love when you call unexpected

Крики фанатов все ещё звенят у него в ушах, когда Минги принимается вытираться полотенцем, выйдя за кулисы. Стадион пуст уже около часа, но толпа была настолько наэлектризованной, невероятно горящей и заряжающей, что Минги дал, пожалуй, свой лучший концерт на данный момент. Он уже сейчас может сказать, что завтра его горло будет болеть — обратная сторона того, что он был слишком возбуждён, чтобы сфокусироваться на технике, слишком увлекся, выходя на бис. Впрочем, это было неважно; это была его последняя остановка в туре, и он и подумать не мог о лучшем его окончании. Он все ещё дрожит от адреналина после сегодняшнего; энергия едва ли уменьшилась после мит-н-грита. — Я не опоздал на раздачу автографов? — раздается голос из-за его спины. Минги напрягается. Охрана, должно быть, сильно расслабилась, раз фанат все ещё находится за кулисами каким-то образом. — Э, простите, Вы не должны здесь... Минги оборачивается, и воздух застревает у него в горле. — Ёсанни? — говорит Минги на одном взволнованном выдохе. Напряжение тут же падает с его плеч. Это Ёсан, во плоти, за тысячу километров от дома. В мягком свитере, он немного выбивается из закулисного гранжа арены, и совершенно не похож на типичного фаната или работника Минги. Ёсан едва успевает коротко ему помахать прежде, чем Минги сокращает расстояние между ними и утягивает его в объятия, сгибаясь, чтобы уткнуться лицом в Ёсанову шею и, возможно, сжать его чуть сильнее, чем нужно. — Привет, Минги, — говорит Ёсан, голос приглушается тканью куртки. — Я так по тебе скучал, — говорит Минги. Он держит Ёсана долго, и тот милосердно ему позволяет, пока Минги сам, наконец-то, не отлепляется. — Прости, я, наверное, потный. Ёсан встряхивает головой с лёгким смешком. — Все в порядке. — Как ты сюда попал? Где ты был все шоу? — спрашивает Минги. Он прыгает на пятках, перевозбужденный и полный энергии, несмотря на свою усталость ещё несколько мгновений назад. — Прилетел утром, твой менеджер помог мне с деталями. Конечно, я хотел увидеть выступление целиком, — объясняет Ёсан, пока его щеки розовеют от смущения. Сердце Минги вздрагивает. Ёсан уже был на двух домашних выступлениях в туре, два долгих месяца назад. А Ёсан не из тех, кто совершает грандиозные поступки, несмотря на то, что встречается с публичной фигурой, и полет в другую страну только для того, чтобы посидеть в третий раз на его концерте, кажется Минги чем-то действительно громким. Минги снова заключает его в объятия. — Я скучал по тебе, — повторяет он. — Я тоже по тебе скучал, Мин, — выдыхает Ёсан и привстает, чтобы словить губы Минги своими. Это их первый поцелуй за почти два месяца, и ощущение мягких Ёсановых губ под своими, как глоток свежего воздуха после недель наблюдения только селфи и зернистых видеозвонков. Они ни секунды не колеблются перед тем, как их губы идеально соединяются, а мышечная память дрожит на кончике языка. Чувства его переполняют мгновенно — руки Ёсана ложатся на чужие щеки, дыхание мягко ласкает, а кожа горит. Кто-то кашляет за его спиной, и Ёсан отскакивает в сторону. Это один из менеджеров, выглядящий устало, но добродушно, хотя действительно не хочет, чтобы они целовались посреди закулисья. Минги слышит, как стафф собирает аппаратуру — скоро здесь будет не протолкнуться. — Простите, простите, — говорит Минги и не может сдержать смешка. Ёсан выглядит более смущенным, чем Минги: выражение его лица превратилось в страдальческое, и он неловко переминается с ноги на ногу. Он и за кулисами-то никогда не был, и со стаффом не встречался, да и вообще чувствует себя сейчас совершенно неподходящим этому месту, несмотря на заверения Минги, что у него прав находится здесь больше, чем у