— Я вижу… — гадалка передо мной склонилась над картами. Рядом на столе стоял хрустальный шар, в который иногда она подглядывала. Вокруг были развешаны различные амулеты, среди которых я смог узнать только Ловец Снов. У меня внутри всë сжалось. — Я вижу душевную боль, — она глянула на меня. Я медленно кивнул, после чего овечка снова склонилась над картами. Недавно мне правда было очень больно смотреть, как к моему любимому подошëл наш общий знакомый. Они мило о чëм-то беседовали, один раз даже обнялись… Я же с трудом его коснуться могу. — Вижу свет. Произойдёт что-то хорошее, — она молода, но говорят, еë мать была знахаркой, а бабушка слыла ведьмой. Да и про еë предсказания говаривают, что они правдивы, и заговоры работают, и таролог она замечательный. Даже не помню, как решил к ней прийти. — В общем, мне лень говорить, как все эти типичные гадалки, — она откинулась на спинку стула, на котором сидела. — Ты влюблëн, верно? — я кивнул. — И он не знает? — я снова кивнул, но смотрел на неë немного удивлëнно. — Да, я увидела, что ты нетрадиционной ориентации. Но… Что ты хочешь от меня-то? Я могу лишь что-то посоветовать или нашептать приворот, но ты пришëл именно к гадалке. С какой целью?
— Я… Я даже не знаю, — я слегка смутился.
— Послушай, — она протянула мне две карты, — вот эта означает душевную боль или страдания, а эта — счастье. Они не могут стоять рядом в том случае, если твоя жизнь с этим мобианцем не станет счастливой или не превратится из счастья в ад. Я вытянула счастливую карту позже, значит, сейчас в твоей душе может быть мрак. Я не Амур, и не особо разбираюсь в любовных делах, но попробуй с ним просто поговорить о своих чувствах. Если что, приходите вдвоëм ко мне на чай. Я Бэкки, в случае чего можешь прийти мне поплакаться, я всегда выслушаю, — она говорила весело, но от души. Я ей верю, она очень интересная личность, и за коротким разговором по душам мы быстро сдружились. Если честно, я не особо доверял гаданию по картам Таро. Как бы то ни было, мне нужно вернуться в другое время, что бы поговорить с этим мобианцем… Чëрт…
И так… Вот его дом. Отступать мне некуда, я так понимаю. В окне горит свет, значит, там кто-то есть и этот кто-то не спит. У него не бывает гостей кроме меня, Соника и Руж, но Руж приходит максимум раз в месяц, и то по делу, а Соник не ходит сюда один, да и вообще уже наверно спит. Я подошëл к двери и постучал. Тишина. Я ещё раз постучал, но уже чуть настойчивее. Изнутри послышалось ворчание, после чего до меня донеслось злобное: «Кого там ночью принесло?!»
— У тебя горит свет, я подумал, ты не спишь, — громко ответил я в замочную скважину. — Это Сильвер.
Щëлкнула задвижка и дверь слегка приоткрылась.
— Ты что так поздно на улице забыл? Заходи быстрее.
— Спасибо, — я как можно благодарнее улыбнулся. Шедоу в ответ лишь фыркнул, шире открывая дверь, что бы я мог пройти. Как только я вошëл дверь закрылась на замок.
— У тебя нет места для ночлега, верно? — донеслось до моих ушей.
— Ну… Типо того, — я неловко переминался с ноги на ногу.
— Поспишь сегодня у меня, значит. И хватит тут отплясывать. Пошли, я чайник поставлю, — я был удивлëн этим словам, но всë-таки пошëл за Тенью на кухню. Там он жестом указал мне садиться на одну из трëх табуреток, а сам налил в чайник воду и поставил его на огонь. Тусклый свет незамысловатой люстры с четырьмя лампочками, из которых горела только одна, слабо освещал комнату. Я сел на предложенный мне табурет, оперевшись руками на ноги и обхватив колени ладонями. Шедоу сел напротив. Прямоугольный стол стоит возле окна, поэтому, что бы не смотреть в пол, я повернул голову к окну. В стекле отражалось задумчивое лицо хозяина этого дома. Одной рукой он подпëр голову, вторую просто положил на стол. Его алые глаза смотрели куда-то сквозь пространство, а уши изредка отчего-то подрагивали. Повисла тишина. Она не была неловкой, просто тишина, в которой слышалось лишь тихое посвистывание стоящего на огне чайника.
