«удиви меня, малыш», альтернативная концовка

— Хей, щеночек! Феликс испуганно обернулся на внезапно появившийся из ниоткуда голос. Пока Ли возился на кухне с едой, он на время абстрагировался от всего мира, полностью погружаяась в расслабляющий процесс. Появление Хёнджина было слишком резким, Феликс аж подпрыгнул на месте, и в следующий момент согнулся пополам. — Эй, ты чего? - Хван испуганно подошёл к тихо скулящему младшему. От внезапного крика Феликс полоснул ножом себе по руке, и оставил большую рану на половину ладони. Хёнджин огляделся в попытках найти что-то похожее на аптечку. Она нашлась на верхней полке за стеклянной дверцей. Хван посадил Феликса на стул, взяв пораненную ладонь в свою, раскрывая её. От этого действия Ли зашипел и болезненно зажмурился. — Что-то ты совсем расклеился, щеночек, уже от простой царапины шипеть начинаешь. Как же ты раньше со мной уживался, когда запросто мог получить пулю? — Заткнись, - у Феликса совсем не было желания разговаривать сейчас с Хёнджином. Хоть рана и не была смертельной, но она доставляла массу дискомфорта при малейшем движении рукой. Хван усмехнулся, и принялся за обработку ранения. Ли пытался держать невозмутимое лицо, но получалась так себе, перекись совершенно не собиралась щадить бедолагу. Нож доставил слишком много неприятностей, а точнее, их оставил Хёнджин, сильно испугав Феликса своим воплем. — Кстати, ты куда тогда сорвался ни с того ни с сего? - Ли заглянул в тёмные глаза напротив, пытаясь откопать в них истину. — Решал деловые вопросы. — У тебя больше нет бизнеса, какие ещё деловые вопросы? — Слушай, переезд в другую страну - дело не из лёгких. Если ты хочешь нормально жить, просто делай как я скажу. "Если ты хочешь жить НОРМАЛЬНО..", - Феликс хотел рассмеяться. Хотя в последнее время Хёнджин сильно изменился: он стал тише и мягче, что-ли. Куда-то пропала былая, чересчур большая надменность, язвительные фразы проскакивали реже, да и в целом Хван стал более домашним и скромным. Эти изменения немного пугали Феликса, ему было неуютно от нового Хёнджина, он не знал, что Хван может выкинуть, и как действовать в случае чего. Видимо, вся эта ситуация "на грани жизни и смерти" сильно повлияла на обоих. Если раньше парни могли поцапаться по абсолютно любому поводу, то сейчас на это просто не было сил, да и желания тоже. Хёнджин прошёлся по царапине смоченной ватой, от чего Феликс вновь зажмурился и закусил губу. Закончив с обработкой, Хван перевязал руку бинтом и крепко завязал на нём узел. — Спасибо. Хёнджин тихо хмыкнул, и сел рядом с Ли. Хван в один момент резко стал слишком серьёзным и сосредоточенным, будто что-то вспоминал. В голове зажглась лапочка и старший заговорил: — В общем. Я откопал парочку товарищей из своих уже бывших людей, которые могут помочь нам с переездом. Документы, билеты, прочие бумаги - их забота. Нам лишь требуется эту заботу оплатить. Я не назвал точную локацию, так что есть ещё время подумать, если ты сомневаешься. — Если я сомневаюсь? А тебе не без разницы куда лететь? Всё-таки жить там будем, и не один год. Просто Австралия - первое, что пришло в голову. — Мне не привыкать. Выбираешь что хочешь. — Его величество Хван Хёнджин даёт мне волю выбрать? Ну ничего себе! Хёнджин молча закатил глаза, ожидая окончательного ответа. — Ладно, тогда по-другому. Почему Австралия? — Родня. — Родня? - Хван изогнул бровь и немного помрачнел. — Ну да. Страна по-прежнему остаётся незнакомой, но там хотя бы кто-то есть. — Нет, так дело не пойдёт. Ты же не тупой вроде, Феликс, должен понимать, почему мы улетаем? Нет, Австралию вычёркиваем. — Почему это? Ты можешь предложить что-то получше? — Ты действительно не понимаешь, или только притворяешься, я понять не могу? Выйти через твою родню на нас будет легче лёгкого, что тогда делать будем? — Послушай, я.. — Я всё сказал. Феликсу очень сильно хотелось поспорить с Хёнджином, хотя Ли понимал, что старший прав. Тётя действительно могла стать проблемой, чего Феликс совершенно не хотел признавать. Он даже не подумал о том, что их переездом он сильно рискует родным человеком. Ли оставалось только смириться и послушать