Desk

Глаза Джима закатывались от удовольствия при каждом толчке. Член Дуайта с искусной точностью задевал нужное место внутри, отчего тело Джима каждый раз конвульсивно вздрагивало. Он порывисто и несдержанно хватался за плечи Дуайта, впиваясь короткими ногтями в мягкую кожу, оставляя после себя багровые полосы. Едва ли понимая, что делает, он обхватил бедра Дуайта ногами, сводя их за его спиной, прижимая его плотнее к себе насколько мог. Джиму хотелось, чтобы Дуайт был еще ближе, чтобы обнимал его ещё сильнее, ему хотелось вплавиться в Дуайта, раствориться в нем, слиться в одно целое. Где-то на периферии сознания он мог слышать стоны своего партнера - хриплые, несдержанные, иногда переходящие в несвязное мычание. Джим мог чувствовать, как Дуайт придерживает его одной рукой за поясницу, слегка надавливая, в невообразимой потребности прижать их бедра плотнее, а второй обхватывает поперек спины, зубами впиваясь в шею, водя по ней горячим языком, то ли для того, чтобы подавить стон, то ли в попытке завоевать каждый сантиметр тела Джима. Джим заскулил, когда Дуайт толкнулся особенно глубоко, заставляя его слегка проехаться по поверхности стола, будто бы специально замирая в этом положении на пару секунд. Это неожиданно медленное, практически вдумчивое, движение обеспечило такое правильное, усиленное давление, что Джим жалобно захныкал, скользя своими ладонями выше, бездумно утыкаясь носом в его шею, вдыхая его запах. Джим был на грани: брови сведены к переносице, веки лихорадочно трепещут, рот приоткрыт в немом стоне, руки беспорядочно блуждают по чужому горячему телу. Он будто рассыпался на тысячи частиц, растворялся, балансируя на грани реальности, растекался в блаженстве – Дуайт доводил его до совершенного безумия. Он, казалось, был повсюду: Джим ощущал его влажное дыхание, слышал жаркий бессвязный шепот, опаляющий ушную раковину, чувствовал, как восхитительно Дуайт заполняет его, заставляя его тело дрожать. Джиму казалось, что он выворачивается наизнанку, обнажая душу перед Дуайтом, искрит, словно оголенный провод, а его сердце вот-вот разорвется от переполняющих эмоций. Этого всего было слишком много и Джима вело настолько, что уже подходя к краю, глупые слезы наслаждения выступили в уголках глаз и Джим инстинктивно приоткрыл их, пытаясь сморгнуть влагу. Сквозь пелену сладкой неги и туманного марева он не сразу разглядел нечеткий силуэт, и его спутанному сознанию понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что они не одни. Дуайт успел выбить из него еще один стон, резко толкнувшись внутрь, прежде чем подернутый поволокой взгляд Джима хоть сколько-нибудь прояснился, чтобы его глаза молниеносно распахнулись в ужасе, а сердце заколотилось от испуга, когда он увидел Филлис. Джим машинально оттолкнул Дуайта и тот, видимо не сразу понимая, что происходит, сначала вопросительно посмотрел на Джима и, когда увидел его ошалевший взгляд, устремленный вперед, резко развернулся. Все происходило так быстро: Джима будто ударили под дых, выбивая весь воздух из легких, он в панике спрыгнул со стола, сводя ноги вместе, закрываясь руками, словно пытаясь защититься. Его начало мелко потряхивать от этого контраста - тело еще не успело полностью отойти от того, чем они с Дуайтом секунду назад занимались на офисном столе. Он внезапно почувствовал себя пустым и уязвимым, таким открытым для чужого взора, распростертым для него, и Дуайт, словно почувствовав это, заслонил Джима собой, отгораживая, и, казалось, неосознанно, наугад, нащупав его руку, погладил в успокаивающем жесте. Но Джим продолжал смотреть через плечо Дуайта, не в силах отвести взгляд, словно тот навсегда остался прикован, потому что Филлис, очевидно, заметила его, и, скорее всего, успела разглядеть и запечатлеть в своем сознании его предоргазменную эйфорию, когда они так откровенно столкнулись взглядами. Это была худшая из их с Дуайтом идей, но теперь терять было уже нечего. Они оба молчали, ожидая реакции своей коллеги, не совсем уверенные в том, что следует делать дальше, но та, вопреки всему, лишь опустила глаза вниз, развернулась, поджав губы и выбежала из офиса. Джим глядел ей вслед, бестолково моргая, после чего перевел свой, полный ужаса, взгляд на Дуайта, все ещё потрясенный тем, как неожиданно их выдернули из этого небольшого мирка, полного упоения и удовольствия. Осознание обрушилось на него так стремительно, накрывая, словно лавина, когда Дуайт начал спешно натягивать на себя одежду. Джим закрыл собственное покрасневшее лицо ладонями, когда внезапно подумал о последствиях. Он чувствовал, что готов расплакаться прямо сейчас, сам до конца не понимая почему, просто в данный момент он был слишком чувствительным и восприимчивым, скорее больше оттого, что его увидели столь откровенно хрупким и нуждающимся, чем потому, что его волновало, будто Филлис может рассказать всем об этих отношениях. – Эй, все хорошо, Джим, – тихо произнес Дуайт, подходя вплотную к Джиму, который теперь облокотился на злосчастный стол, ощущая, как подкашиваются его ноги, внезапно не способные выдержать даже собственный вес, и притянул к себе, обнимая его за плечи. Джим немного отстранился, чтобы посмотреть Дуайту в глаза, когда понял, что заглядывается и растворяется в этом твердом, открытом взгляде, познающем насквозь, проникающем под кожу. Ему неожиданно стало легко и спокойно от вида серьезного, уверенного Дуайта, крепко держащего его в своих объятиях, заслоняющего собой от внешнего мира, защищающего его от всех проблем, обещающего, что все будет хорошо. Джим прижался к нему в ответ.