* * *
Профессор Ким СокДжин был великим знатоком разного рода нечисти и всегда делился различной информацией со своими студентами, что знали, как избавить землю от вампира, заманить оборотня в сети или же сделать так, чтобы демон перестал ориентироваться в пространстве, находя свою очередную жертву. Его ближайший друг и соратник Нам Джун, часто присутствовавший на лекциях в роли ассистента, тоже был достаточно опытным охотником, и большинство молодых девушек, что приходили в Общество, шли именно за ним: молодым, гордым, одетым в кожу и стреляющим глазами так, что ненароком хочется захлебнуться от эмоций. Джин и Джун жили в одном общежитии, часто готовили на двоих, а в спокойные вечера, когда База не слала задания и телефон молчал, они предавались игре в го и рассуждали на разные философские темы, что были в интересах обоих. Но неизменно их разговоры обрывал мальчишка, только-только принятый в официальный отряд и уже ходящий, как герой, у которого на счету как минимум парочка верховных демонов, три вампира и целая стая оборотней; Ким Тэхён, именно так звали юношу, часто ходил куда-то, уезжал, а в общежитие приползал только спать, чтобы рано утром опять встать и куда-то уйти. Многие в Обществе его не любили — выскочка, коих мало, хвастливый болтун, да и к тому же не давал прохода старшим Кимам, которые от него порядком устали и уже сами обращались в Базу, чтобы они дали неумевшему сидеть на попе ровно парню задание. — Он способный, но его надо развить, — проговорил Джин однажды Джуну, что кашлял и курил на парапете; под ними простирался Сеул с его венами-улицами, было прохладно, но терпимо, потому можно ходить без курток. — А ещё немного приструнить. Как думаешь, что поможет? — Командировка в Японию прямо перед Двулуньем, — Нам Джун никогда не отличался многословностью и дал себе минуту на передышку, прежде чем сказать следующее: — Столкнувшись с ёкаями, он поймёт, что вся остальная нечисть — это ничто. — Не слишком ли это жестоко? Он же ещё юн, только-только двадцать один исполнился, — голос Джина звучал по-отечески нежно и с лёгким волнением, потому что Тэхён ему был как брат, правда, названный, сводный и не очень любимый жизнью. — Если сеульские кланы с ума сходят, то в Японии такой бульон замешивается, что его потом долго расхлёбывают. — Для опыта надо его туда запихнуть. Оформи официальное письмо, посмотрим на реакцию Тэхёна, когда ему дадут первое ответственное задание. С официальным письмом проблем не возникло буквально никаких — договорившись с исследовательским центром подразделения, Джин самолично поехал в Каннам, поднялся на самый высокий этаж одного здания, будто состоящего из одного только стекла, и вошёл в офис. Его там ждали и благо уже всё нужное подготовили, оставалось только дело за подписью, так как Ким отвечал за Тэхёна своей головой: если тот косячил на заданиях, то получал его хён. И слава богу, что со всеми бумагами покончили быстро, потому что в ином случае не удалось бы отправить младшего вовремя, пока не началось Двулунье и в атмосфере, тараня самолёты, не летали разные сущности. Большинство авиакатастроф случалось именно по вине ёкаев или же иных духов, смотря в каких странах случались бедствия, и от обычных людей всё это тщательнейшим образом скрывалось. Выходя из главного офиса, СокДжин первым делом подумал о том, где в данный момент находился Тэхён, и вспомнил, что он находился на стенде, который располагался за Сеулом. Позвонив Нам Джуну и вызвав такси, Джин поехал забирать друга, а потом — на шоссе на выезд, чтобы там поймать Тэ и уже отстать со своими поручениями. Тэхён больше всего любил стрелять из любого вида огнестрельного оружия и потому, каждый раз приходя на стенд, наслаждался приятным времяпрепровождением, когда почти не слышал выстрелов из-за наушников, а потом видел, что попал точно в цель. Именно в таком положении, когда его слегка отросшие волосы были завязаны на макушке простой резинкой, а наушники уже сняты, так как он закончил, к нему и подошли Нам Джун и СокДжин, старшие хёны, которых он безмерно уважал. Они раскланялись, причём у Тэхёна от этого даже начало ломить поясницу, а потом он полностью избавился от экипировки и был готов слушать внимательно, в меру своих возможностей — он ещё был чересчур молод и безрассуден, чтобы выходить на задания в одиночку, обладал неусидчивостью, из-за чего образовывалось достаточно много проблем. Однажды, во время вылазки, его подвёл живот, что свело от голода, а вампир всё услышал и успел убежать, при этом предупредив сородичей, что вылилось в очень уж нехорошую потасовку, в которой никто из вампиров не пострадал, а вот одного из людей пришлось латать с использованием достаточно сильных препаратов. — Мы бы хотели передать тебе официальное письмо-приглашение в Японию, исследовательский центр на острове Хиросима, недалеко от Осаки, — СокДжин протянул бумагу, и Тэхён двумя руками перехватил её, разворачивая и вчитываясь в текст. — Японские коллеги поделятся опытом сдерживания фамильяров ведьм в Двулунье. Говорят, это очень интересно, так как разнообразие ёкаев поражает, а отличать их друг от друга — отдельное искусство. — То есть я укачу на несколько дней перед Хэллоуином в другую страну заниматься чем-то новым, при этом будучи совсем не подготовленным к тому, что меня ждёт? — Нам Джун хмыкнул и, закатив глаза, кивнул. — Круто, я согласен. Хёны, вы меня явно угробить хотите, не так ли? — Самое то — может, серьёзнее станешь, — Нам Джун похлопал Тэхёна по плечу и увидел, как тот покачал головой и легко-легко улыбнулся — знал же, что его пытались именно научить, а не убить, да и характер закалять надо было уже давно. Не маленький, не в школе учится, а работает в