***
В субботу утром Минхо помогает Джисону выкрасить волосы в синий, и вся их квартира превращается в сплошной хаос. Ли морщится от запаха краски, которую разводит в какой-то старой банке, пока Хан усердно пытается отыскать хоть какую-то тряпку. — Да возьми любую ненужную футболку, хотя бы ту с Белоснежкой, — ворчит старший, когда краска уже полностью готова. На всю квартиру воняет химикатами. Джисон выходит из соседней комнаты лишь в домашних штанах и с какой-то старой серой рубашкой в руках. — Ни за что! Ты же знаешь, что она моя любимая, — ворчит он, отправляясь в зону кухни. Минхо легко скользит взглядом по голому торсу парня, отмечая подтянутые мышцы спины, едва выступающий пресс, красивые руки, и в его голове на секунду клинит, как клинит постоянно, когда он видит своего друга голым. Однако Минхо спешит отмахнуться от этих навязчивых ощущений, как делал это всегда. Это ведь нормально, что он просто замечает красоту своего лучшего друга? Он всего лишь подмечает особенности его тела. Его походку. Голос. Как он выравнивает спину, когда хочет доказать свою правоту. Обычные моменты совместной жизни. Да все друзья так делают. Пока Минхо копается в глубоком психологическом самоанализе, Джисон открывает настенные ящики и достаёт подсолнечное масло. По дороге обратно он напяливает рубашку, а затем передает бутылку старшему, чем тут же выводит его из ступора. — Обмазывай меня уже этой хренью, не хочу потом ходить с наполовину синей кожей, как в прошлый раз. — Ну я же извинился! — несмотря на капризный тон, Ли тут же начинает злорадно хохотать, вспоминая последний покрас младшего, когда они забыли нанести масло, и из-за этого весь лоб, уши и задняя часть шеи стали рыжими. Джисон тогда три дня не разговаривал с Минхо, потому что тот не мог остановится ржать почти целый час, хотя это была его вина. Пока Хан садится на заранее подготовленный стул, Минхо с нервной усмешкой открывает бутылку и смазывает маслом руки. Затем принимается аккуратно, массажными движениями наносит жидкость по линии роста волос. Ли приходится наклониться, чтобы правильно всë размазать, из-за чего он вынужден буквально дышать младшему в нос. Тот гаденько ухмыляется и со всей силы дует на друга, брызгая слюной. — Джисон, я плюну тебе в лицо, — не отвлекаясь от своего увлекательного занятия, информирует его Ли. Джисон недовольно надувает губы. — Ну и пошёл нахуй. Минхо пинает его по лодыжке, легонько, просто чтобы немного приструнить. Дальше они молчат. Когда Минхо начинает красить, Джисон неожиданно принимается дёргаться и вертеться, повторяя, что он не хочет ходить с синей кожей, и, если чертов хëн решит поиздеваться над ним, он выкинет всю его коллекцию карточек с котятами. Старший стоически терпит чужую истеричность минут пять, а затем обхватывает шею Джисона и закидывает его голову назад, чтобы взглянуть в глаза. — Прекрати дрыгаться, иначе я точно разукрашу тебе всë лицо и шею. Джисон тяжело сглатывает, и Минхо чувствует движение чужого кадыка. На секунду повисает некая неловкость, а затем Хан складывает губы уточкой, дразнясь. Ли закатывает глаза и возвращает чужую голову в первоначальное положение. — Не, хëн, я серьёзно, будь аккуратен. — Don't worry, baby. Хан опускает взгляд в пол, стараясь игнорировать порозовевшие уши.***
Когда Джисон возвращается из душа в одних трусах и с новым цветом волос, Минхо выбирает, какую рубашку ему надеть. Выбор стоит между тканью кровавого оттенка и чисто чёрной. Сложнее было только в кафе, когда он не мог определиться, взять эклер и съесть самому, или купить чизкейк и покормить Джисона. Младший подходит сзади и кладёт подбородок на чужое плечо. — Надень красную. И чёрный ремень. Вообще огонь будет. Дыхание с едва уловимыми нотками мяты касается уха, и Минхо вздрагивает. Он хмыкает и косит взгляд в сторону лица друга. — На фоне твоего детского личика я в любой одежде буду выглядеть сексуальным, — дразнится старший, щёлкая по чужому носу, за что тут же получает удар под колено. Джисон принимается его щекотать, пока хен дезориентирован и почти визжит как девчонка, стараясь увернуться. Минхо отбегает до стола и наконец осматривает Хана с новым цветом волос. Он нервно сглатывает слюну, а сердце принимается биться чуть-чуть чаще. — Вау, тебе идёт. — Конечно, так что забери свои гнусные слова назад, паршивец, — злится Джисон, вновь пытаясь добраться до Минхо, но тот вовремя сматывается в ванную, прихватив вещи.***
