Детский сад

      Се Лянь открыл глаза и потянулся. Над головой были деревянные балки, не похожие на те, что были у них с Хуа Чэном в спальне. Принц резко подорвался с места и сразу понял, что находится в святилище Водяных Каштанов. Гора Тунлу снова открылась и вчера Се Лянь долго спорил с Хуа Чэном, убеждая, что должен оставаться рядом, когда супругу станет плохо. Вчера казалось, что демон согласился, но, проснувшись в другом месте, Се Лянь понял, что его самым нечестным способом обманули. Конечно, Хуа Чэн хотел как лучше, не желал навредить принцу, поэтому и старался оттолкнуть. Се Лянь понимал причину его поступка, но всё равно хотел быть рядом. Помнил ведь, как в прошлый раз его супругу было плохо. Как он цеплялся за него, страдая от боли. Существовало одно верное решение: отправиться обратно, помочь пережить открытие горы, а потом отругать. Лучше всего отругать сильно, но небожитель понимал, что у него просто не получится: стоит взглянуть в единственный глаз и увидеть погрустневшее лицо, как вся злость испарится, будто не было. Можно, конечно, показательно хмурить брови и отворачиваться с оскорблённым видом, но это совсем уж детский сад.       Рядом кто-то завозился, а Се Лянь невольно напрягся. Он даже не заметил, что не один в комнате. Приподняв покрывало, которым его заботливо укрыли, он обнаружил девочку с длинными белыми волосами, что свернулась у него под боком. — Что? — не раздумывая, Се Лянь вскочил на ноги и сделал шаг назад. Негоже взрослому замужнему мужчине спать в одной кровати с неизвестной маленькой девочкой. Та приподнялась и принялась тереть глаза кулачками, на вид было не больше десяти, — Откуда ты здесь? — Что-то не так, хозяин? — девочка убрала руки от лица и взглянула на Се Ляня самыми удивительными голубыми глазами, которые он когда-либо видел. Девочка, видимо, сильно ворочалась во сне и оттого её белое одеяния задралось, поэтому Се Лянь поспешил отвернуться. — Пожалуйста, не обращайся ко мне так, — укоризненно сказал он, судорожно вспоминая, не случалось ли с ним чего-то странного за ночь, — Кто ты такая? — Хозяин… Ой! — девочка собиралась потянуться к Се Лянь, но замерла на полпути, увидев свою руку, — Что с моим телом? — Ты ранена? — Се Лянь не знал, стоит ли ему поворачиваться и не смутит ли это юную незнакомку. — Хозяин, моё тело, оно другое! Это же я, Жое! — после её слов Се Лянь не выдержал и, повинуясь любопытству, повернулся обратно. Девочка всё так же сидела на месте, замерев, будто каменная статуя. — Жое? — он засучил рукава, обнажая тонкие запястья и замечая, что ленты и правда нет на привычном месте, — Что с тобой случилось? — Не знаю, — бывшая лента с удивлением принялась осматривать и ощупывать себя, — Человеческие тела ужасно неудобные! Хозяин, как ты живёшь в этом теле? — Думаю, это дело привычки, — неловко отшутился Се Лянь, — Может ли быть связано твоё превращение с открытием горы Тунлу? Как ты себя чувствуешь в этот период? — В такие дни я чувствую себя более вялой. Может, что-то изменилось после того происшествия, — Жое подползла ближе к краю, неловким движением свешивая непослушные ноги на пол, — Хозяин чем-то обеспокоен? — Нет, всё хорошо, — Се Лянь был почти уверен, что за столько лет жизни научился достойно скрывать эмоции, но, возможно из-за того, что Жое много лет является его оружием, она понимает его даже по одному мимолётному взгляду. — Хозяин волнуется о своём супруге? Уверена, он хорошо перенесёт все трудности. Супруг хозяина очень сильный, — Жое встала, неуверенно расставляя в стороны ноги и руки для баланса, будто она акробат, готовящийся пройти по тонкой верёвке, — Однако, когда он забирал тебя ночью, он чувствовал себя нехорошо. В этот раз влияние горы сильнее, чем в предыдущие. — Ты знала о его планах и не попыталась хотя бы разбудить меня? Ты предательница, Жое! — Се