Колыбельная

      Шелест постельного белья и Дилюк переворачивается на спину, шумно выдыхая. Его лицо горит, а виски пульсируют, каждое движение отдаёт в них непривычно сильной болью. Он кашляет и морщится от, пронзившей голову и горло, боли. Его постельная одежда намокла из-за температуры, что сделала тело Дилюка ещё горячее, чем обычно, но сам он ощущал холод, не смотря на то, что лежал под тёплым одеялом и все окна были плотно закрыты. Он с трудом убирает прилипшие огненные волосы с лица, после чего поворачивает голову к тумбочке. На ней стояла небольшая чашка ещё горячего чая, который недавно принесла ему Аделинда, узнав, что её господину плохо. Аккуратно отрезанный кусочек лимона спокойно плавал на поверхности горячей жидкости. Будь у Дилюка силы дотянуться, то он бы безусловно выпил его, но желания двигаться не было. Возможно, стоило просто вздремнуть и его физическое состояние улучшилось бы, но он не мог. Что, если случится что-то непредвиденное? Нет, он безусловно доверял своим людям в поместье, да и в таверне, но ему было бы невероятно стыдно, если бы он оставил это на них и не оказал никакой помощи. Даже если это будет какая-нибудь мелочь. Но, с другой стороны, как он поможет в таком состоянии, если ему даже встать с кровати невероятно трудно? Конечно, он может себя пересилить и встать, но, вероятно, его просто отправят обратно в кровать, словно маленького ребёнка, заставляя лицо слиться с цветом собственных волос от неловкости происходящего.       Дилюк ненадолго прикрывает глаза, расслабляясь всем телом и прислушивается к звукам комнаты. За дверью доносится ворчливый голос главной горничной, стук её каблуков, а после и голос, и стуки постепенно растворяются, исчезая. Следом он обращает внимание на тиканье часов, собственное дыхание, какие звуки издаёт подушка, когда он поворачивает голову, чтобы открыть глаза и посмотреть в потолок. В комнате так тихо и спокойно, что глаза невольно слипаются и владелец Винокурни начинает медленно проваливаться в сон, чтобы его организм как следует отдохнул после такого стресса, как болезнь. Но его быстро выводит из этого состояния какой-то шум, доносящийся с балкона, что ведёт в его спальню. После последовало «Вот чëрт», произнесённое до боли знакомым голосом и стук. Мужчина, пересилив себя, приподнимается на кровати и смотрит в сторону балкона. За стеклом стоит юный бард, отряхивающий свои белые чулки от грязи, а после поднимающий взгляд, замечая Дилюка, и махает ему рукой. — Мистер Дилюк, может пустите меня? Путь до вашего поместья был таким непростым, - хихикает Венти и улыбается одной из своих обворожительных улыбок, чтобы его не послали куда подальше. А если и пошлют, то проблема вовсе не в нём, а в Дилюке, что был так груб.       Голос барда звучал приглушённым из-за стекла, что разделяло их. Дилюк, пусть он был и очень слаб физически, не мог просто так оставить завсегдатая его таверны. По крайней мере, иначе он от него не отстанет и будет стоять там, давя на нервы. А это последнее, чего бы хотел сейчас Рагнвиндр.       Мужчина поднимается со своей кровати, отбрасывая плотное одеяло в сторону и вставая босыми ногами на холодный пол, а после двигаясь в сторону балкона и открывая стеклянную дверь. — Уф, благодарю! - звонко отвечает Венти, заходя в комнату с какой-то сумкой.       По ногам Дилюка сразу дует ветер и тот быстро закрывает балкон, а после хмуро смотрит на весёлого барда. Весёлого во всех смыслах. Кажется, что тот подвыпил, но всё равно его рассудок был на месте, раз уж не шатался и выглядел приемлемо. Владелец таверны слегка поправляет взмокшую спальную рубашку и ëжится. Его тело было мокрым от пота и, наверняка, он выглядел жалко в чужих бирюзовых глазах. От этого становилось немного неловко. — Что ты здесь делаешь? - голос Дилюка хрипит и он прокашливается в кулак, после чего вновь смотрит на барда. — Как что? Я узнал, что мой любимейший владелец моей любимой таверны приболел, - отвечает парень, а после, укладывая руки на плечи Дилюка, ведёт его к кровати. - Не стоит стоять голыми ногами на полу, не хватало, чтобы стало ещё хуже. О Архонты, какой же ты горячий...       