До выхода остаётся буквально десять минут, когда Минхо выходит из ванной при полном параде и смотрит в зеркало с абсолютной уверенностью, что сегодня он сможет подцепить какую-нибудь симпатичную девочку. — Ну наконец-то, блять, я думал, ты там сдох. Минхо оборачивается на недовольный голос Джисона и чувствует, как умирает. На шее Хана тонкой полоской выделяется чёрный чокер, плотно прилегающий рядом с яремной впадиной. Блять. Минхо по тупому моргает, уставившись на чужую шеи, и задаёт самый лучший вопрос из всех существующих: — Это что? — Ты дебил? Джисон изгибает бровь, в его глазах читается «Когда ты успел растерять свои последние мозги?». Мозги Хо держат табличку «Кажется, девочки отменяются». Хан поправляет красиво уложенные волосы, но как-то нервно: — Это чокер. Думаешь, чересчур? Вроде неплохо смотрится. Для убедительности младший тоже заглядывает в зеркало, но, не заметив изъянов, вновь обращает внимание на старшего. У Минхо в горле пустыня, кажется, ему уже нечем дышать, а в голове только одна мысль: как же сильно он хочет облизать шею Джисона. В животе что-то приятно шевелится, но Хо слишком испуган, чтобы хоть как-то идентифицировать это чувство. Лишь бы у него не встал. — Да нет, — еле выдавливает он из себя, буквально заставляя свои руки и ноги двигаться в сторону выхода. — Кажется, зря я пошутил про детское личико. Джисон сзади наигранно злобно смеëтся.***
Минхо всю жизнь считал себя натуралом до мозга костей. Ему всегда нравились девочки, ему нравились их миленькие лица, тонкие ручки, узкие плечи, грудь, бёдра. Ему нравились их длинные волосы и сладкие запахи. Они всегда красиво улыбались, говорили, как правило, спокойно. С ними было хорошо. И трахаться Минхо определëнно нравилось с представительницами женского пола. Он никогда не был гомофобом, хотя бы потому что половина его друзей были представителями ЛГБТ-сообщества. Но в том, как он периодически смотрел на шею своего лучшего друга во время пути до дома их одногруппницы, не было ничего гетеросексуального. Джисон ни разу не был похож на девушку. У него была выраженная мускулатура, приятный низкий тембр голоса, широкие ладони и плечи. Он ржал над тупыми похабными шутками, как конь, не стеснялся рыгать, чавкать и жёстко стебать других. Из девчачьего у него была только тонкая талия да косолапые худые ноги. Тем не менее, сейчас Минхо из-за него ловил гей-панику. Джисон, в отличие от друга, имел опыт с парнями. Помнится, в школе он встречался с их общим знакомым из параллели примерно три месяца, а затем они расстались по общей инициативе вполне на хорошей ноте. Насколько знал сам Ли, потом у Хана ещë было несколько подобных связей, но ни одна из них не вылилась ни во что серьёзное. Зато были девушки, с которыми Джисон строил вполне долгие и прочные отношения, но потом что-то происходило, и они расставались. Минхо никогда не лез в чужую личную жизнь, а потому узнавал всë, как правило, поздно, без подробностей. Джисон был тем ещë болтуном, но об отношениях они почему-то говорили редко. Последняя девушка Хана была дикой истеричкой. Она никому не нравилась из их компании, но Джисон почему-то продолжал оправдывать еë скверный характер. Ëнин постоянно врала ему, часто отказывалась от встреч, периодически оскорбляла под видом крайне плоских шуток. И хотя Минхо, поняв, что от отношений веет чем-то нездоровым, попытался доказать младшему, что это ненормально, тот всё равно встречался с ней. До того момента, пока не выяснялось, что она изменяла ему всë это время с их общим другом. Как банально. И иронично. Джисону было больно. Было плохо. Минхо сам настоял тогда на его походах к психологу, и сам же лично всë оплачивал. Он не мог просто смотреть, как его лучший друг страдает. Прошло больше года с того эпизода, и всё это время Джисон продолжал избегать даже случайных связей. По пьяне он как-то признался Минхо, что хотел бы настоящей любви, а не всего этого дерьма. И долго плакал, пока старший обнимал его и гладил по спине. А сейчас этот самый Минхо чувствует, что не выдержит, и оставит как минимум несколько синяков на чужой шее. Блядский чокер. Когда они заходят в одноэтажный дом знакомой, по барабанным перепонкам ударяет оглушительная музыка, а в носу ощущается запах алкоголя, сигарет и пота. В помещении куча народу, темно, тесно и душно. Джисону приходится ближе прижаться к Минхо и взять его за руку, чтобы не потеряться в этой толпе. Хо чувствует, как в животе вновь что-то приятно трепещет, а сердце начинает стучать ещë быстрее. Господи, может, у него тахикардия? Они пробираются вперëд, в заранее оговоренное место, где встречают только Чанбина, который стоит у стойки диджея и пытается сделать какой то ремикс, и Чонина, который с унылым видом пьëт что-то (по видимому, сок). Они здороваются, спрашивают, где остальные, получают супер информативный ответ (где-то), после чего устремляются к столу с едой и бухлом. Обычно Минхо старается не пить, но сегодня смотреть на Джисона кажется почти невыносимым, так что он, не стыдясь, хватает рюмку соджу, залпом выпивая алкоголь. Младший смотрит на него широко раскрытыми глазами: — Ну нихуя себе. Если ты так хотел выпить, что же ты раньше не сказал, я бы уже давно купил нам чего-нибудь. Минхо прочищает горло и старается отводить взгляд куда-нибудь в сторону. Ему хочется смотреть на девушек в толпе, на их красивые стройные тела, что ритмично двигаются в пьяном танце. Хочется словить сегодня джек-пот и подцепить какую-нибудь милашку. Но всë, что крутится в его голове это «Блять, ему так идëт этот чокер. И он так ахуенно смотрится с этими синими волосами и в этой рубашке с большим вырезом. А эти штаны… У него всегда была такая узкая талия? А задница, черт…» На этом Хо старается прерывать свои мысли, потому что в животе становилось совсем жарко. В попытках отвлечься, Минхо наливает себе ещë какой-то алкогольной бурды, пока Джисон разговаривает со своим одногруппником.***