серьёзной организации по нахождению и ликвидации аномалий в среде потусторонних сил. Двадцать девятого октября самолёт с отправлением в Осаку уже ждал Тэхёна, и тот с небольшим чемоданом, письмом и полной растерянностью прошёл паспортный контроль, осознавая, что это небольшое путешествие оставит на нём свой след. Полёт долго не длился, заснуть не получилось, и вот уже совсем скоро Ким стоял в аэропорту, ожидая приезда такси, что заберёт его от терминала и отправит в глубокую глушь, в какую-то деревню, где интернет работал с трудом, а ещё было полным-полно ёкаев, работу с которыми, конечно же, парень изучал, но ни разу с ними дела не имел. Даже в Осаке чувствовалось влияние потусторонних сил, воздух кругом был густым и застревал в волосах и лёгких, а уж когда Тэхён сел в машину, понял, что даже в салоне есть нечто — его научили чувствовать духов, потому он знал, что к водителю пристала какая-то сущность и отказывалась отпускать, возможно, провоцируя на месть или же нечто более низменное. Ехать пришлось достаточно долго, но вместе с тем ни одного слова не слетело с губ мужчин, которые и общаться толком не стремились, хотя Ким знал японский — некоторое время прожил в Токио и учился, дабы перенять опыт из другой школы. Заплатив за проезд, когда машина доехала до деревни, Тэхён вышел перед лесом, в глубины которого вела неприметная дорожка, выложенная из камней — как раз в японском стиле, и он ступил под сень деревьев, вскоре скрываясь из виду. Исследовательский центр, напоминавший обычную дачу с бассейном, явно был не таким, каким хотел казаться на первый взгляд, и Тэ оглянулся на всякий случай в поисках капканов для оборотней, которые точно уж не могли быть пустыми. Таковых не обнаружилось, и парень подошёл к витым воротам, что не открылись по мановению волшебной палочки — пришлось сканировать отпечаток руки и сетчатки глаза, чтобы потом уже беспрепятственно войти на пустынную с виду территорию, где явно прятались охотники, знающие, как нужно действовать в непредвиденных ситуациях, в особенности когда Двулунье заставляет потусторонние сознания взбеситься. Ровно подстриженный газон увядал к приходу ноября, и Тэхён поправил куртку, ёжась от лёгкого ветерка и оглядываясь по сторонам в поисках людей. Только вот он не знал, что зачастую надо смотреть не только направо и налево, но и наверх, потому что сидящих на ветках девушек никто не отменял, а они очень уж любят падать прямо на голову, прижимать к земле и хмуриться, будто это что-то сделает и здоровый парень станет бояться. Тэхён не стал, но соприкосновение с землёй было очень твёрдым, а ещё разболелась спина, которую он ушиб, когда пытался уничтожить вонгви — суровые твари, конечно, но зато весь район выдохнул, когда этих духов изгнали в мир иной. — Ага, новенький, — только и сказала японка, слезая с Тэхёна и помогая ему подняться. — Я Мёи Мина, работаю тут, а ты из Сеула? Тебя профессор Ким прислал? — Что-то типа того, — Ким протянул взятое из портфеля письмо и поморщился — кажется, сейчас ему понадобится отдых, потому что спину буквально разрывало, а он только-только приехал в центр. — Меня зовут Ким Тэхён, меня пригласили наблюдать за ёкаями во время Двулунья и сдерживать их, если надо. — То есть, грубо говоря, ты приехал на усиление? — кажется, в глазах парня отразилось непонимание, смешанное с лёгким страхом, и потому японка очень уж утешительно улыбнулась и проговорила: — У нас не часто рассылаются приглашения в другие страны — вам своих проблем хватает, а мы страна, которая густо населена ёкаями, а охотников никогда нет. Вроде всегда справлялись, но даже у нас могут быть проблемы. Кицунэ начали раздирать наших людей, они как ваши кумихо, только будто бы злораднее. — То есть у вас велика вероятность умереть? — Очень велика. — Ну что ж, СокДжин-хён и Нам Джун-хён будут успокаивать мою матушку, если им придёт письмо, что я погиб. Мина не стала стучаться в дверь, она просто открыла её своим ключом и сразу же пропустила Тэхёна, что особо не горел желанием тут оставаться, внутрь. Если бы хёны предупредили его о столь серьёзной опасности, о кицунэ, то он бы ещё всё понимал, но сейчас только и делал, что морщился, осознавая, насколько будет трудно последующие несколько дней до Хэллоуина — всем известно, что именно в этот праздник вся нечисть выходит из потустороннего мира, а ещё для них светит две луны. Одна из них обычная, та, что видят люди каждую ночь, а другая красная, кровавая, делающая для вампиров кровь вкуснее, а оборотней — особо неуправляемыми, и пускай последние считались ещё относительно безопасными (не в моменты полнолуния, конечно), в Двулунье они могли напасть на человека и перегрызть глотку. Мина, делая вид, будто не замечала состояния парня, провела ему небольшую экскурсию по дому, за которым как раз и находилась нормальная исследовательская база — скрытая деревьями, она была не заметна со стороны дома или любой подъездной дороги. — Здесь есть всё, что нужно: и бинокли ночного видения, и оружие с патронами, и свистки для приманивания оборотней, и всё остальное, у вас, в Корее, похожий арсенал, — Мина вела Тэхёна по дороге и внезапно обернулась, заставляя парня остановиться. — Единственное, я бы советовала тебе не спускаться в саму деревню. Там целый ведьмин клан, а наши ведьмы по силе не сравнятся с китайскими и корейскими вместе взятыми. — Известно, кто там главный сейчас? Или в японских ковенах нет такой строгой иерархии? — разницы между словами «клан» и «ковен» в отношении ведьм не было, они даже говорили, что «ковен» — слишком обширное понятие, а «клан» — это нечто семейное, где собираются ближайшие родственники, а не только ведьмы-одиночки. — Верховной ведьмой является Хираи