Темные коридоры

Клиника «Халигаруш». Комиссар Августин Мерцелиус. — Комиссар Мерцелиус, позвольте узнать, что вы устроили на магистрали Двадцать Пять-Ноль Четыре? — с раздражением спросил Алтанзор. Удивительно, конечно, что он решил позвонить мне только через четыре часа, однако его звонка я ждал и уже был готов отвечать на его довольно очевидные вопросы. — Я провожу расследование по одному делу. Это было… задержание подозреваемого, — уклончиво сказал я. Все же, не стоило пока что по воксу говорить все. Мало ли у Барагаца есть агенты. Да и если Тивгарт с ним заодно, он тоже мог меня прослушивать, — Он оказал сопротивление, решив, что это нападение бунтовщиков, какие сейчас происходят с членами кланов — все же, мы ехали без опознавательных знаков и не успели потребовать остановиться. Пару секунд стояла тишина. Прим-комиссар явно думал. — Понятно. Можете сказать, что это за дело? — задал он следующий вопрос. — Не по воксу. Как только расследование будет завершено, я предоставлю полный отчет, — мне хотелось бы, чтобы Алтанзору этого оказалось достаточно. — Хорошо, комиссар. Однако будьте любезны, постарайтесь впредь не устраивать бардак подобных масштабов на важных инфраструктурных магистралях. Это довольно опасно, в том числе и для поставок продовольствия гражданским лицам. Хвала Богу-Императору, что последствия этого инцидента невелики. — Аминь, — проговорил я, сложив руки аквиллой. Пускай его тут не было, зато тут была камера и мало ли, вдруг за мной решат последить, а я священным знаком себя не осеню, — Хотел еще спросить, что-то слышно об… Объекте, который сейчас находится на особом счету у командования? Вновь последовала тишина. — Вы настолько не доверяете местной вокс связи, комиссар? — слегка удивленно спросил прим-комиссар. — Я предпочитаю перестраховаться, особенно после недавних событий, — объяснил я. Все же, угроза того, что даже бунтовщики могли прослушивать наши каналы, был слишком велик. — Буду иметь ввиду. Касательно объекта… Ситуация не изменилась. Никаких инцидентов. Вообще. От услышанного стало… неуютно. Все же, мы говорили про Тварь и тот факт, что она прекратила убийства, почему-то не радовал, а наоборот — сильно настораживал. — На данный момент количество поисковых отрядов увеличено. — Я понял. Благодарю, прим-комиссар.- ответил я, решив, что пора уже заканчивать. — Конец связи, комиссар. Вокс-связь отключилась и я закрыл глаза, пытаясь слегка успокоиться. Вся эта ситуация с Тварью сильно меня беспокоила. Было ощущение, что она что-то задумала, а мы не могли с этим ничего поделать, потому что любой кордон, который мы установим, она прорвет, а любое препятствие просто сломает. Я понимал, почему Тальраг решил, что она не несет больше опасности, нежели подозрения о появлении несанкционированных псайкеров, однако при этом его паранойя казалось неуместной. И при этом помощи ждать пока что не откуда. Насколько я знал, подобными случаями должна заниматься Инквизиция, да только здесь, на Вильяр Уникусе, у нее было никакого представительства, а на то, чтобы просто сообщить о наших проблемах, потребуется время, не говоря уже о том, чтобы они сюда хотя бы прилетели. А теперь еще устоялась своеобразная тишина. Тварь вроде и есть, а вроде она теперь вообще ничего не делает. Ни убийств, ни нападений, ничего. Скорее всего, теория о том, что она наелась и запаслась энергией, была правдивой. Вопрос лишь в том, насколько долго ей этих запасов хватит и как скоро удастся ее найти? Ответов, разумеется, не было. Причем, не было даже предположений. Еще через несколько минут дверь в палату, где лежал Виясот, открылась, и к нам вышла врач в белом халате, маске, прикрывающей лицо и глаза. Подобную униформу носили тут вообще все и это выглядело довольно необычно, учитывая, что это не было инфекционное отделение, но по всей видимости, тут очень сильно беспокоились за стерильность. — Он пришел в себя, — проговорила она, — Можете с ним поговорить. — Спасибо, — ответил я, кивнув, после чего встал с лавочки и направился в палату вместе с Маринуром, Ногроном и двумя гвардейцами, что тащили ящик. Сама палата была небольшой, всего три на три метра, но зато индивидуальной, как мы и просили. Чтобы никто не мешал нам с допросом. Виясот лежал под капельницей во все той же одежде, в которой мы его взяли. Голова была забинтована. Стоило