***
Подготовка к конкурсу – дело безумно тяжелое. Когда тебе приходится выступать со своим творчеством на всю публику, а за минуту до этого узнается, что твой парень – пиздец какой кретин. Кретин, который решил уехать в командировку на хрен знает сколько, и хрен знает куда. Нервная система сдала сбой. А когда твои родители собирают твои вещи в небольшой чемодан и пинком выкидывают из дома, потому что ты выбрал не то, что они хотели, тебе становится ещё хуже. Нервная система решила сдаться. Конкурс он заканчивал со слезами и тяжелым вздохом. Итог – чертово третье место. Жесткая критика жюри и решение бросить писать. Чонин рыдал долго. Почти месяц не разговаривал с друзьями, полностью уходя в себя. А потом пришлось вставать на ноги. Работать, спать, есть и иногда искренне улыбаться. Но никогда он больше не садился писать.***
А теперь пора возвращаться в реальность. Чонин поворачивается лицом к залу, и тут же встречается взглядом с серьёзным и хмурым парнем, что пахнет острым перцем. Широкоплечий, одетый в черную кожанку, а на ногах массивные ботинки. От парня помимо естественного запаха ощущаются остатки табачного дыма и терпкого кофе. Под рукавом кожанки прячутся руки покрытые множеством татуировок. Восемь проколов в правом ухе, и три прокола в левом. Украшение в брови и в губе. Мальчишка теребит языком прокол на нижней губе, и неожиданно его взгляд становится неловким. - Здравствуйте! Мне пожалуйста чай зеленый без сахара и булочку с бананом. Ян улыбается широко и кивает. Мальчишка садится за барную стойку и достает из рюкзака тетрадь. Мельком, взгляд Яна улавливает неаккуратно выведенное «Зарубежная литература. А. П. Чехов». - Да эта чертова иностранная литература. Кто такой Чухов, нет, стой, этот Чахов, - Чон упорно напрягает свой мозг, пытаясь вспомнить фамилию иностранного писателя, разговаривая с кем – то по телефону. - Чехов, - подсказывает Чон, протягивая незнакомцу заказ. - Хён, вы лучший, - шепчет мальчишка, отправляя старшему воздушный поцелуй. Чонин смеется приглушенно.***
Довольно скоро клиенты начинают делать заказы. Некоторые занимают места за столами, но большинство просто хватают напитки на ходу, заглядывая в кофейню по пути на учебу или работу. Ян обслуживает всех с рабочей, приветливой улыбкой. Шустро мотается между столов и долгожданные часы показывают время обеда. У Чонина есть двадцать минут, пока его напарница, милая девушка с двумя фиолетовыми хвостиками Виен, обслужит его столики. - Хён, про что этот Чухов пишет в «Маленькой трилогии»? – жалобно пищит мальчишка, падая лбом на барную стойку. Ян открывает свой контейнер с обедом. Жареный рис с овощами и кусочки бекона, вызывают сильное скопление слюней во рту. Закидывая в рот ложку божественной еды, он тщательно жует и проглатывает, только после отвечая младшему, который кажется уснул: - Чехов пишет про «футлярность жизни», - поправляет младшего официант. - Что такое футлярность? Я только футляр для очков знаю, у вас наверное точно есть такой! - чешет щеку измученный студент. - Футлярность жизни – это внутреннее рабство. Человек пытается подчинить себя и общество системе ограничений. Неважно, писаных и неписаных правилах, препятствующих появлению естественных чувств, духовной свободы и свободы личных отношений. Закрытость от людей, если коротко, человек загоняет себя в узкие рамки, что мешают ему жить счастливо. И пытается загнать в них других людей. Повисает тишина. Ощущения, что вся кофейня слушала мелодичный голос неприметного бариста. Ян смущенно улыбается и просит парня показать своё сочинение, напечатанное на