— Хён, что-то случилось? — уточняет неожиданно Чанбин, когда вечеринка в самом разгаре, а весь народ уже пьяный. Со решил сделать себе мини перерыв, поставив на фон какой-то популярный трек, который в целом всем нравился, хотя большинству уже явно всё равно было, под что танцевать. Минхо не был исключением. Он чувствовал себя уже достаточно разморённым, чтобы не напрягаться из-за каких-либо возможных проблем, но при этом всë ещë контролировал себя. В конце концов, ему ещë придётся тащить домой Джисона, который всегда пьянел на порядок быстрее, чем он. — О чем ты? — Ли лениво улыбается, и пытается собрать мысли в кучу, но в голове туман. — Ты на Джисона смотришь весь вечер так, будто хочешь его сожрать. Минхо чувствует себя так, будто его окатили ледяной водой. Он поворачивается к другу и хмурится. — Не пони… Не понимаю, о чем ты… — язык заплетается то ли из-за алкоголя, то ли из-за того, что Хо, оказывается, всë ещë способен нервничать. Чанбин загадочно улыбается: — Когда-нибудь ты прекратишь отрицать свои чувства. После чего уходит обратно к стойке диджея. Минхо берëт очередной стакан с виски, чтобы стереть из головы это сраное «ты хочешь его сожрать». Потому что в глубине души он понимает: да блять, он хочет.***
Когда слышится мелодия для медляка, Минхо уже достаточно пьян, чтобы не контролировать свои действия. К его счастью, почти все здесь тоже уже были в подобной кондиции. Хëнджин и вовсе уехал домой вместе с Феликсом, потому что перепил и был вообще в дрова. Его хватают за руку и прижимают к себе. Джисон складывает руки на его плечах и медленно в ленивом ритме тянет его на край импровизированного танцпола, где и так уже собралось куча парочек. Интуитивно Минхо обнимает младшего за талию и улыбается ему. — Ты же не бросишь меня прямо на танцполе, хëн? — несколько игриво и очень пьяно тянет Джисон, прижимаясь к нему ещë ближе. Для них это не что-то новое: они часто вместе тусовались на медляках, когда им было лень искать подружку, или они просто хотели отдохнуть вдвоëм. Однако сейчас Минхо почему-то ощущал некоторую интимную обстановку. Может, из-за алкоголя, может, из-за того, как тесно они обнимаются, может, из-за того, что Минхо в том состоянии, когда может признать: черт возьми, он хочет своего лучшего друга. — Хотелось бы, но ты же завтра весь день будешь ныть, какой я плохой друг. «Друг» Кажется, Минхо сказал это скорее для себя, нежели для Джисона. Это его лучший друг. Друг детства. Как он блин вообще может думать о нëм в таком плане? Они же периодически вместе таскаются в душ и спят в одной кровати! Ли стонет сквозь зубы и утыкается Хану лицом в шею. Он вздыхает цитрусовый аромат, пока младший гладит его по волосам. — Минхо, ты сегодня сам не свой, — замечает Хан, останавливаясь. Он гладит друга по плечам, пытаясь создать чуть более уютную атмосферу для душевного разговора: — тебя что, отшили? Или препод не заценил твой последний проект? Хочешь, я наведу на него порчу? Джисон смеëтся над своей же тупой шуткой, пока Минхо давит кислую лыбу и отстраняется, чтобы взглянуть в чужое лицо. — Сони? — Мм? — Можно, я тебя поцелую? Джисон лишь на секунду выражает удивление, но затем сам тянется вперëд. Они сталкиваются губами, и Мин чувствует чужую улыбку и привкус клубничной гигиенички. Они целуются аккуратно и чрезмерно нежно для той ситуации, в которой находились: пьяная вечеринка, пьяные тела и парень, у которого стоит на своего лучшего друга. Минхо трепетно гладит большим пальцем чужую щëку, а затем спускает руку чуть вниз и сжимает шею прямо под челюстью. Кожа чувствует вибрацию от гортанного стона, который так и остаётся где-то под рукой Хо. Поцелуй из невинного как-то слишком быстро превращается в полыхающий костëр. Джисон теснее прижимается тазом к Минхо, в то время как тот уверено направляет их к стене. Зубы периодически стучат, заставляя обоих хихикать как нашкодивших детей. Ли другой рукой ласково водит по бокам, в то время как Джисон уже уверенно засовывает свои руки под чужую рубашку, холодными пальцами касаясь чужого пресса и груди. Минхо дурно, кажется, будто температура в комнате подскочила до отметки в 70 градусов. Однако всё, что его заботит — это лучший друг, который сейчас плавится вместе с ним от поцелуев и податливо прижимается бёдрами. Чертово безумие останавливается лишь на секунду, когда