Welcome to Existence

Джисон вскрикивает громче, чем хотелось бы, споткнувшись о собственные ноги, обутые в кроссовки. Хотя, если учесть, насколько тихо вокруг — лишь слабый стрекот цикад на заднем плане, — то даже падение булавки показалось бы не менее громким. Его щеки пылают от смущения: он изо всех сил старался не шуметь. Его целью было подкрасться к человеку, сидящему на краю бассейна спиной к нему; этот человек сейчас оглядывается через плечо и замечает его, когда их взгляды при этом пересекаются. Свет в бассейне падает на парня со спины, подчеркивая тень его профиля. Даже в ночной темноте Джисон заворожен его изгибом губ, точеным носом. Его дыхание сбивается, и парень наклоняет голову в явном веселье. Ли Минхо — так его зовут по словам отца Джисона, который привел мальчика домой на ужин, а может, и не только на него. Он сын кого-то из знакомых отца Хана; предположительно, одного из его клиентов. Его отец — высокопоставленный адвокат с известным золотым сердцем, узнаваемый своей щедростью в делах на общественных началах; по крайней мере, так о нем пишут местные СМИ. — Привет. Слово наполовину застревает в горле Джисона, поэтому приветствие звучит как-то задушено. Не то чтобы это имело большое значение, когда Минхо просто смотрит на него совершенно бесстрастно, не отвечая неловкому парню. Тем не менее, Джисон считает, что если его не прогоняют, значит, он не совсем нежеланный гость. — Можно присесть? — спрашивает он, оказавшись рядом с Минхо, небрежным жестом указывая на место рядом с ним. Минхо пожимает плечами. — Это твой дом, — говорит он. — Твой бассейн. Кто я такой, чтобы останавливать тебя? — Точно, — бормочет Джисон. Он снимает ботинки и опускается, погружая ноги в бассейн и улыбаясь Минхо, который спокойно смотрит на него. Они сидят в тишине, Джисон смотрит на свои ноги, волнистые и рябящие в воде. Он под домашним арестом по привычным причинам, и в качестве наказания его мать конфисковала все его гаджеты. Его не очень волнует, что она забрала его телефон Motorola: ему не с кем переписываться, — но потеря PS2 и даже iPod, потому что его мать так безжалостна, означает, что ему теперь совсем скучно, поэтому он нацелился прилипнуть к их гостю. — Прости, что вторгся в вашу семью, — в конце концов, первым заговорил Минхо. — Все в порядке. Ты не вторгся или что-то там еще, — говорит ему Джисон. — Это я сейчас вторгся, вообще-то, — добавляет он, склонив голову. — Нет. Не беспокойся об этом, — Минхо качает головой; после небольшой паузы он добавляет: — Твой папа был очень любезен. — Да, — улыбается Джисон. Он не самый образцовый сын, но он всегда гордится тем, что он сын своего отца. И вообще гордится тем, что имеет таких родителей, потому что они — одна из самых любимых пар в стране, известная своим вкладом в жизнь общества и общей филантропией. Они дают ему надежду на то, что в конце концов он перерастет свою неловкую, аутсайдерскую стадию, хотя это произойдет еще не скоро. — Он еще любит приютить бездомных животных, — добавляет он, вспоминая зверинец домашних животных, с которыми он вырос. — Так вот кто я? — Минхо поднимает бровь. — Ага? — Джисон гримасничает, понимая, как глупо звучит его комментарий, но это не мешает ему попытаться объясниться. — Типа. Я не имею в виду… Это не плохо или что-то в этом роде. А-а-ах, просто… — заикается он, вздыхая в конце, когда не может найти нужных слов. Минхо смеется, и нервозность Джисона рассеивается. Приятный звук, который, как ему кажется, он хотел бы услышать снова. — Ну, скоро этот бродячий перестанет тебе мешать, не переживай, — заверил его Минхо. — Все в порядке, не волнуйся. Мои волосы не против тебя, — настаивает Джисон. Его глаза тоже не против: Минхо очень приятен на вид, и чем больше Джисон глядит