ноутбуке. - Смотри. Первый абзац хороший. Замечательное вступление! – щурит и без того узкие лисьи глаза, надевая на переносицу очки в квадратной оправе. Сокджин любит наблюдать за таким Яном. За Чонином, который несколько лет потратил на то, чтобы научится писать восхитительные статьи, изумительные рассказы и даже парочку стихотворений. А как Джин любил перечитывать рассказ Чонина о «Говорящих деревьях»! Ян умел затронуть правильные темы, аккуратно высказывая свое негативное и положительное мнение в своих работах. Яну пришлось бросить многое, из – за собственных слабостей. Сокджин не осуждает. Люди разные. Возможно, он бы так не смог. Чонин смог. Не смог пройти сквозь множество боли и отчаяния, сгубив в итоге свою начинающую карьеру и врожденный талант. Но сейчас, когда его самая глубокая рана на душе – это писательство, он с легкой улыбкой, но с серьёзным взглядом вчитывается в напечатанный текст эссе. - Между вторым и третьим абзацем слишком резкий переход. Надо какое – нибудь вкусное предложение… Ким улыбается. Творческие люди странные, у них предложения оказывается, могут вкус и цвет иметь. Парнишка будет бесконечно благодарен старшему, за то, что помогает ему в написание дурацкого сочинения по Чухову. Сокджин уверен в этом. Чонину надо лишь дать немного времени. Ну или хорошеньких таких люлей. Рука сама тянется к телефону, набирая нужный номер. - Да? – твердый, хриплый голос отвечает по ту сторону. - Кэп, пришло твоё время! - Принял. Сокджин довольно улыбается. Ох, уж эти военные.***
Бан Кристофер Чан самый обычный мужчина. Самый обычный мужчина, с милыми и кудрявыми завитушками на голове. Ростом где – то 170 – 175, обычного, крепкого телосложения. С рельефами мышц на спине и руках. С кубиками пресса. Мужчина, с приятным стойким запахом, что напоминает перочинную, морозную мяту, со слабыми нотками одеколона – древесного сандал. Ему тридцать лет и он военный. Свободные вечера он проводит в андеграундом клубе. Он ходит с прямой спиной, с высоко поднятой головой и разъезжает на черном, громадном байке. У него позывной «Омут» и байкерское «Босс». Бан Кристофер Чан – мечта многих. - Босс, ты куда? – спрашивает коренастый парень, копаясь в моторе машины. Он закатывает рукава рабочей одежды. Чан привычно фыркает, оглядывая узоры цветных татуировок. - Малой, ты литературу сделал? Чонгук потупляет взгляд. Дергает плечом и неуверенно кивает. - Мне бариста в одном кафе помог. Он так неплохо разбирается в литературе. Ему даже сочинение моё понравилось! – говорит Чонгук и чешет щеку, измазываясь в моторном масле. - Бариста синеволосый? – спрашивает Бан. С довольной улыбкой он получает кивок от подчиненного, - Работай. Я сегодня уже не приеду. До поздна не сиди, чтобы в десять мне прислала фотоотчёт о том, что ты дома.***
Ян со вздохом выходит из – за кассы. Ему предстоит убрать весь этот оставленный ушедшими посетителями бардак. Начальник Сокджин, считает, что уборка – одна из обязанностей бариста. Ким Сокджин – начальник хороший. Он так же является верным товарищем Чонина, что в плохие дни давал дельные советы, прижимал рыдающего друга к груди и давал выплакаться. С ним можно было молчать. С ним можно кричать. Громко. Надрывая голос. Плакать до хрипоты и дрожащих пальцев. Уютное кафе привлекало потенциальных клиентов домашней обстановкой и вкусным кофе. Устало хмурясь, Ян собирает тарелки, чашки, мятые тарелки и всякий другой хлам. Чонин не любит заниматься этим делом, поэтому сердце больно сжимается. Пальцы предательски стучат друг об друга. Нервы не выдерживают. Колени подгибаются, роняя тело на