кого-либо. Неважно сколько — Минги ему всегда будет об этом напоминать. Он притягивает Ёсана к груди и целует в темечко в, как он надеется, успокаивающем жесте. — Я должен пойти сменить одежду и тогда можем уходить, — говорит Минги, беря руку Ёсана в свою и осторожно проводя его по коридору в сторону гримёрки. Комната маленькая. На туалетном столике валяется все содержимое косметички, на стенде висит одежда, стол забит едой, поодаль стоит несколько стульев и диван, к которому Минги пытается Ёсана подтолкнуть. Вместо этого, Ёсан кидает свою сумку на пол и поворачивается у нему, едва закрывается дверь. Минги спотыкается, встречается спиной с дверью, когда Ёсан припадает к его губам с куда большей жадностью. Зубы стукаются друг о друга. — Оу, — говорит Минги. — Прости, — отвечает Ёсан. — Уже возбудился? Ёсан испускает смущённый вздох, пока его щеки окрашиваются в совершенно очаровательный оттенок красного. Это самое приятное признание, которое Минги когда-либо получал. — Я тоже, — говорит Минги. Он прислоняется к двери снова и тянет Ёсана на себя, чтобы поцеловать. Сейчас они менее неловкие в своих движениях, хотя все ещё дрожат от мыслей и действий, в которых тонут. После стольких недель возбудиться — минутное дело; руки Минги вспоминают изгибы чужого тела через тонкий свитер. Ёсан довольно мурлычет, прижимаясь ещё сильнее. Поцелуй быстро теряет налет утонченности и нежности. Минги знает, что целуется, словно голодающий — ведь так и есть — и Ёсан отвечает ему тем же. Ёсан вжимает его в двери, и это единственное, что не даёт Минги взорваться кучей конфетти от удовольствия, растущего внутри. Довольное мурчание перерастает в полузадушенные вздохи, когда Минги прижимается к Ёсану до невозможного близко, раздвигая чужие бедра согнутым коленом. Ёсан прикусывает его губу в ответ. — Ох, Санни, — Минги отстраняется, чтобы сделать вдох, воздух на скользких губах прохладный. — Нам, наверное, стоит притормозить? Направиться в отель?.. Ёсан начинает на него дуться. Этот маневр его убивает. — Мы не можем остаться здесь? Брови Минги взлетают вверх от такого предложения. Ёсан не тот, кто любит проявлять чувства публично, тем более...то, что они делают прямо сейчас. — Когда тебе нужно уходить отсюда? — продолжает Ёсан после того, как Минги безмолвно открывает и закрывает свой рот несколько раз. — Уф, да когда угодно...? Сборка оборудования займет какое-то время, — говорит Минги, и наклоняется за ещё одним коротким поцелуем. Устоять невозможно. — Так что, ты... э, здесь? — Если ты тоже этого хочешь... — пожимает плечами Ёсан, и Минги действительно старается не выглядеть поражённым. Румянец на его щеках все выдает. — Бля, хочу ли я? — Минги прижимается к Ёсану, бедра соприкасаются и тот чувствует, что Минги думает насчёт этой идеи. — Малыш, это как если бы мои влажные мечты стали реальностью. Ёсан встряхивает головой со смущенным смехом. Он подталкивает Минги к дивану и садится на его колени, едва тот плюхается на потертую кожу. Ощущение чужого веса на себе кажется таким правильным. Ёсан выглядит практически робко в такой позиции, как будто это было не его предложение, но Минги аккуратно сцеловывает неловкость с его лица. — Ты когда-нибудь мечтал о... близости за сценой? — спрашивает Ёсан, поудобнее устраиваясь на чужих коленях. Минги хихикает. — Конечно. Я уверен, что все музыканты так делают. Ёсан закатывает глаза. — Ах да, конечно. Ёсан не склоняется для ещё одного поцелуя, пускающего мурашки, как ожидал Минги. Вместо этого он запускает руки под резинку чужой майки, неспеша, дразнясь, тянет на себя и бросает на пол. Кончики его пальцев щекотно проходятся по животу и груди, ложатся на плечи и челюсть; мягкие пальцы ласкают линии лица. Минги