Лянь сделал вид, что обижен, понимая, что между лентой и Хуа Чэном существовал какой-то негласный договор. Например, ночью лента каждый раз пряталась под кровать, исключая те часы, которые супруги проводили в полном уединение, тогда её запирали в ванной вместе с Эмином. В остальное время она была рядом с Се Лянем, не вызывая ревности у Хуа Чэна. Эти двое явно сговорились. — Хозяин переоценивает мои возможности. Даже при желании я не смогу тягаться с твоим супругом, — Жое помотала головой, отчего её белые пряди спутались ещё сильнее. — Тебя это не останавливало в первую вашу встречу, — Се Лянь припомнил день, когда он, облачённый в наряд невесты, повстречал Хуа Чэна. Весь загадочный, скрытый под мраком ночи призрачный жених уже тогда заинтересовал его. — Тогда он не был супругом хозяина. Хотя бы по этой причине мне следует его уважать, — парировала Жое. Се Лянь не мог не удивляться, насколько разумные вещи она говорит. Возможно, так и должно быть с древним оружием, но… Должно ли оно вообще говорить? Жое опасно накренилась, сделав шаг и Се Лянь поспешил подхватить её под руку. — Нам нужно вернуться в Призрачный город, — уверенно заявил принц, готовый отправиться в дорогу. — Нет нужды, Призрачный город скоро сам явится к нам, — туманно ответила Жое, — Всё же, я редко сплю по ночам, в отличии от хозяина.       Се Лянь удивлённо заморгал глазами, но, немного подумав, согласился. Вряд ли Хуа Чэн надолго оставит его одного, да и отругать его он всегда успеет. Сейчас у принца появилась другая задача: научить Жое ходить на двух ногах, чтобы она не перебила половину посуды в храме и случайно не поранилась. Странно будет просить Му Цина зашить порез на маленькой девочке. И наверняка ему некогда. Всё же открытие горы Тунлу — это испытание не только для демонов, но и для небожителей, которые не дают нечисти пробраться на гору. Наверняка снова созвали всех, кроме Се Ляня. И дело было даже не в призрении и недоверии, как раньше, а в излишней силе. Его стали побаиваться, за спиной сравнивая с Цзунь У. Но Се Ляня это уже почти не тревожило, Хуа Чэн ведь сказал, что они совсем не похожи.       Через полчаса Жое научилась не падать на каждом шагу. Ходила она до сих пор забавно, будто её ноги были палками, но она, по крайней мере, могла передвигаться без помощи. Вскоре на дворе послышался шум, а когда Се Лянь уже подходил к двери, в неë робко постучали. На пороге оказался мальчик с виноватым лицом и алых одеждах подходящего размера, ткань он мял от напряжения. Се Лянь с деланным недовольством сложил руки на груди, взирая на ребёнка сверху вниз. В нем всё ещё тлел огонёк обиды, который быстро исчезал, смешиваясь с умилением к этому очаровательному мальчику. Даже в таком юном возрасте прослеживались общие черты лица Хуа Чэна. Се Лянь порой диву давался, как можно быть таким красавцем с детства и немного жалел, что раньше не увидел этого под слоями бинтов, закрывающих половину лица. — Гэгэ? — нерешительно позвал Хуа Чэн, делая жалостливое выражение лица, зная, как тяжело будет Се Ляню злиться на него. — Для ребёнка ты обращаешься ко мне слишком неуважительно, — не хотел сдаваться Се Лянь, в прочем, чувствуя, что в голосе вовсе нет холода, лишь маленькая обида. — Ваше Высочество? — спросил Хуа Чэн почти с мольбой. Жое из-за угла внимательно наблюдала за сценкой, хихикая в маленькую ладошку. — Здесь нет принцев, только одинокий монах. Ты ошибся адресом. — А я уверен, что не ошибся, — настаивал Хуа Чэн. — Это святилище. Прежде чем сюда приходить, хорошенько подумай о своём поведении и божестве, которое ты можешь оскорбить своими смелыми речами, — после этих слова Се Лянь закрыл дверь, приводя чувства в порядок. Ещё немного и он бы кинулся обнимать Хуа Чэна, так и не дав ему понять, что тот сильно провинился.       