нам зайти, как он стал удивленно смотреть на всех нас по очереди. Гвардейцы положили ящик на небольшой стол, после чего сразу вышли за дверь, подчиняясь моему жесту рукой, а Ногрон и Маринур остались. — Итак, Виясот, — начал я, встав перед ним, — Какой код от ящика? — К-код? Я-я-ящик? — довольно испуганно и непонимающе спросил он, смотря на меня, — Я… Я не понимаю. — Вот этого ящика, — указал я пальцем, — Какой код от него? — Я… Я… Я не знаю… А… А кто вы такие? — неожиданно спросил он. — Коми…- начал было я, но затем остановил себя, как только в голову пришла страшная мысль, — Какой сегодня день, знаешь? — День… Двадцать четвертое число, кажется… Да, двадцать четвертое, — проговорил он задумчиво. Сегодня было тридцатое число девятого месяца. — Он лжет, — вдруг проговорил Ногрон, — Пытается притвориться, что у него амнезия из-за травмы, чтобы не допрашивали и выиграть время. А вот это было неожиданно. Об этом я даже как-то не подумал — все же, травма головы действительно могла привести к амнезии, пускай он перед этим про ящик помнил и сказал нам, где он находится. — Я… Я правда не помню… — Слушай сюда. Я скажу один раз и повторять не буду, — проговорил я. Все же, Ногрону я доверял, потому если он говорил, что этот парень пытается притворяться, значит так оно и было, — Или ты сейчас говоришь мне пароль от ящика, или я тебе сделаю больно. Прямо здесь. Имею право и мне плевать, что ты ранен. А как только ты все расскажешь, я сделаю из тебя сервитора, который будет чистить туалеты. Понял? Виясот посмотрел на меня с неприкрытым ужасом. Он прекрасно все понял. — Т-три-шесть-один-ноль… Ч-четыре-пять-восемь-два, — протараторил он немного дрожащим голосом. — Вот и отлично, — проговорил я, подходя к ящику и срывая маленькую сургучную печать с замка, на который была закрыта стеклянная крышка клавиатуры ящика. Под ней оказался металлический колпачок, которые я быстро открыл и увидел там замочную скважину. Затем разорвал большую сургучную печать на ручке и размотал проволоку, которой она была обмотана. — Ключ? — спросил я, повернувшись к лежащему парню. — У-у-у меня…- Кжесмор дрожащими руками достал ключ, что висел у него на шее и передал мне. Вставив ключ и повернув его, я открыл крышку. — Так, три-шесть-один… Что там дальше? — переспросил я. Память на числа у меня была не из лучших. — Ноль-четыре-пять-восемь-два, — ответил мне Маринур. Как только я нажал цифру «Два», прозвучал писк, а затем — звук отпирания замков внутри. Крышка сразу же приподнялась с пшиком. Открыв ее, я заметил… несколько непонятных предметов, лежавших в рядок среди мягких черных шариков сантиметрового диаметра, больше всего напоминавшими поролон. Верхняя же крышка была заполнена одним сплошным куском. Первый предмет выглядел, как золотая урна для праха, украшенная серебряными узорами. Второй предмет — ящик, который имел внутри десять маленьких коробочек с золотыми узорами. Третий — небольшой золотой контейнер круглой формы. Четвертый — еще одна плоская коробочка с золотыми узорами. И пятый — длинная вытянутая коробка, тоже с узорами. Позади меня послышались шаги Маринура и Ногрона, что встали по обе стороны. — Боже-Император Всемилостивый…- с нескрываемым шоком прошептал Маринур, сложив руки аквиллой. Ногрон ничего не сказал, но по его раскрытым глазам было видно, что он тоже удивлен. Затем он также сложил руки в священном жесте. — Так, вы знаете, что это? — спросил я. Уже было понятно, что это что-то очень важное. — Еще… как, — ответил мне рыжик, указывая на урну немного подрагивающим пальцем, — Вот это — урна с прахом достопочтенного архиепископа Мигарода Бигонела, принявшего смерть на костре от рук еретиков вместо отречения от Бога-Императора. Затем руки Мара открыли второй ящик. Внутри оказалось десять маленьких коробочек, украшенных золотыми аквиллами, размером с коробочку для обручального кольца. Глаза рыжика вновь распахнулись. — Ногти достопочтенного Ягуза Шуама, главы Миссионарии Галаксии, умершего от пыток еретиков на Южаге Секундус. Ногти — это все, что от него осталось, тело было утоплено в океане. Маринур открыл третью коробку. Внутри оказалось золотое кадило. — Одно из пяти Кадил Основания, доставленных сюда с самого первого дня колонизации планеты. Создано и благословлено в столице сектора Якурт, Гурдаште. В четвертой оказался, как