Генерал-инспектор Аксель Флорент I
25 ноября 2022 г. в 06:49
08.07.300 ПЗЭ,
Планета Пайк, система Пайк
«Если верить купленным Таргариенами мейстерам, Долгий мир действительно был эпохой мира — название якобы говорила само за себя — спокойствия и процветания. Успело родиться новое поколение, не знающее войн и кровопролития. Восстанавливались города. Стирался ущерб, нанесенный орбитальными ударами и маршем неистовых армий множеству миров. Забывались обиды и распри. Молодые люди, спешно завербованные в армию, возвращались в свои дома и наслаждались спокойной и мирной жизнью.
Десять лет, начиная с 18.04.290 ПЗЭ, в Вестеросе царил мир. Семь Сегментумов рука об руку шли навстречу светлому будущему под эгидой Железного Трона.
И не было в истории большей лжи, чем все слова, сказанные выше.
Все это десятилетие каждый влиятельный лорд наращивал свои военные силы. Сотни новых боевых кораблей сходили с орбитальных верфей — иногда тайно, иногда открыто. Мануфактории выпускали новые танки, бронемашины, лазганы, стабберы, орудия, ракеты, боеприпасы и еще много, много, много всевозможных средств разрушения и убийства.
Бывшие баратеоновцы не забыли нанесенных им в Войне Узурпатора обид. Да и среди победителей и их сторонников крепла обида на дом Таргариенов — многие из них чувствовали себя несправедливо обделенными Железным Троном. Дорн фактически превратился в независимое государство, формально оставаясь вассалом Кингсланда. Ривер, по сути, прекратил свое существование, как единый субъект. Шторм был на грани экономического коллапса. И везде, абсолютно везде нарастало число бунтов против официальной власти.
Для простых людей это десятилетие тоже не стало благополучным временем. На многих планетах в эти годы были установлены новые подати и повинности. Цены росли, налоги тоже, а увеличения доходов не предвиделось, вопреки бравурным обещаниям, на которые было так богата Императорская Галактическая Служба Новостей. Каждый месяц на ровном месте принимались новые законы — и лишь немногие из них не вызывали отвращения.
Но та эпоха, несмотря ни на что, была временем мира. Ни один солдат под знаменем Блэквудов не стрелял в сторону планет или людей, вассальных дому Бракенов. Джон Коннингтон был признан Лорд-сегментумом Шторма. Дорнийцы не устраивали набегов на миры Марок. Торговые гильдии и корпорации могли свободно торговать во всем рукаве Галактики — да и за его пределами тоже. Но этот мир был очень хрупок. И чем больше выходило в свет безумных приказов, подписанных Императорской печатью с драконом, тем меньше люди, как знатные, так и простые, были уверен в своем будущем.
Истина звучала просто: покой есть ложь. И мир есть война.
Потому что даже в те годы было место, где не прекращалась литься кровь.
Это были Железные сектора, разбитые и вынужденные сдаться. Там мир — даже мир кладбища и руин — не продержался и полугода, прежде чем планеты снова запылала и огне мятежа.
Если подумать, такое могло показаться нереальным. Железнорожденные были разбиты наголову, а те, кто уцелели, сполна осознали цену измены. Оккупанты упорно и методично разрушали их промышленность, опустошали арсеналы, построенные и заполненные Бейлоном Грейджоем, и выжимали из покоренных врагов каждую монетку, на которую они могли купить оружие. Им было банально нечем привлечь внешних союзников или просто интересантов, готовых помочь им ради собственной выгоды. Даже чудом спасшийся Виктарион Грейджой для большинства жителей Железных секторов был не более чем мифом… А для оставшихся репутация этого человека была убита его грандиозным поражением в системе Арбор-Прайм. Регенты, военные губернаторы и коменданты не уставали напоминать поверженным Железнорожденным о том, что любая попытка воспротивиться новым хозяевам станет для них гарантированным смертным приговором…
Кто станет бунтовать в таких условиях? Только самоубийца или безумец.
Но было одно «но», о котором Рейгар и его подданные забыли, загоняя Железные сектора в ярмо.
Ставя перед поверженным врагом выбор: покорность или смерть — нужно обеспечить ему не только второй вариант, но и первый.
Немало завоевателей в истории Галактики забывали об этом простом правиле. И каждый раз им приходилось расплачиваться за свою забывчивость, когда загнанные в угол угнетенные люди рвали свои цепи и вцеплялись в горло убийцам.