Момо, она уже два года властвует и развивает регион. В принципе, её клан не опасен, но быть настороже стоит — если видишь человека рядом с родовым поместьем, то это либо фамильяр, либо отпрыск семьи Хираи, — Мина выдохнула и набрала код, дабы отпереть железную дверь. — Именно их фамильяры-кицунэ разодрали наших охотников. Поэтому я говорю тебе быть осторожнее на каждом шагу — тебе явно не хочется быть найденным в лесу изуродованным. Пришлось познакомиться с временными коллегами, которые были японцами — Мияваки Сакура, Мияучи Харука, Накамото Юта и Хонда Хитоми, и наличие хотя бы одного парня позволяло выдохнуть и расслабиться. В чисто женских коллективах Тэхён всегда нервничал и мечтал закончить работу как можно скорее, зато теперь будет с кем поговорить по душам, если до этого дойдёт, и выпить пива вечерком, если, конечно, на этой базе так делать можно. Хотя сдаётся ему, что здесь всё будет строго — несмотря на количество женщин, что были на так называемом «усилении контроля», порядки здесь были не из простых, ведь, как известно, женщины устанавливают в своих коллективах самые жёсткие правила и следят за их исполнением, тыкая затем носом каждого, кто их нарушит. Жаль только, что все девочки были миленькими — ничего хорошего из этого не выйдет, потому что отправлять их как банальное пушечное мясо не хочется и страшно, а влюбиться не позволит тот факт, что они вегугины, а не прекрасные хангучки. — На это Двулунье мы с вами одна команда, так что давайте не подводить друг друга и сделаем так, чтобы оставшиеся смогли отправиться в целости и сохранности домой, хорошо? — Сакура, девушка с достаточно большими глазами и милой улыбкой ударила в ладоши, сделав вид, будто бы пора молиться. Юта не пожелал особо общаться, занимался своими делами, и Тэхён понял, что общение с ним будет тяжёлым и нежелательным со стороны японца — кажется, оба были националистами и не желали признавать иные нации, по крайней мере, его лицо об этом говорило очень красочно. — А теперь давайте вместе поужинаем и подумаем, как нам обезопасить себя. Тем более что с нами эксперт из Южной Кореи! Ужин уже был давно приготовлен, его оставалось только подогреть, и за это взялась молчаливая Харука, которая за всё время лишь что-то шепнула Хитоми и прятала взгляд; чуть позже вечно энергичная Сакура, конечно, рассказала, что Мияучи в последней вылазке была единственной выжившей, а ещё там погиб её жених — кицунэ налетела прямо на Такаду Кента разорвала его на куски. Больше ничего не рассказали, лишь предупредили, чтобы Тэхён всегда таскал с собой пистолет, ведь если нападут эти твари, то проще самому застрелиться, чем ждать, пока когти всадятся в кожу, доберутся до сердца и вырвут его, ломая рёбра. Ким сглотнул; уж не этого он ожидал, когда готовился к поездке, пускай сборы заняли жалкие полчаса, а дорога до аэропорта чуть больше часа. Ему стоило, наверно, написать СокДжину-хёну и попросить совета, а потом понял, что здесь лучше уж во всём разобраться самому, потому, как только девушки решили, что перед своеобразным советом стоит отдохнуть, выскочил на улицу, доставая пачку сигарет и закуривая. Привычка, прицепившаяся ещё со школьного возраста, не хотела отпускать, сколько бы ни боролись родители, даже возлюбленные, которые шутя отбирали сигареты и говорили, что целоваться с ним мерзко. Ещё оставалось время до совета, пускай уже стемнело и выдвигаться куда-либо без сопровождения и оружия безрассудно и небезопасно, и Тэхён пошёл к лесу, желая зайти в его сень и для себя решить, опасен он или нет. Духов он чувствовал, здесь было густое поселение призраков неподалёку, а вот ёкаев ещё не распробовал, не было пока что возможности, и если в Осаке он чувствовал сущностей, то в этой деревне он ощущал нечто другое — постороннее, пахнущее морем и ракушками, напоминающее детство и замки из песков, что строили совсем малыши, надеясь, что в этом дворце появится когда-нибудь маленькая русалочка. Тэхён как-то видел русалок — красивые твари, убийственные, потому им и говорили вечно держаться от них подальше, не смотреть в глаза и не контактировать, чтобы они не завели в морскую бездну и не заставили умереть, захлебнувшись. Ветер растрепал волосы, а глазам открылось бескрайнее море, простирающееся с востока на запад, и везде, куда натыкались глаза, были прекрасные лазурные волны, несущие на себе белую пену. Мягкий песок так и манил прикоснуться голыми ступнями, тишина окутывала сознание, но недолго — услышав плеск, совершенно не похожий на удар воды о камни, Тэхён повернул голову вправо и увидел выбирающуюся из моря девушку со светлыми волосами, что откинула на песок доску для сёрфинга и устало упала на траву, что была у самой кромки леса. Она шла достаточно быстро, раз за столь короткое время смогла преодолеть большое расстояние, и выглядела просто потрясающе — подтянутое тело, бикини, не скрывающее достоинств фигуры, пышные, слегка вьющиеся волосы цвета пшеницы, и милое лицо. Тэхён никогда не любил терять времени зря, потому напрямик пошёл к красавице, напрягая всё своё знание японского языка, дабы не оплошать и не выставить себя дураком; девушка его пока что не заметила, либо делала вид, и вздрогнула, как только сверху раздался кашель. — Я не думал, что сёрфингистки бывают в Японии, я думал, это прерогатива Австралии, — улыбнулся Ким. — Давно занимаетесь? — Пару лет, но уже есть подвижки, — незнакомка отвечала достаточно учтиво и радушно, будто пляж был её домом, а Тэхён — гостем, которого она не ждала, но который был желанен в доме. — Планирую как раз покорять Австралию. А вы как сюда попали? — Из леса вышел, там прохладно, зато тут пахнет солью, а ещё водятся красивые сёрфингистки, — Тэхён уже не