Магия цвета

С самого раннего детства Мидория мечтал когда-нибудь стать героем. Он буквально бредил собственной идеей, воспевая образ Всемогущего, собирая мерч, отслеживая информацию о своих кумирах. Именно поэтому он с таким ажиотажем, на грани изнывания, ожидал первого проявления собственной причуды. Предвкушение наполняло его до краев, стоило лишь начать фантазировать о том, какая же в итоге будет у него сила. Однако, несмотря на всецелостное погружение в эту идею, была еще одна очень робкая и сокровенная надежда — найти для себя человека, которого он сможет называть соулмейтом. Изуку в том детском возрасте не совсем еще осознавал, что именно вкладывается в это понятие, но когда мама рассказывала об их с папой первой встрече и как им всегда хорошо вместе, что-то внутри него теплело и начинало трепетать, а в голове становилось свободно и легко. — Само твое рождение, Изуку, результат нашей с папой любви. Ты наше счастье. Правда, Хисаши? — часто говорила она, улыбаясь. И потом они все вместе обнимались, всецело наслаждаясь теплотой момента. Мидория всегда, как зачарованный, исподволь бросал взгляд на их тени и невольно восхищался. Яркий, подвижный поток красок от яркого желтого к завораживающему красному, местами распадаясь на какие-то совсем уже невообразимые оттенки, всегда сливался в единую, очень красивую тень. — Это потому что я и твоя мама соулмейты. Так называют людей, которые идеально подходят друг другу. Соулмейт — самый близкий для каждого человек, — объяснял папа. — Когда-нибудь и ты встретишь свою родственную душу. Пока же Изуку мог только наблюдать откидываемое его макушкой серое пятно, венчавшее красивую общую цветную тень родителей. Однако, насколько сильно восхищала Мидорию возможность встретиться когда-нибудь с соулмейтом, настолько же и разочаровало его известие о том, что он… — Беспричудный? — прошептала его обомлевшая мать. И в одном этом слове заключалась не только печаль за крест на мечте ребенка. Нет. Отсутствие причуды сразу делало невозможными даже мечты о встрече с родственной душой. Беспричудные сразу же отсеиваются из этой системы. А с учетом того, что все общество так и пестрит идеализацией судьбоносных отношений, особенно в подростковом возрасте… Все мечты пятилетнего Изуку разбились о ледник, называемый реальностью. Тогда же и его родители резко пожалели, что поддерживали все его стремления к геройству и рассказывали перед сном о том, что где-то в мире его уже наверняка ждет «свой» человек. Но кто же мог предугадать такое? Никто. Поэтому последующие годы своей жизни Мидории приходилось просто нести этот груз где-то внутри себя. Он повзрослел, узнал уже в полной мере о том кто такие соулмейты; волей — не волей, но услышал кучу драматических историй и задвинул мечту о всецело своем человеке в самый темный и дальний угол сознания. Вместо чего-то ну совсем невозможного, он решил продвигать исполнение своей разбитой мечты №2 — становление героем. Не сказать, что здесь все было сильно лучше, но… «невозможно на 90%» все же звучало более обнадеживающе чем «невозможно на 100%». И уж точно это было правильнее иногда мелькавшей мысли о том чтобы покончить со всем самым радикальным из способов. Прямо как подначивал его «друг» детства. Бакуго, Каччан… он был вообще отдельной страницей в его жизни. Честно говоря, как только у того проявилась причуда, а вместе с ней и окрасилась в яркие цвета тень, Мидория ловил себя на мысли что хотел бы иметь в точности повторяющийся перелив. Он хотел, чтобы они с Катсуки были соулмейтами. Однако жизнь явно издевалась надо всеми желаниями Изуку как только могла и заставляла его вновь и вновь блеять под издевательствами Бакуго, украдкой глядя на его огненную, желто-оранжевую тень, так похожую на тень родителей. Иногда ему даже мерещились зеленые проблески в ней. Но