мягкие диванчики, обтянутые черной кожей и глупые слезы стекаются по впалым щекам. - Я так не могу, я так больше не могу, - шепчет парень, закрывая лицо руками. Старается громко не всхлипывать, чтобы не нервировать своего босса. Теплая ладонь путается в мягких волосах. Мужчина молчит. Гладит по голове, как раньше его гладила родная мать, что давно забыла про существование младшего сына, которому из детства мало хорошего запомнилась. - Поехали домой, - шепчет спустя пару минут Бан. - У меня нет дома, - хрипит успокоившейся Чонин, грустно хмыкая. Чан открывает дверь своей квартиры. Мягко улыбается и легонька касается чужой руки. - Добро пожаловать домой, Ян Чонин. Кухня была наполнена тишиной и шумящим холодильником. Чонин сидел напротив Чана, отпустив голову и прожигая взглядом кружку с чаем. Бан смотрел в упор. Они сидели вдвоем, полностью окутанные тишиной и спокойствием. - Где тот Ян Чонин? - Хён, не начинай, - хмурится синеволосый, скорчив недовольное лицо. Но Чан не думает останавливаться. Он встает из – за стола, вплотную подходит к Чонину и шепчет низким голосом: - Где тот Ян Чонин, что гнул свою линию? Где тот Чонин, что получал удовольствие от своей работы. Где тот маленький, токсичный журналюга, что пил свой ужасный зеленый чай и курил дешевые сигареты? - Бан, нарываешься, - предупреждающе рычит Чонин, впиваясь ногтями в ладони. - Тебя блять собственная семья сломить не смогла. Столько людей пытались тебя прогнуть под себя. А ты засранец не подавался. Шел до конца, зубами в землю вгрызаясь. Где тот Ян Чонин? Неужели, какой – то расфуфыренный индюк смог тебя сломать? – фыркает Чан надменно, расковыривая самую больную рану. - Нет блять того Ян Чонина! – не выдерживает Ян, агрессивно шипя на своего хёна. Он поднимается, чтобы оттолкнуть Чана, но тот оказывается проворнее. Он прижимает злого Яна к стене и смотрит с высока. Победно улыбается. - Он трахает какого – нибудь милого мальчика, пока ты – верный пёс дожидаешься его. Он не вернется к тебе. Он тебя блять не любит! – скалится Бан, заставляя младшего сжаться в комок. - Да пошел ты! Входная дверь хлопает. Кристофер победно улыбается.***
Ночь наступает неожиданно. Чонину здесь не уютно. Чонину здесь холодно. Чонину здесь одиноко. Родители Чонина считают, что этот дом – не место такому, как Чонину. Дом представлен великолепно. Жаль, что Чонин по красоте уступает дому. Лифт, за который он платит каждый месяц, какого – то хера не работает, поэтому Чонин проклинает эту многоэтажку, пока поднимается на свой пятый этаж. Тело устало, глаза уже сами по себе закрываются, но Чонин старается держаться из всех оставшихся сил. Ещё одна загруженная ночь в кафе, орущий начальник и запах табака на пальцах. Подъезд вылизан до скрипа. До бесящего блять блеска. Парень думает лечь прям тут. Чтобы его затоптали идеальные соседи и покусали шумные собаки. Лямки рюкзака больно давит на плечи, а ноги отказываются идти. Стены уродливые. Серые и пустые. Напрашиваются на нецензурные надписи и жирный, огромный член. Чонин поверчивает ключ в замке. Холодные стены квартиры и дверной коврик с злобной надписью «Проваливайте!». Ян скидывает кеды, которые разлетаются по всей прихожей. Чонин фыркает и устало валится на диван в гостиной. Wi– Fi опять хуево ловит. Хочется тепла. Но чайник хреново кипит воду. Щелчок. Всплеск. Брызг. Чонин тихо плачет, вытирая слезы чужой толстовкой. На губах то ли слезы горчат, то ли дешевое пиво. Хрен его знает.***