рядом с ними появляется какая-то группка пьяных ребят. Им в целом всё равно, что происходит вокруг, но Минхо всё равно делает над собой усилие, чтобы прекратить всё это непотребство до того, как оно превратится в откровенную похабщину. Когда Ли отстраняется, прижимая Джисона за плечи в стене, он замечает не только его озадаченный взгляд, но и распухшие губы, красные щëки, открытые ключицы и быстро вздымающуюся грудь. Минхо думает, что он видит произведение искусства. Чёртову картину эпохи Ренессанса. Кажется, будто Джисон был расписан самыми лучшими красками самым талантливым человеком во всей истории. Минхо делает над собой усилие и взглядом показывает Хану на тех, кто прервал их в разгар самого интересного. — Ванная, — неожиданно произносит младший. Минхо смотрит на него и видит лишь, как в темноте зрачком в адовом огне танцуют демоны разврата. — Что? — Ванная слева, буквально за углом. Минхо кивает и себе, и Джисону. В голове бардак, в животе прыгает возбуждение, мышцы сводит лëгкой судорогой, а сердце, кажется пытается побить рекорд по количеству ударов в минуту. Ему всё же нужно сходить к кардиологу. У него трясутся руки, когда он еле как защелкивает замок двери, продолжая остервенело целовать, кусать и зализывать чужие губы. Теперь уже его руки проходятся по чужой талии и уверенно забираются под рубашку, касаясь мягкой кожи, пока Джисон зарывается пальцами ему в волосы, тянет их у основания и уверено лезет языком ему в глотку. Минхо на секунду отрывается, чтобы сделать наконец-то то, что там терзало его душу весь вечер: он уверено проходит поцелуями по щеке, скуле и спускается на шею, которую тут же целует и лижет. Ему кажется, он только что исполнил свой смысл жизни. Выполнил предназначение, посланное самим Богом, не иначе. Джисон тихо стонет ему на ухо, и Ли готов поклясться, что это самый лучший звук в его жизни. Кожа Джисона на вкус слегка солëная и горьковатая из-за духов, но мягкая и приятно пахнет, и этот контраст взрывает Ли мозг. Он оставляет засосы везде, куда только можно добраться, тянет за чокер, прижимая Джисона к себе ближе, тянет руки, чтобы расстегнуть рубашку, когда… — Минхо. — слабо зовет Джисон, тут же отстраняясь. — Минхо, я… Он не договаривает, и успевает только повернуться к ванне, когда начинает блевать. Ли с испугу хватает его под локоть, заправляет волосы и придерживает так, чтобы друг не замарал одежду. Возбуждение и страсть испаряются за секунду, и на их место встают шок, беспокойство, тревожность и испуг, что с младшим могло что-то случится. Где-то на задворках сознания клокочет разочарование и злость на себя за то, что это он виноват в состоянии Джисона, что его рвёт из-за чрезмерной навязчивости Минхо. На секунду даже мелькает мысль, неужели он так плохо целуется, но парень старается быстро вытеснить это из своей головы и включает кран. Вода сливает в водопровод всю гадость (в основном алкоголь), что выходит из чужого желудка. В ванной слышится аромат кислятины, и Минхо самому кажется, что его сейчас вырвет. Он помогает Джисону умыться и наконец задаëт главный вопрос: — Я что, настолько дерьмово целуюсь, что тебя даже вырвало? Хан, который до этого полоскал рот, начинает ржать, и смотрит наконец-то на Ли покрасневшими глазами. — Ты такой идиот, — он качает головой и прикрывает лицо руками, затем вновь умывается и выключает кран. — Поехали домой. Минхо ничего не остаётся, как вызвать такси. Они быстро прощаются с друзьями (Хо старается игнорировать понимающий осознанный взгляд Сынмина), затем едут домой в полном молчании. А утром они упорно делают вид, что алкоголь полностью разрушил их мозговые клетки, и память они оставили на той вечеринке в водопроводе.***
Понимание того, что избегание ситуации не выход, посещает Минхо в тот момент, когда он опять начинает замечать за собой долгие взгляды в сторону своего друга. Он видит Джисона каждый день, и каждый день превращается в пытку, где он вынужден успокаивать свой стояк всеми известными способами. Подозревая, что тут всë-таки что-то не так, он пытается смотреть гей-порно, читает соответствующие статьи и проводит как минимум час в день за размышлениями о сути бытия. Кризис ориентации выбивает почву из-под ног, и Минхо, кажется, впервые в жизни хочет сходить к Чану или Чанбину за советом. Чан умный парень, он может сказать что-то действительно дельное, а Чанбин долбаеб, но долбаеб-философ, и он быстро даст понять, что его самотерзания — это всё хуйня, а любить человека своего пола также естественно, как подстëбывать Хëнджина из-за его наивности.***
