Попадешь в яблочко?

                  У Арсения намечался скучный день. Забронировавшие тир именинники отменились за день, и он потерял без малого тройную выручку. Потому что детей, как это обычно и бывает, внезапно оказалось вдвое больше запланированного. И он поддался на слезливые уговоры матери, у которой сыночка вдруг вспомнил, что забыл позвать Дашу, Машу, Петю и Демьяна. А без Демьяна не пойдут Наташа и София. И, ну Арсений батькович, неужели вы не пойдёте на встречу и не проявите доброту и понимание. Да за щедрую доплату?       Безответственно? Да, он даже спорить не будет и посыпет голову пеплом. Но кот с больными почками сам себе дорогущий диетический корм не купит, да и машина уже стала глохнуть в два раза чаще, чем ей положено по возрасту, а это — вынь да положь круглую сумму на промасленный стол автомехаников. И если бы Арсений хоть что-то в этом понимал, может, попробовал бы подлатать старушку и сам, но все, что входило в сферу его прикладных способностей, заключалось разве что в работе. Стрельбе из лука. И на том спасибо родителям. Отцу, передавшему ему страсть к холодному оружию, и матери, привившей любовь к искусству и романтизму. Стрельба из лука, конечно, ни к тому ни к другому прямо не относилась, но явлением смежным все-таки была.       И сейчас почти тридцатилетний Арсений был чемпионом региона по интуитивной стрельбе из лука, баловался метанием ножей и топоров и имел свой небольшой тир. Всего на три дорожки, но все же. Приносило ли это деньги? Да. Великие? Точно нет. Занятия для постояшек три раза в неделю по два часа, выезды на корпоративы и мероприятия, на первом платили побольше, на втором обычно не платили в лучшем случае ничего. Не такой уж и завидный жених, как родителям бы хотелось. Только он так и не смог сказать, что невесту в дом не приведёт, ни в тридцать, ни в сорок, ни в пятьдесят.       Арсений не жаловался, иногда только тосковал, что наверняка не оправдал надежд и всякая такая лабуда, но потом смотрел в голубые, такие же как у него, глаза кота и понимал, что по крайней мере одному живому существу он по-настоящему необходим.       Сегодня он даже не злился на отменившихся, потому что, если быть до конца откровенным, доплата доплатой, а сделки с совестью самое последнее дело, шажок к «причинению вреда по неосторожности» или «неисполнению служебных обязанностей», а то и что похуже. Он не слишком разбирался в законах. Видимо, зря. Потому что как-то одна идиотка-девчонка, решившая, что умеет строить глазки, врезалась в стену, пока пыталась выглядеть сексуально в свои прости господи тринадцать лет. Она вошла ровнехонько в угол. Рассекла бровь в кровь. И вроде как Арсений совершенно был не при чем, но выложить обратно предоплату и плюс десять тысяч, чтобы граждане заботливые родители не прикрыли его тир, пришлось. Он тогда со злости чуть не решил сгоряча и вовсе перестать заниматься с детьми.       Благо Серёга уговорил его остыть, аккуратно напомнил, что именно эти дети и помогают ему худо-бедно держаться на плаву, подбил съездить в бар, и, может, даже снять там какого-нибудь мальчика. Мальчика не снял. Снял девочку. Серёжа. А Арсений, посидев ещё полчаса, покинул бар, опубликовав пару концептуальных сторис с запотевшим бокалом и салфетками на фоне бара. Долг обществу и социализации, так сказать, выполнил. И поехал домой к коту.       Так что планировался у него сегодня один только новичок. Восторженный пацан лет двадцати примерно, который, узнав, что освободилось место, единственный заверил, что готов прискакать хоть с другого конца города. Арсений пышущих таким энтузиазмом людей, если честно, опасался. Но лучше один новичок, которому как раз наедине получится уделить чуть больше внимания, чем получается обычно, чем вообще ничего. Хотя бы отобьёт дневную аренду и коммуналку.       Он пришёл, как обычно, заранее, поболтал с охранником на проходной и пошёл в подвал. Для тира Арсений арендовал часть подвала в сельхозколледже. Аренда выходила в сущие копейки, на том его прибыль и держалась.       Прям на пороге опять образовалась наледь, надо бы попросить дворников тщательнее чистить внутренний двор, а то так недолго и шею свернуть, оступившись и кувырком слетев вниз по лестнице. И опять перегорела лампочка. Спускаться приходилось в свете телефонного фонарика. Арсений вздохнул, бюджетные организации такие блин бюджетные. Ни почешутся даже, оказывая платные услуги. Все надо бегать выбивать. И лампочки, и наледь. А заедающий замок и вовсе поменять уже пару месяцев не могут. Арсений почувствовал себя старым и уставшим. Бухтит, как самый настоящий дед.       Но стоило ему переступить порог тира, вдохнуть запах: чуть затхлый от стоящего воздуха, пыльный немного, отдающий изолоном и деревом, сразу на душе полегчало. Если бы в нашем мире была амортенция, для него она бы пахла так.       Он достал пару снейков , и несколько демонстрационных луков, натянул их с печальной, но уже привычной мыслью, что он натягивает луки, а лучше бы кого-нибудь, или его, чем черт не шутит (сам же и скривился, насколько шутка была ублюдской и устаревшей). В этот раз мысль была практически депрессивной. Позвонить, что ли, после Сереже и все-таки попытать счастье в том клубе?       Он как раз наполнял подставку стрелами, проверяя наконечники и оперения, когда зажужжал телефон. Звонил тот самый парень. Антон. Не став даже брать трубку, все равно связь ни к черту в подвале, удивительно, что дозвонился вообще, Арсений накинул куртку и выскочил на мороз, чуть было не поскользнувшись на той самой наледи. Черт.       Охранник подозрительно глядел на высоченного парня, переминающегося за забором.       — Арсюша сказал, что сегодня детки будут. Ты на детку не похож, охломон.       — Может, мне нет восемнадцати, — сопливо шмыгнув носом, огрызнулся «охломон», дуя на пальцы, снова набирая номер на телефоне.       Арсений закатил глаза то ли на себя, что забыл предупредить, то ли на охранника, преисполняющегося собственной значимостью в самый ненужный момент. Он быстренько добежал до ворот, чтобы поскорее исправить не очень хорошее первое впечатление клиента.       — Иван Ефимович, это ко мне! Простите ради Бога, забыл совсем вас предупредить.       Охранник цокнул и что-то неразборчиво заворчал себе под нос, нажимая таки кнопку открытия ворот. Парень быстро юркнул в щель и заулыбался Арсению.       — Привет, я — Арсений, твой тренер на сегодня, можно на ты.       — Антон, можно Шаст, это по фамилии, — он протянул дрожающую руку для рукопожатия.       Арсений чуть было удивленно не вскинул брови, кто-то сейчас еще так здоровается? Но руку пожал, скользнув пальцами по чужой чуть обветренной коже. Антон разулыбался еще шире, схватив его руку двумя своими и слегка потряс.       — Пойдем уже в помещение. Очень сегодня холодно, — улыбнулся в ответ Арсений, когда рукопожатие, кажется, излишне затянулось.       Антон ничего не сказал, только кивнул пару раз. Они пересекли двор и быстро оказались у спуска вниз.       — Нам сюд… — Арсений обернулся, чтобы проверить не отстает ли его сегодняшний подопечный.       Он совсем забыл про наледь и, по привычке шагнув за порог, поскользнулся и потерял равновесие, вскрикнув. Но упасть и сломать себе шею, как он уже успел вообразить, ему не удалось. Антон, среагировав молниеносно, схватил его одной рукой за куртку, а второй дернул за пояс, прижав к себе. Сердце бешено застучало, а ужас запоздало липко скользнул по спине.       — Порядок? — тихо спросил Антон на ухо.       Мурашки пробежали по шее от его голоса, от осознания положения, в котором они сейчас находились. Арсений мягко выбрался из объятий и отстранился с улыбкой.       — Спасибо большое.       — Обращайся.       — Обращаться, когда меня нужно спасти? — вырвалось у Арсения.       И он тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Он что, вот так сходу флиртовать с первым же попавшимся парнем начал? Кажется, потрахаться с кем-то нужно уже прям срочно. И Сереже после тира тоже позвонить обязательно.       Антон хмыкнул и, отпустив Арсения, отступил на шаг назад, начав прокручивать кольца на пальцах. Арсений выбитый из колеи, немного растерялся и, кажется, даже покраснел. Сегодня был явно не лучший его день. Один промах за другим. Сейчас еще при демонстрации не попадет в мишень, и можно вообще тир закрывать, признавая полную некомпетентность. Тяжело вздохнув, он повел Антона в глубь подвала.       — Добро пожаловать в ARcheryShoot! — гордо улыбнулся Арсений, поворачиваясь и обводя рукой свои владения.       — Это потому что ARS? — Антон фыркнул, улыбнувшись.       И Арсений, честно говоря, залип. Залип на чуть влажные от снега кудряшки, на тонкие длинные пальцы, взъерошившие и окончательно разлохматившие эту красоту, все унизанные кольцами, хрупкие запястья с тонной браслетов, смущенную улыбку на полных губах… Арсений сглотнул и отвел взгляд. В клуб сегодня же.       — Проходи, вон там раздевалка…       — Раздеваться полностью? — выпалил Антон, а, поняв, что сморозил, покраснел кончиками ушей. — То есть…       — Верхнюю одежду, — улыбнулся Арсений, — обувь можешь оставить.       — Понял, извини, — смущенно пробормотал парень и скрылся в раздевалке.       Несмотря на неловкое начало, Антон оказался очень легким собеседником и способным учеником. Он внимательно прослушал технику безопасности и, послушно кивая, так что его подсохшие кудряшки подскакивали на голове, повторил основные правила: пока идет стрельба, в зону огня шагать запрещается, стрелы забираются только по команде инструктора, стрела надевается исключительно в сторону мишени, лук натягиваем также в сторону мишени.       — Вхолостую, пожалуйста, тоже не спускай… — продолжал привычно рассказывать Арсений.       — То есть из жизни нельзя, да? — ухмыльнулся вдруг Антон.       Арсений на секунду завис, прикидывая, где в жизни можно вхолостую стрелять из лука… Но, когда он поглядел на хитро сощуренные глаза и сжатые в тонкую полоску губы, удерживающие смех, до него дошло. Он собрал весь свой запас укоризненности и выдал все это одним взглядом, которым обычно взывает к совести расшалившихся детей. Впрочем, на Антона его выразительность произвела мало впечатления, потому что он расфыркался пуще прежнего, и его широкие плечи затряслись от смеха.       — Да ладно, признай, это было забавно.       — Ты же не думаешь, что твои шутки оригинальны? — закатил глаза Арсений. — Каждый второй шутит точно так же.       Он, конечно, немного слукавил. Обычно люди, чаще взрослые или подростки, тихо хихикали с этого правила, проводя ассоциации, но вслух никто ничего не говорил.       — Звучит, как вызов! — радостно отозвался Антон, скрещивая руки на груди и визуально становясь еще шире в плечах.       Арсений прикусил изнутри губу. Черт. Ему пришлось повторить себе привычную мантру «он наверняка натурал» трижды, чтобы немного успокоиться. Это все отсутствие нормальной регулярной половой жизни. Он, в конце концов, не стар. Пусть и суперстар. Боже ему с такими шуточками только в «Уральские пельмени» идти. Или в «Однажды в России».       Арсений постарался избавиться от лишних мыслей. В конце концов, он профессиОнал. И шутить на эту тему он не будет. Нет. Хватит всратых шуток на сегодня. Стоп.       Закончив с техникой безопасности, Арсений перешел к демонстрации. Пригласив Антона к демонстрационным столам (обычным списанным партам, за ненадобностью сгруженным в подвал), на которых были разложены луки.       — Вот это классический лук — Сириус. Натяжением четырнадцать килограмм. Из таких луков часто стреляют на соревнованиях в классической спортивной технике.       — Можно? — Антон протянул руку, но не коснулся, зависнув кончиками пальцев в сантиметрах от лука.       Арсений кивнул, продолжив автоматически рассказывать уже сотню раз выданный текст, а сам невольно следил, как аккуратно длинные пальцы Антона коснулись плеча лука, как погладили, совсем легонько скользнув вверх-вниз, как обхватили уверенно, властно… Арсений глубоко вздохнул. Ладно, нужно перестать отрицать, что парень пиздец какой горячий, и он бы его трахнул. Все. Когда проблема признана, должно стать легче. Арсений поджал губы — не стало. Лишь исчезло внутреннее сопротивление и противное ощущение лишь сменило вектор искушения. Переключившись с «гей он или не гей» на «подойди к нему ближе, покажи, как лук нужно держать, проведи рукой по его кисти, сжимая немного сильнее, чем положено…»       — Так что там? — подал голос Антон, смотря на него из-под челки лукаво.       — Что? — прокашлялся Арсений, оторвав взгляд от его рук.       — Что там с классическими позами?       — Позами? — машинально повторил Арсений и лишь потом заметил игривое движение бровями на чужом лице. Усмехнулся, покачав головой, — Я говорил про классические стойки…       — На двенадцать часов?       — Анто-о-он, — укоризненно протянул Арсений, закатив глаза. — Пока на троечку.       — А надо добавить парочку нолей…       — О нет, шутку про тракториста даже не развивай. Этот баян новое звучание уже не выдаст.       Антон как-то странно на него посмотрел, улыбнулся слегка и перевел взгляд, снова огладив нежно плечи лука. Арсений мучительно покраснел. Лучше ему вовсе в юмор не пытаться. Кажется, это все-таки не его. Он шагнул дальше, уже сам сняв с подставки свою гордость — английский лук из красного дерева, тонкий, длинный, натяжением двадцать пять килограмм, очень легкий и резвый. Восхитительный.       — Это — Лис. Мой любимый… — тепло проговорил Арсений, сняв практически невесомый лук с подставки.       — Можно мне попробовать на нем пострелять? Раз он твой любимый? Я бы тоже хотел… — Антон замялся, — тоже хотел понять, почему он любимый.       — Нет, — засмеялся Арсений, — у тебя не получится. Натяжение слишком сильное, ты не сможешь его даже растянуть.       — Растягивать я умею профессиАнально, — усмехнулся Антон.       Арсений хмыкнул. Но внутри что-то дрогнуло. А вдруг… Да нет, это просто дебильные шутки.       — Даже не хочу знать, что ты там на досуге растягиваешь, а здесь тебе не шутки. Тут все серьезно. Если неумелый лучник возьмется за лук, который ему не подвластен, то может спустить вхолостую. И если лук прорезиненный или пластиковый, — он кивнул на черные лежащие в стороне снейки, — может пережить, хоть и оскорбится до глубины своей черной души, то такой лук просто треснет. А он мне слишком дорог, чтобы я доверял его неопытным рукам.       — Знаешь, — задумчиво склонил голову Антон, — если убрать контекст твоей речи…       Арсений цокнул. Если вначале попытки Антона в шутки даже были забавны, то сейчас уже начали немного раздражать. Он терпеть не мог несерьезного отношения к его действительно важным речам.       — В общем, нет, этим ты стрелять не будешь. Можешь в конце занятия с ним сфотографироваться.       — А ты кому-нибудь его уже доверял?       Арсений покачал головой, вдруг ощутив нерациональную тоску. Он, наверное, как этот лук. Пылится здесь в тире, никому не дается в руки, хотя ему очень хочется прогнуть плечи и наконец-то выстрелить в чьих-то руках, кроме своих собственных. Чертов Антон. Будит в нем совершенно ненужные мысли и чувства.       Показал еще несколько луков, в том числе монгольский с натяжением в сорок килограмм, охотничий на восемнадцать килограмм и блочный. Антон долго вертел в руках последний, восхищаясь его формой. Арсений поджал губы, в отличии от многих, он предпочитал классику, в борьбе между технологиями и ремеслом, выбирал последнее. Он, правда, уважал блочников, но не видел в их стрельбе романтизма, места импровизации и интуиции. Одно усилие натяжения, лук сам зафиксирует, по прицелу наведи на мишень и выстрели. Никакой романтики, никакого преодоления удержания натяжения, интуитивного прицеливания… Ему было просто-напросто скучно стрелять из блочного лука.       — Пойдем, попробуем уже пострелять, — мягко позвал Арсений и непроизвольно завел руку за спину Антона, направляя того к линии стрельбы, мягко надавливая на поясницу. Сердце екнуло. Он отдернул руку и поспешил сам к месту.       Показав на себе правильную стойку, натяжение лука и выстрелив в мишень, Арсений поймал восхищенный взгляд Антона, невольно отозвавшийся мурашками по спине.       — Теперь ты, — он кивнул на первую полосу. — Вставай у колчана. Вот так. Ноги параллельно друг другу, веди воображаемую линию от носков ботинок до центра мишени. Так и вставай всегда. Теперь лук. Держи вот так, рукоять упирай между большим пальцем и ладонью. Остальными пальцами не сдавливай, лишь фиксируй слегка. Будь ласков. Лук не терпит грубости.       — А знаешь, что еще не терпит грубости? — начал было Антон, но увидев угрюмое выражение лица инструктора, выпалил, — Ну Арсений, не я придумываю правила. Кто виноват, что твоя инструкция к стрельбе так похожа на дрочку?       — Каждый думает в меру своей распущенности, — буркнул Арсений и продолжил, уже чуть грубее направляя движения Антона.       