на него, тем больше ему хочется смотреть. Минхо смеется еще сильнее, от чего Джисон улыбается. Кажется, Минхо ничто в нем не смущает. Для совершенно незнакомого человека с ним легко находиться рядом, а Джисон не считает себя тем, кому просто находиться подле большинства людей. Возможно, именно поэтому у него не так много приятелей в школе. — Сколько тебе лет, Джисон? — спрашивает Минхо как бы невзначай, но Джисон считает, что это достаточно безопасный вопрос, и ему приятно, что Минхо хочет продолжать с ним разговор. — Пятнадцать, — отвечает он. — Я учусь во втором классе старшей школы. — А-а-а, — Минхо кивает, обдумывая информацию. — А тебе? — Я на два года старше, — говорит Минхо. — Думаю, это означает, что я должен был закончить школу в этом году, но… — пожимает он плечами. — Я уже давно не хожу в школу на регулярной основе. — О? Почему? Минхо снова пожимает плечами: — Жизнь так сложилась. Я никогда не задерживался на одном месте слишком долго, и я всегда пытался помочь маме свести концы с концами, поэтому через некоторое время перестал ходить в школу. Мама не пыталась убедить меня в обратном. Решила, что однажды я просто получу GED, если вообще получу. — О, — шепчет Джисон. Минхо наклоняет голову, на его губах появляется тень забавной улыбки. — Почему ты так звучишь? — Как? — Как будто ты чувствуешь себя плохо или неловко. Может, даже виновато. Это не твоя вина, что мне пришлось отложить все, — Минхо фыркает и смотрит в сторону, рисуя ногами круги в воде. — Ну. Мой папа позаботится… То есть… Он обязательно вернет тебя в школу, — заявляет Джисон. Это была часть того, о чем он слышал разговор своих родителей, когда прижался ухом к двери их спальни, прежде чем выйти из дома в поисках гостя. Минхо выглядит задумчивым; затем он качает головой. — Я правда не хочу, чтобы кто-то обременял себя лишними проблемами ради меня. Джисон цокает. — Это не проблемы. Лишние или постоянные! Мой старший брат поступил в колледж, а я… Ну. Я — это я, — он любит своих родителей, и его родители любят его, но он никогда не соответствовал шаблону экстраверта, который сформировали его брат и оба его родителя до него. Он чувствителен, часто дерется в школе, а отсутствие друзей всегда разочаровывает его мать. Минхо, как может судить Джисон, несмотря на свою тихую манеру поведения, обладает природным обаянием, о котором Джисон может только мечтать. Иначе почему его так тянет к новому парнишке? — Ты будешь маленьким маминым любимым проектом, — говорит он. — Это будет совсем не сложно. Минхо хмурится. — Ничей я не проект, — в его тоне есть резкость, которая заставляет его звучать так, будто он огрызается. — Я не имею в виду, что это плохо, просто… Моя мама с удовольствием помогла бы тебе устроиться и сделать так, чтобы тебе было комфортно, и подтолкнула бы тебя к успеху или чему-то еще. Минхо усмехается. — Честно говоря, я не думаю, что сильно нравлюсь твоей маме. Джисон поджал губы. — Моя мама любит всех. Не волнуйся. Минхо фыркнул. — Ну, по крайней мере, она должна меня опасаться, — говорит он, бесстрастный и почти бездушный. — Мой папа в тюрьме, а мама отчалила в самоволку, оставив меня с твоим папой, так что. — О. Джисон догадывался о чем-то подобном, но то, что Минхо сказал это вслух и так непринужденно, как будто он комментирует погоду, а не делится чем-то важным, заставило его почувствовать себя неловко, почти застенчиво. — Сожалею о твоем отце. — Тебе действительно стоит перестать извиняться за вещи, в которых ты не виноват. — Точно, прос… Минхо смотрит на него, и Джисон прерывается, хихикая. — Хм… Между ними снова воцаряется молчание, но, на удивление, оно не такое уж и плохое, не напряженное и не неловкое, несмотря на то, что Джисон неоднократно открывал рот. — Расскажи мне