позволяет, хотя жар медленно кипит где-то в животе, купается в тихом проявлении привязанности, которое дарит Ёсан. Они не виделись так долго. Он тянется за рукой, которая проходится по его волосам и легонько царапает кожу головы. — Волосы отросли, — задумчиво тянет Ёсан. Его руки взьерошивают уложенные гелем волосы, которые все время так и норовили выбиться из прически, и достают пригорошню шпилек, кладя на диван. — Тебе идёт. Минги хмыкает, расслабившись от внимания, и позволяет своим глазам слегка прикрыться. Ёсан проводит пальцем до нижней части лица, к челюсти, и немного наклоняет его голову. Минги чувствует, как его пальцы нежно проходятся по татуировке за ухом. Это простой цветок, который за стебль держит рука. — Хорошо зажила... где набивал на этот раз? — Л.А! — говорит Минги, а потом останавливается, чтобы подумать. Города начинают смешиваться друг с другом после такого количества перелетов. — По крайней мере, мне так кажется. В любом случае, когда-нибудь я отвезу тебя туда. Его глаза открываются, когда Ёсан решает ответить поцелуем. Это просто мягкое прикосновение к губам, теплое и с привкусом гигиенической помады. Он прижимается ближе к Ёсановым бёдрам, ленивые поцелуи снова поднимают возбуждение внутри. Минги счастливо выдыхает в его рот. Он хочет остаться так навечно, по правде говоря. Он не может дождаться момента, когда они с Ёсаном поедут домой и будут восполнять пробелы в поцелуях и ленивых утрах вместе. Сладкие поцелуи только раззадорили голод Минги, и он поворачивает голову, чтобы поцеловать Ёсана глубже, мокро скользя языком по чужому. Аккуратный укус за губу возвращает Ёсана в действие, и он прижимается губами ко рту едва ли не до боли. Руки Минги возвращаются на его талию и остаются там, пока они вспоминают друг друга по-новой. Он чувствует, как грудь поднимается все чаще под свитером, и в такие моменты Минги чувствует гордость, что может так быстро привести его в такое состояние, а после стольких недель порознь — это вообще легко. Ёсан толкается бедрами в его сторону, как бы напоминая, что Минги все ещё возбуждён; неприятное напряжение под ширинкой едва ли уменьшилось от веса Ёсана. — У меня есть сюрприз, который должен тебе понравиться, — бормочет Ёсан в чужие губы. — Лучше, чем твое появление здесь? — спрашивает Минги. Ему не хватает воздуха: он едва успевал дышать между поцелуями. Ёсан пожимает плечами. — Ну, зависит от твоих приоритетов. От взгляда Минги не ускользает румянец на чужом лице, пока Ёсановы руки направляют его к заднице, где Минги жадно лапал его до этого, а потом перемещают ближе к резинке штанов. Он улавливает намек, скользит под брюки и касается горячей кожи. Ёсан выгибается, прижмаясь грудью к чужой, и открывая лучший доступ. Пальцы Минги нащупывают скользкое основание анальной пробки. — Оу, — стонет Минги. — О мой бог, Санни... малыш, ты убить меня хочешь? Я умер, я в раю? Не думаю, что я попал бы в рай со всей своей коллекцией пиратской музыки со времён университета... Ёсан раздражённо вздыхает или, по крайней мере, пытается — вздох смешивается со стоном, когда любопытные пальцы смещают основание пробки. — Не будь таким... — Ёсан захлёбывается воздухом, когда Минги вытаскивает пробку и вставляет обратно, — ...