Ночь. Чонин стоял у открытого окна, прикуривая сигарету. - И нахера ты мне позвонил? – ворчит недовольный Бан, сидя за кухонным столом и прожигая дыру в молчаливом друге. Чонин выпускает сизый дым и бросает раздражённый взгляд на старшего. - Ты уебок, - спокойно хрипит Чонин, кидая на стол обычный лист, сложенный в несколько раз. «Я был влюблен в него. В его шоколадные глаза, цвета крепкого коньяка, что дурманят мой разум. Эти чертовы бабочки щекочут горло крыльями и хочется засмеяться громко – громко. Да так, чтобы у всех уши лопнули. Так, чтобы в этом мире остались двое. Двое чокнутых людей вместе со своей любовью.» - Я три года не писал блять. А потом пришел ты, весь такой напыщенный и умный. Ты меня ломаешь, Кристофер. Я тону в тебе, - шепчет Чонин, вытирая слезы, что предательски стекают по лицу, - Я только забыл того придурка. А тут ты! Я влюбился в тебя, черт возьми! Повисла тишина. Невкусная, как подгоревший пирог с яблоком. Долгая, как урок математике. Пугающая, как ночь в одного. Как жизнь, наполненная кошмарами и одиночеством. - Знаешь, почему у меня позывной «Омут»? Чан оказался слишком близко. Слишком горячо. Слишком много соблазна. - Каждый гребаный раз, смотря на тебя, слушая твои голосовые или просматривая видео с тобой. Каждый, блять раз, у меня вырывалась «Чёрт!». Мои пацаны шутили, что когда – нибудь, ты утонешь во мне Ян Чонин. Ты ещё тот черт. Наглый и хмурый. Любитель подерзить и похамить. - Всё возвращается бумерангом? – раздавлено улыбается синеволосый. Бан не отвечает. Он жадно вцепляется в чужие губы, скользит руками под футболку и кусается больно. - Ты мой, - рычит сквозь поцелуй Бан, пальцами надавливая на ребра, принося боль. Чонин руку запускает в вихрь светлых кудрей и послушно жмется ближе.***
Ночь выдалась холодной. Ступая босыми ногами, без футболки, в чужих шортах Чон зашел на кухню и налил себе стакан воды. Залпом выпив его, он посмотрел в ночное окно. Тишина. Внутри, что-то родное и тёплое растекалось по организму. Подняв голову, парень принюхался. Пахло булочками и сосисками. А ещё пахло бананами. - В верхнем шкафу булочки с вишней и кремом, а в холодильнике сосиски в тесте. В нижнем ящике есть бананы, - послышался хриплый голос. Подойдя к своему холодильнику он открыл его и достал оттуда ветку бананов, положил их на стол и оторвал один. С детским восторгом, Нин лопал уже второй банан. И когда Чан успел сходить в магазин? - Тебя как будто несколько дней не кормили, - засмеялся Бан, за что получил гневный взгляд, - Садись за стол. Чай сделаю. Парень послушно сел, а старший принялся колдовать над чаем. Пахло ягодами, мятой и цитрусами. Вкусно. Бан был как и Чонин голый по пояс. Только вместо шорт на нём были спортивные штаны, из под которых была видно резинка от нижнего белья. Мышцы плавно перекатывались словно волны под кожей, иногда, от тяжёлого дыхания, на шее показывалась пульсирующая вена. Будто крадясь, Чонин не заметно подошёл к обнажённой спине и подушечкой пальцев провёл по правой лопатке, Бан будто бы не чувствовал чужих касаний. На лопатку легла ладонь, и осторожно, плавно начала спускать всё ниже и ниже, завернув на бок австралийца, она остановилась. Под рёбрами бешено билось сердце, а Чан давно приготовил чай и стоял, оперившись руками об гарнитур. Рука поднялась немного выше, мизинец случайно коснулся соска. Ладонь остановилась на грудной клетке, там, где находится сердце. - Прекрати, или окажешься на столе, - прорычал мужчина, не от злости, а от возбуждения. Он не понимал, чего добивается парень. Может он просто играется. Возможно так действовали таблетки обезболивающего, которые Чонин выпил при сильных болей в голове. Чан думал, размышлял, пока чужая, ловкая рука