Ненавижу до блядских сердечек перед глазами

       Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу...       Как бы хорошо не начинался мой день, с какой бы ноги я бы не вставал, это совершенно не помогает, стоит мне увидеть эту вихрастую чернявую головенку в этих его нелепых отцовских очках. Воспоминания оголяются. Мантрой в голове звучит:       Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу...       Зубы сжимаются от негодования. Курс за курсом, урок за уроком, ничего не меняется. Желание врезать самовлюбленному слизеринскому декану растет в геометрической прогрессии. Сказать в конце концов все, что я думаю о его придирках в мой адрес...Он совершенно не знает ни меня, ни мои мысли, ни того чем я живу... Но Гермиона убеждает терпеть. Я терплю яростно ломая перья сидя за очередным эссе об использовании иголок дикобраза, а в голове набатом бьет...       Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу...       Проверяю очередное его эссе. В глазах пляшут огоньки тихой ярости. Подчерк корявый, пляшущий, с разным наклоном, прямо как и его взбалмошная несносная самовлюбленная натура. "Золотой мальчик, как же..."- брезгливо выплевываю я в тишину своего кабинета, пытаясь хоть как-то выплеснуть свое негодование и с удовольствием выводя на пергаменте тролля. Хотя очень хочется написать:       Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу...       Очередное ночное столкновение. Глаза в глаза, мантия-невидимка крепко зажата в аристократичных тонких пальцах. Всегда поражался его способности находить меня под ней. Обидно до слез, когда в очередной раз он шипит мне в лицо брызжа слюной о моем отчислении. Он не хочет слышать и видеть моего состояния. Как такой человек как ОН может быть преподавателем? В голове шелестом змеиной кожи опадают слова:       Ненавижу... Ненавижу... Ненавижу...       В ночной тишине отчетливо слышно каждый его шаг. Каждый раз поражаюсь его глупости. Другой бы на его месте хотя бы наложил элементарные заглушающие чары. Ха, слишком много я от него ожидаю. Мозгов у него хватает только на безрассудные риски и браваду. Хватаю за руку, сильно сжимая неестественно тонкое запястье. Мантия остается в руке. На меня смотрят яркие зеленые глаза. В упор ни капли не теряясь. Я начинаю свою тираду. Упиваюсь моментом, предвкушая назначение очередной отработки и снимаю с Гриффиндора 15 баллов. Но кажется на него это не производит никакого эффекта. Он все также смотрит в упор и шепчет: "Отпустите, професор". Моя рука выпускает из захвата запястье, взгляд упирается в неестественно прямую спину удаляющегося гриффиндорца, а в душе проносится тихое:       Ненавижу... Ненавижу...        Очередная отработка в стылых мрачных подземельях. Пальцы уже болят от монотонной чистки ненавистных котлов. Голова разрывается болью от жуткого месячного недосыпа. Стараюсь не думать ни о чем. Солнце, море, песок, Волдеморт... По спине пробегают мурашки, голова в очередной раз взрывается болью, в глазах темнеет. По шее струится пот, прикладываю голову к холодному черному чугуну в надежде, что наконец-то отпустит, но боль не проходит. Хочется позорно заскулить, попросить сделать хоть что-нибудь, ужас всея подземелий находится буквально в нескольких шагах, но я терплю. Ему плевать на меня. Последней мыслью пронесшейся у меня в голове была лишь:       Ненавижу... Ненавижу... Эта неестественно прямая спина под моим взглядом не давала мне покоя. Что-то происходило. Альбус явно что-то задумал, но меня в это явно посвящать не собирался. Собственно надеюсь его аферы смогут подождать еще несколько дней. Я еще не отошел от турнира 3 волшебников. Очередное проверенное эссе отправляется в стопку к таким же. Тихо. Только шкрябанье металлической щетки о дно котла разрушает тишину. Я почти доволен вот только метку на правом предплечье обжигает болью, а мальчишка с глухим стуком валится на пол. От души хочется матерится в голос, но нельзя. Стараюсь абстрагироваться от собственной боли и быстро присаживаюсь около бессознательного тела. В сердце что-то вздрагивает, когда я замечаю под слоем круглого стекла синеву, что залегла под глазами и впалые щеки. Будто из молодого тела высасывали все соки. Сейчас главное добраться до больничного крыла и скорее спешить к Темному Лорду. От круцио все равно не отделаться...        Ненавижу!       Глаза открываются с трудом. Знакомый потолок, с определенно знакомым росчерком трещин известковой штукатурки. Больничное крыло. Ах точно, отработка у Снейпа, странное чувство, озноб и холод... - Ну что, проснулись, мистер Поттер? - Профессор? - Директор послал меня передать вам его желание, Поттер, чтобы вы начали изучать окклюменцию. По позвоночнику прошлись мурашки, взгляд черных глаз был цепок и холоден. Из горла почти вырывается стон:       Ненавижу!       Это было заведомо провальной идеей! Но Дамболдору плевать, он живет в каком-то своем придуманном мирке. С таким темпераментом и горячностью как у Поттера, окклюменцией дай Мерлин, он овладеет, на минимальном уровне, годам к тридцати. Но слово директора - закон. Ну, а помучать лишний раз несносного мальчишку мне только в радость. Вот только... Нет. Он все это заслужил. Не думай об этом щенке, не думай. Иди займись делом. Но даже стоя за котлом в личной лаборатории в густой розовой дымке рябинового отвара мне видится исхудавшее лицо с синевой под глазами.        