драматичным. Я просто скучал по тебе. — И ты полностью приготовился прямо перед шоу? — спрашивает Минги. Он довольно гудит в чужую кожу и снова целует, неохотно расставаясь даже на мгновение. — Боже, ты идеален, я клянусь... Ёсан зарывается в его шею и что-то смущённо бормочет. — Хочешь, чтобы я взял тебя прямо здесь? — Да, таков план, — говорит Ёсан. Ёсан отклоняется, и тело Минги охватывает прохладный воздух. Минги в ответ тянет за чужие штаны, пока Ёсан не встаёт и не снимает их полностью. Тот протягивает руку к сумке, и Минги не может оторвать взгляда от четко очерченных мускулов его полуголого тела; вот он, вид, по которому он скучал больше всего. Минги стягивает свои штаны на бедра, насколько это возможно, не вставая, и рвано вздыхает, когда кладет руку на член. Проходит совсем немного времени, и Ёсан возвращается к нему на колени с бутылочкой лубриканта в руках. Крышка щелкает, и он беспорядочно размазывает смазку на них двоих. Минги кривится. — Ай, холодно, — жалуется он на температуру, но Ёсан быстро его успокаивает, оборачивая руку вокруг его члена. Минги откидывается на спинку и смотрит, загипнотизированный видом. Ёсан двигает бедрами вперёд, скользит своим членом по чужому, гладит оба в ладонях. Минги это нравится, нравится ощущение, нравится вид — рядом с Ёсаном он выглядит больше, и это сносит крышу. Когда он берет верх и отстраняет Ёсана, его рука закрывает чужой член практически полностью. — Прекрасный... — мурлычет Минги. Его другая рука скользит по бедру Ёсана, нащупывают основание невытянутой пробки. Он играется с ней несколько мгновений, заставляет Ёсана ругнуться, и, наконец, вытаскивает, заменяя на свои два смазанных пальца, прежде чем Ёсан начал бы жаловаться. Тот прислоняется лбом к плечу, пока Минги внутри него двигается. — Скучал по твоим рукам... Минги самодовольно ухмыляется от комплимента. Он убирает свое плечо, вынуждая Ёсана поднять взгляд, целует его снова. Медленно, прерываясь на вздохи, пока внутрь проникает третий палец. Угол не самый лучший, особенно для нормальной подготовки, но Ёсан все уже сделал сам. Он всегда нетерпелив, и едва даёт Минги растянуть себя тремя пальцами, сразу же подгоняет. — Мы долго не виделись, малыш, я не хочу сделать тебе больно, — говорит Минги. — Ты не сделаешь... Я старался держать себя в тонусе, — он отталкивает его руку и берет член Минги в ладонь, наклоняясь вперед на коленях для лучшего равновесия. Минги не может отвести взгляд от Ёсанова лица, когда тот насаживается на него. Глаза Ёсана закрыты в концентрации, зубы впиваются в нижнюю губу, верхушка лба покрыта испариной; его эмоции так быстро меняются с каждым сантиметром. Минги же старается просто сидеть ровно, нежно сжимает чужие бедра и позволяет сделать все самому. У обоих сбито дыхание, когда Ёсан насаживается до конца. — Я скучал по тебе, — говорит Минги. Он проводит руками до чужой талии, задирая по пути свитер. Ёсан приподнимается и с протяжным вздохом опускается обратно. — Я тоже. Ёсан крепко сжимает его плечи, устанавливая ритм; бедра двигаются по кругу, пока он насаживается на член Минги. Минги разрывается между созерцанием его прекрасного лица, розового члена и движениями сильных бедер, то поднимающихся, то опускающихся. Он сжимает их крепче, чтобы чувствовать, как тот двигается под его ладонями. — Все хорошо? — спрашивает Минги. — Ты выглядишь потрясающе. — Конечно, — говорит Ёсан. Это становится понятно по стаккато из его вздохов, покидающих рот каждый раз, когда он насаживается полностью. Но слышать заботливый вопрос все равно приятно. — Я так много думал о тебе... провел весь полет, представляя эту сцену. Минги стонет, вжимается пальцами в бедра ещё сильнее. Голова Ёсана отклоняется назад, и взгляду предстает покрытая потом шея, которая так и манит попробовать себя на вкус. Минги не может устоять, проходится языком и прикусывает, оставляя метку на гладкой коже. — Мне нравится смотреть на тебя в такой позе, — мычит Минги. Ёсан действительно устраивает зрелище. — Потому что ты ленивый, — подразнивает Ёсан, несмотря на задыхающийся голос. — Эй! — возражает Минги. Он кладет руку на диванную подушку для опоры, резко поднимая бедра вверх. Ёсан давится