С чего они решили, что Железнорожденные поступят иначе?
Эпоха мира, установленного Рейгаром Таргариеном, Тайвином Ланнистером и Мейсом Тиреллом в Железных секторах, закончилась 05.09.290 ПЗЭ, когда генерал-тиран Большого Вика Григор Клиган, более известный под именем «Зверь», уничтожил несколько поселений после того, как жители одного из них вышли с протестом к зданию комендатуры на следующий день после обнаружения в окрестностях деревни группы молодых женщин, похищенных, изнасилованных и убитых солдатами гарнизона. Когда «мятежники» были преданы плазме и прометию, вместе с ними были уничтожены и все их односельчане. А также родственники, знакомые и так далее.
Этот день был последним, когда на Большом Вике продолжался мир. В тот день Железнорожденные увидели истинное лицо своих завоевателей и окончательно поняли, что покорность не принесет им пощады.
И тогда на планету пришла смерть. Партизанские налеты забирали жизни солдат Запада в самые неудобные для них моменты. В ответ генерал-тиран брал десятки тысяч первых попавшихся жителей этого мира и отдавал своим палачам. Генерал Амори Лорх, правая рука Зверя, установил на Большом Вике режим тотального террора, в котором в последующие годы число погибших пошло уже на миллионы. Но чем больше душ они забирали, тем чаще и стильнее становились ответные удары партизан. Все усилия по усмирению знатных домов этого мира пошли прахом. Процветал черный рынок, который поставлял на планету, в первую очередь, оружие, игнорируя блокаду системы. Планетарный гарнизон армии Запада, первоначально насчитывавший полтора миллиона челоек, к середине 300 года ПЗЭ приблизился к четырем миллионом. Удержание Великого Вика обходилось казне дома Ланнистеров в миллиарды золотых драконов, ежегодно улетавших в никуда. А Григор Клиган стал совершенно неконтролируемым: он истребил всю знать планеты — кроме тех, что присоединились к подполью и вместе с партизанами принялись воевать против угнетателей. Солдаты Запада гибли ежедневно, а число терактов росло с каждым днем. Апогеем народной войны стал угон подпольщиками нескольких транспортных челноков — и таран ими центрального штаба на сверхзвуковой скорости.
И никакие отчаянные воззвания остальных военных губернаторов к Императору Рейгару и лорду Тайвину не могли спасти Большой Вик.
Единственной из восьми населенных планет Железных секторов, где не лилась кровь и не гремели взрывы каждую неделю, оказалась Харлоу. Крепкая власть лорда Родрика и разумная политика генерал-инспектора Акселя Флорента, которые на удивление легко нашли между собой общий язык, вплоть до 300 ПЗЭ позволяли сохранять спокойствие, относительное благополучие и нормально функционирующую экономику, хотя все излишки уходили в виде репараций, а о восстановлении былого могущества и думать не стоило.
Увы, но это было редкое исключение в темной бездне насилия и безнадежности. Уход с игрового поля такой сильной фигуры, как Железный Флот, породил в Закатном войде пустоту силы, которую быстро заполнили другие пиратские группировки. Они принялись не только грабить торговые суда, но и снабжать оружием бывших противников…
Что до самой оккупации, почти все военные губернаторы прибыли на свои места без каких-либо планов относительного того, что они будут делать. Вернее, они прекрасно знали, что именно — набивать собственные карманы золотом, выгоднями контрактами и ценным сырьем. Им почему-то и в голову не пришло, что для того, чтобы получить урожай, его надо сначала посеять и вырастить — то есть вложить деньги и восстановить средства производства. Да и сами Железнорожденные с радостью приняли бы в этом участие. Но многих из них — в частности, сира Лина Корбрея, сира Десмонда Редвина, сира Тигетта Ланнистера и лорда Корвина Масгуда — просто трясло при одном слове «восстановление» в отношении Железных секторов. Стоило бы упомянуть еще и религиозные гонения, начавшиеся в 290 году ПЗЭ и вызвавшие среди местных жителей море возмущения. И тот факт, что оккупационная администрация фактически оказалась над всеми системами правосудия и могла творить все, что ей вздумается. И окончательное разорение местной индустрии, угодившей в руки концернов Простора, Запада, Блэкуотера и Ривера. И изъятие месторождений и земельных угодий бывшей элиты за смехотворно низкую цену. И еще многое, многое другое.