Хвана. Почему всё это происходит? Почему нужно улетать из страны, скрываться под фальшивыми именами, везде быть осторожным и спать с ножом под подушкой? Иногда Феликс вспоминает, с чего началась вся эта сложная история, и ему хочется ударить себя по лицу. Ли не может винить во всём случившимся Минхо, это слишком глупо, но всё же. Кто знает, если бы не помощь лучшему другу, сидел бы сейчас Феликс тут, вместе с Хёнджином, который положил голову ему на плечо и устало вздыхает? Они долго молчали, не в силах нарушить воцарившуюся тишину и спокойствие. За окном тихо щебетали последние птицы и шумел огромный мегаполис, по кухне разносился гул работающей техники и едва различимое дыхание. Феликс сидел неподвижно, концентрируясь на тяжести на своем плече. Он даже не вздыхал лишний раз. В один момент Хёнджин стал дышать ровно и вообще перестал как-либо двигаться. Ли чуть повернул голову в его сторону, и ему тут же захотелось возмутиться: Хван уснул. Феликс скрестил руки и закатил глаза, но будить старшего не стал. Ли прислушивался к его тихому, размеренному дыханию, обдумывая варианты того, куда же они могут отправится. В голове всплыли уроки географии в старшей школе, когда новый особенно противный учитель заставлял учить карту чуть ли не наизусть. После каждой контрольной почти весь класс отправлялся на пересдачу, оценки по географии стремительно летели вниз. Но только не у Феликса. Ли любил географию, ему нравилось узнавать что-то новое о других странах, изучать их культуру и традиции, рассматривать находящиеся рядом страны, изучать моря, реки, озёра на территории этих государств, и многое другое. А сейчас Феликс сидел на кухне со спящим Хёнджином на плече и вспоминал всё, что знает о других странах. Задумчиво закусив губу, Ли перебрал варианты, исключая многие из-за климата, местоположения или экологического состояния. На примете остались Франция, Бразилия, Великобритания и США. Лететь далеко, но это были самые подходящие варианты из всех. Феликс посмотрел в белый потолок и попытался отключить мозг. Глаза тяжелели, но сон никак не приходил. Тогда Ли принялся изучать находящийся вокруг интерьер: длинная столешница серого цвета со встроенными электроплитой и раковиной из камня, за которой ещё недавно Феликс чуть не отрезал себе руку, висящие над столом белые полки с чёрными ручками, обои бледно-зелёного цвета. На обеденном столе скучали две кружки, были задвинуты 3 металлических стула. Хёнджин что-то ворчал во сне про неугомонного Феликса, который без остановки крутил головой. От такой картины Ли тихо засмеялся, от чего Хван окончательно проснулся и, поднявшись с удобного плеча, недовольно уставился на младшего. Ли только пожал плечами и отвернулся. — Раз Австралия твоему величеству не подходит, то я тут надумал пару вариантов. — Рассказывай. *** Бан Чан прояснил для себя один очень важный факт - он действительно по парням. После ухода от Чонина Чан думал, что на том, что у него было с Яном, всё закончится. Он познакомился с симпатичной девушкой, устраивал красивые свидания, дарил ей всю свою любовь и буквально носил на руках. Бан был счастлив рядом с Юн Хи*, а девушка отвечала взаимностью. Но в этих отношениях будто чего-то не хватало. Не хватало робкого голоса Чонина, его неловкости, рук, которые так крепко обнимали старшего. Чан всё чаще замечал за собой моменты, когда происходило что-то хорошее, он вспоминал о Чонине. Представлял, как бы он улыбался или смеялся, как бы восторженно звал Чана и указывал пальцем на падающую звезду или яркие фейерверки. Бан скучал. Очень сильно. Юн Хи начала замечать всё более явные перемены в настроении своего парня. Она пыталась поговорить с ним по душам, как-то помочь или успокоить, но всё без толку. Чан при всём желании не может раскрыть истинную причину своей грусти. На почве образовавшейся замкнутости Бана пара всё чаще ссорилась. Юн Хи твердила, что Чан не хотел ей открываться, почему он в один момент так сильно поменялся, и вообще, "ты мне не доверяешь что-ли?". Старшего раздражали претензии девушки, они звучали слишком часто и легко могли испортить даже самое прекрасное и оптимистичное