сдержался и подмигнул. — Как вас зовут и можем ли мы быть на «ты»? — Мы можем быть на «ты», но я предпочитаю без имён, — девушка сказала это твёрдо и холодно, чтобы не было даже возможности подумать, что она искренне расположена к парню, что с ней разговаривал. — Меня зовут Ким Тэхён, я сюда на небольшие каникулы приехал и был рад узнать, что море ещё тёплое, чтобы в нём плавать. Тэхён будто не замечал оценивающего взгляда и позы девушки, что говорила «отстань от меня, нам обоим будет лучше, если ты отойдёшь на пару метров», но он не собирался уходить или тем более убегать — не чувствовал никакой опасности и просто хотел пообщаться, так как серьёзность девушек в центре убивала, а эта незнакомка выглядела свободной и очень спокойной. Только вот могла ненароком прибить доской от сёрфинга, но в этом заключался лишь незначительный минус, который можно просто и даже безболезненно пережить. Молодой человек присел рядом с девушкой, что не отсела от него, и вздохнул, глядя на бесконечную водную гладь и стараясь как-то ненароком вовлечь в разговор молчунью. — Ты давно тут живёшь? Выглядишь так, будто сбежала от проблем в Токио и хочешь начать новую жизнь здесь, — реплика позабавила девушку, из-за чего Тэхён решил, что она расположена к нему. — Поверь, я тот ещё психолог, а ещё эмпат, так что я чувствую — тебя что-то очень сильно гложит. Ты можешь мне рассказать буквально всё, что творится на душе, а я обещаю, что никому ничего не расскажу — я всё равно тут буду недолго, а потом вернусь обратно в Республику. Знаешь город Тэгу? Я оттуда родом. — А я здесь родилась и выросла, — смягчилась всё-таки девушка и расслабилась в лучах заходящего солнца, пускай ветер уже гнал одеваться, обдувая все мокрые места. — Правда, подумываю порой отсюда уехать, но здесь держит меня моя… сестра. Мы с ней слишком дружны с детства, куда она — туда и я. Но нам не мешает это, ведь мы дополняем друг друга. Я живу в деревне и… не хочешь ли экскурсию? Или тебе нужно спешить? Тэхён оглянулся на лес, в котором уже было темно, поёжился и понял, что возвращаться на безысходную базу, где было слишком много чересчур уж серьёзно настроенных на работу девушек, которые не захотят, чтобы одинокий парень, пускай и владеющий японским языком, ходил по деревне с какой-то незнакомкой. Со стороны Кима побег означал действительно хороший план, ведь хотелось сбавить градус стресса, полученного от описания последнего боя охотников с кицунэ, а эта девушка со своим предложением подвернулась как нельзя кстати, потому Тэ ответил утвердительно и долго ждал, пока незнакомка переоденется в зарослях кустарника, надевая достаточно тёплые вещи — может быть, море для неё и парное молоко, но воздух перестал горячить кожу, даже Ким стал замерзать. Доску оставили прикрытой листьями и травой, её явно всегда здесь располагали на ночь, чтобы потом с утра снова кататься, но девушка сразу сказала, что завтра заберёт её насовсем — уже закрыт купальный сезон, море холодное и неприветливое. — Можно хотя бы твоё имя узнать? А то всё буду называть «госпожой Незнакомкой», но тебе такое не понравится, — проговорил Тэхён и поймал сощуренный, будто лисий, взгляд девушки. — Ну допустим, меня зовут Сана. Что тебе даст моё имя? — Уверенность в том, что у всех японок разные имена, а то я думал, что у вас одни «Мии» да «Сакуры» бывают. — Мне интересно, а в Корее просто не хватает символов для обозначений фамилий, или же вы все друг другу приходитесь родственниками? — Тц, хороша, — протянул Тэхён, а потом расхохотался. — Рад знакомству, Сана. Надеюсь, на время пребывания меня здесь мы с тобой подружимся. Деревня всё приближалась, и Ким оглядывался по сторонам, желая полностью напитаться японским воздухом и атмосферой, полной… чего-то тёмного; кажется, даже в Сеуле ничего подобного не было, но из-за этого своеобразного тумана нюх сбился. Не удавалось распознать, кто именно рядом, сколько их, а главное, добрые то духи или же злые — всё смешалось в одном водовороте и не давало встряхнуться, сбросить с себя пелену и трезво оценить обстановку. Вот хорошо Сане — она явно ничего не чувствовала и шла вперёд, молчала, пускай в следующую секунду развернулась и улыбнулась, заводя очень уж расслабленную беседу о погоде и о том, что пора плотно покушать. Она завлекала своими сладкими речами, то приближалась, то отдалялась, и Тэхён с каждой секундой понимал, что стал теряться, и дело было даже не в тёмных сущностях, что окружали деревню, а в самой весьма привлекательной девушке. — Ну что же, Ким Тэхён, ты уже голоден? — и это было последнее, что услышал парень перед тем, как упасть в обморок, а из его носа хлынул фонтан крови.* * *
Тэхён очнулся на чём-то тёплом и мягком, а рядом сновала Сана, слегка покачивая бёдрами в такт тихой песне, играющей из приёмника; застонав, парень приложил руку к голове и с неудовольствием обнаружил в волосах крохотные ветки и травинки — кажется, ударился он хорошо. Японка обернулась, карими глазами стреляя в парня, а потом что-то затараторила, да так быстро, что Тэ ничего не понял и показал ладонями знак «стоп», дабы та остановилась хоть на миг. Сана и замолчала, отжимая воду с тряпки и промакивая ею верхнюю губу и место под носом, демонстрируя затем капли ещё не засохшей крови, которая благо перестала течь. Только вот в каком доме деревни они находились? Свет приглушённый, видно лишь кровать и тумбочку, обстановка бедная, и Ким засомневался, что доска для сёрфинга действительно принадлежит этой девушке — если она живёт в такой лачуге, то точно могла что-то украсть… потом придётся проверить карманы, а вдруг она уже их обчистила? — Ты очень стремительно упал, я подумала, что ты умер, перетащила сюда — здесь родственники