В тоже время уменьшенный Князь Демонов так и замер в нерешительности. Он не знал, что ему делать и куда идти. Он видел обиду принца, слышал тон его голоса и немного побаивался. Разумом он понимал, что Се Лянь, вероятно, играет с ним, но, после стольких лет одиночества, Хуа Чэн порой просыпался с мыслью, что всё происходящее — сон, что принц — плод его воображения. Ночью, после мучительной борьбы с воздействием горы, ему снился один из таких пугающих снов. Обычно он избавлялся от липкой паутинки кошмара просто: обнимал Се Ляня, утыкаясь носом в макушку, но сегодня его не было рядом, а теперь дверь перед ним вот так захлопнулась. Если бы не беспрекословное следование желанию Се Ляня, Хуа Чэн бы встал на колени, а так он просто остался стоять у двери, хмуро ожидая будущего. Не прошло и минуты, как дверь снова приоткрылась, однако Хуа Чэн больше не планировал давить на жалость. Он уткнулся взглядом в пол и пробормотал: — Прости, Ваше Высочество, я виноват. Этот верующий примет любое наказание, только, пожалуйста, позволь мне остаться… — Ох, Саньлан, ну что же ты… — Се Лянь моментально смягчился, присаживаясь на корточки, чтобы быть на одном уровне с лицом возлюбленного. Казалось, сейчас он меньше, чем в предыдущее превращение, — Но мне было неприятно, что ты не позволил помочь тебе, когда ты в этом нуждался. Ты мне не доверяешь? — Конечно доверяю! — Хуа Чэн наконец поднял взгляд, уставившись одним глазом на Се Ляня, — Но я боялся навредить гэгэ. Я не контролировал себя в прошлый раз, но сейчас всё было намного хуже. Я мог навредить гэгэ, совершить ошибку, о которой жалел бы больше, чем об этом поступке. — Я понимаю, что ты хотел меня защитить, — Се Лянь мягко улыбнулся. По выражению лица Хуа Чэна он видел, что тот устал. Должно быть, ночная борьба с безумием была страшной, — Но обещай, что в следующий раз позволишь быть с тобой рядом. Я быстро бегаю, если не смогу отбиться, то хотя бы убегу. — Ладно… — нехотя ответил Хуа Чэн. — Иди сюда, — он тут же потянул к себе маленькое тельце и несильно обнял, так, чтобы не навредить, — Мой маленький Саньлан голоден? — Гэгэ, не называй меня так, — по тону голоса могло показаться, что Хуа Чэну не нравится это обращение, но на деле его щёки заалели, показывая, что он смущён. — Тогда Хунхун-эр? — Се Лень тихонько рассмеялся, радуясь, что через неимоверные усилия смог вспомнить это детское имя. Забавно было видеть нахмуренные аккуратные брови. Жест, который у взрослого казался изящным, вызывающим страх окружающих, у ребёнка выглядел забавным. — Пойдём кушать, — Хуа Чэн решил не раззадоривать его ещё больше и проскользнул в дверь. Взгляд тут же наткнулся на беловолосую девочку, выглядевшую как пятно на фоне тёмных стен, — А это кто? — Волей Саньлана я проснулся с этой девой в одной постели, — Се Лянь вздохнул, замечая удивлённый взгляд супруга, — А вообще, это Жое. Не изменился ли Эмин? — Не знаю, я его не видел сегодня, — Хуа Чэн пожал плечами, осматривая Жое, — Миленькая. — Вам тоже этот образ идёт, — ответила она комплиментом на комплимент, — У людей всё слишком сложно с обращениями. Хозяин, как мне стоит называть твоего супруга? — Полагаю, Саньлан сам должен решить, какое обращение ему нравится больше, — Се Лянь подошёл к столу и начиная искать ингредиенты для очередного кулинарного кошмара. — Мне всё равно, как ты будешь меня называть, — Хуа Чэн с заинтересованным видом встал рядом с Се Лянем, с завидной ловкостью уворачиваясь от его неловких движений, — В рамках разумного, конечно. — Как скажете, градоначальник Хуа.       