настроение. — Юн-и, давай сегодня сходим в твоё любимое кафе? Мне там так понравилась выпечка. — Всё, ты наконец-то остыл, ура! — Не понял? — Ну, я рада, что ты повеселел. А то ходил как хмурая тучка, а из-за чего непонятно. — Юн-и, пожалуйста, не надо. — Если бы ты поделился со мной своими мыслями, я бы не поднимала эту тему. На подобные выходки Юн Хи Чан лишь тяжело вздыхал. Такие моменты всегда случались очень не вовремя. Бан пытался перевести тему, разрядить обстановку, но девушка продолжала давить, будто пыталась окончательно добить парня и свести настроение к нулю. Зачем? Не понятно. В конце концов Чану надоела эта сплошная нервотрёпка, и в один день он окончательно принял решение. — Юн Хи, прости, но мы должны расстаться. Из-за шести слов вечером субботы разгорелся целый скандал. По кухне летала посуда, Юн Хи кричала как последний раз в жизни, плакала в 3 ручья и ни в какую не хотела отпускать Чана. Старший постарался всё объяснить ей как можно мягче, но всё закончилось куда хуже, чем Чан представлял. — Ааа.. я поняла. Ты думал о другой, правда? Так вот чего ты такой печальный был, думал о ней, пока я тебя обнимала и грустил, что сейчас рядом я, а не она, подлец! А знаешь что? Я делала так же. У меня есть ещё один парень, когда я "задерживалась на работе", я была у него. Мы доверяем друг другу, делимся самым сокровенным, не то что ты. Я уже хотела бросать его, когда встретила тебя, но вовремя передумала. И правильно сделала. Я не хочу тебя видеть, проваливай! Чан был в ауте. Он молча смотрел на Юн Хи с припухшим от слёз глазами и размазанной тушью, которая ещё минуту назад не хотела никуда его отпускать, а сейчас прямо признаётся в измене. Старший отмер как по щелчку, накинул куртку, обулся и молча вышел из квартиры Юн Хи. Как нельзя кстати в кармане нашлись сигареты. Чан не курил, но из-за привычки девушки таскал пачку с собой. Он достал одну, завернул за угол и закурил. Тёмное вечернее небо пропустило сквозь густые тучи немногочисленные звёзды, по улицам спешно ездили машины, разбрызгивая лужи от недавнего дождя. Вывески круглосуточных магазинов горели яркими цветами, привлекая внимание поздних посетителей, но на улице людей было немного: кто-то гулял с собакой, кто-то просто прогуливался, или выходил вынести мусор. Едкий дым непривычно заполнял лёгкие, от чего Чан поморщился. Это и правда расслабляло, но лишь на короткое время. Ноющая боль от обиды никуда не делась, сигареты явно не были лучшим решением этой проблемы. Когда в пальцах Чана уже тлел маленький окурок, он вышел из-за угла, выбросил затушенную сигарету и двинулся вдоль широкой прогулочной улицы. Обычно в выходные тут много народу: посетителей привлекают многочисленные магазинчики и кафешки, развлекательные центры, клубы, и, конечно же, набережная с красивым видом на реку. Сейчас, вечером, тут особенно красиво: когда улица горит сотнями огней, которые переливаются в быстром потоке реки причудливыми узорами. Чан прошёл вдоль всей улицы, лениво рассматривая огромное количество витрин с самыми разными товарами. Парень остановился на набережной, облокотившись на металлические перила на краю обрыва. С реки дул прохладный ветер, лёгкая куртка совсем от него не спасала. Бан вдохнул полной грудью, очищая голову от лишних мыслей, что так и хотели обхватить его своими цепкими, холодными руками. Почему Юн Хи так поступила? Если у неё всё это время был кто-то другой, зачем она тратила время на Бана? Липкая обида легла на сердце тяжёлым грузом, и по щеке скатилась одинокая слеза. Промозглый ветер хорошо охлаждал голову, позволяя трезво мыслить и здраво оценивать ситуацию, но в этот раз Чан поддался своим истинным чувствам. Недалеко от ограды нашлась лавочка, на которую парень приземлился с тяжёлым вздохом. Он молча сидел и смотрел в тёмное небо, сплошь покрытое тучами. *** Феликс ещё долго распинался перед Хваном в попытках рассказать ему всё, что он знает о странах, куда они могут отправиться. Хоть Хёнджин и был крупным бизнесменом, но дальше Японии и Китая никуда не летал. Делами в других странах занимались его заместители, которых он лично отбирал и посвящал в дела. В итоге выбор