— Ты какой-то загруженный, всё хорошо? Минхо поворачивается в сторону Феликса, сидя на диване в тёмной комнате, где освещением служит только телевизор с каким-то аниме. Там что-то было из разряда сёдзё. Ли такое не очень любит, зато сентябрьские близнецы тащатся жесть, уже все уши ему прожужжали. Минхо сначала думает дать стандартный ответ («Конечно всё в порядке, к чему вопрос? Чего вообще доебался?»), но затем замечает, что Джисон уснул, положив голову ему на плечо. Они часто так смотрели что-нибудь по телеку, так что он не сильно удивился. Скорее, он был даже рад, что сможет наконец-то сказать то, что гложет его уже порядка двух недель. — Ты… Как ты пережил кризис ориентации? Феликс давится колой, которую пил до этого, проливая немного газировки на диван и получая за это недовольный взгляд старшего. А затем с огромными глазами смотрит на друга: — К чему вопрос? В их компании Феликс — единственный гей. Кроме того, он хорошо шарит за эту тему и в целом в своë время легко пережил осознание своей принадлежности к ЛГБТ комьюнити. Так что спросить его об этом — явно не самое худшее решение из всех, что Минхо когда-либо принимал. — Просто ответь, — настаивает старший, хмурясь и пытаясь казаться серьёзным, а не так, будто его недавно морально побили. — Ну, тебе нужно это просто принять как данность, — пожимает плечами младший. Минхо думает «Ахуеть, вот это совет, десять из десяти». Он уже хочет высказать что-то саркастичное, но его прерывает загадочная ухмылка Феликса: — Неужели ты словил гей-панику? Ох, если бы ты знал, что он чуть не потрахался с их лучшим другом, ты бы так не улыбался. — Нет, — выдыхает Минхо, тут же отворачиваясь, — Конечно нет. По взгляду Феликса ясно, что он нихуя ему не верит, а значит будет доебываться, пока не выпытает всё возможное.***
Ему удаётся отправить Феликса спать только часам к 12, когда Минхо уже окончательно закипает, а младший начинает осознавать, что выводить друга из-за такой ерунды — пустая трата времени. Захочет — сам расскажет. Под недовольный бубнеж Ликса, которого заставили самому себе расправлять кровать, Хо несёт Джисона, который так и не проснулся, в его комнату, потому что разбудить Хана сложнее, чем заставить Сынмина прекратить умничать. Укладывая младшего в кровать, он слышит, как тот что-то тихо говорит во сне, бормочет, хмурится, и в целом выглядит так мило, что Минхо не может отказать себе в удовольствии присесть рядом на кровать. Несмотря на то, что Джи худой, его щеки остаются округло-детскими. В обычное время по мнению Ли ему придаёт это особого шарма, но сейчас он выглядит таким маленьким, милым и беззащитным, что Минхо еле сдерживает себя от желания его потискать, поцеловать и прикрыть собой, чтобы защитить от всего мира. Старший проводит кончиком пальца по чужой скуле, и чувствует, как его сердце топит щенячья нежность, любовь и преданность. Он думает о том, что хочет кинуть к ногам этого парня весь мир, а сверху водрузить своë бренное тельце. Джисон вновь что-то бубнит и переворачивается на другой бок, разрывая одновременно с этим поток безудержных глупых мыслей Минхо. Тот отдергивает руку и хмурится. Боже, у него так щемит в груди, может, он болен? Нужно сходить к врачу.***
Дверь в квартиру Чанбина и Чана с грохотом закрывается, слышатся тихие маты в перемешку со звуком скиданной обуви, а потом в гостиную, которая в принципе никогда таковой не была, а служила чем-то средним между кухней и студией, заходит донельзя угрюмый Минхо. Он яростно топает ногами, проходит в сторону отсека кухни, ставит чайник. Со мельком провожает его взглядом и возвращается к компьютеру, где усердно пытается родить очередной хит. Судя по складке меж бровей, унылому выражению лица и трëм банкам из-под энергетиков — получается как всегда паршиво. Никто не здоровается, потому что а нахуй надо, если Минхо бывает в этой квартире чаще, чем у себя дома. Ли копошится в ящиках, достаëт новую банку из-под кофе, купленную вчера, почему-то уже на треть пустую. По-видимому, Чан распечатал еë сегодня утром (Минхо уверен, часов в 5), потому что даже не ложился спать. Парень пожимает плечами: Чан взрослый мальчик, сам разберëтся со своим режимом (нет), а если что, у него есть Чанбин, который может вовремя дать люлей. Во всяком случае, он продолжает агрессивно заваривать себе эту коричневую дрянь, размешивая ложкой так, как будто пытается разбить стенки несчастной кружки. А может пытается повторить звук колокола из церкви, в которую в детстве его водила мама в надежде наставить сына на верный путь. Спойлер: у неë так ничего и не получилось, и она сдалась примерно после третьего посещения, когда вместо причастия маленький Минхо дразнил соседскую девчонку. Во всяком случае, он возвращается в часть студии и садится на единственное свободное кресло, не заваленное всякой музыкальной фигнëй. Трирача всегда бесилась, когда Ли так выражался в сторону их сокровенного, но Минхо был далёк от музыки (не считая танцев, конечно), поэтому ему было как-то плевать на нежные чувства друзей. — Ты же ненавидишь кофе, — мельком подмечает Чанбин, всë ещë не отвлекаясь от звукозаписывающей программы. — Ага, — бездумно отвечает Ли и делает огромный глоток, даже не морщась. Со пожимает плечами