Пока Се Лянь грохотал посудой на кухне, Хуа Чэн сидел со скучающим видом и игрался с бусиной в волосах, желая хоть чем-то себя занять. Жое притаилась в углу и стояла с невидящим взглядом, будто блуждала глубоко в своих мыслях. О чём вообще может думать лента? Вопрос странный, но интересный, не имеющий определённого ответа. Её разум парил от одного вопроса к другому, ни на чём толком не останавливаясь. Этим путешествием по мыслям она занималась много лет, когда ей было нечем заняться. Вскоре Се Лянь закончил мучить продукты и вышел из кухни, стараясь не уронить тарелки. Когда приготовления были закончены, все сели за стол. Жое с интересом посмотрела на человеческую еду. Будучи лентой она, конечно, ни разу её не пробовала. Есть палочками оказалось сложнее, чем казалось, поэтому она просто использовала руку и тут же выплюнула приготовленную еду. Жое не знала, какой она должна была быть на вкус, но предполагала, что не настолько отвратительной. Слишком солёная и горькая, оставляющая на языке субстанцией, похожую на слизь. Ужасно. А то, что Князь Демонов спокойно ест это нечто — чудо. Раньше Жое не понимала, почему все так удивлялись, заставая его за трапезой, а теперь стала понимать. И правда настоящий Непревзойдённый. — В этот раз хуже обычного, — Се Лянь, хоть и был совсем непривередлив к еде и давно привык к собственной стряпне, сморщился, — Может, с продуктами что-то не так? Они лежали здесь с прошлого моего посещения. — Еда гэгэ великолепна, как и обычно, — Хуа Чэн действительно выглядел ужасно довольным. Се Лянь неловко засмеялся в ответ на его слова, понимая, что так о его стряпне думает только его дорогой супруг, — Гэгэ, кто-то пришёл.       И действительно, в дверь постучали. Очень робко, пугливо, едва касаясь деревянной поверхности. Се Лянь, чувствуя необходимость быть гостеприимным хозяином, поспешил в двери, но Хуа Чэн обогнал его. — Убирайся. — с явным раздражение бросил он кому-то за дверью. — Саньлан, нельзя быть таким жестоким, — принц поспешил посмотреть, какого же путника даровала им судьба, — Ой…       На пороге стоял ребёнок, полная копия маленького Хуа Чэна, даже одежда была идентичной, единственным отличием служила повязка, расположенная на другом глазу. В единственном красном глазе читалась мольба. Увидев Се Ляня, он немного приободрился, но тут же снова сник, встретившись взглядом с Хуа Чэном. Уже поняв величину нового воздействия горы Тунлу на демонов, Се Лянь улыбнулся. Не это ли ужасающий ятаган, о котором складывают легенды? — Эмин? — позвал он его и мальчик тут же оживился, с обожанием смотря на принца. Ему было очень хорошо знаком этот взгляд: так же на него смотрел его супруг. — Выше Высочество… — он собирался сделать шаг, но его остановил Хуа Чэн. Издалека могло показаться, что это братья-близнецы, что борются за внимание родителя, но на деле это была не милая будничная потасовка, а самая настоящая война. — Гэгэ, не обращай внимания. Не стоит пускать в святилище кого попало, — тон Хуа Чэна смягчился, когда он говорил с Се Лянем, но на следующей фразе к нему вернулась былая холодность. — У меня и так здесь два демона. Одним больше, одним меньше, — заметил принц, подходя к Эмину и присаживаясь на корточки, — На тебя тоже подействовала гора? Не волнуйся, скоро ты придёшь в норму. А пока, не хочешь перекусить с нами? У нас есть фрукты, их я точно не испорчу.       Эмин с восторженным выражением лица уставился на него. Даже будучи мечом он был довольно эмоционален, всеми доступными методами проявляя свои чувства, а приобретя человеческую оболочку и вовсе решил себя не сдерживать. Лицо его пусть и было как две капли воды похоже на Хуа Чэна, но мимика было непривычно подвижной, лишённой всякого притворства. — Хочу! — с радостью заявил Эмин. Се Лянь услышал, как позади фыркнул Хуа Чэн, явно не довольный таким раскладом. Удивительно, но если демон поддерживал дружеские, или по крайней мере дипломатические, отношения с Жое, то с собственным оружием он враждовал. Се Лянь не раз просил его быть бережнее с ятаганом, повторяя, что у него есть душа, с чем Хуа Чэн с мрачным видом соглашался. — Саньлан, Эмин, сядьте подальше друг от друга, — попросил Се Лянь, надеясь сохранить хоть немного спокойную атмосферу.       