обоих остановился на США, так как страна большая, высокоразвитая, и ничуть не уступает родной Корее. Большая сложность состояла в том, что из-за проишествия в тюрьме Ли толком не помнил английского, а без него выживать в новой стране будет просто невозможно. Если Хёнджин ещё более-менее владел языком, так как нужно было общаться с большим количеством людей из разных стран, то Феликсу было совсем сложно. Хван был очень удивлён тем, что Феликс, родом из англоговорящей страны, не знал языка, только он не учёл того, что Ли покинул родину в раннем детстве. Да и дома родные зачастую общались на корейском. Хёнджин постоянно кому-то звонил, о чём-то договаривался и нервно наматывал круги по кухне. В один момент он с улыбкой завершил звонок и посмотрел на Феликса: — Поздравляю, ты неделю будешь заниматься на курсах, а там посмотрим что дальше. — Почему неделю? - Ли непонимающе поднял бровь, - этого времени будет слишком мало. Хёнджин лишь закатил глаза: — Мы через неделю улетаем, поэтому такой срок. Ли вмиг помрачнел. Через неделю и, скорее всего ближайшие пару лет, его здесь уже не будет. Феликс с трудом осваивал языки в школе, даже репетиторы не особо спасали ситуацию. Став старше, Ли записывался на различные курсы по изучению английского, но бросал их буквально через неделю. В университете он загорелся английским благодаря прекрасному преподавателю, который, к слову, владел английским на уровне носителя. Минхо был удивлён, узнав от Феликса полную историю его отношений с английским и был рад, что друг обрёл любимый предмет, в котором хотелось развиваться. И вот снова курсы. Будет ли от них хоть какой-то толк? Ли всеми силами на это надеялся. У Хвана вновь зазвонил телефон, он быстро принял звонок и вышел из кухни в коридор. Феликс проводил его взглядом и устало потёр виски. На столе по-прежнему стояли 2 кружки уже с холодным чаем. Ли взял одну, и залпом допил оставшийся напиток. За окном было уже темно, медленно близится зима, темнеть стало раньше. Феликс подошёл к широкому окну, и стал разглядывать пейзаж вечернего Сеула: по длинным дорогам едут вереницы машин, медленно продвигаясь в бесконечных вечерних пробках, небоскрёбы верхушками достают до тёмного неба, на котором появились редкие звёзды, сумевшие прорваться сквозь тяжёлые тучи. Привычная картина шумного мегаполиса успокаивала, даже дарила чувство уюта. В принципе, Нью-Йорк тоже большой город, картина не будет сильно отличается от Сеульской, но Феликс понимал - он будет скучать. За молчаливыми раздумьями Ли не услышал, как Хёнджин закончил разговор и вошёл обратно. Он тихо подкрался к Феликсу и обнял его за талию, положив подбородок младшему на плечо. Ли оказался в ступоре от такого действия, но потом расслабился и положил свои руки поверх Хёнджиновых. На белоснежной кухне, в которой царил полумрак из-за выключенного света, напротив окна стояли двое людей, история которых была далеко не идеальной и романтичной. Но в тот момент, наблюдая из окна тридцать первого этажа за ночной жизнью большого города, который они вскоре должны покинуть, нашёлся ответ на один из главнейших вопросов - чего не хватало их отношениям? Вот такого спокойствия. Обычное молчание в объятиях друг друга напротив бесконечной пропасти, бьющиеся в одинаковом ритме сердца, отключившийся мозг и полная отдача моменту. На Феликса медленно накатывала сонливость, и он прикрыл глаза, слушая равномерное дыхание Хёнджина у себя под ухом. Сейчас не нужны слова, сейчас друг другу нужны лишь они сами. *** Чан потерял счёт времени, которое он просидел на скамейке перед обрывом реки Хан. Природа была для парня лучшим успокоительным, которое всегда помогает, и сейчас, под холодным ветром и шумом опадающих с деревьев листьев, Крис медленно успокаивался, отпуская обиды вслед за уходящим ветром. С неба начали падать первые капли дождя, это стало знаком того, что пора идти домой. Бан поднялся со скамьи и побрёл в сторону дома. Усиливающийся дождь заставил идти быстрее, дабы не промокнуть под ледяными каплями и не заболеть. Спустя 15 минут, Чан дошёл до дома, поднялся на свой этаж и сразу же, оказавшись за порогом квартиры, свалился