не спустилась вниз, останавливаясь у резинки нижнего белья. Чан предупреждал. Чан сорвался. Миг, и испуганный Чонин оказался прижат к столу. - Не играйся со мной, - прорычал блондин и впился в чужие губы. Поцелуй был жадным, австралиец будто хотел высосать из парня всю душу. Руки младшего блуждали по чужому телу, выводили узоры, крепко цеплялись. А ноги стали ватными, если бы не Чан, который усадил парня на стол, тот бы наверное грохнулся. Оставив губы в покое, Бан спустился ниже. Языком, он провёл дорожку от уха до ключицы и больно укусил выпирающую косточку. Ловкие пальцы легли на тощие колени и поползли вверх, всё ближе и ближе приближаясь к паху. Но внезапная боль в голове, заставила Яна жалобно заскулить. Чан тут же поднял обеспокоенный взгляд. Чонин виновато улыбнулся. - Давай унесу тебя в комнату, - мягко улыбнулся Бан и чмокнул парня в уголок губ.***
Чонин клацает клавишами ноутбука, внимательно изучая написанную статью, пока Чан готовит им ужин. Ян просил его отдохнуть, старший всё – таки сегодня три двухчасовые тренировки провел. Но старший настоял на нормальной еде, поэтому Чонин пришел к компромиссу. С Чана еда, с Чонина чистая посуда. Бан Чан – муза Ян Чонина. Они знают друг друга на сто десять процентов, выучили особенности и привычки, что со временем приелись и стали чем – то обыденным. На столе остывает лапша, пока эти двое нежно целуется и нежатся в объятьях друг друга. На экране ноутбука мелькает еще сырая, не доработанная статья. Чонин думает, чем можно её ещё наполнить? «Мы все скомканы из жадности и эгоизма. Мы – сгустки негативной энергии, что каждый день выпускаем литры яда, общаясь с людьми. И дело в том, что наши демоны не могут найти приют. Звери, живущие в нашей грудной клетке не могут устало положить морду на лапы и уснуть…» И вдруг пальцы начинают быстро стучать по клавиатуре. «Вы можете сломать себя. Вы можете отстроить себя заново. Я научился жить со своими демонами, позволяя им тонуть в затягивающем омуте. Мои демоны стали упущением, стали последним словом на губах у человека, которого я безумно люблю. Это письмо, я возможно порву. Я разрушу текст и построю его заново. Стану невидимой нитью, что будет завязана на чужом мизинце. Каждому человеку – своё испытание. Моим демонам всегда будет мало. Но они находятся в спокойствие, когда рядом со мной есть тот самый человек, что гладит моих демонов по голове, а не сажает на ржавую цепь.»***
Чонин такой милый, домашний сидит на кухне, пальцами стуча по клавиатуре ноутбука. - Ты когда – нибудь отдыхаешь? – фырчит Крис, запуская ладонь в темные волосы. Волосы Чонина немного влажные, значит он буквально час – полтора назад вернулся с работы. - Точно такой же вопрос к тебе, - Чон убирает руку Бана от своей головы и дергает старшего на себя. Поцелуи Бан Чана – единственный наркотик, который пробовал Чонин. Тяжело встречаться с человеком, когда твой график работы непонятная хрень. Но эта пара не жалуется, они не из тех, кто всё время проводит вместе. Они знают друг друга на сто десять процентов, выучили особенности и привычки, что со временем приелись и стали чем – то обыденным. Бан Кристофер стал смыслом жизни. Пробудил желание жить дальше, улыбаться ярко – ярко и смеяться громко. Чонин утирает слезинку, окунаясь в атмосферу тепла и уюта. А главное – комфорта. Скидывает с плеч черную чановскую толстовку, аккуратно кладет её на спинку стула и тихо залазит на кровать. Укладывается рядом с Чаном, роняя голову на мягкую подушку. Укладывает руку в кучерявую макушку Чана и улыбается мягко, освещая всю эту комнату. Весь этот мир.