и следующие минут тридцать они молчат, потому что Чанбину тоже как-то плевать на нежные чувства его хëна, и если тот вдруг решил нарушить свои божьи заповеди, это явно не его проблемы. В воздухе повисает угрюмая задумчивость, звук клавиш клавиатуры и хлюпанье постепенно остывающего дешманского кофе. Минхо продолжает пялиться в стену. — Я долбаëб, — наконец выдаëт он итог своих долгих высокоинтеллектуальных раздумий. — Рад, что ты это наконец-то понял, — невозмутимо тянет его коренастый друг и катится на офисном кресле в сторону принтера, который уже начинает громко и задушевно кряхтеть. Мысленно Чанбин подмечает, что пора откладывать деньги на новый, а то этот старикашка уже скоро окончательно сдохнет. Принтер, не Минхо. Ли кидает в него крайне недовольный взгляд по типу «Тебе лучше уточнить, что случилось, иначе этот блядский кофе окажется на твоëм блядском лице». Чанбин тяжело вздыхает, ставит компьютер на спящий режим и отодвигается от стола окончательно. — Ну давай, рассказывай. Что там за секрет у тебя? И напускает на себя вид крайне внимательного друга. — Кажется, я влюблён в Джисона. Не кажется, а он уверен. Потому что на днях врач с загадочной улыбкой сообщил ему, что с его сердцем всё в порядке. А ещё посоветовал присмотреться к человеку, который эти эмоции у него вызывает. Минхо тяжело сглатывает, потому что, если честно, в глубине души он беспокоится о возможной негативной реакции (но он об этом, конечно же, никому и никогда не скажет). Он не сомневается в толерантности Бина (не после того, как трижды видел в живую и без регистрации его лобызания с Сынмином, который упорно продолжает отрицать свои чувства), Ли скорее беспокоит, как его друг отнесëтся к тому факту, что предметом воздыхания стал именно Джисон — их младший, который 24/7 строит из себя бравого храбреца и весельчака, а по ночам плачет под Билли Айлиш и опенинг из аниме «Твоя апрельская ложь». Хани, который пережил абьюз со стороны бывшей девушки и всë ещë продолжает тайно мечтать о любви как в кино. — Я сказал секрет, — напоминает Чанбин и разваливается в кресле, показывая, что он совершенно не удивлëн. Скорее, он даже облегчëнно выдыхает, понимая, что у хëна нет серьëзных проблем, он просто в очередной раз долбит себе мозги. Хëн его облегчением явно недоволен. — И это всë? — А что ты хочешь от меня услышать? Ты настолько очевидный, что это не понял только сам Хан, потому что недалëкий во всëм, что касается тебя, а ещë, возможно, Хëнджин, потому что слишком тащится по веснушкам Феликса и не замечает ничего, кроме их обладателя. Бин складывает руки на груди, натягивая несчастную футболку на своих мышцах, и делает тщеславно умное лицо, так и говоря: «Ну ты и тупица». Минхо хочется обозвать его коротышкой и ещë чем-нибудь крайне обидным, но спорить с Со Чанбином нет смысла, потому что, во-первых, он может сломать его попалам одной рукой, а во-вторых, он прав. Минхо, анализируя все свои действия в отношении Джисона с самого момента их знакомства (а это, на минуточку, 12 лет назад), неожиданно понимает, что он правда тупица, который совершенно не в состоянии хоть как-нибудь скрыть свои чувства. В этот момент Ли подмечает, как же хорошо, что Джисон тоже тупица. По крайней мере, он до сих пор ничего не понял, иначе давно бы уже выносил мозг Минхо. — И что мне делать, о всевидящий пророк? — саркастично, но с нотками отчаяния спрашивает Ли, потому что правда не представляет, что делать с его неожиданно объявившейся бисексуальностью и симпатией к лучшему другу. В идеале, конечно, нужно было пойти и поговорить с Джисоном, но это слишком умно, смело, адекватно, просто. Он такое не потянет. — Сказать Хану? Или ты, как всегда, решил всë усложнить? — усмехается Чанбин и тихо хихикает над недовольным выражением лица старшего. У него в глазах так и читается саркастичное «Капец, как я сразу не додумался». — Слушай, я, конечно, поржу знатно, если Джисон тебя отправит нахуй, но помни, что это всë ещë Джисон. — Бин закидывает ноги на тумбочку, которая также завалена всяким хламом, а затем уже более серьëзно смотрит на хëна. — Он во втором классе старшей школы встречался с девчонкой с первого почти две недели, просто потому что не смог ей отказать. Она ему даже не нравилась, да и расстались в итоге по еë инициативе, — Со ласково улыбается, вспоминая, как долго Хан потом ходил с видом оскорбленного и преданного этой жизнью. — Даже если ты ему признаешься, вряд ли он действительно пошлëт тебя куда подальше. Он слишком дорожит тобой. — Это-то меня и пугает, — горестно мычит Минхо, откидываясь на мягкую мебель. Поморщившись, он ставит недопитую кружку на журнальный столик и трëт переносицу пальцами. Так сильно, будто пытается пробить собственный череп, лишь бы, видимо, избавиться от роя бесполезных мыслей в голове. — Я не хочу его ни к чему принуждать из-за статуса лучших друзей. Где-то с минуту между ними