в кресло в прихожей. Всё-таки решение поставить эту прекрасную вещь прямо у входа оказалось удачным. Крис потянулся, лёжа в мягком кресле, ненадолго прикрывая глаза. Дома было хорошо: привычно гудящий холодильник, любимый теплый коврик под ногами, мамин фикус у шкафа и привычная темнота. Чан полежал ещё пару минут и поднялся с удобного места. Он скинул уличную одежду, пару минут постоял под душем, и направился на кухню. На столе нашёлся любимый чай с мятой и песочное печенье, которое вмиг подняло настроение. Пока закипал чайник, Бан читал сотню сообщений, которые ему успела отправить Юн Хи за последние полчаса. Там было всё, начиная от извинений и просьб вернуться назад, заканчивая открытым презрением и вообще, "я никогда тебя не любила, я уверенна, что ты мне изменял, ты сломал мне жизнь (каким образом? Не понятно). Чан горько усмехнулся, выключая телефон. Чайник щёлкнул, оповещая о том, что вода вскипела. Крис сделал себе чай, положил несколько печенек на маленькую тарелку, и сел обратно за стол. Так и прошёл его оставшийся вечер в компании мятного чая и любимого печенья. *** Минхо уже который день не мог найти себе места. Внезапный переезд лучшего друга сильно его нервировал. Ли долго не мог уснуть или сосредоточиться на делах, у него всё валилось из рук, а лекции в универе превращались в монотонное несвязное месиво. Джисон видел состояние любимого, но понятия не имел, как ему можно помочь. — Хо, ты как? Минхо сидел на диване в гостиной. Он пригласил Джисона к себе, чтобы посмотреть новую часть звёздных войн и провести время вместе. — А..? - Ли, погруженный в свои мысли, не заметил появления Хана, - а, нормально. — Ага, я вижу, - младший с недовольным лицом опёрся на косяк в проходе, - всё настолько плохо? — Именно, - Минхо откинулся на спинку дивана и потёр виски из-за появившейся головной боли, - всё настолько ужасно, что цензурными словами это не передать. — Так скажи как есть, - Джисон непонимающе вскинул бровь. Обычно старший никогда не стеснялся в выражениях, так в чём сейчас проблема? — Это пиздец, - выдал старший на выдохе, - это беспросветный пиздец. Джисон молча преодолел оставшееся расстояние от прохода до дивана, и улёгся на диван, утягивая Ли за собой. Хан устроил его голову у себя на груди, и стал медленно перебирать волосы старшего. Минхо безумно нравилось, когда Джисон так делал, нежные движения расслабляли и убаюкивали. — Давай не будем о плохом, лучше расскажи, как прошёл твой день? - тихо начал Хан, чтобы не портить воцарившуюся идиллию. — Как обычно: универ, работа, ты. Правда, у профессора Сона сегодня совсем не было настроения а я, как назло, уснул на его предмете. Мне такой нагоняй устроили, будь здоров. Джисон тихо посмеялся, чем заставил Ли улыбнуться и продолжить: — Зато в кафе было спокойно. Посетителей не особо много, и всем всё понравилось. Обычно все так любят поворчать, им вечно что-то не нравится: то сахара им мало положили, то вилка не та, то салфетки не так разложили. Я один раз не выдержал очередного комментария про салфетки и, пока никто не видел, накормил нахала этими же салфетками. Хан, представив картину злого Ли, агрессивно заталкивающего в недовольного посетителя салфетки, залился громким смехом. Минхо подхватил веселье, скорее, от смеха Джисона, чем от своей истории. Он был таким заразительным, держаться было просто невозможно. У Хана выступили слёзы от невероятного рассказа Ли, но вскоре он успокоился, иногда коротко хихикая, вспоминая образ злого старшего и его агрессивное оружие - салфетки. — А у тебя как дела обстоят, Сон-и? Ты в последнее время вообще ничего такого мне не рассказываешь. — Отец улетел по делам в Китай, я недавно сдал экзамен на онлайн курсе по китайскому. Это было так сложно, грамматика ещё долго будет сниться мне в самых страшных кошмарах. В этот раз тихо посмеялся уже Минхо. Он прекрасно знал, каково это, учить китайский. — Ещё мне писала какая-то особа из университета, предлагала встретиться, в кафе сходить. На этих словах Ли перестал смеяться. Обычно Минхо никогда не ревновал Джисона, ведь не было повода, и Ли знал, что Хан любит только его. — И.. что ты