Хуа Чэн снова нацепил маску невозмутимости и сел, продолжая трапезу, будто ничего не произошло. Эмин опасливо покосился на него, но всё же сел рядом с Жое. Он удивлённо посмотрел на девочку и, кажется, поняв, кто она, он неловко поёрзал на месте. — Не стесняйся, никто тебя не обидит, — сказал Се Лянь придвигая к нему миску с фруктами и убирая подальше приготовленную им пищу. Нечего оружие травить.       Обед прошёл почти в траурной тишине. Се Лянь чувствовал себя всё более неловко, сидя между Хуа Чэном и Эмином, понимая, что взгляд каждого из них время от времени останавливается на нём. А Жое будто даже веселила эта сцена и даже понятно почему: не она же в центре этого хаоса. — Пора убрать со стола, — Се Лянь решил себя чем-нибудь занять, чтобы отвлечься, но встать с места ему не дали. — Я сам! — Эмин резко подскочил, будто только и ждал этого момента. — Сядь. Гэгэ, я тебе помогу, — перебил его Хуа Чэн, быстро собирая посуду. Эмин кинулся помогать, а Се Ляню оставалось лишь устало вздохнуть. Пихаясь, они дошли до кухни. — Как бы они друг друга не убили… — задумчиво пробормотал Се Лянь, всё же не решаясь следовать за ними. — Не убьют. Не в таком состоянии, — весело отвечала Жое, занятая рассматриванием своих ног.       Так прошёл весь день. Хуа Чэн и Эмин будто постоянно соревновались, вступая в новые бессмысленные сражение, и желая получить внимание Се Ляня. А принц тем временем чуть ли не выл от усталости, ощущая себя тряпкой, которую тщательно выжали. У него не было детей, но он чувствовал себя отцом многодетного семейства. Шумных, непослушных детей. Порой даже Жое не оставалась в стороне, тоже желая доказать свою полезность и тогда Се Лянь терял всякую надежду. Они переделали всё, что могли и не могли: подмели во дворе, сходили за продуктами, помогли местным жителям, сделали пару стульев и даже непонятно зачем заштопали старое одеяние Се Ляня, оставшееся здесь на всякий случай. И за всеми надо было следить, чтобы не переругались. Эмин, почувствовав безнаказанность, дурачился, Хуа Чэн хмуро посматривал на него, но агрессии старался не проявлять, надеясь делом доказать, что он лучше, Жое, меньше всего участвовавшая в соревнованиях, порой потягивалась, будто кошка, изящно выгибая спину, и смотрела на всё с полуулыбкой.       Се Лянь не любил, когда перед ним становились на колени, но сам чуть не сделал то же самое, когда к нему заглянул старик, попросивший о помощи. Он был рад отвлечься, просто сделать хоть что-то и хоть на секунду забыть о детском саде, расположившемся в его святилище. Старик, конечно, с удивлением взглянул на ребятишек, но спрашивать не решился. Он рассказал, что вблизи его деревне поселился гуй — дух умершего, который вредит жителям деревни. — Гуй не мог появиться просто так. Вы знаете, откуда он взялся? — спросил Се Лянь, подавая утомившемуся старику чашку чая. — Был у нас один юноша. Семья хорошая, все честные труженики, а он — разгильдяй, — старик поблагодарил принца и сделал глоток, — Однажды приглянулась ему девушка, но жениться он на ней не хотел. Обесчестил еë и сбежал. Семья девушки не простила его и братья, сговорившись, ночью напали и забили его до смерти. Так и появился у нас неупокоенный дух. — Бедная девушка… Надеюсь, с ней всё хорошо? — Она вышла замуж и скоро родит первенца. Только боязно всем за неë очень, мало ли, что гуй с ней сотворит. Уважаемый даочжан, помогите, будьте добры. — Конечно, я с радостью помогу, — Се Лянь бросил взгляд на детвору и увидел, как Хуа Чэн удовлетворённо кивает в ответ. Нашёл способ снова посоревноваться с Эмином, — Но, понимаете, у меня сейчас гостят мои маленькие родственники, я не могу их оставить. Может кто-нибудь из жителей недолго присмотреть за ними? — Конечно-конечно! Жена моя любит