Ненавижу!       Боль. Отдышка. Отвратительное чувства чужого присутствия в собственной голове заставляет ненавидеть человека напротив еще сильнее, а еще больше ненавидеть себя за бешено стучащее сердце при виде этого дурацкого крючковатого орлиного носа и этих сальных длинных черных волос. Это наш пятый урок, чертовой защиты разума от чужого вторжения-влияния-да-черт-побери-вас-Поттер. Пытаюсь спрятать свои мысли как можно глубже, он не щадит. Я не понимаю, как оградится от такого напора. Я хочу, чтобы это наконец закончилось. В уголках глаз скапливаются слезы, с висков струится пот, но я не могу отвести взгляда от черных бездонных колодцев напротив. Я мазохист. Мне больно, но дурацкие гормоны говорят о том, что это... приятно.       Ненавижу... блять...       Треск камина, бокал Огденского, мягкий ковер под голыми ступнями. Как в выцветшей от старости киноленте, я прокручиваю все то, что увидел в чужой, как казалось, беззаботной голове за прошедшие индивидуальные занятия. Тяжелое детство мальчишки не стало новостью или сильным потрясением. Сам такой же. Но вот его чувства и эмоции не давали покоя. Горло обжигает янтарем. Сердце неприятно тянет. Хочется вырвать его из груди, чтобы не мешало мне и дальше ненавидеть это гриффиндорское недоразумение. Успехов у этих занятий нет абсолютно. Но Альбус все равно настаивает на них. Очередной глоток напитка, нехотя заставляет признаться хотя бы себе, что мучать мальчишку больше не приносит никакого удовольствия. А вот выпить с ним и поговорить я был бы не прочь. Оказывается, парень весьма сведущ в некоторых областях науки, но тщательно скрывает от других. Ведь все гениальное просто! Когда тебя считают недалеким, то от тебя ничего не требуют. Хотя от кого от кого, а от Поттера всегда будут требовать большего. Очередной глоток и стакан летит в стену, руки вплетаются в волосы оттягивая и как бы убеждая вернутся в реальность, но мои мысли уже далеко. Они где-то там, где мальчик доверчиво жмется к моему боку и тихо-тихо в порыве страсти стонет "профессор".       ...блять...       Я зверею. Глаза наливаются кровью. Я достиг своей точки терпения. Единственный волосок, что сдерживал мое терпение канул в лету. Ни за что не позволю оскорблять светлую память моего отца! - Протего!       Не знаю, как я смог, но очнулся я, когда увидел, что мой отец вытворял со своей бандой в свои молодые годы в Хогвартсе... В душе стало пусто. Образ, который я так тщательно собирал, на глазах превращался в пепел. Из воспоминаний профессора меня выкинуло резко. В кабинете повисло еле слышное слово "хватит". Я смотрел в бездонные черные злые колодцы, как заяц на удава, и понимал, что, если отхвачу сейчас какое-нибудь проклятье, то в принципе будет за что. Но адреналин в крови кипел, и дальше я себя просто не контролировал. А зря...        ...       Я схватил поганца за грудки. Да как он посмел, щенок! В груди клокотала ярость, чувство так лелеемой мною ненависти вновь заструилось по венам. От магии бушующей в комнате что-то весело позвякивало, а, кажется, пара зелий разбилось, но мне было плевать. Вот только, кажется, последний "Легилеменс" был в его сторону лишним, а на разбитые зелья все же стоило обратить внимание... - На этом наши с вами уроки, Поттер, закончены. Убирайтесь, вон! Вон, я сказал! - Я отпустил парня, но никак не ожидал, что меня зеркальным движением так же хватанут за грудки. Это смотрелось бы комично, мелкий Поттер, решил, что отрастил достаточно длинные зубки, ну-ну. - Прежде чем я "пойду вон", я хочу чтобы вы кое-что знали, профессор. Я ненавижу вас! Ненавижу всей своей душой, до блядских сердечек перед глазами! - в зеленых глазах полыхала ярость, постепенно сменявшаяся растерянностью, да и я сам был не лучше. Цепкие пальчики отпустили тугой воротник черного сюртука, а сам мальчишка медленно попятился к двери. Вот только после такого отпускать это недоразумение совершенно расхотелось. Личное негодование и тихая радость, которую проще скрыть за яростью, требовали выхода, и у меня уже было четкое представление, что будет дальше. И мнение Поттера меня интересовало сейчас в последнюю очередь. - Какое интересное выражение вы применили, мистер-р Поттер, - мальчишка вжался в дверь и откровенно был готов впасть в панику. И, пока эта кисейная барышня от переизбытка чувств и пережитых потрясений не хлопнулась в обморок, я в пару шагов преодолел расстояние до мальчишки и, зафиксировав острый подбородок, сдернул такие ненавистные мною очки и перекрыл доступ всем невразумительным оправданиям и словам. Его губы были искусаны и обветрены, я не жалел его, беззастенчиво прикусывая его нижнюю губу, и, пользуясь возможностью, проникал глубже. Гриффиндорец сбит с толку, не отталкивает, но и не отвечает, а я все целую. Глубоко и с чувством, как давно, оказывается, хотелось. Поцелуй с привкусом крови и ненависти. Определенно гремучая смесь. Отстраняюсь так же резко, всматриваюсь в ошарашенные глаза, что смотрят с явным непониманием. Что ж, все же с выводами об умственных способностях я поспешил. Оставляю на приоткрытых опухших губах легкий поцелуй, после чего приближаюсь к красному уху и тихо с наслаждением шепчу...        Я тоже ненавижу тебя, Поттер. До сердечек, как ты выразился, перед глазами терпеть не могу.