ей ответил? — Я промолчал, она написала достаточно поздно, я в то время уже спал. Она нашла меня сегодня в университете, я ей отказал. — Ясно. — Хей, ну чего ты? Я люблю только тебя, честно, она даже не симпатичная, - Джисон улыбнулся, наблюдая за Ли, который недовольно надул губы. Хан поднялся, садясь перед Минхо, и заглядывая прямо ему в глаза: — У нас никогда не было поводов для ревности, разве сейчас что-то поменялось? — Нет. — Ну вот и славно, - Джисон ещё раз улыбнулся и поддался вперёд, накрывая губы старшего своими. Ли расслабленно прикрыл глаза, отвечая на поцелуй. Медленные движения распаляли чувства как яркий фейерверк, от чего хотелось всё больше и больше. Минхо первый пустил в ход язык, захватывая ведущую позицию. Он провёл им по ряду ровных зубов, и коснулся языка Джисона, от чего младший тихо простонал в губы старшему. Ли нащупал руку Хана и прижал её к дивану, крепко сжимая своей. Минхо несильно прикусил нижнюю губу Джисона, тут же зализывая её. Старший опустился линией влажных поцелуев по челюсти к шее, оставляя на ней яркие метки со следами зубов. Когда Хо добрался до острых ключиц, он прикусил кожу чуть сильнее, от чего Хан громко вскрикнул. Ли улыбнулся, повторяя своё действие, наслаждаясь мелодичными звуками. Джисон запустил пятёрню в русые волосы Минхо, чуть сжимая их, и притягивая голову Ли ещё ближе. Минхо руками залез под домашнюю футболку Джисона, проходясь холодными пальцами по выступающим рёбрам и идеально накачанному прессу. Хан дрожал под ловкими движениями и шумно дышал, хватаясь за плечи старшего. Минхо перешёл на спину младшего, чуть надавливая на зону поясницы. От этого действия Джисон коротко простонал и красиво прогнулся. Ли потянул за края футболки, избавляя Хана от лишней ткани. Минхо провел языком линию от шеи до затвердевшего соска, опаляя его горячим дыханием. Джисон не сдерживаясь, стонал и всхлипывал, когда Ли обводил вершинку языком и медленно посасывал. Минхо опустил руку между ног младшего, поглаживая через ткань шорт твердеющую плоть. Хан шумно выдыхал и смотрел в глаза Ли затуманенным взглядом. Минхо отстранился и поднялся с дивана, подхватывая Джисона на руки. Дойдя до спальни, Ли уложил младшего на кровать, нависая сверху, возобновляя страстные, мокрые поцелуи. Руки блуждали по телам, будто изучая их в первый раз, комната быстро наполнилась звуками наслаждения. Одежда летела на пол, а Минхо по памяти искал под подушкой заветную фольгу и небольшой тюбик. Джисон лежал с растрёпанными волосами и розовыми щеками, пока старший выдавливал на 2 пальца прохладную смазку. Хан обхватил шею Ли руками, вновь утягивая в поцелуй, когда пальцы погрузились в младшего. Минхо двигался медленно, позволяя привыкнуть, постепенно наращивая темп и выбивая из Хана новые стоны. Постепенно добавился третий палец, и Ли стал чаще попадать по простате, найдя нужный угол. Минхо достал пальцы с пошлым хлюпом и заменил образовавшуюся пустоту своим членом. Джисон обхватил старшего ногами, когда тот медленно входил. Хан немного отвык от этих ощущений, последняя неделя была слишком забита важными делами. Минхо вошёл по основание и стал медленно двигаться. Джисон запрокинул голову, оставлял на спине старшего красные полосы, и выдавал громкие стоны от медленных, но резких движений Ли. Минхо рычал возле уха Хана, на открывшемся пространстве оставлял новые засосы, не стеснялся грязно комментировать прекрасное тело Джисона, от чего уши младшего горели огнём. Старший постепенно наращивал темп, от чего кровать начинала поскрипывать. Громкие вскрики и протяжные стоны Джисона резали воздух, заставляя Минхо двигаться ещё быстрее. Через несколько толчков Хан крепко вцепился в плечи Ли, изливаясь себе на живот. Минхо хватило ещё нескольких движений в сжимающемся теле Джисона, чтобы кончить следом, бессильно падая прямо на младшего. Оба тяжело дышали и смотрели друг другу в глаза, полные любви и нежности. Пара минут под тёплым душем смыла следы недавней страсти и сонные Минхо и Джисон уснули сразу же, как только их головы коснулись подушек. Хан обвил Ли руками и ногами, как большую подушку, и спал самым крепким сном на свете.