я понимал, кусок кожи, на котором виднелась татуировка в виде аквиллы. Сам кусок был еще дополнительной закрыт стеклом и, по всей видимости, заполнен какой-то жидкостью. — Кусок кожи достопочтенного епископа Нурдана Сафага с его личной аквиллой, содранный богохульниками-атеистами на Оштальдурте за его отказ отречься добровольно от своей веры. А в пятой, вытянутой коробочке оказались… зубы, что располагались двумя аккуратными рядами, по шестнадцать в каждом. — Зубы святой Хинары, выдернутые еретиками во время ее десятидневных пыток, после которых произошло ее Возвышение. Это все — священные реликвии Экклезиархии. Боже-Император…- Маринур резко развернулся к Виясоту, — Откуда, ради Терры, у вас это оказалось? Слышать Маринура таким было непривычно. Было хорошо видно, что он не просто возмущен — он буквально шокирован тем, что он только что узнал. Виясот же выглядел бледным и разбитым, словно вся его жизнь кончилась и теперь само его существование не имело никакого смысла. Что ж, это было не так уж и далеко от правды. — Отвечай! — рявкнул я и ударил по кровати ногой, от чего Виясот вздрогнул и задрожал, прижав колени к груди и обняв их обеими руками. — Э-э-элези… Э-экклезиархия не смогла… вывести их, когда начался бунт… Множество реликвий остались у бунтовщиков… — И вы стали их выменивать у них в обмен на лекарства клана Гашор, так? — спросил я, на что Виясот удивленно посмотрел на меня. — Д-да…- проговорил парень обреченным голосом. — Что именно передали бунтовщикам? — А-антибиотики… И противовирусные… Ю-юбрик так говорил, он этим занимался по большей части… Меня не сильно заботило, кто из этих двоих больше занимался этим. Оба были виновны. — Только зачем эти реликвии вам? — задал вопрос Маринур, — Экклезиархии вы их не продадите — она их просто отберет, а вас анафеме предаст, если откажитесь отдавать. — Именно, — продолжил Ногрон, — Что вам за них давал Барагац? Парень вновь посмотрел на нас удивленно. Похоже, он не ожидал, что мы столько всего знаем. — В-вначале мы… торговали с бунтовщиками за золото… Прибыль — четыреста десять процентов, со всеми издержками и расходами… А потом вдруг в нас вложился этот старик… Хальяр Валиар, вольный ростовщик, один из самых крупных на планете… Он заявил, что все знает о канале… За молчание он потребовал, чтобы мы начали выкупать у бунтовщиков реликвии в обмен на медикаменты… Мы согласились. Передавать мы должны были их епископу Барагацу, в его храме. " — Все чудесатие и чудесатие…» — подумал я про себя. Теперь становилась понятна связь между Барагацем и этими горе-бизнесменами. Тивгарт через мужа дочери своего первого сына держал их за яйца. Правда, теперь возникал новый, более сложный вопрос — на кой черт им нужны эти реликвии? — Это была вторая партия реликвий? — спросил Ногрон. — Т-третья… — Что отправили в двух других? — Э-эм…- Виясот скривился, словно пытался вспомнить, — Сейчас, я… Э-э… В первой было… сердце Буфада Можта… — Можата, — поправил его Маринур, напоминая сейчас разозленного учителя школы. — Перстень епископа какого-то… Имя на «Фы» начинается… — Фыхтаза Акримского. — Д-да… Еще налобная повязка чья-то… Белая, с надписями кровью… — Налобная повязка канониссы-прецептор Деньяники Каласиани. Боже-Император, Милостивый и Милосердный…- прошептал с благоговением Маринур, сложив руки аквиллой. — А-а-а во-во-второй… Кисти рук святой Екатенары Исцелительницы… Пуля какая-то… Из серебра… — Не пуля. Умгизианский бронеболт. Точнее — наконечник от него, — с еще большим раздражением произнес Маринур. Казалось, что он уже начинает вскипать от необразованности Виясота по части реликвий Экклезиархии. — Ну-ну да… Еще был… Прут… металлический… длинный такой, метров три в длину… Его в багажник едва впихнули тогда… — Эгутский Столб Загубленных Праведников, — продолжил расшифровывать рыжик. Его познания в реликвиях действительно удивляли, пуская я и знал, что у него была феноменальная память на все, а знания — поистине энциклопедические. — Также была скатерть… окровавленная… — Туанирская Скатерть. — И ремень… кожаный, черный… — Ремень аббата Дашалара Илменкира, — проговорил Маринур, после чего посмотрел на меня, — Все эти реликвии хранились в храмах, которые сейчас утрачены. — Так, с этим понятно, — сказал я, пытаясь обдумать все произошедшее. Затем я вновь посмотрел на Виясота, — Кто