Каждая из этих мер только подливала прометия в пожар партизанской войны, хотя таких масштабов, как на Большом Вике, не было больше нигде, но все равно от Одинокого Светоча до Оркмонта войскам ежемесячно приходилось совершать несколько операций против мятежников каждый месяц.
Самыми оптимистичными оценками сложившейся ситуации было «Ну, все не так плохо, как ожидалось» и «Ничего, как-нибудь справимся». Некоторые и в самом деле в это верили.
По крайней мере, поначалу. Чем дальше, тем меньше подобных оптимистов оставалось. Солдаты в гарнизонах устали от постоянной тревоги, аварии и саботажи на производственных линиях стали обычным делом, практически все местные жители, вызвавшиеся служить оккупантам, либо работали на другую сторону, либо оказывались совершенно никчемными для обеих сторон. И даже богатства, которые им удавалось выжать из разоренных систем, совсем не покрывали этой головной боли.
И, хуже всего, никто не знал, как из этой ямы выбраться.
Еще одним проколом — которых в последние годы правления Таргариенов было предостаточно — стало практически полное отсутствие ротации в оккупационных гарнизонах. Как и вменяемого контроля за ними. Это, собственно, и стало одной из причин того, что Зверь сохранял свое руковосдство так долго. Была, конечно, и другая сторона медали — вряд ли высшее командование одобрило бы альянс Флорента-Харлоу, а молодой лорд Алекин Флорент всецело поддерживал политику своего дяди-наместника, которая не требовала от их родных миров человеческих и материальных жертв. Надо сказать, что далеко не у всех нашлись такие понимающие союзники — о чем, в частности, говорит пример Солтклиффа, где Лин Корбрей за все годы не получил поддержки от домов Вейла, не считая Корбреев, Линдерли и Графтонов. Джон Аррен, который никогда не одобрял назначения сира Лина в качестве военного губернатора, не оказывал ему никакой помощи. И его вассалы тоже.
Бейлон Грейджой давно ушел в иной мир, но его грехи продолжали преследовать жителей Железных секторов. На время Долгого мира лоялисты еще смогли придушить их. Но это время истекало — ведь лорды Простора и Запада с каждым годом все сильнее косились не на поверженных врагов, а друг на друга, готовясь к решающей битвы за влияние при дворе…»
(фрагмент книги «Ложь и месть», автор неизвестен, 320 ПЗЭ)
***
Совещание открылось, как всегда, десятью минутами молчания.
— Да будет известно, — наконец, заговорил сир Десмонд Редвин, пользуясь положением хозяина встречи, — что представитель Большого Вика снова не явился и не удосужился прислать своего делегата… В который раз уже.
Сир Лин Корбрей выбрал очень удачный момент, чтобы хохотнуть — а смеялся он, надо сказать, крайне неприятно, что было одной из причин его немилости со стороны командования.
— Вам смешно подобное неуважение со стороны Клигана, Корбрей? — почти прорычал Корвин Масгуд с налитыми кровью глазами, который сегодня выглядел даже более усталым, чем обычно. Некогда пышная и окладистая борода с каждым годом становилась все реже и тусклее по мере того, как в волосах прибавлялось седины, а на лице — морщины.
На самом деле человеку, объединившему в одном лице титулы лорда Масгудхолла и генерал-обсервера Одинокого Светоча, не было еще и пятидесяти, но выглядел он минимум на пятнадцать лет старше. И никакие лучшие медпроцедуры не могли ничего с этим поделать, пока он сам себя не щадил, стараясь спасти свой флот и свою армию от развала.
— Меня смешит совсем не это. Меня забавляет то, что некоторые из нас до сих пор делают вид, что могут контролировать Зверя, — Сир Робин Райгер вздрогнул, как только Лин назвал его имя. — Хотя все прекрасно понимают, что единственного человека, к которому прислушиваются Клиган и Лорх, зовут Тайвин Ланнистер. Ну и Рейгар Таргариен еще. А эти двое, как я успел заметить, очень заняты тем, что плюют на ваши просьбы о помощи с высокой башни.
Лин Корбрей никогда не отличался деликатностью. Но это вовсе не означало, что он был неправ.
— Меня возмущают ваши обвинения! — злобно отрезал сир Тигетт Ланнистер, ударив ладонями по полированной столешнице, вокруг которой они собрались. Взгляды, которыми обменялись рыцари Вейла и Запада, были… весьма многообещающими.