— Так, — я вздрогнул и резко повернулся к собеседнику, нарушившему эту тишину, — зачем ты в этот раз пришëл?
— Просто хочу повидаться со всеми… Может быть, это даже надолго, — я выдавил слабую улыбку. По его пристальному взгляду можно было понять, что он мне не верит. — Ладно, я просто не хочу говорить причину.
— А мне теперь интересно, — он сложил руки перед собой, слегка наклонившись вперëд и тем самым немного приблизившись ко мне. — Может, расскажешь?
Я вытащил руки из-под стола и сложил их подобным образом, немного отстраняясь назад. Нет желания сейчас краснеть из-за того, что его нахальная морда так близко. Как же неудобно, что у Шедоу на кухне такой маленький стол.
— Я… Я… — что-то срочно придумать, что-то срочно придумать. К счастью, меня спас вскипевший чайник.
Совершенная форма жизни, или, как его иногда проще называют, СФЖ, встал, достал из шкафчика над раковиной две кружки, налил в них кипятка и спросил, не оборачиваясь в мою сторону:
— Какой чай ты любишь?
— А какие есть?
— Ответь на вопрос.
— Ну… — я задумался на пару секунд. — Есть ромашковый? Говорят, успокоиться помогает…
— С ромашкой у меня есть. Останемся тут или идëм в гостиную? Там телек есть, — он проигнорировал мои слова об успокоении, вернувшись ко мне с двумя кружками ромашкового чая.
— Давай в гостинную?
Он поставил передо мной напиток и отправился в соседнюю комнату. Я осторожно взял кружку в руки и пошëл за ним. Шедоу поставил чай на столик перед диваном, плюхнувшись на мягкие подушки. Я отпил из своей кружки, поставил еë на тот же столик и сел рядом с другом. Если честно, я даже не помню, когда мы успели стать друзьями. Просто в какой-то момент я стал чаще к нему приходить, а он стал теплее относиться к моим визитам, хотя наведаться я могу в любое время дня и ночи. Одним пультом СФЖ выключил свет, вторым включил телевизор и луч третьего направил куда-то назад, после чего заработал кондиционер. Сейчас лето, и даже с приоткрытым окном в комнате стоит невыносимая духота, поэтому кондиционер для нас обоих был буквально глотком воздуха.
По всем каналам крутили романтику, любовную драму и какие-то научные передачи, так что особенно интересного чего-то не нашлось. Выбрав канал на рандом, Шедоу отложил пульт и закинул руки на спинку дивана. Я почувствовал, как щëки заливаются почти незаметным румянцем, когда он начал поглаживать меня кончиками пальцев по шее. Крутили романтику, что мелкими капельками подливало масло в огонь.
— Кхм, — я кашлянул в кулак, обращая на себя внимание ежа. — Шедоу, что ты делаешь?
— А, прости, — он убрал руку. — У меня привычка за просмотром телевизора иногда теребить что-то в руках, — он взял кружку, отпил немного содержимого и поставил еë обратно.
— И в данном случае ты выбрал мою шерсть, — усмехнулся я, поглядев на СФЖ.
— Что в руки попалось, — пожал тот плечами в ответ.
Прошло полчаса. Фильм закончился, начался следующий. Мелодрама, романтика, драма.
— Фильмы для старушек, — вздохнул Тень.
— Кому-то нравится, — ответил я.
Диванные подушки изменили своë положение, перед этим слегка качнувшись. Я почувствовал на себе проницательный взгляд кроваво-красных глаз. Вопросительно глянув на повернувшегося в мою сторону Шедоу я коротко сказал:
— Что? Кому-то правда нравится.
— Да я не об этом, — отмахнулся ëж. — Ты так и не сказал, зачем пришëл в этот раз.
Я отвернулся обратно к экрану, не смея смотреть на него. Я ясно чувствовал, как он прожигает меня взглядом, и, не выдержав, пробормотал:
— В общем… — я глубоко вздохнул, пытаясь набраться смелости. — Есть один… парень, который мне давно очень нравится… — я замолк.
— Продолжай, — попросил собеседник. В его голосе чувствовался неподдельный интерес.
— Я хотел ему в этом признаться но… Я не знаю, как…
— Словами через рот, — вздохнул Тень. — Что у вас всë так сложно? Соник с Тейлзом, вон, тоже тянули фиг знает сколько, а в итоге? Настрадались и живут теперь, поживают вдвоëм, — фыркнул он.