занимался организацией перевозок через фронт? — Э-этим всем глава наших СКО занимается… Бюрдар Ахо. Ни меня, ни Юбрика он в детали не посвящал. — То есть на тебе были только перевозка всего этого Барагацу? — задал вопрос Ногрон. — Д-да… Чтобы не остановили машину просто так… И чтобы проследить за всем, — объяснил парень. В принципе, это было логично. Клановую машину без ордера протексы не остановят, а значит нет рисков попасться. Да и куда надежнее самому съездить и провести передачу, нежели доверять это кому-то. Мало ли что. — Понятно. В клан Даягар вы тоже по требованию Валиара вложились? — решил уточнить я еще один момент. Автобиография Барагаца пахла откровенно плохо, слишком много в ее выпуске было странного, так что нужно было уточнить этот момент. — Да…- закивал головой Виясот, — Мы тогда сильно удивились… Даже дивиденды были нормальными… Но спорить не стали, он настаивал… — Еще вопросы есть? — спросил я, посмотрев на Миханга. — Куда-то еще вкладывались по требованию Валиара? — спросил Ногрон, смотря на парня. — Да… Закупали облигации, страховали, выдавали кредиты, инвестировали… Все по закону… Там длинный список, я… я напишу. — Сколько вы успели получить золота? В вильях. И как сбывали его? — Получили…- Виясот, судя по лицу, пытался вспомнить нужную цифру, — На тридцать три миллиона, кажется… — Пресвятая Терра…- буквально пропищал шокировано Маринур, подняв глаза к потолку. — Но сбыть мы еще ничего не успели… Слишком опасно. Мы… Мы пока только готовили… систему… — Понятно. Больше вопросов нет, — заявил Ногрон, повернувшись ко мне, — Да и знает он немного, нужно еще брать Юбрика, Бюрдара и Ханьяра. — Хорошо, тогда пошли, — приказал я, разворачиваясь к выходу. — П-постойте! — пугливо проговорил Виясот, — А… А-а что с-с-с мной? — Разберемся, — строго сказал я, остановившись у дверей. — Я… Я в-ведь рассказал все… Э-это ведь будет… учтено? — все также пугливо проговорил парень. Он сейчас больше напоминал школьника, которого запихнули в полицию и допросили. — Да. Будет.- честно сказал я, после чего вышел из палаты. То, что он нам все рассказал, я действительно собирался учесть. Этого было вполне достаточно, чтобы заменить сервиторизацию на расстрел. На большее он мог не рассчитывать — эти идиоты давали бунтовщикам медикаменты, чем давали тем возможность лечить своих раненых и больных. Я не сомневался в том, что у бунтовщиков в приоритете были именно раненые солдаты, чтобы они могли затем вернуться в строй. Как-никак, антибиотики позволяли справиться с заражением крови, а противовирусные — с эпидемиями в армии. Может что-то гражданским и перепадало, однако это было бы для них слишком расточительно, особенно в случаи с антибиотиками. Так что прощать подобное просто за сотрудничество я не собирался. Добравшись до нашего микроавтобуса, я пробрался внутрь вместе с Маринуром, Ногроном и Гихьяном, после чего двери закрылись и мы оказались в полной тишине. — Итак, — начал я, смотря на бывшего вериспекса, — Насколько я понял, Тивгарт использовал Вюрштан, чтобы финансировать разные операции, в том числе и раздобыть реликвии? — Именно, — подтвердил мои догадки Маринур, — Ему нужен был кто-то, кто будет финансировать его союзников, не привлекая внимания разведки. Поэтому, скорее всего, он не трогал золото. Это один из его резервов, который невозможно отследить, в случае чего. — С этим понятно. Главный вопрос — на кой черт Тивгарту сдались эти реликвии? — По всей видимости, ему и епископу Барагацу они нужны, чтобы улучшить свою репутацию в Экклезиархии, — начал объяснять Ногрон, — Во всяком случае, это наверняка был их план перед тем, как губернатор был убит женой, однако даже после этого они продолжили выкупать реликвии. — Улучшить репутацию? — удивленно спросил я, непонимающе уставившись на Ногрона, — Они торговали с бунтовщиками, прямо во время войны. Они совершили преступление. Ладно еще Тивгарт, он через посредника действовал, его причастность не доказать, но Барагац работал напрямую. — Он спас священные реликвии Экклезиархии от богохульных бунтовщиков. Как только он предъявит все это Совету Епископов, те простят ему все, что он успел натворить, а его репутация взлетит до верхних слоев атмосферы. К тому же, торговля с бунтовщиками велась не оружием, а медикаментами. Подобное дозволительно, если речь идет о спасении