воздухом, плечи подаются в сторону; теперь Минги задаёт темп, вколачиваясь в Ёсана. Его торжествующая улыбка долго на лице не задерживается — они слишком давно не виделись, и его терпение подходит к концу. В комнате вскоре становится громче, маленькое пространство наполняется тяжёлыми вздохами, стонами и шлепающими звуками кожи о кожу. Минги уверен, что это помещение звукоизолированно, но сейчас, ему было плевать, даже если нет. Все его внимание сосредоточено на Ёсане и жаре, собирающемуся внизу живота. — Люблю... тебя... ах... — стонет Ёсан. Он не может решить: закрыть глаза или смотреть, прислониться лбом к чужому плечу или откинуться назад? — Я люблю тебя, — отвечает Минги. На мгновение он пожелал оказаться с Ёсаном в их постели, дома, на собственных простынях — там они могли бы не торопиться. Но в данную секунду их лихорадочные отчаянные толчки превращаются в жгучий зуд, и он готов раствориться в нем прямо сейчас. В конечном итоге, Ёсан оборачивает свои руки вокруг его плечей, чтобы удержать равновесие, кладет ладони на заднюю часть чужой шеи и оттягивает волосы; немного сильнее, чем надо, но Минги не против. Ёсан практически ничего не делает, просто держится и наслаждается, пока Минги двигает бедрами. Минги знает Ёсана достаточно хорошо, чтобы сказать, когда тот близок: его крепко закрытые глаза и беспокойные руки говорят сами за себя. Он как будто ищет какую-то опору, но не может найти, руки мечутся, расслабляются, хватают все, до чего могут дотянуться, словно он может утонуть. Он крепко держит Ёсана за бедра, тянет вниз, чтобы насадиться глубже. Ёсан почти кричит, и тот остаётся в этом положении, практически не выходит: лишь немного двигает бедрами, как Ёсан любит. Он едва успевает положить руку на чужой член, прежде чем тот выдыхает предупреждение и кончает. Оргазм трясет, выгибает вперёд, и весь воздух разом покидает его лёгкие. Минги матерится, когда Ёсан сжимается вокруг него, и собственный оргазм подходит ещё ближе вместе со срывающимся стоном. — Минги, боже, — говорит Ёсан. Часть его слов остаётся полубормотанием и кажется чепухой. Удовольствие переполняет. Минги терпеливо ждет, и начинает двигаться только после того, как Ёсан разрешает. Долго ждать не приходится. После всего произошедшего, хватает лишь пары моментов для того, чтобы Минги согнулся пополам. Все эти месяцы рука была его единственным источником удовлетворения, и он готов поклясться, что быть внутри Ёсана, пока тот кончает, близко к трансцедентности. — Блядство. Когда зрение возвращается в фокус, первое, что он видит — сладкую, уставшую улыбку на Ёсановом лице. Его волосы в полном беспорядке, свитер помят и пропитан потом, и, — вау! — Минги точно не хотел оставлять настолько темную метку на его шее. Но он выглядит восхительно. Минги притягивает его ближе, плюя на неудобные потные вещи и тонкую струйку спермы, стекающую по обмякшему члену. Ёсан определенно возмутится насчёт этого через несколько минут, но, сейчас, позволяет себя обнимать. — Завтра у меня очередное тупое интервью, — начинает Минги, переведя дыхание, — но что, если я отменю его и вместо этого мы пойдем на прогулку по городу? Хочешь? — Твой менеджер оторвет мне башку, если ты отменишь его только чтобы со мной потусоваться, — говорит Ёсан. Эта попытка вправить ему мозги не помогает: Минги привык к его вечно серьезному выражению лица. — Не-а, Хон любит тебя больше, чем меня, — улыбается Минги, и тревога уходит. Он вслепую ищет телефон, лежащий на диване, и сбивает смазку на пол. — Я напишу ему прямо сейчас. — Окей, — Ёсан возвращает свой лоб на чужое плечо, утыкаясь носом в изгиб шеи. Он прячет лицо, но Минги чувствует, как улыбка трогает его губы; там, где тот прижимается ими к его коже.