о школе, — снова заговорил Минхо, а Джисон улыбнулся. Он ценит то, что Минхо всегда пытается завязать разговор. — Ты действительно хочешь знать? — Я же спросил, верно? — Минхо пожимает плечами. — Ты учишься в школе Йеллоу Вуд Чартер? Джисон моргает, почему-то удивленный тем, что Минхо знает так много. Хотя не должен был удивляться, понимает он. Мало того, что это логичное предположение, так Минхо еще и кажется особенно наблюдательным. — Да. Там. — Ну и как тебе? Все хорошо? — Нет, — Джисон отвечает прямо, быстро и без колебаний. — Школа — это худшее, но я справляюсь изо дня в день. Минхо смеется. — Да? И как тебе это удается? Джисон пожимает плечами. — Я стараюсь попасть в хорошие классы с терпимыми учителями. Например, Смит — отличный учитель по современной истории, но если он тебе попадется, обязательно выбери место на задних партах, потому что он плюется, когда говорит. Жополизы, сидящие впереди, каждый раз попадают под дождь, и я не думаю, что он это понимает. — Я всегда сижу сзади на любом уроке, — говорит Минхо. — О. Ну. Молодец, — Джисон хмыкает. — Ладно, тогда… Что еще… Еще я решил никогда не есть в столовой во время обеда. Там просто джунгли. Он не упоминает, что время обеда — самое подходящее время для хулиганов, которые пристают к нему, поэтому три из последних пяти раз, когда его отправляли к директору, были из-за драки, которая началась в столовой. Минхо хмыкнул. — Где тогда ты ешь? — В кабинете связи, — признается Джисон, удивляя даже себя тем, как искренне он говорит. — Другое дело, если тебе разрешат выбрать факультатив, «Медиа и коммуникации» — хороший выбор. Мисс Пак разрешает нам делать все, что мы захотим, с оборудованием в кабинете аудио- и видеотехники. Уголок губ Минхо дергается, прежде чем окончательно изогнуться в маленькую улыбку. — Как я понял, ты хочешь, чтобы я выбрал тот же факультатив, что и ты. Щеки Джисона потеплели от смущения, поскольку он прав. — А почему бы и нет? Минхо еще немного смеется. — Во-первых, может быть, потому, что я не собираюсь ходить в ту же школу. Даже если ты прав, и они попытаются заставить меня закончить старшую школу, Чартер — частная, и каждый год принимает только определенное количество учеников. Скорее всего, они отправят меня в Окружную Старшую Школу Йеллоу Вуд или любую другую государственную школу в округе. Джисон качает головой. — Мои родители на очень хорошем счету в моей школе. Они пустят тебя туда после того, как немного напрягутся, особенно если они хотят продолжать получать чеки на пожертвования каждый год. Минхо выдыхает и смотрит наверх, на звездное небо, словно не хочет спорить на эту тему. — Честно говоря, я хотел бы учиться в Окружной, — признается Джисон. — У меня есть друг, который учится там, его Чонин зовут. Мы знаем друг друга с детства еще с Корейской Воскресной Школы. Он предпочитает не упоминать, что Чонин — его единственный друг, и время от времени, когда школа становится слишком удушающей в своем одиночестве, Джисон совершает небольшую поездку на другой конец города, чтобы пообедать с Чонином, а не в одиночестве в кабинете связи; а затем он просто пропускает остаток дня. Он сделал это как раз сегодня, и поскольку в последнее время занимался таким слишком часто, его родителям позвонили со школы. — Инни работает в магазине комиксов в центре города, — делится Джисон, стараясь отогнать мысли о школе, потому что он хочет привлечь Минхо в Йеллоу Вуд Чартер, а не спугнуть его, — и иногда он дает мне почитать свежие выпуски, когда они появляются. Однажды я отведу тебя туда. Минхо хихикает. — Я так и думал, что ты будешь фанатом комиксов. — Эй! — нахмурился Джисон. — Что это значит? — Что ты чудик, — просто ответил Минхо. В его тоне нет ни укора, ни злобы, что смущает Джисона; в