чего-то ценного или какой-то важной персоны. По такому вопросу даже не станут созывать Собор, просто объявят Праведным Деянием… Правая рука, сжатая в кулак, резко выпрямилась и врезалась в стенку микроавтобуса. Послышался громкий металлический звук. Кажется, осталась вмятина. " — Спокойно, Августин… Спокойно…» — То есть он и здесь выйдет сухим из воды. Так? — спросил я — Сухим из… воды…- повторил недоуменно Ногрон, явно не зная этого фразеологизма, — Эм… Да, тут предъявить нечего. — Блять…- прошептал я, вытаскивая руку из вмятины. Снова эта мразь ускользала от меня. Снова он творил херню, которую ему спокойно сходила с рук. Я понимал, что пытаться ему что-то предъявлять бесполезно. Может я и был комиссаром, однако на стороне Барагаца будет вся Экклезиархия, которая вряд ли бросит его после подобного «подвига». Тут уже сам Харьянди вмешается и я крайне сомневался, что он займет мою сторону. Тупик. Ничего не попишешь. — То есть нам остаются только эти двое вместе со всеми причастными в контрабанде именно золота. Если уж с Барагацем ничего нельзя было сделать, то хотя бы остановить этот поток медикаментов бунтовщикам можно было. — По сути — да, — сказал Ногрон, чем не сильно меня обрадовал. Вся эта ситуация мне откровенно не нравилась. — Понятно…- уже кое-как успокоившись. — Есть, однако, еще одна проблема. Куда более серьезная, — задумчиво проговорил Маринур. И его тон заставил меня напрячься. — Говори. — У Барагаца в руках сейчас уже находится восемь священных реликвий. Я крайне сомневаюсь, что он их передал Экклезиархии. Не могу сказать наверняка, однако он, вполне может предъявить их Совету Епископов, чтобы низложить архиепископа Кирмоза. — Чего, блять? — прошептал я удивленно, — Это как вообще? — Барагац может продемонстрировать Совету эти реликвии и обвинить архиепископа в том, что тот ничего не пытался сделать для спасения этих реликвий, в то время, как он нашел этот способ и уже добился результатов. Совет и так колеблется касательно ситуации с Барагацем, а подобное будет равносильно взрыву, потому что, технически, он будет прав — ни Крингасур, ни Кирмоз, насколько я знаю, не пытались как-либо достать реликвии из рук бунтовщиков. Несколько секунд я сидел, тупо смотря на Маринура и пытаясь переварить весь тот пиздец, что я услышал. Затем отвернулся. Закрыл глаза. Вздохнуло. Выдохнул. — То есть нам нужно каким-то образом отнять у Барагаца эти реликвии раньше, чем он сможет сместить Кирмоза из-за них? — подытожил я. — Да, — подтвердил мою догадку Мар. — Заебись, конечно, план, — проговорил Гихьян, который до этого весь наш разговор сидел молча, — Как собираетесь воплощать его в жизнь? — Хотел бы я знать… Однако, другого выбора у нас нет. Я не допущу, чтобы этот ублюдок дорвался до места архиепископа. — Придется идти к Кирмозу. В этом всем он может нам помочь, — предложил рыжик. — Согласен, — поддержал идею Ногрон, — Барагаца он не любит, а уж такую угрозу игнорировать точно не станет. — Понятно. Тогда вначале к Юбрику, потом к Кирмозу, — приказал я. По приказу к нам вернулся водитель и микроавтобус, на котором мы привезли Виясота, направился к поместью клана Вюрштан. Пока мы ехали, удалось немного вздремнуть, так как усталость вновь брала свое. Затем мысли вновь вернулись ко всей этой дерьмовой ситуации. " — Из одной жопы в еще большую…» — проговорил я сам себе. Это был натуральный девиз всего того, что происходило на этой треклятой планете. Стоило нам влезть в дело контрабандистов, которые были как-то связаны с Тивгартом, как сразу выяснилось, что все еще хуже, и теперь была натуральная угроза того, что у нас может сменится архиепископ, причем на ублюдка, которому место было у расстрельной стенки и который может помочь организовать госпереворот. Пускай Маринур и утверждал, причем довольно уверенно, что Тивгарт не решится свергать Пангирта, но у меня такой уверенности не было. Всякое может быть. Дорога продолжалась. Десять минут. Пятнадцать. Двадцать. Все в полной тишине — все рано разговаривать было не о чем. Мысли прыгали от одного дела к другому. Тварь, Барагац, предстоящее наступление на бунтовщиков по приказу Геберика. Всего этого уже было достаточно, чтобы взорвать себе мозг и при этом лишить меня времени на другие дела. Проверку офицерского состава СПО я уж точно сейчас потянуть не мог и ее скорее