Рагнвиндр мысленно усмехается фразе «О Архонты...» и всё же забирается на кровать, будучи не в силах сопротивляться чужой заботе. — Для начала объясни мне, как же ты узнал о том, что я болен? А после, почему ты вместо обычного входа воспользовался моим балконом. — Мм, всё довольно просто. В поисках вдохновения, я решил сходить в «Долю ангелов». Там я спросил у Чарльза про вас, а он рассказал мне о том, что вы приболели. А через балкон я залез, потому что Аделинда не разрешила пройти, сказав, что вам очень плохо и я могу сделать ваше состояние только хуже. Это было так оскорбительно.       Дилюк отреагировал на данную историю усмешкой, наблюдая за тем, как Венти заботливо укрывает его одеялом и сам присаживается на край кровати, укладывая коричневую сумку на пол, возле кровати. — А можно без формальностей? — Как скажешь, Дилюк, - Барбатос улыбается и осматривает комнату, а после достаёт из сумки упакованную еду из «Хорошего охотника». От неё ещё исходило тепло, так что можно было сказать, что была приготовлена совсем недавно. - Знаю, что когда болеешь, то вряд-ли есть аппетит, но для собственного здоровья, я надеюсь, что ты перекусишь. Между прочим, потратил свои кровные! — Мне вполне могли приготовить еду и здесь. — Я знаю. Но вероятность, что ты откажешься от предложения кого-то из горничных слишком велико, а я вполне могу настоять, чтобы ты поел. На правах друга, - он делает небольшую паузу. - Ох, что у тебя там стоит? Чай? А чего ты его не пьёшь? Он же остынет. А по секрету скажу, что холодный чай с размокшим лимоном уже не так вкусен, как горячий. Ещё и кислый.       «Секретную» информацию о чае с лимоном он нашептывал, словно это действительно какой-то секрет, доступный лишь Богам. — Давай я тебе помогу? - бард встаёт и берёт чашку с чаем в руки, присаживаясь на кровать поудобнее и помогая Дилюку подняться. — Для чего тебе всё это? — Всего лишь хочу, чтобы ты поправился. Любой друг хотел бы того же для тебя. Уверен, твои работники и друзья беспокоятся о твоём состоянии. Ты выглядишь совсем плохо.       Он подносит чашку к губам мужчины и тот, пусть и хотел сказать, что помощь ему не нужна, но всё же коснулся края посуды и сделал глоток. Всё таки его руки дрожали от недомогания и была высока вероятность, что он просто разольет жидкость. Чай уже был не так горяч и можно было не бояться обожжённого языка. Венти довольно улыбнулся.       Было тяжело признавать, но Дилюку была приятна забота барда, что он проявил так неожиданно. Всё таки, он уже не раз замечал за собой, как засматривается на поющего в его таверне барда, как беспокоится о нём, когда он выпивает лишнее, как восхищается его мудрыми речами и песнями о прошлом. Венти — Архонт, для него это ничто, но для Дилюка это имеет значение. Порой пьяный бард, начинающий клевать носом барную стойку, говорил такие вещи, что мужчина действительно задумывался. А порой помогал ему принять какое-то важное решение. Советчик, который всегда оказывался рядом. Венти интересовал его и будучи обычным бардом-скитальцем, а узнав, кем тот является на самом деле, то всё просто встало на свои места. Его слова стали восприниматься серьёзнее. А интерес возрос. А после он стал понимать, что его интерес перерос во что-то большее. Теперь он восхищался не только речами и вместительностью этого тела, когда тот пьёт, но и его внешними данными, его характером и привычками. Он с нежностью вспоминает, как очаровательно выглядит