школе он бил людей, если они называли его как-то не так. — И чем же ты увлекаешься? Минхо пожимает плечами. — Добываю еду на стол, когда получается. Он снова звучит настолько легко, что Джисон хмурится, не зная, говорит ли Минхо так, чтобы застать его врасплох, или в его словах много правды. — Понятно, — он сжимает челюсть, пытаясь на этом закончить, но не может удержаться: — Прости. — Не стоит, — Минхо пренебрежительно машет рукой. — И ты должен перестать извиняться за то, в чем нет твоей вины, помнишь? — Хм, — Джисон пожевал нижнюю губу. — Точно. — Итак… Кто твои любимые супергерои? — вот так просто Минхо меняет тему, и Джисон сдерживает благодарную улыбку, которая тут же грозит дать о себе знать. — Мне нравятся Люди Икс, — признается он. Возможно, Гамбит стал для него чем-то вроде сексуального пробуждения, но он стесняется признаться в этом Минхо, по крайней мере сейчас. — Они изгои, потому что буквально созданы не так, как люди, но смысл Людей Икс в том, что люди могут быть разными, и это совсем не плохо, — пожимает он плечами. — Я отношусь к этому. Минхо смотрит на него с весельем и любопытством; Джисон чувствует себя все меньше и меньше под его пристальным взглядом, пока, наконец, Минхо не кивает. — Мне нравится Человек-паук. Высота меня пугает, но вот перепрыгнуть через здание — это круто, — говорит он. Джисон смеется. — Фильм про Человека-паука выходит следующей весной, — говорит он небрежно. — Мы должны посмотреть его вместе. Минхо фыркает. — Может быть. Если я еще буду рядом. Джисон покусывает внутреннюю сторону щеки; он понимает, что надеется, что к тому времени Минхо еще будет рядом. Но он не хочет настаивать, по крайней мере сейчас, потому что не хочет ненароком спугнуть Минхо. — Когда мы были детьми, мы с Хенджином каждые выходные смотрели вместе мультфильм «Великий Человек-паук», — рассказывает он, — а когда нам было по десять лет, мы оба решили, что хотим быть им на Хэллоуин, но, конечно, ничего не вышло… — Хенджин? Не Чонин? — спрашивает Минхо. — Э-э-э. Да. Хенджин. Хван. Он живет по соседству… — он указывает в направлении через двор. — Вон там, по другую сторону. Раньше мы были друзьями, и его слабостью всегда было то, что он ненавидел, когда его называли слабаком… — как и Джисона, но это еще одна вещь, которую Минхо пока не нужно знать. — Поэтому я осмелился предложить ему стать Мэри Джейн. — И это сработало? Джисон гогочет, нагло ухмыляясь. — Он так быстро сдался, что ты даже не поверишь. — «Я осмелился» — это волшебная фраза, — комментирует Минхо. Джисон усмехается. — Ты знаешь это! В любом случае, мы купили ему рыжий парик, но он и так симпатичный, так что всем понравилось, как он выглядит, — он закатывает глаза. — Если бы это был я, то, наверное, выглядел бы как тролль или что-то вроде того. — Не стоит недооценивать свои возможности, когда дело доходит до перевоплощения в симпатичную леди, — фыркнул Минхо; а затем, уже более непринужденно, добавил: — Ты и сам по себе неплохо выглядишь, Хан. Джисон моргает; случайный комплимент что-то всколыхнул в нем. — Неважно, — пробормотал он. — Так вот почему ваша дружба закончилась? Потому что ты смог стать Человеком-пауком, а он нет? — Минхо поднимает бровь. — О, нет. Он получил палкой по заднице, и на этом все закончилось, — ворчит Джисон; он становится раздражительным, когда дело касается Хенджина, поэтому он не знает, почему вообще упомянул его. На самом деле в старшей школе популярность окутала Хенджина, но не захотела иметь ничего общего с Джисоном, и на этом все закончилось. — Ты говоришь об этом с горечью. — Это не так! — Джисон категорически отрицает, хотя на самом деле это правда. — Он просто… — простонал он. — Давай не будем о нем говорить, — он смотрит на Минхо. — Знаешь, ты тоже