всего придется отдать на попечение Альтанзора, пусть сам в этом разбирается, если надо будет — смогу проконсультировать. Показательное наказание какого-нибудь клана, который устраивает разборки под видом деятельности бунтовщиков, тоже пока что откладывалось — не до этого. А еще был бедняга Лат, который до сих пор сидел где-то в кутузке и ждал проверки, как того хотел Харьянди. " — После наступления точно к нему отправлюсь.» — пообещал я себе. Хотелось хотя бы эту мелочь с себя скинуть, чтобы не переживать, потому что чем дальше, тем проблем становилось больше. Прозвучал сигнал вызова вокса и тот факт, что это был сержант Архамис, командир гвардейцев, которых мы оставили охранять Виясота, меня не радовал. — Слушаю, — проговорил я, ответив на вызов. Все остальные сразу же посмотрели на меня. — Г-г-господин комиссар…- с явным волнением ответил мне сержант, — Виясот Кжесмор… Т-только что скончался. — ЧТО?! — я резко вскочил на ноги. Голова моментально врезалась в потолок микроавтобуса, от чего вдавилась в тело. Заболели позвонки на шее. Кожа на верхней части черепа стала прям гореть огнем. — Каким образом он умер?! — спросил я, от чего Ногрон и Маринур удивленно посмотрели на меня. — А-а-анафилактический шок…- кое-как выдавил из себя сержант, — Так врачи сказали… — А какого хуя ему не успели оказать помощь?! — воскликнул я, поражаясь тому, что я сейчас услышал. — О-он не был подсоединен к аппаратам… Когда его нашли, он уже был мертв. — Блять…- прошипел я, сжимая кулаки с максимальной силой. Злоба меня так и распирала, — К нему заходил кто-то после моего отъезда? — Д-да, врач заходила… Сделать укол… — Найти и арестовать. Из больницы никого не выпускать, ни персонал, ни пациентов, ни гостей. Все понятно? — Так точно, господин комиссар! — переборщив с энтузиазмом, чуть ли не прокричал мне в вокс Архамис. — Отбой, — проговорил я и отключил канал связи, — Сука! Сука! СУКА БЛЯТЬ! Каждое слово сопровождалось ударом правой руки по стенке микроавтобуса, от чего вмятина на ней все увеличивалась, пока корпус не треснул. Образовалась не большая вытянутая дыра, через которую было видно оранжевый свет освещения магистрали, а в салон со свистом ворвалась струя сквозняка. Я остановился. Вдохнул. Выдохнул. — Хули ты такой нервный? — проговорил Гихьян, повернув на меня голову, — Ну помер парень, ну бывает. Чего-то машину ломать-то. — Напомню, что он был свидетелем против Барагаца, — злобно объяснил я. — Он уже дал показания, — возразил мне сервитор. — Ага, и чего стоят его слова, когда я буду про них рассказывать Харьянди, Тальрагу или Кирмозу? Напомню, они все знают, что у меня с Барагацем не самые лучшие отношения. — У тебя глазная аугментика, — Гихьян звучал так, словно это было само собой разумеющееся. — Запись они не ведут. Повисла тишина. Сервитор смотрел на меня, не отрывая взгляда своих линз. — Ты, блять, серьезно? Какой… умник вообще ставит себе глазную аугментику без функции записи?! — Мне она была без надобности все это время. Кто ж знал, что его смогут убить вот так просто. — Боже-Император Милостивый, как ты еще жив с таким-то отношением ко всему? — спросил меня Гихьян, отвернувшись. Я отвечать не стал, а лишь пытался успокоится. В районе печени начались какие-то боли. Скорее всего от нервов. Однако, я не обращал на нее внимание. Где-то через час мы все же добрались до резиденции Вюрштан. Сам въезд для автомобилей был закрыт расписанным золотыми узорами гермозатвором. По бокам же, в углах, находились цилиндрические столбы, из которых торчали два стабберных пулемета калибром чуть меньше наших «Мясников». И оба сейчас были нацелены прямо на нас, двигаясь синхронно с нами. Душевно тут подумали о безопасности. Водитель остановился, после чего Маринур и Ногрон встали, открыли двери и вышли. Я и Гихьян последовали за ними. Стоило нам обойти машину, как стабберный пулемет, что был расположен с правой стороны, сразу же прицелился в Гихьяна. В принципе, удивляться тут было нечему — он тут был самым опасным из-за вооружения. Я подошел к приемнику, что находился рядом с дверью и нажал на кнопку «Вызов». — Идентифицируйте себя, — прозвучал искаженный женский голос. — Комиссар Августин Мерцелиус. Открывайте немедленно. Это приказ.