Торопись жить

– Я устал. Сутулый мальчишка семнадцати лет смотрел на юную собеседницу холодно и отстранённо, и выражение его глаз оставалось неизменным. Он откинулся на спинку старенького кресла – послышался жалобный скрип. – Почему ты устал? – девчушка внимательно разглядывала собрата по несчастью. Она провела в этой больнице чуть меньше полугода. Многие дети не продержались и двух месяцев – палата быстро опустела. Недавно привели ещё одного: того, что сидел напротив неё. Интересно, а сколько осталось ему? – Мне надоело гоняться за неосуществимой мечтой. Какой от этого толк, если завтра или послезавтра я всё равно сдохну? – он хмыкнул и с силой оттолкнулся ногами от пола, пытаясь раскачаться в ноющем и скрипящем кресле. – В том-то и дело, что нужно! – Не понял. – Нужно бороться! Если ты перестанешь бороться за свою мечту, то действительно умрёшь. – Разве такая малявка, как ты, может понять? – бросил парнишка, проведя рукой по голове. Он всегда хотел иметь чёрные волосы как у Супермена или как у Бэтмена. Однажды даже подрисовал себе в зеркале. Мать была рассержена. Ещё бы: ведь это старючее зеркало досталось их семье от какой-то там прабабки. Зато было весело. Он любил веселиться. Но вместо заветных волос всегда ощущал под пальцами лишь гладкую, тепловатую кожу. И это в его неполные семнадцать... Девчонкам не нравятся такие задохлики, как он. Тощие, бледные и лысые. – Эй, мне уже десять! И я достаточно взрослая, – надулась девочка, сложив ручки на груди. Она ещё что-то буркнула и резко нырнула под одеяло. – Что ты делаешь? – усмехнулся парень, наклонившись вперёд. Его забавляла эта маленькая девчушка. Наивная... когда-то он тоже был таким. – Ты бука, – сказала она. – Я не хочу с тобой разговаривать. – Ой, да брось. Ты это серьёзно? Тишина. Лишь недовольное сопение под одеялом. Он снова откинулся в кресле и осмотрел палату – за несколько лет ничего не изменилось. Пищащие приборы, отливающие металлом и покрытые белым пластиком, кровати в ряд с такими же белоснежными простынями, как и этот дурацкий пластик, и большое окно. А за ним: вечерние огни засыпающего города. Стерильная, угрюмая палата; пахнет ненавистными лекарствами. Лучше уж провонявшая травкой комната – там хоть веселее. Он улыбнулся, видимо, что-то вспомнив, и обратился к девочке: – Ладно, беру свои слова обратно. – Точно? – непонятное обиженное бормотание. – Да-да, даю слово. – Ладно. Она вынырнула из-под одеяла. – Быстрее думать не мог? А то там жарко. – Сама туда забралась, так что нечего жаловаться, – ухмыльнулся он, потянувшись к своему рюкзаку, валявшемуся у кресла. Вытащил небольшой блокнот, маркер, карандаш и принялся что-то рисовать. – Скажи, – начал он, быстро работая карандашом, – а у тебя есть мечта? – Пф, конечно, есть, – ответила девчушка и спрыгнула на пол. – Когда я вырасту, то стану танцовщицей! – Правда? – Ага, – она вприпрыжку отошла от кровати и беззаботно закружилась по палате. Парнишка мельком глянул на неё, заложив карандаш за ухо, и работая теперь маркером. – А у тебя есть мечта? – между делом спросила девочка. – Что ты там рисуешь? Ты художник, да? – Ну-у-у... Что-то типа того. Я комиксы рисую. – А мне покажешь? – Нафига тебе? – Так интересно же! – Посмотрим на твоё поведение, – усмехнулся он, снова быстро глянув на девочку. – Бука, – фыркнула она, возвращаясь к своей койке. – Знаю. Вот, держи, – он протянул листок. Рука его слабо дрожала. – Круто... – с восхищением протянула девочка, смотря на рисунок. На нём была изображена стройная, с тёмными пышными волосами девушка, танцующая со змеёй. – Вот такой танцовщицей я и буду! – весело воскликнула она, хлопнув в ладошки. – Не сомневаюсь, – кивнул парень. В его глазах на долю секунды мелькнули радость и благодарность. Когда же наступила ночь, и девочка уснула, зажимая в руках драгоценный подарок, он тихо прошептал, глядя на многочисленные огни за окном: – А я мечтал стать супергероем. Жаль, что теперь уже не успею.