нет. Разве мог такой прекрасный, идеальный Катсуки, все время поливающий его отборной грязью… Только не с Мидорией, у которого и цвета своей тени не было. Только серое пятно, словно от вазы или книги. Словно он не живой. Так, оболочка. За годы своей жизни Мидория уже перестал и думать над этим. Он отдалился от темы соулмейтов насколько только позволяла ему это окружающая реальность. Вскользь брошенные как-то Бакуго слова о том, что ему, такому одинокому и никому ненужному, стоит попробовать удачу в новой жизни, надломали что-то внутри. Это что-то периодически ныло и грозилось опустить его в самое беспросветное отчаяние. Поэтому судьбоносная встреча со Всемогущим, перевернувшая его жизнь, вселила надежду, что он таки сможет стать героем, обойдя собой даже призрак мысли о том, что и его тень тоже станет цветной после первого же применения причуды. Он настолько стал диссоциировать себя с темой соулмейтов, что первое, пробное, использование причуды на тренировке с наставником после получения силы вызвало крайнюю степень недоумения, а после и удивления, когда его тень внезапно засияла и… перекрасилась в такие знакомые огненные оттенки, с теперь уже явно виднеющимися зелеными всполохами. Сердце пропустило удар. Все не так уж и безнадежно. Но… Разумеется, Бакуго был совершенно иного мнения на этот счет. — Где ты раздобыл причуду, чертов задрот?! И эту ебучую тень! — орал Катсуки вне себя от злости и непонимания. — Даже на секунду не надейся, что я поведусь на эту ебучую ложь, тупой придурок! — гневно кричал он ему в лицо, держа за воротник рубашки и пытаясь впечатать в стену подворотни как можно сильнее, пока Мидория с грустью наблюдал за их четко очерченной благодаря закату, слившейся воедино, тенью. «Не подходит» — с отрешением думал он, сверля взглядом теперь кажущиеся грязью на огненном фоне зеленые всполохи. «Я не подхожу». Больше они эту тему не поднимали. А при встрече Бакуго либо игнорировал его, либо презрительно фыркал. В новом классе на них косились. Сначала все думали, что их тени просто очень похожи. Такое на самом деле встречается, когда казалось бы идентичные тени двух людей не сливаются в одну, позволяя понять, что они не являются соулмейтами друг друга. Однако после первого же спарринга Мидории и Бакуго, когда их цветное марево слилось воедино, плавно перемежая оттенки между собой, стало ясно, что это не их случай. — Прости за бестактный вопрос, — однажды нерешительно обратилась к нему Урарака во время обеденного перерыва. — Но вы с Бакуго ведь соулмейты. Почему… — она беспомощно развела руками не в силах внятно сформулировать вопрос. А ведь действительно, «почему…» что? Почему они не разговаривают? Игнорируют друг друга? Никак не взаимодействуют? Не встречаются как все адекватные люди обревшие родственную душу? Не смотрят друг на друга влюбленными глазами? Не желают даже видеть друг друга и сторонятся как могут? И что на это ответить? — Это лишь наше с ним дело, — грубовато осадил ее обычно такой учтивый и вежливый Изуку, не желая вслух копаться в теме, и так постоянно крутящейся у него в голове. Слишком сложно, слишком тяжело. Слишком лично. Больше эту тему в классе никто никогда при Мидории не поднимал. К Бакуго с таким вопросом подойти и вовсе было равносильно самоубийству. Все просто молча продолжали наблюдать за тем, как все еще сливающиеся воедино при спаррингах тени обрастали мелкими различиями. Хотя по большей части это все же касалось Мидории — ранее ядреные, огненные всполохи едва заметно становились бледнее; зеленые проблески же нерешительно обрастали оттенками и подтонами. При контакте их узоры все еще сплетались, образуя одно целое, но… Словно вынужденно. Они не сочетались, уже не выглядели смутной копией друг друга, нет… Их дуэт дисгармонировал. Однако уже пару месяцев спустя эта нелепая история