- строго и злобно произнес я. Боль в печени не прекращалась. Она была одновременно и тупой, и острой, и уже была довольно раздражающей, что сказывалось на настроении. — Пожалуйста, предоставьте документ, подтверждающий вашу личность. Я достал свое удостоверение и поднес его к небольшой камере на верхней части приемника. — Личность подтверждена, — произнесла женщина, после чего гермозатвор практично бесшумно поднялся наверх. Новая волна боли ударила по печени, от чего я скривился, но все же попытался терпеть. Хрен пойми, от чего это происходит. Может, проблемы какие-то. Отправляться в больничку прямо сейчас я не собирался. Мы вчетвером в сопровождении гвардейцев прошли внутрь. Здесь была небольшая парковка, отделанная металлическими листами и красивыми настенными плафонами. Впереди была еще одна дверь, к которой мы и направились. Однако, не успели мы к ней подойти, как она открылась и к нам вышла целая делегация. Посередине стоял крепкий бритоголовый мужик в черно-золотом костюме. На вид лет пятьдесят, но посмотришь в глаза и сразу видно, что еще готов сломать челюсть. Рядом с ним стоял заметно запыхавшийся мужчина с пучком желтых волос на голове, более молодой, лет сорока, в кремовом костюме с красными узорами. Третьим был еще более запыхавшийся паренек лет двадцати пяти, максимум, с каре черных волос, в синем костюме с зелеными узорами. Первый смотрел на нас спокойно, а вот двое других — так, словно были готовы падать на колени. — Доброго дня, комиссар Мерцелиус, — проговорил «крепыш», — Бюрдар Ахо, начальник Сил Клановой Обороны клана Вюрштан. Это Дагул Дацан, главный камердинер клана, и Тисанир Фальхор — главный праэсидиус-лексиум, законный сопроводитель клана. Ахо показал на двух других мужчин и те по очереди кивнули. — Чем можем быть полезны вам? — Во-первых, вы арестованы, — сразу же сказал, подходя к троице, одновременно стараясь не подавать виду от боли в печени. Да что ж такое-то, а? И ведь не прекращает болеть. Бюрдар на такую новость особо не отреагировал. Правый уголок его рта лишь на секунд отошел назад, словно в улыбке, но затем быстро вернулся на место. — По какому обвинению, позвольте спросить? — спокойно спросил он, смотря мне прямо в глаза. Печень так и продолжала болеть, словно в нее нож впихнули. Это мне уже вот совсем не нравилось. — Предательство, — коротко ответил я ему. Торговля с бунтовщиками медикаментами я мог расценивать только так и никак иначе. Ахо немного изменился в лице, став немного более сердитым, в то время, как камердинер и главный юрист клана были в состоянии «Уносите меня вперед ногами». — Понятно, — сухо произнес глава СКО Вюрштан, — Но перед тем, как вы прикажете меня арестовать, я бы хотел предложить вам сделку. Подобное меня неслабо удивило. — Сделку, — произнес я, — Хотите меня купить? Уж подобного я точно не ожидало. Оба его сопровождающих, похоже, тоже не ожидали подобного — они сейчас выглядели так, словно были готовы не то расплакаться, не то в обморок упасть, не то заткнуть старика чем угодно, хоть ударам по голове. — Нет, — проговорил он, покивав головой, — Вы не тот человек, которого можно купить. Вы тот человек, который может выслушать дельное предложение, которое поможет в этой войне. — Кажется, у него действительно есть что-то стоящее, — проговорил Гихьян по воксу, так что слышать его мог только я, — Такой, как он, не станет херню предлагать. Стоит выслушать, расстрелять мы его всегда успеем. " — Мне сейчас себя расстрелять хочется…» — чуть было не сказал я. Боль в печени только усилилась. — Что ж, я готов вас выслушать, — произнес я. — Хорошо. А что «Во-вторых»? — спросил Ахо. — Во-вторых, мне нужен Юбрик Альгарт. — У-уважаемый Юбрик Альгарт сейчас в своих покоях, у-у-уважаемый комиссар, — дрожащим голосом произнес главный камердинер, — П-прошу, следуйте за мной. Мужчина повернулся к нам боком, поклонился и показал рукой внутрь богато украшенного помещения. Я вместе со всей троицей молча двинулся вперед и он сразу же начал нас вести. Поместье Вюрштан, конечно, не дотягивало по роскоши до Доминус Палатиум даже близко, однако стоило признать — украшено и обставлено оно было со вкусом. Все еще вырвиглазно и помпезно, однако со знаниями в этом деле. Паркет, стены, обклеенные обоями и украшенные картинами, резная мебель, статуэтки из бронзы, мрамора и фарфора. Люстры и плафоны с хрусталем и хромированными металлическими деталями. Коридоры тут были довольно узкими, от