Он встал за его спиной, обнаружив себя в непривычной позиции: не когда ему нужно склоняться над кем-то в три погибели, а даже слегка привставать на носки, чтобы быть вровень. Если честно, это даже немного будоражило. До того, как Антон опять не открыл рот.       — Предпочитаешь сзади? — нахально оглянулся через плечо тот.       — Ты заебал, — тихо выдохнул себе под нос Арсений.       — Даже не начинал, милый, — отозвался Антон, заставив Арсения покраснеть в очередной раз.       — К делу, давай. А то полчаса осталось. Совсем не успеешь пострелять.       — Время пострелять…       — Цыц! — рыкнул Арсений.       Почти прижавшись грудью к чужой спине, взял Антона за кисть и вытянул его руку вместе с луком, чуть развернув кисть и оттянув локоть назад.       — Так неудобно, — пожаловался Антон.       — Втянешься в процессе. И только попробуй свести это к сексу, — угрожающе прошипел Арсений ему на ухо.       Антон притих. Его плечи напряглись, рука чуть подрагивала. Арсению тоскливо подумалось, что все-таки тот натурал. Иначе бы так не напрягался. Очень жаль, потому что что-то нежное и наивное внутри уже расправило крылышки, считывая шутки, как грубоватый флирт.       Вдев стрелу и неуклюже натянув тетиву, они сделали первый совместный выстрел. Стрела улетела в плотную ткань позади мишеней. Арсений отлип от чужой спины с некоторым сожалением. Антон под ним был горячий даже сквозь ткань худи. Арсению так сильно хотелось провести носом по чужому загривку, уткнуться в кромку волос и глубоко вдохнуть запах какого-то древесного парфюма и собственный запах Антона.       — Не переживай, это нормально. Сегодня твоя задача почувствовать лук. Как работает его тело, как ходят плечи. Размять его, растянуть. Далеко не всегда в первый раз все удается. Но главное практика.       — Арсений, — Антон прикрыл глаза руками, сжав переносицу. — Это невыносимо. Ты детям такой же инструктаж даешь?       — Это только у тебя фантазия извращенная, — Арсений, не удержавшись, показал язык и дал команду собирать стрелы.       Антон почему-то за ним не пошел, все массируя переносицу и глубоко дыша. Арсению хотелось бы думать, что он так реагирует на его близость, но, скорее всего, Антон просто расстроился от неудачи. Все они думают, что стрелять легко и, что с первого же занятия станут Робин Гудами и Стрелой. Только это тебе не из винтовки в тире стрелять. Тут слишком много нюансов для быстрого становления навыка.       Они продолжили занятие. Антон периодически отпускал шутки из разряда:       «А тебе предлагали выбор — белке в глаз или…» — Арсений закатывал глаза.       «Растягивать сразу тремя пальцами — моветон, Арсений Сергеевич» — Арсений цокал.       «Здесь тоже нужна защита? Ну натягивай…» — Арсений пыхтел.       «Отводить с оттяжкой? А вводить?» — Арсений молча злился.       Он никогда не задумывался, что каждое действие стрельбы из лука можно так сексуализировать. Прикрывая глаза на очередной шутке, он думал, что никогда спокойно больше не сможет рассказывать инструктаж, не думая о дерзком звонком голосе, отпускающем все эти чертовы шутки. Под конец часа Арсений был взведен до предела. Его разрывало от желания или уже нагнуть самодовольного пацана, или распрощаться и никогда больше не давать ему… повода переступить порог, а не то, что напрашивалось на язык.       — Арсений, — подал голос Антон, когда они в очередной раз собирали стрелы. — Я, кажется, не сказал, что у меня сертификат на два часа.       Арсений застыл, прикрыв глаза. Боже, еще час таких приколов он не вывезет.       — Я немного устал стрелять. Может, ты пока потренируешься? А я посмотрю… Ну или у меня есть идея получше, — он снова ухмыльнулся.       Арсений поджал губы, сдерживая злость. Просто не дай бог он опять сморозит какую-нибудь двусмысленную дичь и Арсений за себя не ручается. Исполнит его фантазии прямо здесь и сейчас.       — Знаешь, вот все почему-то стреляют в яблочки. А я вот считаю, что персики тоже ничего, — он широко заулыбался. — Ты, Арсений, смог бы попасть в яблочко? Или персик.       — Смог бы, — сквозь зубы процедил тот, мгновенно считывая отсылку. — Если ты рискнешь стать мишенью.       — О.       Антон немного растерянно оглянулся на мишени. Он явно не ожидал, что Арсений психанет именно на этом приколе. Он помялся, нерешительно поглядывая то на мишень, то на Арсения.       — Правда, что ли?       — Ну персики я тебе сейчас нигде не найду, но есть другая идея. Если ты, конечно, не ссышь, — Арсений скрестил руки на груди, впервые за этот вечер чувствуя свое доминирующее положение.       Антон явно ссал. Но храбрился. Кивнул, думая, что выглядит уверенно, но Арсений видел в его глазах опасение и тень страха. Правильно. Пусть боится. Пусть ему хоть немного воздастся за все его сегодняшние приколы, которые уже довели Арсения до ручки.       Откопав в хранилище, куда он обычно складывал луки, стрелы и прочую ерунду, шарики, оставшиеся с какого-то мероприятия, он быстро надул один и вынес обратно в зал. Антон снова крутил кольца на своих пальцах, теперь Арсений знал, что этот его жест от неуверенности. Вручив шарик опешившиму парню, Арсений подхватил с пола лук и ухмыльнувшись, повел рукой, приглашая к мишени.       Антон, как зачарованный зашагал, уже не такой уверенный в себе. Помнил, видимо, что Арсений ему рассказывал. Как любой лук, даже легкий снейк на девять килограмм способен если не пробить кость, то глаз выбить человеку вполне. А четырнадцати килограммовый лук уже может пробить телевизор насквозь.       Антон встал у мишени, вытянув руку с шариком, как можно дальше в сторону. Даже с расстояния в двенадцать метров Арсений видел, какие большие и испуганные у него глаза. Он наслаждался. Наслаждался возмездием, властью над наглым мальчишкой, решившим, что может доводить Арсения безнаказанно. Эти чувства опьяняли.       