висит тишина как бы в знак согласия. — Я, конечно, не эксперт в любовных делах, — загадочно начинает Чанбин, вставая с насиженного места. Он потягивается, разминая затекшую спину (слышится, как хрустят биновы кости — Минхо издаëт какой-то крякующий звук, который, видимо, должен был отобразить его насмешку или какую-то дебильную шутеечку про старость), а затем продолжает свой монолог, параллельно направляясь в сторону отсека кухни, чтобы по-быстрому наколдовать себе какой-нибудь крайне калорийный перекус: — Но думаю, Хан тоже к тебе что-то чувствует, — подмечает он, заглядывая в холодильник. Он точно помнит, что где-то здесь стояла тарелка с оставшимися наггетсами. Минхо провожает друга внимательным взглядом, явно начиная сомневаться в его искренних намерениях помочь. Кажется, еда для него в данный момент в сто раз важнее, чем хëновы сопли. Не то, чтобы Ли осуждал его за это. В конце концов, хорошо пожрать любят все. — Он слишком сильно печëтся о тебе, носится с твоими чувствами как курица с насестом, только и болтает «Минхо-хëн это, Минхо-хëн то», — Со пытается спародировать голос друга, однако получился какой-то девчачий писк, заставивший обоих парней поморщиться. Мда, из него вышел бы никудышный актëр. — В общем, я это к тому, что даже если Джисон не рассматривает тебя в романтическом плане, платонически он явно от тебя без ума, — на секунду Чанбин задумался, можно ли вообще в принципе так сказать, однако Минхо быстро прерывает его тяжëлый мыслительный процесс: — Платонически — это, конечно, очень круто, но не когда я хочу кинуть его на кровать, сорвать одежду и втрах… Бин вовремя прерывает его громкими криками, похожими на сирену, одновременно хлопая дверцей микроволновки для пущего эффекта: — Черт, избавь меня от своих влажных фантазий! Я не хочу это слушать. Минхо коварно ухмыляется, и уже открывает рот, чтобы в красках описать, где, как и сколько времени он будет иметь Джисона, когда Бин продолжает: — Лучше иди и воплоти это всë непосредственно с Ханом. Пользы будет всяко больше, чем от твоего нытья. — Как у тебя всë просто, — шипит Ли. Он думает кинуть что-нибудь обидное про чанбиновы неудачи в отношении Сынмина, но вовремя затыкается, потому что он, вообще-то, всë ещë хороший друг и заботливый хëн. Тот в ответ пожимает плечами и запихивает тëплый кусок жаренной курицы в рот. Делиться с Минхо он, конечно же, не собирается. Ли сглатывает слюну, потому что запах от еды действительно офигенский, но у него типо диета, он не хочет потом страдать от изжоги. Пока Чанбин с упоением поглощает остатки наггетсов, Минхо вновь возвращается к мыслям о лучшем друге. Он обдумывает слова Со, сопоставляет их с поведением Джисона, в надежде просчитать возможные варианты развития событий. И приходит к выводу, а действительно, почему бы ему не пойти и не воплотить свои фантазии. В конце концов, Хан сможет сказать ему нет, если вдруг ему не понравится, когда Минхо полезет к нему в штаны. Решительно настроенный Ли Минхо подрывается с кресла, торопится на выход, едва не запнувшись об валяющиеся на полу старые колонки и, не прощаясь, вылетает из квартиры. Чанбин лишь скептически смотрит в тëмный коридор, где секунду назад раздался звук защелкивающейся двери, и молится богам в надежде, что его хëн в очередной раз не натворит какой-нибудь хуйни.***
Хуйни, к счастью многих, не происходит. Минхо на первой космической прилетает домой, застав младшего в процессе сбора огромных пазлов. Там не меньше 600 элементов, Джисон собрал только рамку, и сейчас сидел на полу в куче картонных кусочков и с огромной коробкой рядом. На его лице одновременно отображается множественная гамма эмоций, начиная от задумчивой серьëзности и заканчивая полным отчаянием от количества возможной работы. Минхо усмехается и проходит в комнату, перекидываясь с младшим незначительными фразами приветствия. — Ну и нахуя ты это купил? — озадаченно спрашивает Ли, садясь рядом. Он берëт кусочек пазла и пытается понять, куда его стоит впихнуть, но идея явно была с самого начала не очень удачной. — Это развивает мелкую моторику, — с видом оскорбленного всем миром человека, протестует младший, выхватывая деталь из рук друга. — А моторика нужна для развития мозга. — Ещë б у тебя было, чему развиваться. — Пошёл нахуй. Несмотря на маленький спор, Минхо присоединяется к другу и в течении получаса они молча собирают огромный пазл, наслаждаясь тишиной. Ли чувствует себя хорошо и спокойно, но где-то в глубине души ползет червячок сомнения, что если он продолжит откладывать разговор как можно дальше, то он никогда не произойдёт. — Джисон? — Мм? Ему некуда отступать. — Ты помнишь, что было на вечеринке Джихи? Джисон выглядит совершенно спокойным и лишь мельком кидает на него взгляд, тут же возвращаясь к пазлам. — Не совсем, а что? Если он будет прямолинейным, это спасёт положение? Или окончательно всё разрушит? — Мы поцеловались, — на