чего было впечатление, что это дом девятнадцатого века. Нам провели по коридору направо, затем по лестнице на этаж выше, налево, направо и в тупик, в большой роскошной резной двери, на которой были виднелись очертания растений. — Должен, однако, п-п-предупредить, уважаемый Юбрик спит со вчерашнего дня и еще не просыпался…- уже более спокойно, но все еще довольно нервно говорил камердинер. — Ничего, — едва ли не прошипел я. Хотелось как можно меньше говорить. А еще лучше сесть и передохнуть. Что бы сейчас с печенью не происходило, дела были серьезнее, чем я думал. Такая постоянная острая боль была явно не с проста. Как бы только не цистит, мне только еще на больничный не хватало отправиться, прямо перед наступлением. Подойдя к двери, камердинер остановился и включил кнопку на небольшой панели в стене. — Уважаемый Юбрик. К вам прибыл комиссар Августин Мерцелиус. Он хочет с вами поговорить. Незамедлительно, — произнес мужчина, после чего отпустил кнопку. В ответ была только тишина. — Если не отвечает, то открывайте, — приказал я. — С-слушаюсь…- проговорил Дацан, после чего вновь нажал на кнопку, — Уважаемый Юбрик, мы входим. Это приказ комиссара. Камердинер вставил пластиковую карточку в разъем на панели, но экран сразу же зажегся красным, а в тихом коридоре прозвучал неприятный глухой писк. — Эм… Странно… Он запер дверь изнутри, — с неподдельным недоумением произнес камердинер, — Обычно он так не делает… — Если не можете открыть, будем ломать, — сразу же сказал я. — Не-не-не стоит, есть другой способ…- взволнованно проговорил мужчина, вновь поворачиваясь к панели. Он достал с пояса ключ на тоненько цепочке, вставил его в защелку, повернул, и начал набирать длинную комбинацию цифр, что-то при этом бормоча себе под нос. Секунд через пять прозвучал уже более одобрительный писк, экран стал зеленым, а от двери прозвучал щелчок. Камердинер раздвинул двери и мы все вошли внутрь. Комната была еще более помпезной, чем коридоры, с большим количеством ковров и огромной кроватью с балдахином у одной из стен. Однако никого тут не было. — Так, и где он? — спросил я, повернувшись к камердинеру. К боли в печени добавилась еще и тошнота. — Я… Я не знаю… Возможно в ванной, — мужчина дергаными шагами подошел к одной из дверей в стене и та оказалась заперта, — У-уважаемый Юбрик, вы меня слышите? К вам комиссар Августин Мерцелиус. Ответа не последовало. — Открыть можете? — Д-да, к-конечно…- Дацан достал еще один ключ и всунул его в небольшую замочную скважину, после чего отодвинул дверь в стену. Внезапно он отпрыгнул назад, как ошпаренный. — О-О-О Боже-Император, Милостивый и Милосердный!!! — закричал он, сложив руки аквиллой и начав шептать какие-то молитвы. Я подошел к двери. Там, в широкой ванне-джакузи, лежал Юбрик в кроваво-красной воде. Его голова была откинута, глаза закрыты, рот приоткрыт. Кожа — бледная, как снег. На столе рядом лежал окровавленный нож и пластмассовая баночка таблеток. — Да блять! — прошипел я, ударив правой рукой по косяку двери, от чего тот с треском погнулся. Подойдя к Юбрику, я притронулся к его горлу левой рукой. Кожа холодная. Пульса нет. Мертв. Опустив правую руку в воду, я поднял руку Юбрика. На внутренней стороне предплечья был длинный порез от кисти практически до сгиба. Действовал наверняка. Еще один труп. Теперь оба брата были мертвы. Неужели Барагац и сюда добрался? — Вызывай протексов, — приказал я, обращаясь к Маринуру, после чего повернулся к камердинеру, — Поместье закрыть. Никого не выпускать. — Д-д-д-да… Боль стала усилилась еще сильнее. Тошнота также. Во рту резко начала выделяться слюна в больших количествах. Я понял, что это значит, но стоило мне сделать шаг в сторону ванны, как живот свело судорогой и изо рта полилась рвота, заливая узорчатый ковер. — Комиссар, вы в порядке? — испуганно спросил меня Маринур, подбегая ко мне и беря за руку. — Печень…- только и смог прошептать я, после чего меня снова вырвало. Затем боль стала еще более страшной, буквально невыносимой. — Так, идите сюда, надо лечь.- произнес рядом Ногрон и Маринур стал меня вести, — Ты — медиков сюда, живо! — С-слушаюсь… В этот момент все тело резко потеряло какие-либо силы и я рухнул на пол. Послышались какие-то крики, но сосредоточиться на них не получалось. Еще несколько секунд и сознание полностью меня покинуло…