— Соник с Тейлзом встречаются? — опешил я.
— Да. Не уходи от темы, — ëж стал серьëзен. — Кто?
— Я не могу сказать, — я глубоко вздохнул.
— Говоришь, не знаешь, как признаться, да? — он задумался. — Попробуй сводить его в кино, или погулять. Создай милую или романтичную атмосферу и просто скажи. Не взаимно — ну и хрен с ним, найдëшь кого получше, — я слышал раздражение в его голосе.
— Я не могу. Это… Это слишком некомфортно для него. Он довольно закрытый, и вряд ли куда-то со мной пойдëт, — я начал молиться всем известным мне богам, что бы он не понял, что речь идёт про него.
— Закрытый, значит… Тогда ничем не могу помочь, извиняй, — он отвернулся обратно к телевизору.
Я облегчëнно выдохнул. Он не догадался. Пододвинувшись к нему чуть ближе я прошептал:
— Спасибо, что хотел помочь.
Шедоу обнял меня одной рукой за плечи, сев вплотную ко мне. Я залился краской, но, к счастью, в темноте ëж этого не заметил. Впервые за долгое время он был так близко. Прежде мы могли только случайно друг друга коснуться, а сейчас он намеренно меня обнял…
— Ты это, — я повернул голову к говорившему СФЖ, — не расстраивайся, если у тебя с тем парнем не сложится. Он даже не поймëт, что потеряет, если отвергнет тебя.
Я мягко улыбнулся и положил голову ему на плечо.
— А чего мне расстраиваться? Если ты так говоришь, значит понимаешь, чего можешь лишиться, — я не сразу осознал, что сказал. До меня дошло лишь когда я уже лежал на диване, а Шедоу нависал надо мной.
— Что ты сейчас сказал?!
— Что? — я невинно похлопал глазами. Сердце колотилось как бешеное, кровь прилила к щекам, наверняка сильно выделяя их под светлой шерстью. В голове крутилось лишь две мысли: первая — «Какого чëрта я сейчас ляпнул?!», вторая — «Слишком близко! Слишком близко!»
— Повтори, что ты сейчас сказал, — потребовал Шедоу.
— Что ты понимаешь… чего можешь лишиться? — отступать некуда, терять нечего. Я понимал, что сейчас до него допрëт сказанное и он вышвырнет меня из этого дома.
Тут мне вспомнились слова гадалки про счастливые карты. Громко сказав «Я люблю тебя, ëжик Шедоу!» я приподнялся на локтях, зажмурился и поцеловал нависающего надо мной ежа. Он пару секунд тупил, я не получил ни отказа ни ответа, поэтому отстранился и хотел лечь обратно, но СФЖ схватил меня за затылок и резко прильнул своими губами к моим. Эти ощущения я не забуду никогда! Как Шедоу властно проходился изнутри по моим щекам, дëснам и зубам языком, с какой нежностью сплетал его с моим, с какой теплотой смотрел в мои иногда приоткрывающиеся глаза, с какой заботой он обнимал меня. Я обвил руками его шею, желая ещë большей близости. Я чувствовал лëгкие укусы на своих губах, я чувствовал, как он гладит меня по бокам, возбуждая ещë сильнее. Мы прерывались, набирали в лëгкие воздуха и всë возобновлялось. Несмотря на работающий кондиционер мне снова стало невыносимо жарко, но это не мешало мне обхватить моего возлюбленного руками и ногами, прижимаясь к нему всем телом. Мне было не страшно погрязнуть в вязком болоте похоти и разврата, лишь бы это не прекращалось. Только бы я подольше принадлежал лишь ему. Время замедлилось, на телевизор никто не обращал внимания, кондиционер не помогал уже никак. Было чувство, будто мы одни в этом мире, будто ничто не сможет помешать нам. Ладонь Шедоу спустилась от моей шеи через грудь и живот ниже. Я понимаю, что в тот момент в нëм закипало желание обладать. Овладеть моим податливым телом, присвоить, заявить права на собственность. Я же в предвкушении ожидал этого момента. Момента, когда мы будем друг к другу так близко, что закружится голова, когда он будет так глубоко во мне, что мне будет тяжело дышать, когда мне будет так хорошо, что я буду судорожно шептать его имя, моля не останавливаться. Момента, когда я почувствую себя счастливым…
В соседней комнате, вроде, на кухне, раздался телефонный звонок. Мы резко замерли. В глазах Шедоу читалось «Какого чëрта сейчас было?!», и мне кажется, в моих он увидел то же самое. Тяжело дыша мы медленно сели. Чëрно-красный отдышался раньше меня, и сразу же побежал на кухню. Я же в немом шоке смотрел прямо перед собой, не в силах пошевелиться или принять произошедшее. Моë лицо горело ярким пламенем, я отчëтливо это чувствовал. Кондиционер и слезливый фильм понемногу остудили мой пыл, и я хоть и медленно, но пришëл в себя. Взяв одну небольшую декоративную подушку я поставил ноги на диван, обхватил колени руками, положил поверх подушку, упал на неë головой и громко закричал в неë то ли от восторга, то ли от боли. С одной стороны да, мы с Шедоу были очень близки, нам было хорошо, нам хотелось больше этой близости, но… зная его, я говорил себе, что наверняка просто спровоцировал его тем поцелуем, и на самом деле он ничего ко мне не испытывает кроме, разве что, дружеской привязанности. Я свесил ноги с дивана, обнял подушку и уткнулся в еë верх носом, начав тихо всхлипывать.
