперёд, что бы ни происходило. Да, я проиграла. Не спасла Кумико, опозорилась перед Осаму. Но в целом я отделалась относительно легко. А значит – удача всё-таки на моей стороне».       Мамия одевается в домашнее, потом вдруг дерзко улыбается своему потрёпанному двойнику в зеркале.       – Всё будет хорошо! – заявляет она громко. – Я получила урок. Он усвоен. Пора выбираться из ямы и двигаться дальше!