можешь рассказать о себе. На самом деле, ты должен. — Почему я должен, когда я так здорово провожу время, слушая, как ты рассказываешь о своем непонятном краше в соседа? — ухмыляется Минхо. Джисон задыхается. — У… У меня нет краша на Хенджина! — усмехается он. — Ты сказал, что считаешь его красивым. — У меня просто есть глаза! — рычит Джисон. — Неважно. Засуди меня за то, что я хочу узнать о тебе больше. Минхо хмыкает; бросает быстрый взгляд на Джисона, который сжимает челюсть, пытаясь не растаять под его пристальным взглядом. Наконец, Минхо вздыхает. — Мой папа в тюрьме за ограбление банков, а мама решила, что проще оставить меня со своим другом детства, чем заботиться обо мне, пока она… я даже не знаю. Пока она бежит обратно в Корею, наверное. И снова его слова звучат так буднично, так бесстрастно, что Джисон почти не может поверить в то, что он говорит. Но он знает, что в этом есть правда, потому что это совпадает с тем, что он слышал ранее из разговора его родителей, который он подслушал. — Они… Они вместе грабили банки? — Джисон чувствует себя неловко за свой вопрос. Он не может поверить, что первое, о чем он подумал, чтобы спросить, это о том, является ли ограбление банков семейным делом для Минхо — кто спрашивает об этом?! Но Минхо все равно смеется, и это немного успокаивает. — Думаю… Моя мама водила машину для ограбления папиной команды, когда они были моложе. Но это было еще в Корее. До того, как они переехали сюда, до меня, — пожимает он плечами. — Моя мама… Она больше вор по профессии. Мой отец сидел в тюрьме с тех пор, как мне было десять лет, так что мы с мамой… Нам приходилось выживать, и мы делали это ее способом. — Что ты имеешь в виду? Минхо пожимает плечами. — Назови какую-нибудь аферу, и есть шанс, что мы провернули ее хотя бы раз. Хотя можно сказать, что нашим хлебом и маслом были инсценировки несчастных случаев с пешеходами. Я притворялся, что меня сбила машина, а моя мама притворялась, что сходит с ума. Это очень хорошо работало, пока у меня не начался скачок роста в тринадцать лет. Мы смогли обмануть многих ничего не подозревающих водителей, потому что они гораздо более восприимчивы, если жертва — ребенок, не говоря уже о том, что истерика на иностранном языке обычно заставляет людей быстрее выложить деньги, лишь бы покончить с этим. — Ты притворялся, что тебя сбила машина?! — Джисон переваривает все, чем только что поделился Минхо. — В этом есть какая-то хитрость. Поверь мне. Но… обычно все это маленькие хитрости. В том-то и дело. Ты удивишься, сколько она зарабатывала, рассказывая фальшивые предсказания, особенно когда заставляла меня обчищать карманы в толпе, пока она занималась своими делами, — на губах Минхо появляется небольшая улыбка, а в глазах — нотка боли, как будто он борется со своими чувствами. Джисон, тем временем, не знает, что сказать Минхо, и просто смотрит на него. Его глупые проблемы, такие как мистер Смит, плюющий в классе, или школа, постоянно лезущая не в свое дело, — все это теперь кажется таким несущественным. Его жизнь в целом теперь кажется такой ограниченной и защищенной. — Итак. Ты все еще хочешь, чтобы я был рядом? — Минхо пренебрежительно усмехается. — Я говорил тебе, что твои родители должны меня опасаться. У них есть все основания для этого. Джисон поджимает губы. — Минхо, зачем ты мне все это рассказываешь? Минхо пожимает плечами. — Не знаю. — Если только это не коварство? — Джисон выгибает бровь, глядя на Минхо и пытаясь понять, в какую игру он играет, и есть ли она вообще. Минхо смеется: — Ну, если это так, то ты не узнаешь об этом до самого конца. Я был очень хорош в том, что мы делали. Джисон хмыкает. Минхо играет в загадочность, поэтому он решается: — Знаешь, меня воспитывали доверчивым, и, возможно, это