***
Я искренне возненавидел звонящего. Ещë бы совсем немного, и сладкие стоны Сильвера разлились бы по всему дому, радуя мой слух и заставляя меня больше его целовать, нежнее его ласкать, сильнее любить. Его прелестная мордашка, разукрашенная ярким румянцем, покрасневшие от многочисленных укусов губы, похотливый взгляд глубоких золотистых глаз… По спине катится волна приятных мурашек от одного воспоминания этого выражения на его лице. Как же хочется плюнуть на телефон и вернуться в гостиную, на диван, в его тëплые объятия…
Я снял трубку и услышал там голос Руж. Она была неподалёку от моего дома и решила прийти и остаться у меня на ночь, потому что не хотела в темноте возвращаться домой. Я ответил, что у меня дома Сильвер и намекнул, что он наконец сказал мне о своих чувствах. Летучая мышь усмехнулась, пожелала мне удачи, извинилась за сорванный момент и сказала, что тогда полетит домой. Мы попрощались.
В немного расстроенных чувствах я побрëл обратно к комочку серебристого меха, сидящему на моëм диване. Немного не доходя до дивана я услышал тихие всхлипы и неслышно вздохнул. Сев рядом я откинулся на спинку дивана.
— Звонила Руж. Откуда-то возвращалась, хотела переночевать у меня. Я сказал ей, что это место занято, она решила идти домой. Извинилась за сорванный момент, да что уж там… — я забрал у Сильвера уже немного намокшую подушку, крепко его обнял и прижал к груди. — Не плачь. Твои слëзы приносят мне боль, да и тебе лучше не станет, — не понимая, отчего он плачет пробормотал я.
— Скажи… — он поднял на меня заплаканный взор своих бездонных глаз цвета расплавленного золота. — Скажи это.
— Я люблю тебя, Сильвер, и не хочу, что бы по твоей милой мордашке стекали слëзы боли и разочарования, — я поцеловал его в лоб, после чего он крепко обнял меня, заливаясь слезами.
— Я тоже очень-очень тебя люблю! Ты даже не представляешь, через что я прошëл… Разлука, ревность, боль, ложь, множество страданий от собственных мыслей! — уткнувшись носом в мех на моей груди телекинетик крепко меня обнимал, будто боясь отпустить, как будто я могу исчезнуть из его жизни, испариться навсегда.
— Пообещай никогда больше по мне не убиваться, — положив ладонь ему на щëку я поднял его голову, большим пальцем вытирая мокрую дорожку. — Ты прекрасен любым, но слëзы тебе не идут.
Сильвер всхлипнул и одной рукой вытер вторую влажную полосу. Ему было больно, этой боли можно было бы избежать, но страх мешал ему, и он продолжал страдать. Я тоже хорош. Как давно я стал замечать эти взгляды?
Как давно я понял его чувства? Чего боялся всë это время? К сожалению, я не смогу ответить себе на эти вопросы.
***
Прижимаясь друг к другу Сильвер и Шедоу думали о своëм, о том, что можно было бы обойти все эти страдания стороной, но им не хватило смелости на это. Теперь же, сидя вдвоём на диване, крепко обнимая любимого, с уже выключенным телевизором они просто наслаждались теплотой чужого тела.
С кухни снова послышался звон телефона. Оба одновременно вздрогнули, одновременно переглянулись и одновременно рассмеялись, даже не понимая, чему.