живут, и ты как раз очнулся, — Сана выдохнула. — Слава богу, что ты дышишь. Тебя искать не будут? Уже девятый час вечера. — Да даже если и будут, я взрослый мальчик и сам решу, с кем и где мне спать, — Тэхён подмигнул, пускай голова гудела, а потом выдохнул, валясь на подушки и закрывая глаза. — Приляг рядом, Сана. С тобой… спокойно. Тэхён не знал, с каких это пор доверял незнакомкам, тем более со светлой гривой волос и припухлыми щеками, но даже не вздрогнул, когда лёгкое тело опустилось рядом и такие же по весу руки оплели торс, будто прижимая к себе. Такие телодвижения уже нравились, Ким даже ухмыльнулся, а потом раскрыл глаза, смотря прямо в лицо девушки, и потянулся, дабы, не смогший преодолеть влечение, получить поцелуй, но Сана отвернулась — даром ей не нужен такой мужчина, который от атмосферы деревни теряет чувства, но вместе с тем он был и интересен. Приезжий, мало того — кореец! — сам прекрасен, пускай ещё выглядит совсем мальчишкой, и чувствовалось, что в будущем он станет по-настоящему мужественным, потому и красота его будет таковой — мужественной. — У тебя привычка целоваться с малознакомыми девушками? — шепнула Сана, уловив новые поползновения в свою сторону, которые пока не переросли в домогательства, но очень старались. — Я бы у тебя эту привычку отбила. — А у тебя, я вижу, ложиться в постель с незнакомыми мужчинами как привычка, — Сана уже собиралась было, оскорбившись, расцепить хватку на торсе, но Тэхён с неожиданной силой прижал её к себе и вдохнул аромат светлых волос — что-то кислое, словно ягоды, и одновременно сладостно-будоражащее, как плеск шампанского в бокале. С такой кислятиной нельзя играть, потому что она вечно будет нарушать правила, но вместе с тем порой от неё не стоит ждать опасности — не обидит и сделает так, чтобы выиграл сам Тэ. — Не уходи. С тобой действительно эту боль пережидать легче. Ты случайно не ведьма? — Нет, — девушка хмыкнула и ощутила, что под воздействием чарующего аромата волос и чего-то ещё легко уловимого Ким начал засыпать, — но я — что-то близкое к этому… А Тэхён уже спал, одурманенный теплом женского тела и мягкостью перины, на которой его оставили до утра. Понятно, что Сану, проснувшись, он не обнаружил, она будто бы была миражом, но японка, хранящая в себе всё хорошее, что только может быть на планете, запомнилась своей лаской и заботой. — Я спрашиваю ещё раз: где ты был?! — Мина орала на Тэхёна с утра пораньше, даже Харука уже попросила несколько раз быть тише, потому что крик, пускай и на безответственного парня, действовал на нервы. — Мы вчера весь лес обыскали, Сакура чуть не попала в капкан, а Харука уже успела тебя пару раз похоронить! Ты пропустил важное собрание, всю ночь где-то шатался, а ещё не хочешь говорить, где ты был?! Я поговорю с твоим начальством и тебя точно уволят — с такими людьми не то что на охоту не выйдешь, я такого, как тебя, предпочту увидеть за стойкой в магазине, чем в минуты опасности с дробовиком наперевес, не дай бог ещё мне половину головы снесёшь! — Да у моря я был, там в обморок упал — гемоглобин низкий, — Тэхён выплюнул эти слова в лицо Мине так, что она отшатнулась и побледнела. — Прикольно, правда? А на меня ещё ты орёшь, как потерпевшая. После этого в деревню пошёл, так как ночь была, заснул на сеновале и по рассвету пошёл в центр, потому что боялся заблудиться. А у меня ни телефонов ваших, ни карт никаких, да ещё интернет тут не ловит. Хватит уже на меня орать, я не маленький. — Но ведёшь-то себя как совсем юнец, — проговорила Сакура, и Кима бросило в краску — ему всего лишь «немного за двадцать», алкоголь продают, но он не юнец, ни в коем случае! От этого стало стыдно и злобно, но убегать смысла не было, как и стараться сказать слово против — сам же осознавал, что дурак, что не прав, что надо было просто пойти в центр, а не идти за Саной, тем более теперь поставили в наказание на пост вплоть до тридцать первого октября. А тридцать первого октября началось то самое Двулунье, время, когда бесится вся нечисть, а охотники стараются её сдерживать — нельзя же убивать людей, нельзя же питаться их мясом и пытаться превратить в себе подобных. Но вот две девушки, за ночь будто изменившиеся, получившие свою долю сияния красной луны, понимали, что надо сдерживать себя и всю тьму, что копится внутри, выливаясь затем всплесками магии и неконтролируемой агрессией, после которой остаётся сладкое ощущение пустоты. Сана уже выпустила светлый пушистый хвост и мягкие ушки, которые сливались с волосами, и сидела на столе, переодетая в достаточно открытую одежду — мини-юбку, кожаный топ-корсет и простые чулки, — ей было жарко, хотелось клацать зубами и поторопить Момо, что заканчивала вечерний макияж. Двулунье — это всегда хорошо, ведь кровь бурлит, хочется чего-то страстного и прекрасного, например, красивых незнакомцев ночью на пляже, плохо говорящих по-японски, и Минатозаки последние несколько дней как раз думала о том парне по имени Ким Тэхён. Он заворожил её, заставил часто задышать, а потом даже волноваться — вот же глупыш, как же мог потерять сознание, словно барышня? Момо долгое время косилась на подругу, а потом всё же спрятала кисточку и обернулась на Сану, что улыбалась, водя пальцем по столу, на котором сидела; она раньше так никогда не выглядела, потому у ведьмы, не особо любящей разбираться в чужих мыслях и чувствах, хмыкнула. — Чьё сердечко на этот раз хочешь съесть, моя сучка? — девушка ухмыльнулась и лениво слезла со стола, помахивая светлым хвостом. Было забавно, что Момо называла её сучкой, прямо указывая на пол и не вкладывая в слова бранного значения. — Осторожнее будь, сейчас Двулунье. Твои силы увеличены в несколько раз, так что… — Всё