наивно, — начинает Хан немного осторожно. — Боги знают, никто не давал мне никаких причин доверять им, и, наверное, однажды это укусит меня за задницу, но ты еще не сделал мне ничего плохого, так что я собираюсь предположить, что это не афера. Ты делишься со мной, потому что в глубине души хочешь, чтобы твоя история была рассказана, — он замечает, что плечи Минхо заметно расслабились, как будто с них только что сняли какой-то груз. — Минхо? Старший улыбается; слабо, но мило и искренне. — Спасибо, Джисон. — Хм? За что? — За то, что ты хороший, — просто и серьезно отвечает Минхо. Он смотрит прямо перед собой, будто в глубокой задумчивости, словно что-то обдумывает в своей хорошенькой головке. — Могу я раскрыть тебе секрет? — Конечно, — кивает Джисон. — Мы ведь весь вечер делились ими друг с другом, разве нет? Конечно, серьезность того, что они рассказывали друг другу, может сильно отличаться, но делиться — это делиться. — Верно, — фыркнул Минхо. — Удивительно легко рассказывать тебе что-то. — Я так влияю на людей, — Джисон усмехается; на самом деле, он не оказывает на людей такого влияния. Он неудачник с одним другом, правда, но ему нравится, как комфортно он чувствует себя с Минхо, и, очевидно, это взаимно. — Я думаю, это больше потому, что рассказывать тебе о чем-то — единственный способ заставить тебя заткнуться, — поддразнивает Минхо. Джисон хмыкает и, не успев додумать мысль до конца, легонько ударяет Минхо по плечу, словно они старые друзья, а не только что встретились. — Неважно… Расскажи мне секрет, — отмахивается он. — Я люблю своих родителей, — шепчет Минхо, — но и ненавижу их тоже. Мой папа, он всегда был добр ко мне. Он брал меня с собой каждые выходные. Мы смотрели кино, ели в Макдоналдсе, где я получал Хэппи Мил. У меня так много хороших воспоминаний о нем, но я также отчетливо помню, как полицейские громко стучали в нашу дверь однажды воскресным утром, знаешь? И каждый раз, когда я думаю об этом, это вытесняет все остальные хорошие воспоминания о нем. И моя мама — она любила жить одним днем, то есть она была очень веселой. Но чем старше я становился, тем труднее мне приходилось, особенно в последние пару лет. Она сделала из меня того, кто я есть, дала мне все мои жизненные навыки, но некоторые из них… — вздыхает он, пожимая плечами. — Возможно, некоторые из этих навыков — те, которые я не должен иметь. Чем больше он говорит, тем шире становятся глаза Джисона. Ничто из того, что говорит Минхо, не относится к нему, но Джисон каким-то образом чувствует его конфликт. Это видно по его глазам и даже по бесстрастному тону его голоса. — Но знаешь, что я ненавижу больше всего? — продолжает Минхо. — Моя мама, наверное, думает, что она ставит меня на первое место, оставляя с твоим папой. Они ведь знали друг друга с детства. Выросли вместе в каком-то городке недалеко от Сеула. Она так много хорошего о нем рассказывала. Джисон морщит нос. — Твоя мама, типа, влюблена в моего папу или что? — пробурчал он. Это звучит глупо, как только он слышит свои собственные слова. Минхо смеется, но все равно подтрунивает над ним: — Может быть. Наверное, так и было, когда они были молодыми. — Я не уверен, как я чувствую себя по этому поводу. Минхо пожимает плечами. — Чувствуешь себя хорошо, потому что твой папа оказался с твоей мамой, а не с моей. Представь, ты мог бы сейчас быть на моем месте. Вполне справедливо, думает Джисон. Он снова ощущает себя глупо, ставя свои собственные мелкие проблемы рядом с проблемами Минхо. — Прост… — Не надо, — тут же прерывает его Минхо. — В любом случае, дело вот в чем. Я ненавижу, что моя мама взвалила меня чужим людям — потому что дело даже не в том, что она оставила меня одного. Я могу справиться сам. Но оставив меня со