бард, только проснувшись, когда он, перепив, засыпает лицом на барной стойке, не желая выпускать из руки кружку с вином. Его восхищает глубина этих бирюзовых глаз, словно это купол, который защищает внутреннее, сокровенное, то, что есть в Венти, но он никому этого не показывает. В один момент эти глаза могут искриться безграничным весельем, показывая озорство их хозяина, в другой они будут казаться такими большими, что ты не сможешь отказать им, утопая в этом безграничном море бирюзы. А в какой-то они тёмные, словно хвойный лес в ночи, такой же загадочный и запутанный, ты не знаешь чего ожидать. И в такие моменты ты вспоминаешь, что перед тобой не юнец, а мудрое существо, живущее уже не одну сотню лет. Помимо всего, Дилюк хоть и не так уж часто задумывается о чужой и своей сексуальности (его такая тема немного смущает), но он готов признать, что внешняя оболочка Венти точно его привлекает. Он часто начал ловить себя на мысли, что ему нравятся губы барда, которые казались очень нежными. Он признал, что его привлекают его худые ноги, которые тот порой закидывает одну на другую, когда сидит. А тем более он в этом убедился, когда бард нагло сел на стойку, чтобы уговорить Дилюка продать ему вино, не имея и гроша в кармане. Он закинул ногу на ногу и был так близко к нему, так хлопал длинными ресницами, что тот просто не смог отказать. Но поставил ему условия, конечно же. Полное осознание своего влечения (как минимум сексуального) произошло, когда Венти, вылив на себя бокал чего-то (У Дилюка это вылетело из памяти), принялся снимать намокшие чулки. В тот момент, он не думал о чём-то неприличном, его беспокоило лишь то, что на это зрелище сойдутся посмотреть какие-нибудь пьяницы и, сочтя барда за девицу, станут присвистывать и улюлюкать. Последнее, что мужчина хотел бы наблюдать в своей таверне. Поэтому он быстро стянул с себя шубу и накрыл ей Венти, после чего повёл подальше от чужих глаз. И уже после этого случая, перед глазами стояла картинка улыбающегося юноши, снимающего с себя грязную рубашку и говорящего всякие благодарности. И конечно, бард хорош не только своими внешними качествами. Звонкий смех Венти он мог бы сравнить с колокольчиками, которые начинали звенеть от колышащего их ветра. И тот смеялся так часто, что кому-то это бы уже надоело, но не Дилюку. Для него это была своеобразная песня, мягкая и успокаивающая. Да и сама игривость Венти заставляла Рагнвиндра улыбаться чуточку чаще, была неким успокоением, а не грузом. Хотя раньше всякие шутливые выходки барда лишь напрягали, но теперь Дилюк с ними смирился, принимал их как должное и по-доброму усмехался. В общем, теперь он понимает, что... Влюблён. Да, просто влюблён в этого шутливого, иногда громкого, талантливого, мудрого, с виду хрупкого, но смелого и сильного барда. И теперь, когда Венти проявляет заботу, он абсолютно не сопротивляется ей и его сердце бьётся чуть быстрее обычного. Это всё кажется слишком правильным, словно так быть и должно. — Может, мне спеть какую-нибудь песню, чтобы тебе стало легче... Ммм... Колыбельную. — Венти... Я же не маленький ребёнок. — Порой даже взрослым нужны забота и внимание, чтобы им было легче переносить трудности жизни. Может, если я спою колыбельную, то ты сможешь уснуть. А значит, твой организм отдохнёт. Ложись ко мне на колени.       Дилюк выдыхает, но слушается и кладёт свою голову на чужие колени. Он смотрит на Венти снизу вверх, а тот ласково улыбается и одной рукой начинает поглаживать мужчину по голове, перебирая огненные пряди между своих пальцев. Их словно обдувает нежный ветерок, косички Венти колышутся, а Дилюка убаюкивают поглаживая ветра и любимого человека. — Главное помни, что я всегда буду рядом с тобой.       Так Дилюк и уснул под нежную колыбельную барда, обдуваемый ласковыми ветрами.