окончилась. Произошел спортивный фестиваль. А вместе с ним и Тодороки Шото с его блекло-голубой, словно покрытой вечной изморозью, тенью. Хотя, если вы спросите мнение самого Шото, то это именно Мидория произошел с ним. И никак иначе. Ведь это его слова и поступки проникли в самое сердце, разбивая вдребезги все стены тщательно возводимого годами жизни ледяного дворца, освещая своим светом его темное снежное царство. Ни один не выстоял после того, как они высвободили все, устроив полное уничтожение арены. Потому, переправляя их в лазарет после случившегося светошумового представления, никто и не заметил небольшой, но крайне занимательной детали. Только сердце Бакуго как-то странно кольнуло, но не иначе как из-за неспособности Тодороки — единственного сопоставимого ему по силе противника — сражаться. И опять во всем виновен этот чертов Деку. Следующий раз когда эти трое встречаются происходит после выходной недели в классной комнате под пораженное молчание одноклассников. Потому что тень Мидории больше не полыхает. Теперь изумрудно-зеленые всполохи мягко перемежаются с такими же желтыми, красными, белыми, гармонично перетекая друг из друга на фоне цвета полярного неба. «Словно северное сияние» — вот что завороженно прошептала Шото сестра, когда увидела стремительно преобразившийся в течение нескольких дней рисунок вместо привычной кромки льда за его спиной. И сейчас, видя такую-же картину, отбрасываемую Изуку, Тодороки не мог не согласиться с ней. Это выглядело… Завораживающе. Он замер истуканом, не зная что можно сказать или сделать в этой ситуации. Мидория пребывал в похожем состоянии, хлопая округлившимися глазами. А Бакуго… не мог понять, что за чертовщину он вообще лицезрел сейчас. Появившийся в классе Айзава-сенсей помог им выйти из ступора, велев рассаживаться по местам. Однако весь последующий урок прошел мимо Мидории и Тодороки. Они даже не замечали как перешептываются рядом с ними без умолку одноклассники. Мидория, всегда старающийся просчитать как можно больше вариантов, при первой же возможности незаметно проверил сливаются ли их с Бакуго тени вместе как это было прежде. Тот сидел за партой перед ним, поэтому никаких трудностей не возникло. И, ожидаемо, рисунки их теней не вступили во взаимодействие. Они больше не были связаны. А это означало, что они больше не являются соулмейтами. А в связи с тем, какую картину они всем классом наблюдали перед уроком, выводы напрашивались неутешительные. Неужели они с Тодороки теперь действительно соулмейты? Где-то в середине урока, прерывая его размышления, пришло сообщение: [Мы можем поговорить сегодня после уроков?] [(Тодороки Шото)] «Он тоже это понимает» — утвердился в своем предположении Мидория. А еще подумал о том, что, возможно, этот разговор будет явно не из приятных. «Наверное он, как и Бакуго раньше, не в восторге от того что мы соулмейты. Тоже выскажет мне все что думает и станет игнорировать?» Эта мысль отозвалась неприятным чувством внутри. Примерно то же он ощущал когда-то давно, когда только мечтал быть связанным с «Каччаном», но был активно им презираем. Горечь осела на кончике языка. [Конечно] Хотелось приписать что-нибудь в духе «давай закончим с этим побыстрее». [Здесь неподалеку есть кафе в котором готовят вкусную собу] — добавил Тодороки немного погодя. «Это… приглашение?» — Мидория пребывал в замешательстве. Однако, немного подумав, он понял, что в классе или где-то на территории школы их захотят подслушать одноклассники, а Шото не похож на того, кто захочет распространять подобный разговор дальше их двоих. [Хорошо. Я понял] Краем глаза Изуку наблюдал за тем, как весь последующий урок Тодороки что-то упорно строчил в телефоне, однако сам ни одного нового сообщения так и не получил. Зато Мидория успел прочесть добрый десяток статей в интернете касательно