детишек, в обиду их не даст. — Буду благодарен, — Се Лянь улыбнулся, игнорируя укоризненный взгляды из разных концов комнаты. Упомянутые «детишки», которые были во много раз старше самого старика, были недовольны таким исходом. С самой добродушной улыбкой принц обратился к ним: — Если вы хотите, то можете остаться здесь. Я попрошу кого-нибудь из местных за вами присмотреть. — Гэгэ, это опасно, — напомнил Хуа Чэн. — Уж с этим справлюсь, — ответ оказался более резким, чем Се Лянь хотел. Все эти соревнования утомили его и он просто не сдержался, — Пойдёмте. Чем раньше мы выйдем, тем быстрее будем там.       Возражать никто не стал и все двинулись в путь. Старик был молчалив, за что Се Лянь был ему безумно благодарен. Только Жое и Эмин тихо о чём-то переговаривались, то отставая, то вновь догоняя. Внезапно Се Лянь почувствовал, как его ладони касается маленькая детская ручка, холодная, но в это же время будто тёплая. Хрупкий пальчик выводил только ему ясные узоры на ладони несопротивляющегося принца. — Гэгэ злится? — Гэгэ устал, — объяснил Се Лянь, осторожно сжимая маленькую ручку, — Вы все взрослые, если не сказать старые, но такие шумные. — Мы очень активные, — согласился Хуа Чэн, — Прости, я заигрался и вёл себя неподобающе. — Всё в порядке.       Больше Хуа Чэн ничего не говорил, просто шёл рядом, сжимая чужую ладонь. Странные были ощущения, когда сжимаешь маленькую ручку. Се Лянь знал, что его супруг далеко не слаб, он даже в таком состоянии сможет за себя постоять, но образ Князя Демонов совсем не сочетался с этой маленькой ладошкой. Такой хрупкой. — Как думаешь, возникнут сложности с гуем? — Может у кого-то и возникнут, но только не у моего гэгэ, — Хуа Чэн улыбнулся ему так, как не улыбался никому больше, его искренность прекрасно сочеталась с детским личиком, так и искрившим невинностью, — Обычно это не такие уж сильные духи. Справиться можно, но не забывай, что тебя могут ранить. — Лучше начать с расстановки печатей? Загоню его в круг, а так уж запечатаю и отправлю в Небесную Столицу, — Се Лянь по привычке проговаривал свой план Хуа Чэну, тем самым проверяя себя и давая ему возможность исправить недочёты. — И зачем он нужен в Небесной Столице? — Младшим служащим на тренировку, — отмахнулся Се Лянь и почувствовал, как его схватили за вторую руку, — А? — Ваше Высочество… — Эмин не решался озвучить свою просьбу, но ему и не нужно — принц и так всё понял. Он улыбается ему и крепче сжал вторую маленькую ладошку. Теперь он вёл двух детей, похожих, как две капли воды. Только Жое плелась в стороне и недовольно бурчала что-то про то, что это «её хозяин, которого отбирают». Хуа Чэн лишь зло сверкал единственным глазом, но молчал, сжимая губы.       Поймать гуя оказалось даже проще, чем думал Се Лянь. Молодой дух был беспокоен и агрессивен, но недостаточно умел, чтобы навредить знающему человеку. На помощь принцу никто не спешил, однако он чувствовал, как где-то неподалёку шуршат крылья притаившейся бабочки. Упрятав дух в заранее подготовленный глиняный сосуд, Се Лянь поспешил к семье, которая согласилась временно приютить его детский сад. Он очень боялся, что они могут разгромить всё так, что надоедливый гуй покажется местным жителям сошедшим с небес небожителем. И Се Лянь не ошибся. Первым, что он услышал, была гробовая тишина, больше пугающая, чем успокаивающая. Пожилая женщина, красная и вытирающая со лба пот, сидела на полу, опираясь спиной о стену, и тяжело дышала. Муж её, тот, что привёл их сюда, давно сбежал в неизвестном направлении. — Ваши дети просто ужасны! — в сердцах воскликнула уставшая старушка, — С ними невозможно совладать! За время вашего отсутствия они поругались и попытались подраться четыре раза! — Их воспитание и правда порой оставляет желать лучшего, — Се Лянь неловко заулыбался. Если бы не его долгая жизнь, сделавшая