— И что с того? Может, на поединок меня вызовите? — Лин открыто глумился над своим оппонентом, а его рука многозначительно легла на эфес фамильного валирийского клинка. — Моя Леди давно не пробовала крови настоящего воина…
Просто поразительно, как быстро люди, в чьих руках находилась жизнь и смерть Железных секторов, дошли до такого. Считанные секунды назад они спокойно — ну, почти спокойно — разговаривали между собой, а теперь уже готовы были рубить друг друга. «Неужели и заседания Малого Совета проходят столь же бурно?» — лениво подумал Аксель. Потом все-таки решил, что нет.
Тигетт, к его чести, не отреагировал на провокацию. Это было мудро, поскольку Лин Корбрей был не из тех, кто любил блефовать и идти на попятную. Покинутая Леди в его руках забрала очень много жизней — как на дуэлях, так и вне их. Ходили даже слухи о том, что брат лорда Корбрея не только организовывал подпольные гладиаторские битвы на Солтклиффе через сеть подставных лиц, но и сам сражался на них в качестве безымянного бойца — и неизменно побеждал. Судя по тому, что он знал о Лине Корбрее, такое вполне могло быть правдой.
— Хватит! — скомандовал Десмонд, которого тут же поддержал сир Хамфри Хайтауэр, его правая рука. — Если вам так не терпится подраться, Корбрей, слетайте на Большой Вик и бросьте вызов Григору Клигану!
То, как кузен лорда Пакстера это произнес, не оставляло сомнений в том, что он был бы доволен любым исходом этого поединка, вне зависимости от того, кто из них кого убьет.
— Клиган не боец, а дикий зверь, — пренебрежительно бросил Лин, но в его глазах на долю секунды промелькнул настоящий страх — Аксель это заметил.
А регент Пайка, убедившись в том, что главный источник неприятностей в этом помещении усмирен, обратился к Райгеру.
— Как обстановка на Старом Вике?
Уроженец Ривера, немолодой, лысый и крупный, не производил особого впечатления. А судя по тому, как окаменело его лицо, ничего хорошего ждать не приходилось.
— Не могу сказать ничего хорошего, лорд-регент… — сир Робин так и не смирился до конца с тем, что Редвин, формально бывший равным им всем, занимал более высокое положение благодаря регентскому титулу и Пайку под его управлением, несмотря даже на то, что столичным миром теперь считался Харлоу. Сам он вынужден был довольствоваться должностью генерал-кастеляна Старого Вика. — Два месяца назад мы уничтожили последний на планете храм Пустотников, что привело местное население в ярость и за этим последовали беспорядки. За последние полгода сбор налогов сократился еще не пять процентов, случились аварии на восьми астероидных шахтных комплексах, местные кивают на износ техники, но я считаю, что это намеренный саботаж. Что до партизан… В последнее время они не проявляют особой активности, потери среди наших войск достаточно умеренные, за последние две недели всего шесть тысяч убитых и пятнадцать тысяч раненых.
Аксель изобразил на лице удручение и озабоченность, но на самом деле тут и нечего было изображать. В который раз солдаты расплачивались собственными жизнями за ошибки командиров. «О чем ты думал, Райгер, устраивая погром всех подряд религиозных культов? Только войны за веру в этом котле с ядом нам и не хватало!»
— Сколько жрецов-Пустотников было казнено? — голос Десмонда Редвина был совершенно бесстрастным. Жизнь на разрушенном Пайке вкупе со свалившейся на него ответственностью за все Железные сектора начисто выжгли в нем все эмоции. И в его подчиненных, наверное, тоже.
— Четыреста… Может, больше, — ответил вице-адмирал того, что сейчас называлось «флотом Ривера». — Я издал закон, по которому за любые проповеди во славу так называемого «Пустотного Бога» полагается смертная казнь, а всем, кто их слушает — пожизненная каторга на астероидах, на самых тяжелых работах.
— Это правильно, — Редвин все-таки улыбнулся — кажется, даже искренне. — Скоро вера в Пустоту будет, наконец, искоренена, как и приказывал наш любимый Император.
Почти сразу после этих слов сир Джармен Баквелл громко закашлялся.
— В чем дело, адмирал? Вы с чем-то не согласны?