своей любовью детства или кем-то еще, она заставила меня чувствовать себя обузой. Заставила меня чувствовать себя чьей-то проблемой. Дерзость всего этого… Я бы предпочел, чтобы она просто бросила меня на улице, — морщится он. — Что-нибудь из этого имеет смысл для тебя? — он качает головой, когда Джисон задерживается и не отвечает сразу. — Неважно. Дело в том, что я не хочу быть чьим-то бременем, и поэтому… я скоро уйду, — он мягко улыбается. — Может быть, поэтому мне легко с тобой говорить. Потому что я знаю, что мы просто прохожие в жизни друг друга. — Ах, — Джисон поджимает губы, на этот раз пытаясь сдержать хмурый взгляд, который грозит появиться на его лице. Ему не нравится думать, что они с Минхо просто прохожие; странно, что он так остро на это реагирует. — Я же говорил тебе, — произносит он твердым тоном, — ты не проблема. Никто не думает о тебе как о проблеме. Мои родители, они любят ответственность. Значит, ты для них как подарок. Минхо смеется. — Звучит глупо. — Не будь таким. Не обесценивай, — Джисон хмурится. — Кроме того, — его голос смягчается, становится тише, — я думаю, что ты — подарок. Минхо кажется искренне удивленным. — О? Джисон думает, что даже в темноте он может сказать, что уши Минхо светятся красным. — Я много кто, но я не лжец, — утверждает Джисон. Минхо улыбается. — Ты милый, — неожиданно говорит он, и от этих слов сердце Джисона бешено колотится. — Хочешь узнать еще один секрет? Джисон тут же кивает. На этот раз голос Минхо звучит еще мягче, едва слышно: — Я хочу измениться. — Хм? — Я хочу изменить траекторию своей жизни. Джисон улыбается; признание кажется каким-то важным. — Я думаю, ты находишься в идеальном месте, чтобы начать эти перемены. — Ты очень оптимистичен, да? — Нет. Обычно я не оптимист, — и он действительно не такой; на самом деле, он может быть довольно угрюмым, но сейчас он понимает, что жизнь дала ему много привилегий, и меньшее, что он может сделать, это быть немного менее негативным. — Ты так на меня влияешь, наверное? Минхо смеется. — Эй, Джисон, хочешь подарок? — А? — Джисон поворачивается к нему лицом, недоумевая, как они перешли от секретов к подаркам, но прежде чем он успевает что-то сказать, Минхо наклоняется к нему и целомудренно чмокает в губы. — Что? — глаза Джисона округляются и расширяются. Это был его первый поцелуй, и он чувствует себя неловко; судя по самодовольному выражению лица Минхо, Джисон думает, что тот и сам это понял. — Минхо! — Не за что, — шепчет Минхо, на чьем лице появляется слабый призрак улыбки. — И спасибо тебе. — Я… Эм… Ах, — Джисон дрожит от волнения и нервов, как он думает. — Мне нужно зайти в дом, — пролепетал он, прежде чем подняться на ноги. — Только что вспомнил, что мне нужно сдать эссе на пять страниц! Минхо смотрит на него, озадаченность и неуверенность бросают тень на его черты. — Но… Я имел в виду то, что сказал, — говорит Джисон, желая вернуть уверенную улыбку Минхо, хотя и знает, что это его расстроит. — Ты — подарок, и… — он делает паузу; делает глубокий вдох. И тут он вспоминает те самые волшебные слова: — Я осмеливаюсь потребовать, чтобы ты остался, Минхо, — заявляет он. Переход от волнения к вызову явно удивляет Минхо, который смотрит на него с чем-то средним между изумлением и недоумением; в конце концов его выражение лица сменяется загадочной улыбкой. — Ну, если ты требуешь именно так, — отвечает он. Щеки Джисона так и пылают; он хочет сказать, что, по его мнению, Минхо понравится, если он останется, но не делает этого: на самом деле это значит, что он думает, будто ему понравится, если Минхо останется. Смутившись, Джисон убегает, не желая, чтобы Минхо видел его в таком состоянии. Но почему-то он уверен, что с появлением Минхо его собственная жизнь изменится.