будет хорошо, — Сана потянулась. — Ты готова идти на Карнавал? Карнавал потусторонних душ проводился именно в этой местности в Японии — сюда слетались разные духи, существа приходили издалека, чтобы всем вместе отдохнуть, насладиться двумя лунами на небосводе, а потом насытиться силами от людей, что случайно забредут в лес. Зачастую это были охотники, пленённые красотой хищных девушек-ёкаев, которые танцевали в сиянии костров, и они становились слишком лёгкой добычей: их руки, ноги могли оторвать от тела, их кровь могли выпить, а потом пустую оболочку без души сбрасывали в море, которое вымывало его затем к другим берегам. В прошлое Двулунье вампиры испили как минимум трёх девушек, обратив в себе подобных, а ведьмы поживились пятью молодыми людьми, которых быстро использовали под кустом и бросили с разбитыми сердцами. Сейчас Сана и Момо собирались по-настоящему отдохнуть, насытиться лунным сиянием, сохранить это тепло до следующего Карнавала и никого не убивать; Хираи была мирной, даже слишком, только её фамильяр могла действительно кого-то разодрать. Порой в Минатозаки просыпалась та самая собака, которую, не кормя достаточное количество дней, пустили на бой с ведьмой в надежде, что та не проиграет. Две девушки, взявшись за руки, шли к заговорённой кланом Хираи поляне, где лунный свет виднелся особо ярко, а надоедливые птицы не могли летать; внутри своеобразного круга, где горели костры и пахло жжёной травой, уже собирались существа, которых было трудно признать людьми: они возникали прямо из воздуха, выходили из леса, прыгали с деревьев. Момо любила Двулунье — она видела своих лучших друзей, по-настоящему отрывалась с Саной, не как в обычные дни, когда надо сохранять лицо перед простыми людьми и стараться быть нормальной в их понятии. Минатозаки уже обнаружила свою обычную компанию, с которой находилась буквально пять минут, а после уходила к своеобразной хозяйке, а глубоко в лесу Тэхён, Сакура и Мина уже наблюдали за сбором на поляне, покачивая головами — ничто до добра не доведёт в эту ночь, слишком уж она тёмная, и даже охотники, не являющиеся ни вампирами, ни оборотнями, видели вторую, кровавую луну. — Нам придётся отправиться прямо туда, следить, чтобы ни один смертный, кроме нас, не заметил огня и не пошёл на него, а если что — сразу разворачивать всех в сторону деревни, — проговорила Мина и закрепила поясную сумку. — Пойдёмте. Будьте осторожны — эти чёртовы ёкаи обладают воистину дьявольской привлекательностью. — Судишь так, потому что сама как-то попала под очарование ёкая? — усмехнулся Тэхён и поймал острый, как бритва, взгляд Мины. — Ладно, молчу. — Давно пора, — пробормотала Мёи и вышла первой, Сакура в это время шла замыкающей, прикрывая спину весьма неопытного охотника, который лишь чудом не засматривался на взбесившихся птиц и мелькающих меж деревьев ёкаев. Тридцать первое октября — сложный день, когда весь потусторонний мир перемещается в мир людей и чинит беспредел, после которого остаются пепелища и сотни пострадавших, и сейчас компания из трёх охотников надеялась, что им удастся хоть немного поддержать порядок. Они, может, и были самонадеянны, но порой трое человек может сдержать целое войско. Пробрались через лес они без проблем, засели в его сени, но всё же очень многое отвлекало Тэхёна от тщательной слежки — во всём была виновата таинственная девушка со светлой шевелюрой, которая танцевала в языках костра. Да, у неё были в прямом смысле ушки на макушке, а также прелестнейший собачий хвостик, но… она страшно напоминала со спины ту самую Сану, с которой Ким познакомился на пляже и с которой провёл ночь в обнимку. И как только девушка обернулась, будто бы видя своими светящимися глазами Тэхёна, парень вздрогнул — действительно, та самая девушка, что пленила его ароматом своего тела и тёплой улыбкой, о которой он вспоминал все дни, проведённые в центре. — Господи, даже инугами Хираи Момо здесь, значит, и сама ведьма тут. Нам будет легче, — Сакура выдохнула и улыбнулась Тэхёну, который стоял, весь бледный, и не знал, что бы сделать. — Момо является сдерживающей силой, именно она Верховная ведьма, её все слушаются, хотя это не отменяет того, что она любит смотреть на ритуальные убийства. — Ритуальные убийства? — у Кима похолодели руки. — Не знаю, как в остальных странах, но в Японии у ведьм принято во время обряда посвящения приносить жертву. И зачастую это не котик, собачка, а человек, — проговорила Мина. — Очень много наших так забрали. Тэхён, мы с Сакурой пойдём по разные стороны, ты оставайся здесь, пожалуйста, не отсвечивай перед ними всеми, меньше они слышат шорохов — тем больше вероятность, что они тебя не заметят. Для Кима это был момент ужаса, и он сжал кобуру пистолета, которая вечно висела на бедре, осознавая, что разделение — самая плохая идея любого хоррор-фильма, а вся ситуация сейчас действительно походила на фильм ужасов рейтинга девятнадцать плюс с откровенным насилием и расчленением. Конечно, ёкаи вели себя на редкость тихо и мирно, но это не отменяло того факта, что они опасны, кровожадны и с удовольствием отведают человеческую плоть, если представится возможность. Послышался лишний шорох, и прямо перед лицом Тэхёна сначала появились светлые волосы с мягкими ушами, а потом уже и чересчур довольная улыбка Саны, которая висела вверх тормашками на ветке и хихикала, помахивая светлым хвостом. Одета она была не так, как в прошлый раз: более расковано, будто ей не холодно, а потом та вообще легко провернулась в воздухе и встала на ноги, буквально сразу же прильнув к парню. — Ну привет, Ким Тэхён, рада, что мне встретился ты, а не те девочки с пистолетами, пускай он у тебя тоже есть, — парень физически не мог протянуть