— Нет-нет, что вы, лорд-регент… — голос уроженца Блэкуотера не предвещал ничего хорошего. — Лично я считаю, что исполнил волю Императора и вычистил этот еретический культ на вверенной мне планете до основания. Все храмы взорваны, все жрецы перебиты, все священные доктрины и тексты обращены в прах, все ценности, что остались после этого, конфискованы. Если я и упустил кого-нибудь из приверженцев Пустотников, они сейчас забились в самые глубокие норы и вздохнуть лишний раз боятся… То есть их можно считать тоже практически мертвыми…
— Я не очень понял, к чему вы это говорите? — небрежно перебил его Хамфри Хайтауэр. И несколько его подчиненных подобострастно хихикнули.
— А, да, точно, отвлекся, — кивнул Джармен. — Я, собственно, хотел спросить: а дальше-то что?
— Как что? Мы готовим почву для Семерых! — Акселю и думать не хотелось о том, каким образом Хайтауэру удавалось настолько искренне и таким праведным тоном нести подобный бред. — Как только вера в Пустотного Бога будет полностью искоренена, ничто не помешает нам объявить Семерых единственными и обязательными к поклонению божествами Железных секторов!
— Ну да, разумеется, как только мы все взорвем, Железнорожденные тут же побегут в септы целыми толпами, — Хамфри и Десмонд покраснели от злости от саркастического тона Баквелла. Аксель воздержался от осуждения, потому что сир Джармен, по сути, был прав. Конечно, за десять лет они получили около ста тысяч Железнорожденных, поклоняющихся Семерым… из почти пяти миллиардов человек. И все они жили на Харлоу, планете с наивысшим уровнем веротерпимости, где вера в Семерых распространялась задолго до Восстания Грейджоя.
— Все, что нам нужно — это немного подождать. Пройдет десяток-другой лет, сменится поколение — и наша вера, наши порядки прочно врастут в культуру Железнорожденных, — сказал Редвин, немного успокоившись.
— У нас нет этих десяти лет, — в этот раз Баквелл не улыбался и не иронизировал. Массивный черноволосый генерал-протектор Оркмонта был пугающе серьезен. Акселю показалось, что он похож на одинокую каменную скалу посреди бушующего моря, и не знал, сможет ли эта скала выстоять. Совершенно одна — дом Баквеллов предпочел убрать руки от сира Джармена и окружаюшего его бардака, хотя и работать не мешали, как некоторым другим. Поэтому худшее, что могло грозить генерал-протектору, это отставка и возвращение домой. Вот только кто ж его отсюда отпустит?
— Вы, я думаю, в курсе, что Оркмонт находится в куда лучшем состоянии, чем большинство ваших планет… Ну, кроме вашей, Флорент. Однако, мои аналитики, как следует изучив цифры, пришли к выводу, что у меня есть максимум три года, пока все не полетит в пекло. За десять лет я получил всего треть запрашиваемых мной денег и четверть материалов, нужных для восстановления инфраструктуры Оркмонта… И я скажу, что жители планеты и мои подчиненные уже устали слушать мои оправдания.
— С этим не могу не согласиться, оправдания слушать действительно… жалко.
Взгляд, который Баквелл бросил в сторону Тигетта Ланнистера, лучше всяких слов показал, в каком состоянии находятся отношения между Западом и сторонниками Таргариенов. Аксель уже готов был к новой перепалке, но тут в комнату совещаний вбежал посыльный с плохо скрытым выражением ужаса на лице. Юноша в великолепном зеленом мундире остановился перед Десмондом Редвином, отдал ему честь и протянул инфопланшет.
Даже думать не хотелось о том, какая новость могла вывести из себя даже такого человека, как лорд-регент Пайка.
— Несколько дней назад на Большом Вике была проведена контрпартизанская операция… — медленно начал Редвин, старательно подбирая слова. — Григор Клиган решил ударить по мятежникам химическим оружием, но не учел розу ветров и силу бомбардировки, в результате чего облако накрыло и его людей тоже.
Акселю внезапно захотелось орать и крушить все вокруг.
Он прилетел сюда, надеясь создать для дома Флорентов плацдарм вне зоны досягаемости липких рук Мейса Тирелла.
Но такие люди, как Клиган и Лорх, оказались куда более опасными идиотами, чем те, кто жил на Хайгардене. И они пустили его планы прахом даже раньше, чем он успел засучить рукава.