довольно редкого явления — смены соулмейта. Почти везде писали о том, что такое возможно лишь при смерти одного из партнеров, однако были и заметки о «потери актуальности» текущего соулмейта. Как правило, между людьми, связь которых разорвалась, нет крепких положительных взаимоотношений, а также в жизни одного из них происходит что-то, «переписывающее его судьбу», а следовательно и меняющего связь на «более подходящего партнера». Никакой информации о побочных эффектах смены соулмейта он не нашел. Да и остальная информация была крайне расплывчатой. По окончании уроков Мидория вместе с Тодороки собрали вещи и в молчании направились в место, о котором писал Шото. Пока они шли, Мидория старался держаться на достаточном расстоянии от Шото, но пару раз их тени все же соприкоснулись. И да, их узор объединился. Добравшись до кафе, они сразу сделали заказ, и Изуку, не видя смысла продолжать терпеть эту напряженную тишину между ними, хотел бы уже перейти к разговору ради которого они собственно и собрались, но просто не знал с чего начать. Да и чем закончить, в общем-то, тоже. Главное побыстрее. Не хотелось бы затягивать с таким. — Довольно неожиданно, что все так обернулось, — первым начал разговор Тодороки. — Мм… угм, — только и смог согласно промычать в ответ Мидория. «Побыстрее бы это закончилось… побыстрее… быстрее…» — Я понимаю, что ты наверное не в восторге, что так получилось, — с абсолютно непроницаемым, как и обычно, выражением лица продолжил он. — И я не знаю почему вы с Бакуго так не ладили, несмотря на вашу связь, но… «Ну все, это конец» — грустно подумал Изуку. Он, конечно, все это время был готов вновь получить отказ и быть отвергнутым, но почему-то это ощущалось также горько. Хотя ему уже давно пора было смириться с таким исходом. Тодороки на мгновение прикрыл глаза, тихо вздыхая, словно в нерешительности: — Может ты дашь мне шанс? — Да, я все понимаю, — тихо пробормотал Мидория с опущенной головой, упершись пустым взглядом в столешницу. — Такой как я… Но внезапно смысл слов парня напротив дошел до него. — Что?! — ошарашенно выдал он.

***

Это было неловко. Они, знавшие себя уже несколько месяцев как чужих друг для друга людей, решили «попробовать». Однако правда заключалась в том, что даже взять друг друга за руку для них сейчас было сравни чему-то противоестественному. Поэтому они решили начать с малого. Сначала простые приветствия по утрам в школе и разговоры о чем-то на переменах. Даже это давалось немного с трудом. Однако чем дольше, тем больше у них находилось общих тем для разговоров, одной из которых, несомненно, было восхищение Всемогущим. Совместное выполнение домашнего задания в библиотеке. Небольшие прогулки после школы. Встречи на выходных. Взаимные улыбки. Вкусный пирог, испеченный матерью Изуку. Первое неловкое держание за руку. Смущающие до безумия объятия в порыве чувств. Их первый, нежный, полный любви, поцелуй. Слезы радости на глазах от того, как все сложилось, и что они все же вместе. Восторг одноклассников, когда те говорят как они вместе смотрятся. Счастливое смущение. Наслаждение всецело своим человеком. Северное сияние продолжало расстилаться за их спинами и сливаться в завораживающие картины. Сияние в наполненных до краев любовью глазах напротив продолжало увеличиваться. И ради этого стоило родиться, стоило сразиться тогда, стоило пережить много неловкости… Это стоило всего. И только один в этой счастливой истории остался в стороне. Что-то в его сердце продолжало нестерпимо покалывать, заставляло хмуриться от непонятной боли каждый раз, когда двумордый пытался «незаметно» сорвать поцелуй в коридоре у невыносимого Деку. Когда-то он погрузил своего противника — этого идиота — в муки, заставил страдать от своей никчемности. Но почему же сейчас именно он, Бакуго, чувствует себя проигравшим?