руку к оружию и наставить его на, как оказывается, ёкая. Как он вообще мог не догадаться, что эта милая девушка — инугами, которая только рада выполнять приказы своей хозяйки и тащить ей сочных молодых мужчин, которые не готовы сдаваться без боя. — Так что, почему не выходишь в этот прекрасный праздник Двулунья в лунный свет? Боишься? — Я не хочу выходить, мне нельзя, — проговорил Тэхён и сглотнул, когда Сана принялась смеяться и подталкивать его к ближайшему широкому дереву, чтобы прижать к нему. — Почему ты смеёшься, Сана? Что с тобой не так? — Я не могу остановиться, Тэхён. Ты скрывался от меня, ты ведь охотник, не так ли? — парень оказался прижатым к стволу дерева, а Сана облизнулась, её глаза сузились, а сама девушка привстала на носочки, практически прижимаясь губами к уху Кима. — Плохо скрывать от инугами, кто ты такой. Мы всё равно догадаемся — от вас, охотников, пахнет порохом, кровью и убийствами. Зубы клацнули в сантиметре от уха Тэхёна — он ведь знал, что с этой чертовкой Саной нельзя играть, но и она забыла главное правило Карнавала потусторонних душ, приуроченного к Тёмному дню Двулунья, — не показывай людям в Хэллоуин свою настоящую сущность, то, кем ты являешься на самом деле, ведь могут покалечить. Ёкаи славятся изощрённой местью и любовью к мужчинам, особой любовью, потому, когда девушка поцеловала его щёку, а потом перешла к губам, он понял, что сопротивляться бесполезно, ведь Сана всё равно победит, да и, честно, его волю уже успели подавить своеобразные чары Двулунья, когда их заливала своим светом кроваво-красная луна. В это время, кажется, не только ёкаи сходили с ума, но и обычные люди, соглашающиеся на самые горячие поцелуи и прикосновения, когда девушки закидывают высоко бёдра, а мужчины сжимают мягкую светлую кожу и зарываются в волосах, ощущая, как лёгкие локоны струятся меж пальцев. Целуя до покусываний губ, Тэхён не знал, что за ними наблюдала Момо, а потом ушла, ухмыльнувшись, решив, что инугами сама справится с этим скользким охотником, присутствие которого она почувствовала в тот самый момент, как он вышел на пляж. Именно она подогревала воду для своего фамильяра, который нашёл для себя просто идеальное хобби, именно она заставила Кима упасть на дорогу, а потом дала инструкции Минатозаки поухаживать за ним. — Знаешь, каждый ёкай хочет хоть раз в Двулунье побывать в объятиях смертного, — Сана стянула с Тэхёна футболку с тёплой рубашкой и почувствовала, как его кожа, аппетитно пахнущая здоровьем и кровью, покрылась мурашками от холода. Да, на улице прохладно, но при этом её собственное тело было горячим, раскалённым, так как день и луна располагали и давали силы организму. — А также каждый ёкай хочет отведать крови смертного. — А что хочет каждый смертный? — Тэхён понял, что Сана вытягивает из него тепло, энергию, и попытался взбодриться, но не получилось — девушка держала очень крепко, не желала отпускать и заливалась хохотом, как психически больная. — Проще сказать о том, что не хочет каждый смертный. Каждый смертный не хочет в объятия ёкая, потому что после соития у нас есть очень плохая привычка убивать, — и Сана внезапно укусила плечо Тэхёна; её зубы вошли глубоко в плоть, кровь полилась в рот, и Ким очнулся лишь спустя минуту, заорав от боли. Он не мог оттолкнуть девушку, вся левая сторона тела онемела, а другой рукой и ногой он не мог ничего сделать, так как слабость постепенно затапливала сознание, колени подкашивались, а он сам хватал воздух ртом. — Отошла от него, поганая мразь! — Сакура налетела неожиданно, буквально отрывая от Тэхёна Сану, и парень упал на землю, ощущая, что часть его плоти оказалась во рту инугами, что самозабвенно жевала и продолжала улыбаться, как безумная. Её губы, нос и щёки были в крови, что стекала к шее, а зрачки странно пульсировали; девушка не обращала внимания на охотницу, что приставила к её голове пистолет, а смотрела лишь на Кима, что морщился и ощутил прилив боли, от которой было буквально не убежать — жгло рану, больное плечо, а ещё сердце, которое ослабло за минуты общения с Саной. — Именем японской коллегии охотников на ёкаев запрещаю вам двигаться! Любое движение будет расценено как угроза жизни и безопасности охотника или смертного человека. Вы нарушили действующее соглашение между ёкаями и охотниками и понесёте наказание. Тэхён знал это соглашение наизусть, потому что был обязан изучать каждый документ касательно работы охотников в каждой стране, но в воспалённом сознании плыла лишь фраза «если тебя укусит ёкай — рой себе могилу», потому парень и лежал на траве. Подбежала и Мина, принявшаяся удерживать разбушевавшуюся Сану, что тянулась к крови, которая текла из раны на теле парня, но ей лишь удалось удерживать её за руку, не пуская ни в сторону Кима, ни в сторону поляны, где была её хозяйка. Фамильяры всегда тянутся в сторону своих хозяев, когда чувствуют приближающуюся смерть, и никто не успел ничего предпринять, как Тэ выхватил из кобуры пистолет, пальцами одной руки снял его с предохранителя, прицелился, дрожа, и нажал на спусковой крючок. Ёкаев не взять обычной пулей, это знал каждый, потому из пистолета вырвалась закалённая в мёртвой человеческой плоти сталь — ёкаи не являются падальщиками, наоборот, избегают кладбищ и тревожат живых, и пуля пронзила грудь Саны, заставляя её выгнуться и сдавленно завизжать. Жар заполнил всё тело Тэхёна, он обессиленно опустил голову, тяжело дыша, его зазнобило, а на визг инугами пришла Момо — разозлённая ведьма, напоминающая больше не женщину, а потустороннее существо с бледной кожей и заострившимися скулами. Она была зла, очень зла, ведь только что страшно ранили её подругу, её слугу, её фамильяра, её инугами, и если Сана умрёт, то кто-то из охотников тоже должен умереть в эту ночь. Жизнь за жизнь, кровь за кровь, плоть за плоть. — Руки от неё, — закачались деревья, какая-то неведомая сила отбросила Мину и Сакуру от Минатозаки, что лежала и скулила, и Хираи опустилась рядом с ней, обхватывая за плечи и демонстрируя Тэхёну, что он наделал. — Ты знаешь, что это обозначает? Это обозначает войну, Ким Тэхён. Ты перешёл черту. — А вы нарушили закон, — прохрипел парень, ощущая, как тело начал сковывать холод. Он закрыл глаза, дабы сохранить крохи оставшейся энергии, и глубоко выдохнул, ощущая, что это конец — теперь его тело действительно доставят в Корею в гробу. — Кровь за кровь, жизнь за жизнь, не так ли? — сознание окончательно покинуло Тэхёна, и он провалился в темноту.* * *