его толстокожим, он наверняка бы покраснел от смущения, — Родители слишком балуют их. Надеюсь, они не причинили вреда вам или вашему имуществу? — учтиво спросил принц, помогая женщине подняться. — Нет, ничего такого, только утомили меня, — кряхтя, она выпрямилась, — Вы избавились от нечисти? — Да, больше он вас не потревожит — Вот спасибо! — кажется, женщина выдохнула с облегчением, — Я бы пригласила вас перекусить, но сил нет что-то приготовить. Вы уж простите. — Это я вас должен благодарить, что присмотрели за детьми, — Се Лянь хотел предложить ей деньги, но женщина наотрез отказалась. Когда принца настойчиво потянули за край одеяния, он понял, что пора прощаться.       Выйдя на улицу и направляясь обратно в сторону Святилища Водяных каштанов, Се Лянь снова заговорил: — Даже думать не хочу, что опять между вами произошло, но, Саньлан, я рассчитывал на твою зрелость. — Зря, гэгэ, я ведь ребёнок, — Хуа Чэн игрался и не скрывал этого, однако больше за руку не брал. Быть может, в глубине души чувствовал, что правда вёл себя неподобающе. — Староват ты для ребёнка, — со вздохом ответил Се Лянь, оборачиваясь к Жое и Эмину, семенившим позади, — И вы, кстати, тоже. — Прости, — послышалось с разных сторон. Се Лянь устало прикрыл глаза.       Когда они добрались до святилища, Се Лянь извинился, что не сможет приготовить для них ужин сразу по нескольким причинам: во-первых, он устал, а во-вторых, готовить было не из чего. Никто не возражал. Следующим желанием Се Лянь было отправиться спать и вновь все согласились с ним, хотя он этого не просил. Но разве мог принц надеяться, что его хотя бы во сне оставят в покое? С левой стороны к нему прижимался Хуа Чэн, очаровательно свернувшись под боком, с правой стороны территорию между собой пытались поделить Жое и Эмин. Всем хотелось быть поближе к принцу и даже Хуа Чэн не мог остановить эту делёжку. Наконец, два не-очень-то-человека разобрались. Жое легла ближе к голове Се Ляня, а Эмин, точно так же как Хуа Чэн, свернулся в позу эмбриона в районе его живота. Так и уснули.       Всё остальное время, пока гора Тунлу была активна, Се Лянь провёл, всё ещё ощущая себя почтенной матушкой огромного семейства. Они всё так же старались перетянуть внимание Се Ляня на себя, а Хуа Чэн и вовсе регулярно ругался с Эмином, порой доводя его до слёз. Тогда принц принимался утешать оружие, аккуратно вытирая слёзы и укоризненно смотря на супруга. Он был уверен, что Саньлан слишком жесток и несправедлив по отношению к Эмину. Жое была словно спокойный островок в бушующем океане. Быть может, на неë так подействовали слова Се Ляня о том, что она его любимое оружие? В любом случае, она большую часть времени была спокойна, но порой сама начинала плакать без определённой причины. Должно быть, хотела испытать всю глубину человеческого тела.       Се Лянь не знал, что должен испытывать, когда всё наконец закончилось. Жое и Эмин снова стали оружием, а Хуа Чэн вернул свой настоящий облик. И всё вроде хорошо, но на душе как-то тоскливо, будто он утратил нечто важное. Должно быть, он слишком привык к детскому саду, но ведь дети вырастают, верно? Единственное, что радовало Се Ляня: когда он будет ругать Хуа Чэна за его недавнее поведение, совесть не будет так сильно грызть его. Сложнее говорить такие слова тому, кто выглядит как самый очаровательный на свете ребёнок. Хотя, взрослый из него тоже самый очаровательный… Но это совсем другое! Хуа Чэн, в прочем, и сам понял, что перегнул палку, а потом всеми доступными и недоступными способами старался показать принцу, что раскаивается. Может и глупо, но когда он принёс еду, выложенную на тарелке в виде улыбающейся рожицы, Се Лянь не смог продолжать сердиться. Он прикрыл глаза и обречённо рассмеялся. Да, они ещё вернутся к теме недоверия Хуа Чэна и его неприязни к Эмину, но только не сейчас.