выдохе произносит Минхо, в первые по-настоящему осознавая, ЧТО между ними произошло. Мысль о том, что во многом этому поспособствовал и сам Джисон, била молотком по черепной коробке. Он бы не дал себя поцеловать, если бы не хотел этого, верно? Хан как-то резко замирает. Между ними повисает тишина. Ли видит, как взгляд друга мечется по комнате. — Всё ты помнишь, придурок, — наигранно злобно пыхтит старший, легонько ударяя Джисона пяткой в бок, чтобы разрядить атмосферу. Однако Хан только дёргается, практически скрючиваясь в комочек и смотрит куда-то в сторону своих скрещённых ног. Минхо тонет в жалости, потому что его друг сейчас выглядит как никогда уязвлённым, будто ему на плечи повесили как минимум пару гирь. — Эй, Джисони, ты чего? — Хён… То, что случилось… Хан замолкает, кажется, не в силах сказать что-то ещë. Минхо немного нервно усмехается, сгребая друга в охапку, прижимая его наклоненную голову к своей груди и перебирая чужие волосы. Не важно, чувствует ли Джисон к нему что-то или нет, Минхо всё ещë остаëтся его хëном, тем, кто хочет защитить и уберечь. — Ты про то, как мы чуть не потрахались, а потом тебя вырвало? Минхо хохочет, но по доброму, пока Джисон болезненно стонет от неприятных воспоминаний его фиаско. — Господи, забудь об этом, — бормочет он, закрывая пылающее лицо руками. Его волнует не столько то, что он чуть не переспал со своим лучшим другом, сколько то, что его вырвало прямо в процессе. — Джисони? — Если ты продолжишь стебать меня, то… — Я люблю тебя. Минхо буквально чувствует чужое оцепенение. Да и самому Ли кажется, будто мир остановился и замер в этот момент. Ничего не важно сейчас, кроме Джисона. Голос Хана звучит так надрывно, будто он сейчас разрыдается: — Хëн, если ты говоришь это по-дружески, то пожалуйста, замол- Минхо перебивает его, немного отодвигая от себя, чтобы заглянуть в чужое лицо. У Джи оно красное, грустное, почти отчаянно надеющееся, будто если Минхо сейчас скажет, что пошутил, Хан сломается. В чужих глазах почти видны слëзы. Ли не может смотреть на него такого, ему, кажется, физически больно от того, что его лучший друг (?) сейчас плачет из-за него. — Джисони, послушай меня, пожалуйста, — тихо начинает Минхо, рассматривая хановы глаза так внимательно, будто смотрит на вселенную. — Я был тупым и вообще не осознавал, что чувствую. Пока мы не пришли на эту блядскую вечеринку, а ты не надел этот блядский чокер, и у меня не встал. В этот момент лицо Джисона вытягивается в удивлении, но Минхо не даёт ему вставить ни слова, продолжив: — Всë время мне казалось, что я забочусь о тебе, постоянно думаю о тебе, волнуюсь, когда у тебя случаются какие-то проблемы, просто потому что ты мой лучший друг. А потом вечеринка и… Он не может договорить, потому что у него у самого ком в горле, и ему трудно. Трудно признаваться в том, что он отрицал большую часть жизни. Повисает недолгая тишина. — Хочешь сказать, ты понял, что любишь меня, потому что у тебя встал на вид моей шеи с чокером? — Джисон изгибает брови, смотрит озадачено, немного недовольно, но в основном с тонной насмешки. Минхо хочется долбануть себя по лицу, но вместо этого он закатывает глаза и кивает, потому что да, так и есть. Джисон начинает смеяться, тут же садясь между ног Минхо, обхватывая своими за его талию. Он обвивает его шею руками, продолжая смеяться. — Ну всё, хватит, мы поняли, что я извращенец, — улыбается Минхо и наигранно недовольно бубнит, обнимая Хана за талию и притягивая к себе ещë ближе. Они касаются носами, смотрят друг другу в глаза и дышат практически одним воздухом. — Ты всё ещë не дал мне ответ… — тихо, чтобы не нарушать атмосферу между ними, говорит Минхо, поглаживая Джи по спине. — Я влюблён в тебя с конца старшей школы, — отвечает ему парень и уже тянется вперëд за поцелуем, когда Минхо неожиданно отодвигается, ошарашенно произнося: — Чего блять? Так долго? Вместо ответа Джисон закатывает глаза и уже более настойчиво лезет вперëд в попытках поцеловать теперь уже своего парня. Минхо гаденько ухмыляется, а затем всë же сталкивает их губы.***
В качестве эпилога: — Минхо, ну ëп твою мать. — Не трогай мою мать, она великая женщина. — Что родила такого долбаëба? — Господи, я всего лишь сломал твою рамку из пазлов, чего ты злишься, малыш? — Это полчаса моей жизни, вообще-то! Или ты из-за поцелуев вообще свои конечности прекращаешь контролировать? — Ну объективно говоря, все мои конечности в этот момент желают залезть к тебе в штаны. — Фу, блять, заткнись!***
На следующий день: — Ребята, мы встречаемся. — Ну наконец-то, блять, я думал, вы 300 лет сходиться будете. — Кто бы говорил, Сынмин-я-не-сосусь-с-Чанбином. На заднем плане раздаётся кашель Со, который подавился минералкой, тяжёлый вздох Чана, смех остальных ребят, и удивлённый голос Хенджина, который перебирал в этот момент волосы лежащего у него на коленях Феликса: — Сынмин сосëтся с Чанбином?