Арсений потянулся за стрелой, выбрал, вложил на тетиву, натянул лук… Антон крепко зажмурился, застыв, ожидая, когда все закончится. То-то же.       — Я стреляю на счет три! — громко объявил он, заметив как дрогнула длинная рука, вытягивающая шарик в сторону.       Арсений ухмыльнулся, тихо спустив тетиву вместе с рукой. Без выстрела. Он еще не выжил из ума — стрелять по людям. Это не игры. Но в данном случае урок.       — Раз! — громко объявил он, маскируя выкриком тихий глухой стук положенного на пол лука.       — Два! — он шагнул прямо к Антону, в несколько шагов преодолевая расстояние по слава богу бесшумному ковролину.       — Три! — выдохнул он прямо в лицо Антону.       Тот вздрогнул и распахнул глаза, смотря испуганно. Арсению, упивающемуся оказанным эффектом на секунду даже показалось, что он может слышать, как заполошно бьется сердце в чужой груди. Антон часто поверхностно дышал, не сводя глаз. И вдруг это перестало быть просто. Просто уроком. Просто розыгрышем. Просто шуткой.       Арсений заметил, как метнулся чужой взгляд с его глаз на губы и обратно, как затаил дыхание Антон. А потом вдруг, резко выдохнув, он подался вперед, накрывая губы Арсения. Смелости, правда, хватило только на одно движение. Само прикосновение вышло робким, едва осязаемым, слишком аккуратным.       Опешивший на секунду Арсений подался вперед, впечатывая худое тело в изолон, раздвигая чужие губы своими и яростно проталкивая язык. Его крыло. Сильно, мощно. В голове все смешалось. Хотелось лишь кусать эти наглые полные губы, произносившие сегодня так много пошлостей, доводившие его до исступления и ярости. Хотелось исполнить все, о чем эти губы сегодня говорили. Отомстить за все умершие нервные клетки.       Антон тихо простонал ему в губы, отвечая с неменьшей страстью, обхватывая шею ладонями и притягивая ближе.       — Нет! — рыкнул Арсений, оторвавшись на миг, схватив чужие ладони своими и заводя их за спину. — Сейчас я главный.       — Как скажешь, — прошептал Антон, не сводя глаз с его губ. Лишь потянулся вперед.       Арсений обхватил его за шею и впечатал в щит, погладил, скользнув большим пальцем в яремную впадину. Чуть надавив, заставляя сглотнуть. Эта блядская длинная шея так сильно манила, что Арсений, не выдержав, приник губами к ключицам, провел языком, чуть прикусил основание шеи и, втягивая так понравившийся ему запах, вернулся к губам. Влажным, блестящим в холодном свете ламп. Снова поцеловал. Антон был таким вкусным, таким красивым, мягким и податливым. Арсению буквально сносило все остатки разумного, что еще оставались в голове.       Он потянул Антона за собой к ближайшему столу и неаккуратно сдвинул все свои драгоценные луки в сторону. Приглашающе похлопал по поверхности. Антон, ухмыльнувшись, запрыгнул на стол, раздвинув ноги. Арсений вжался в него, снова целуя. В этот раз чуть аккуратнее, исследуя и наслаждаясь. Жажда телесного контакта достигла своего пика. Он провел руками от гладковыбритых щек к шее, огладил грудь, точнее попытался, но толстая ткань худи давала слишком много простора для воображения. Сейчас ему представлять не хотелось — только ощущать, видеть. Потянув ткань вверх, он отбросил худи к лукам и теперь, проведя руками сквозь тонкую материю футболки, почувствовал худую грудь, косточки ребер, мягкую складку небольшого живота. Антон был идеальным для него. Прекрасным.       Сильно кружилась голова. Оторвавшись от чужих губ, Арсений снова проложил поцелуями путь к выступающим, таким манящим ключицам, чуть ниже оттягивая ворот футболки.       — Сними ее уже, — раздался восхитительно хриплый голос Антона. Его глаза мутные с расширенными зрачками скользили по лицу Арсения, щурились от удовольствия.       Видя, что Арсений медлит, он сам одним движением стянул футболку и потянулся к ремню штанов.       — Тих-тих-тих, — перехватил его руки Арсений.       — Ничо не «тих», — огрызнулся Антон и, спрыгнув со стола, быстро расстегнул ремень и стащил штаны.       — Резво, — ухмыльнулся Арсений, скользя взглядом по голому торсу с темными небольшими сосками и совсем редкими родинками, бедрам обтянутым боксерами, очертанию уже вставшего члена, длинным невероятно красивым ногам со светлыми, даже на вид чрезвычайно мягкими волосками, которые руки так и тянулись погладить.       Он подошёл ближе, чувствуя жар чужого тела, провел носом по шее, поцеловал. Кончиками пальцев касаясь груди и ведя вниз, наслаждаясь гладкостью кожи, бегущими от его прикосновений мурашками, слушая, как прерывисто дышит Антон. Ему так сильно это было нужно. Кто-то рядом. Горячий, выводящий его на бурю эмоций, возбуждающий.       — Сними тоже, — Антон нетерпеливо дернул полы его поло.       Арсений подчинился, немного прикрыв глаза он наблюдал, как загорается огнем взгляд напротив, как робко длинные пальцы касаются его, исследуя, поглаживая. Будто маленькие жалящие искорки разбегались от каждого прикосновения, будоража его тело, стягиваясь к паху.       Скользнув руками за спину, Арсений прижался кожа к коже, едва слышно застонав. Так хорошо, так нужно и важно. Прикусил шею, чувствуя как чужие ноги скрещиваются за ним, прижимая еще ближе. Животом он чувствовал, как Антон притирается, будучи не в силах больше терпеть.       Одной рукой он скользнул вниз, подразнив кожу у края боксеров, а потом оттянув резинку, коснулся влажной головки под громкий несдержанный стон.       — Тише, тише…       Арсений медленно обхватил горячий член, пробежался аккуратно пальцами вниз и вверх, сцеловывая выступившую испарину на шее. Окутывающий запах Антона стал будто плотнее, забиваясь в ноздри, будто бы наполняя его изнутри. Хотелось слизывать его с кожи, чтобы забрать весь себе. Арсений не стал себе отказывать, тягуче лаская Антона внизу и прижимая его за лопатки свободной рукой все ближе.       — Арс… Арс… — лихорадочно шептал Антон ему на ухо, ерзая на столе, подаваясь вперед и пытаясь развести ноги еще шире.       Арсений чуть отстранился, довольно оглядел покрасневшего, лихорадочно дышащего Антона и, оставив еще один поцелуй на так манящих его ключицах, прошептал: — Перевернешься?       Антон с готовностью завозился, спрыгнул со стола и лег на него животом, отставив задницу. Арсений погладил руками ягодицы сквозь ткань, и, не став излишне церемониться, стянул боксеры вниз к щиколоткам.       — Ты что готовился?! — невольно вырвалось у него при взгляде на гладкую кожу и даже на первый взгляд чуть припухшие края ануса. Кто-то явно баловался дома игрушками прям перед выходом.       — Чему ты так удивляешься? Я же прочекал весь клубный Инстаграм, да и твой личный.       — И что? Там нигде не написано, что я — гей. Свободный и трахающий своих учеников прям на первом занятии!       — У тебя на лице написано! Что ты гей, в смысле. Надеюсь, ты никого больше тут не трахал! Заткнись лучше и трахни уже меня! Долго мне ждать?       — Дерзкий сученыш, — прошипел Арсений.       Несмотря на искрящийся в нем гнев, вспыхивающий и тлеющий как угли, которые вроде уже и прогорели, но стоит на них только дунуть, как раскаляются до предела, Арсений надавил на вход аккуратно, боясь причинить лишнюю боль.       — Нет, это все хуйня. Тебе будет больно, — прошептал он, утыкаясь лицом в острую лопатку. — Давай я просто тебе подрочу или отсосу.       Шастун натурально зарычал от раздражения и досады. Он потянулся к джинсам и, растегнув карман, вытащил оттуда пробник смазки и сунул его в руки развеселившемуся Арсению.       — А резинки взял, пионер?       — Ещё одно слово не по делу и я тебе уебу, — Антон вынул следом квадратик с презервативом и, швырнув, снова оперся локтями на стол и призывно закачал задницей, вызвав новую волну насмешливого фырканья. — Давай уже.       — Почему это не по делу? Очень даже… — Арсений открыл маленький пакетик со смазкой и выдавил каплю на пальцы, растер. В нос ударил резкий химический запах. — Яблоки?! Да ты орешь…       — Я хочу орать, но ты нихрена для этого не делаешь! — рявкнул Антон, обернувшись. Кажется, он уже злился не на шутку. — Моим членом уже можно орехи колоть, а ты там тележишься!       — А белкам в глаз стрелять из него можно? — снова заржал Арсений.       А когда Шаст в гневе начал снова подниматься, положил ладонь ему на шею и придавил к столу, вызвав резкий выдох. Он склонился к уху, специально ткнувшись членом в сжатое сухое колечко мышц:       — Ты изводил меня целый час. Но у нас впереди ещё столько же. Так что теперь моя очередь.       — Вообще-то…       — Т-ш-ш…       Арсений сжал легкие пшеничные волны и оттянул назад, любуясь длинной шеей, дергающимся кадыком, который смертельно хотелось поцеловать, может, даже слегка прикусить, почувствовать вибрацию от стона или волну сглатывания. Приоткрытыми полными губами, такими яркими, будто блеском намазали, не представлять их на члене было совершенно непосильной задачей. Порозовевшими скулами, какой бы на вид бравый и дерзкий мальчишка ни был, но смущался все равно. Он весь был красивый. Невероятно красивый. У Арсения внутри не то что все сжималось от предвкушения и возбуждения, а буквально горело, требовало сделать то, о чем мальчишка просил языком и слов, и тела.       Под властными руками Антон будто замер. Арсений ухмыльнулся и, сжав мягкий бочок, поцеловал в шею, прикусил свод плеча, провёл зубами вниз и назад, зарываясь носом в кромку волос. Шастун даже пах теми же пресловутыми яблоками, деревом и немного потом. Он был выше и тянуться к нему было, пусть и очень приятно тесно, но неудобно. Арсений отпустил волосы и качнулся назад, вставая на полную стопу.       Антон затих как заяц, лишь слегка нетерпеливо перебирая длинными ногами. Арсений чуть хлопнул по бедру, заставляя приподнять таз, и скользнул рукой к члену, пропустив нежную головку между пальцами, провёл пару раз вверх-вниз под судорожные вдохи и выдохи. Убрал руку и, добавив немного смазки, вернулся. Теперь обхватывая головку ладонью и вращая кругом, поглаживая длину пальцами. Антон приглушенно застонал, уткнувшись лбом в стол и подобрав руки к себе. Его лопатки заострились, будто сложённые крылышки.       — Пошутить шутку про ангелов в подтяжках? Или сам добьёшь? — снова наклонившись грудью к спине и выцеловывая эти самые острые лопатки прошептал Арсений, продолжая тягучую пытку руками.       — Боже… — выдохнул Антон и, не дав Арсению раскрыть и рта, выпалил. — Если ты добьешь: «Можно просто Арсений», я в тебе разочаруюсь. Можно уже все-таки к делу перейти?       — Куда ты так торопишься? — бархатно рассмеялся Арсений и под новый стон прикусил лопатку, а потом зализал укус.       — Куда я тороплюсь… куда-куда. Я уже обдрочился на тебя, куда! Можно мне уже получить то, что хочется?!       Арсений остановился.       — Ты что?       — Да епт твою мать, блять! — зарычал Антон и пару раз стукнулся лбом об стол. — Да, я дрочу на твои фотки и видео с чемпионатов уже полгода! К тебе же хер попадёшь! А если попадёшь, то с толпой либо детей, либо баб! А при них залипать на тебя — стремно. Подумают, что какой-то больной извращенец!       — Хочешь сказать, что это не так? — весело хмыкнул Арсений и сжал чужую ягодицу. Большим пальцем другой руки провел по головке. Ему так нравилось ее касаться, нежной, бархатистой до одури под кончиками пальцев.       — Кто угодно, Арсений. Хоть хуй с горы. Просто трахни меня, потом поговорим, о чем захочешь! Обсудим, поорем, можешь что-нибудь в меня кинуть! А сейчас. Просто. Трахни. Меня. Наконец!       — Ладно, — кивнул Арсений благосклонно под облегчённый выдох.       Антон шире расставил ноги и выпятил зад. Арсений убрал руку с члена и огладил белые нежные ягодицы, мягкие, не слишком обьемные, но и совсем плоскими назвать их было нельзя. Скользнул руками к ямочкам на пояснице и, сжав ладони, провёл снова вниз под тихий скулеж. Кажется, кому-то явно не будет лишним тот массаж, который Арсений советовал между делом полчаса назад. Может, он даже этим займётся. Позже.       Сейчас, подняв со стола отложенную смазку, он выдавил ее на пальцы и погрел немного. Прислонил пальцы ко входу и огладил, Антон шумно выдохнул, приподнялся, опираясь на локти и прогибаясь в пояснице, опустил голову.       Арсений залюбовался. Тонкий, хрупкий, худой, с ярко выделяющейся костяной змеей позвоночника, крыльями лопаток, чуть изогнутой от длительного пребывания с телефоном шеей, он был похож на какое-то сказочное существо. Арсений читал когда-то про высокий, невероятно красивый народ — Дивий народ. Хотелось отпустить комплимент, но показалось, что он только собьёт с нужного настроя. Но отказаться себе в тактильном убеждении реальности Арсений не мог.       И плавно, медленно, чтобы не вызвать спазм, скользнул одним пальцем внутрь и прикусив губу до боли оттого, как повело его от ощущения жара и бархатистости внутри. Антон, кажется, всхлипнул, но было не разобрать. Лишь сильнее выгнулся в пояснице. Аккуратно задвигав рукой, второй Арсений пробежался по позвоночнику, огладив позвонки и с удовольствием заметив, как кожа Антона покрылась мурашками.       — Пожалуйста, Арсений, давай второй. Не нежничай. Я готов и сразу. Только не тяни… — уже почти хныкал Антон, бросая блестящий взгляд из-за плеча. Он задвигал нетерпеливо тазом, пытаясь коснутся бедер Арсения, вобрать в себя все, что предложат.       — Тише, маленький. Я знаю, что тебе не терпится, но не стану делать тебе больно, как бы ты не просил. Терпи. Дольше терпишь — ярче оргазм.       — А ты в себе уверен, я смотрю.       — Как и ты во мне…       Кажется, Антон иронии даже не уловил, так как Арсений, приставив второй палец, медленно ввинтил его внутрь, замерев и зафиксировав нетерпеливо задергавшийся таз.       — Я бы пошутил про шило в заднице, но так выходит, что оно слишком уж метафоричное.       — Ты заметил, — с придыханием облизывая губы, ответил Антон. — Что ты все никак не дошутишь. Только пытаешься. Знаешь такую поговорку: «сказанное через «бы», всем до пизды-ы-ы»…       Он протяжно застонал и упал лицом на стол снова, почувствовав, как пальцы, войдя до упора, вернулись назад и снова двинулись вперёд. Арсений поджал губы, сдерживая улыбку. Он такое уже проходил. Когда такое яркое острое желание, разрядка толку не принесёт, лишь разочарует. Растяни, сбей градус, но оставь внутри это томление, чтобы получить действительно крышесносный оргазм. Этот мальчик, который ждал и хотел его полгода, не уйдёт отсюда с разочарованием. Если уж Арсений брался за что-то, то считал делом чести довести это до идеала.       Антон тихонько постанывал, переодически подмахивая и поскуливая на особо удачных движениях, но больше не протестовал и не требовал. Арсений видел, как он опустив голову, прикрыл глаза от наслаждения, как облизывал губы, как сжимал в кулаки тонкие пальцы.       Кажется, он даже не заметил, как к двум пальцам добавился третий. Сам Арсений старался не смотреть вниз, не смотреть, как его пальцы входят, растягивая припухшие края, не хотелось захлебнуться в похоти, почувствовать искушение присвоить себе парня прямо сейчас, забыв о чужом удовольствии и сосредоточившись на своём. Сегодня ему хотелось отдавать, поэтому он смотрел, как напрягаются и расслабляются мышцы на спине, как мокнет от пота кудрявая челка, как прикрывает свои дерзкие глаза Антон, как правильно ощущается под пальцами второй руки твёрдая кость таза и нежная шелковистая кожа. Как если провести рукой вниз, огладить лобок, приподнимаются молочные бёдра и тихий стон слетает с покусанных губ.       — Арсений… я прошу тебя, — он действительно просил, смотря на него практически чёрными глазами с поволокой, Арсений даже не был уверен, что он его видит от концентрации охватившего его возбуждения.       Не споря в этот раз, Арсений вынул пальцы и чуть подрагивающей рукой вскрыл упаковку презерватива, раскатал и чуть пережал у основания. Свое собственное удовольствие плескалось уже где-то у края, и он не был уверен, что взяв пацана, не спустит через пару минут.       Антон, увидев, что Арсений наконец готов перейти к сути, вытянул свои бесконечные руки вперёд и потянулся, ещё сильнее выпятив зад. Арсений прикусил губу. Интересно, он вообще осознавал насколько сексуальный в своей какой-то истинно кошачьей природе или даже не задумывался, делая, что вздумается.       Приставив головку ко входу, он добавил смазки и провёл пару раз вверх-вниз.       — Если ты спросишь, готов ли я, я откушу тебе яйца. За ненадобностью.       — Почему это за ненадобностью?       — Потому что кроме как тем, что тебе сперма в голову ударила я ничем не смогу объяснить этот тупой вопро-о-о…       Он захлебнулся, почувствовав плавный толчок. Арсений, затаив дыхание, смотрел, как член исчезает в глубине, а войдя до конца, прикрыл глаза и оперся на чужие ягодицы от прилива ощущений.       — Пиздец… — выдохнули почти одновременно.       Чуть привыкнув к жару и узости, к ударившему в виски удовольствию, Арсений вышел почти до конца, растягивая медленно, не допуская боли. Антон замер, кажется, даже не дыша. А потом вдруг схватил Арсения за руку, прогнувшись чуть назад.       — Тайм-аут.       — Тебе больно?       — Заткнись. Я щас просто сдохну от эмоций. У меня сердце не выдержит. Пиздец нахуй блять.       Арсений тихонько засмеялся. У него внутри почему-то именно сейчас что-то дрогнуло. Будто взорвался огромный мыльный пузырь с нежностью. Он вернул чужую ладонь на стол для опоры и, не двигая членом больше, прошелся поцелуями по позвоночнику, облизывая каждый позвонок, кажется, он нашёл свою любимую ласку для этого конкретного человека.       — Все, давай. Я чуть успокоился.       И Арсений без слов в этот раз толкнулся снова. Вышел, добавив оставшиеся капли смазки, вернулся, закатив глаза от приятного давления, жара и влаги. Страсть и жажда, будто опущенная в воду бомбочка, забурлили внутри, мягкими волнами жара опаляя внутренности.       Движения становились сильнее и резче, и под первый громкий шлёпкок застонали оба. Арсений сжал и раздвинул в стороны ягодицы, теперь уже совершенно не сдерживаясь и наблюдая как член то появляется, то исчезает в покрасневшем анусе.       — Ты какой-то пиздец, — склонившись ближе, прошептал он почти в ухо запрокинувшему от удовольствия голову Шастуну.       Тот даже не отреагировал. Его глаза были прикрыты, язык лихорадочно проходился по губам и Арсений не смог выдержать этого блядства. Под резкий толчок он протянул руку и, огладив предупреждающе влажные губы, запустил пальцы в чужой рот, выдохнув от ощущений.       Юркий язык Антона огладил чувствительные подушечки, пощекотал пространство между ними и начал сосать.       — Пиздец.       Так сильно захотелось его укусить, чтобы выместить хоть как-то силу обуревавших чувств, и он на особенно сильном толчке замер в глубине, сжав бок и укусив за загривок. По телу Антона прошла крупная дрожь. Он то ли простонал, то ли заскулил. И снова принялся мелко лизать пальцы. Слюна уже текла по ладони, и Арсений вынул руку, больше не справляясь с накалом эмоций, с оттяжкой провел по подбородку, спускаясь ниже на шею, растирая слюну по коже, и остановился на горле, обхватив вокруг, но не сдавливая, лишь держа. Толчки становились все чаще и чаще. Перед глазами все расплывалось, он уже не видел Антона, лишь чувствовал собственное удовольствие, приближающийся оргазм, сосредоточение ощущений в животе и члене.       — Я почти, почти… помоги мне, — зашептал Антон и, себя же не слушая, тут же опустил руку на свой член.       Арсений отпихнул его руку и, встав поустойчивее, обернул чужую головку ладонью под очередной громкий стон.       — Арсений, пожалуйста, быстрее… — Антон снова облизал и прикусил свою блядскую пухлую нижнюю губу и подался назад, навстречу. Зажмурился сильно, впился пальцами в поверхность стола. А затем вдруг оттолкнув руку Арсения, закинул одну ногу на стол, открываясь еще больше.       Арсений, проглотив собственный скулеж и просунув руку в образовавшееся отвестрие между бедрами и столом, обхватил член и редко и рвано начал надрачивать. Как себе в приближении оргазма.       — Нет, нет, не так, — Антон поймал рукой кисть Арсения и, обхватив кольцом двух пальцев под головкой, с силой провёл вниз, уткнувшись лбом в стол.       Несколько похожих движений, и Арсений почувствовал, как Антон замер. Руке стало влажно. Напоследок слегка огладив горячую головку, Арсений вернул руки на бедра и, невольно размазав Антонову сперму по ягодицам, вдруг почувствовал, что и сам уже совсем близко. Рукой в белесых потеках он провел по взмокшей спине и, остановившись на копчике, смотря как под резкие толчки капелька спермы стекла по ложбинке и исчезла в анусе, вдруг поймал один из самых ярких оргазмов в своей жизни. Казалось, у него из живота расправил свои всеобъемлющие крылья взрыв сверхновой, мгновенно прокатившись по всему телу до дрожи в кончиках пальцев.       Выйдя из тела Антона, он, не удержавшись, практически рухнул сверху, едва успев расставить локти по бокам. Пиздец. Просто пиздец.       — Попал в яблочко? Как думаешь? — дыша с хрипами, едва выговорил Арсений, влажно дыша в чужую шею.       — Я, блять, вообще не этот смысл вкладывал, — так же хрипя ответил Шаст.       — Не пизди. Смысл ты вкладывал исключительно один.       Арсений, чуть отдышавшись, провёл губами по загривку, скорее поглаживая, чем целуя, нежно потерся о влажную кожу. Его стало накрывать какими-то просто огромными, как самые страшные цунами, волнами оглушающей нежности. Хотелось нежить Антона, заласкать. Но Шаст вдруг напрягся.       — Что случилось? — забеспокоится Арсений, когда тело под ним вдруг стало практически каменным. — Тебе больно?       — Встань, пожалуйста.       Арсений недоуменно отстранился и помог Антону встать. Он поморщился, разогнув поясницу и нашарив глазами белье, тут же натянул его на себя.       — Арс, я… Я хотел сказать, что это ничего не значит. Да, я хотел тебя, дрочил на тебя, так вышло, что даже соблазнил. Но это, правда, ничего. То есть… не парься даже. Ты ничего мне не должен. Это все я…       — Слушай, — перебил сбивчивое объяснение непонятно чего Арсений. — Я слышал, на Почтамтском переулке есть бистро «ЯблокоРум». Сходим?       Антон замолчал и уставился на него с невыразимым удивлением, но сконцентрировались на поджатых от сдерживаемого смеха губах, вдруг хмыкнул.       — Это потому, что сейчас все бистро прошло?       — Угу.       — Тогда наоборот надо идти не в бистро в следующий раз.       — Ну, если ты найдёшь кафе «Груша-Слоули», то пойдём обязательно туда.       — Насчёт Груши-Слоули я ничего не знаю, но есть один бар «СлоуКитчен».       Они стояли взъерошенные, потные, пофыркивающие от смеха, как ежи, но абсолютно счастливые.