— Когда там, говоришь, Тэхёна выпишут? — СокДжин и Нам Джун, как всегда, играли в го, и старший поднял взгляд на младшего — тот особо не волновался, когда Джину позвонили из Японии и в очень сильной спешке сказали, что Тэхён госпитализирован с большой потерей крови, он сразу же купил два билета и отправился вместе с Джуном в Танагавакосиму. Один только бог знал, как же оба мужчины благодарили находящихся рядом Мину и Сакуру, которые обезвредили ведьму, которая готова была смертельным заклятием обрубить жизненную нить Тэхёна, и все знали, что Момо понесёт наказание заместо умершей Саны — не зря младший «безмозглый» Ким считался хорошим стрелком. По закону, если ведьмин фамильяр во время Двулунья убил охотника, ведьма наказывается по всей строгости кодексов, потому что это и убийство обычного человека, и убийство охотника. — Завтра-послезавтра, но надеюсь, он сможет вернуться к привычному ритму жизни, — вздохнул СокДжин и сделал последний ход, завершая тем самым игру. — Но ему будет очень трудно. Он же не убивал раньше кого бы то ни было? — Нам Джун покачал головой и начал убирать гобан, камни и чаши. — Ну вот… а если он оставит ремесло, как думаешь, что будет делать? — Будет обычным жителем Сеула, который может чувствовать потустороннее, у нас же много таких, — проговорил Нам Джун. — Но давай надеяться на лучшее. После первого убийства ёкая некоторые не останавливаются и продолжают работать у нас. Тэхён поправлялся медленно — его кое-как зашили, проведя несколько операций, и долго боролись с инфекцией в самом организме — простыл, с кем не бывает, но заболел тем не менее сильно. Во сне к нему часто приходила Сана с распущенными волосами, мягкими ушками на макушке и длинным хвостом, будто хвостом лабрадора, но ничего не делала, просто стояла и улыбалась, и в те моменты парень осознавал, как же щемило сердце от её лика — да, он знал, что будет жалеть до конца своих дней, что убил её, но не думал, что чувство стыда и желание убить себя в тот момент, но не убивать её, будет выше здравого смысла. Лишь единожды она покачала головой и произнесла «мы над собой не властны, нет ничего ужасного в том, что я умерла», но ужас был и очень сильный — из-за не до конца сплетённого проклятия Тэ и простудился. Нет-нет, вовсе не из-за того, что он лежал долго на холодной, практически промёрзшей земле полуобнажённый, во всём виноваты именно ведьмы и смерть ёкая — скажи обычному врачу, так он до психиатра доведёт под ручку. Нам Джун и СокДжин пришли в палату Тэхёна за день до выписки — тот уже самостоятельно поднимался, пускай и был слабым, и любил стоять у подоконника, глядя на внутренний больничный дворик. Кажется, поездка в Японию что-то в нём изменила, ведь не может обычный человек, пускай и умеющий отличать людей от вампиров и иже с ними, видеть мрачных жнецов, идущих из палаты в палату, собирающих души умерших. Это странно, это ненормально. Вот в тот день как раз Ким и рассказал старшим о том, что, кажется, сходит с ума. — Ты был на той стороне, наверно, но решил, что ты ещё не умер до конца, чтобы пить чай забвения, — проговорил Нам Джун и посмотрел чуть в сторону. — Но скажи, Тэхён… ты бы остался с нами после всего этого? — После всего, во что вы меня втянули? — Тэхён ухмыльнулся и покачал головой, чудом не доведя до сердечного приступа СокДжина. Ему не хотелось шутить и юлить, как всегда, потому что ощутил усталость от своей детскости, но знал, что надо стараться ради хёнов быть тем самым дурачком-охотником, который стал слишком многое видеть и слишком многое понимать. Слова давались через боль, потому что он до сих пор не мог себе простить, что убил живое существо — не верил, что его руки теперь замараны в крови невинной девушки, которая, правда, пыталась убить его самого. — Конечно останусь. Будет круче, если, когда на меня вновь кто-то нападёт, я буду на законных основаниях иметь оружие, а не погибну от чьих-то зубов. В день выписки Тэхён вышел из больницы сам, пускай рука была перевязана и до сих пор слегка пульсировала; он легко справился с подъездной дверью, прошёл вверх по лестнице и остановился напротив своей квартиры. Рядом с ковриком находилась брошенная будто бы в спешке коробка, где лежал щенок светлого окраса и тихо поскуливал — он, слава богу, уже открыл глаз, хотел к маме и был явно оставлен умирать, но один человек, который не смог устоять, взял бедное существо на руки и улыбнулся, поглаживая собаку по холке. Слишком уж щенок напомнил о Сане, её мягких ушах и коварной улыбке, когда они только-только познакомились — странно, конечно, но Тэхён не чувствовал себя противоестественно. — Я буду называть тебя Сана, тем более ты девочка, — проговорил Ким, еле-еле открывая дверь в квартиру и чувствуя, как влажный нос уткнулся в его щёку. Знал ли он, что имя «Сана» обозначает нить? Наверно, не знал, но в карих глазах беспомощного щенка мелькнул знакомый блеск, только вот Тэхён его ещё не увидел.