Хвостик

      Тоя увидел двухцветную макушку, выглядывающую из-за дерева, далеко не сразу — надо отдать должное, паршивец умел прятаться и быть незаметным. Тоя и заметил-то его только из-за того, что Изуку следил за ним уже какое-то время и привык к тому, что его не замечают, настолько, что потерял осторожность. Стараясь не подать виду, Тоя продолжал тренироваться до тех пор, пока не улучил момент и, резко обернувшись, метнул струю пламени в сторону спрятавшегося ребенка.       Куст, в который он прицелился, громко вскрикнул, а следом из-за него выпрыгнул насмерть перепуганный щуплый мальчик: Изуку, в отличии от Тои, не знал, что вспышка пламени, брошенная в его сторону, была достаточно хорошо рассчитанной, чтобы рассеяться в нескольких дюймах от него. Несмотря на то, что Тоя однажды вышел из себя настолько, чтобы броситься на грудного ребенка, рыжеволосый не собирался превращать это в традицию. Одного раза вполне хватило, чтобы понять, насколько сильно это может вывести отца из себя и какими последствиями грозит.       К тому же Изуку не был Шото, к несчастью для него, эти два ребенка несмотря на внешние сходства, были на совершенно разных уровнях. — Что ты тут делаешь, братец? — насмешливо протянул Тоя, выпрямляясь и с удовольствием пользуясь разницей в росте, чтобы посмотреть на брата сверху вниз. — Тебе нельзя тут находиться. — Но тебе тоже, Тоя-нии… — не задумываясь выпалил Изуку, а затем опустил голову, видимо, сам удивившись своей храбрости. — П-прости. Я просто… мне нравится смотреть, но я не хотел мешать.       «Прости» у него звучало как «пласти», да и большинство других слов он произносил неправильно, не умея еще толком проговаривать всех букв. — Тебе что, нечего делать? Почему бы тебе не пойти и не поиграть с братиком Шото? — отозвался Тоя, внимательно наблюдая за братом.       Изуку дернулся, словно сказанное причинило ему физическую боль. Робкая улыбка на его губах задрожала, а глаза подозрительно заблестели. Плакса.       Тоя знал, что ведет себя жестоко: никто из остальных детей не допускался к «золотому» наследнику отца, и уж тем более Изуку, который в семейной иерархии занимал самое низкое положение. По правде говоря, Тоя задавался вопросом, как отец не додумался изолировать Изуку так же, как и его близнеца. Не потому что Изуку ценен, разумеется, как раз наоборот: из всех «неудачных» творений этот мальчик скорее всего должен был бы вызывать у Энджи больше всего стыда.       Как же — беспричудный выродок у Старателя? Скандал!       Однако Тоя при всем желании не мог заставить себя сочувствовать этому мальчику — он слишком напоминал ему младшего брата, который забрал у него последний шанс доказать отцу, что он, Тоя, в состоянии воплотить его надежды. И если дотянуться до Шото не было никакой возможности, то обидеть Изуку было соблазнительно легко: он не только был беззащитным, но в семье едва ли нашелся бы хоть кто-то, кто встал бы на его сторону.       В конце концов, Тоя не собирался в действительности физически вредить брату, а пара мелких «укусов» должны были только сделать его сильнее — помочь ему отрастить кожу поплотнее. Однако глядя на четырехлетнего мальчика, шмыгающего носом, отчаянно пытающегося не расплакаться и почти дрожащего под его взглядом, Тоя почему-то совсем не чувствовал удовлетворения, которого ожидал.       Ругая себя за слабость, он наконец смягчился и бросил грубоватое: — А, черт с тобой. Делай что хочешь, только держись подальше и не мешай. И если скажешь хоть кому-то, в следующий раз я тебя точно живьем зажарю. Понятно?       Изуку вскинул голову и с энтузиазмом закивал — по видимому, угроза быть пожаренным не особенно его взволновала. Тоя с раздражением заметил, что брат почти мгновенно забыл о слезах и теперь глядел на него со звездами в глазах.

***

— Я думаю, у братика Тои потрясающая причуда, — обронил как-то робко Изуку во время его тренировки, наблюдая за ним с безопасного расстояния. — Для беспричудного любая причуда будет казаться потрясающей, — огрызнулся Тоя, но без особого укуса, почти беззубо.       Мальчик обиженно прикусил губу, но качнул головой. — Это не так… в смысле, я, конечно, был бы рад любой причуде, но огонь Тои-нии такой красивый. И ты так много тренируешься, чтобы держать его под контролем. Я думаю, из тебя получится отличный герой.       Тоя невольно дернулся. — Что ты только что сказал? — ощетинился он, напрягаясь — последнее время все только и твердили, что ему стоит сдаться.       Нацуо, Фуюми, мать, да даже отец, который сам же и зажег в нем этот огонь, теперь и вовсе потерял к нему интерес и всякое внимание, стоило в его руках оказаться более совершенному творению. — Из тебя выйдет отличный герой? — Изуку моргнул, явно не понимая его реакции. — И ты правда так считаешь? — Конечно!       Тоя помолчал немного. — По всему моему телу остаются шрамы и ожоги от причуды, — тихо обронил он то, что так привык слышать от окружающих.       Ему внезапно стало интересно, что Изуку скажет на это. — Это потому что ты усердно работаешь, чтобы подчинить её себе, — сразу же отозвался Изуку. — Тоя-нии потрясающий, и твои шрамы это только доказывают. Я верю, что ты найдешь способ. Никто кроме тебя не смог бы.       Тоя фыркнул, пытаясь не обращать внимание на теплое чувство, растекающееся внутри груди. Было приятно для разнообразия почувствовать, что кто-то в него верит, пусть это и исходило от беспричудного слабого ребенка, вроде Изуку.

***

— Почему ты не тусуешься с Нацуо и Фуюми, вместо того чтобы торчать со мной? — спросил он однажды из любопытства.       Тоя отнюдь не был ни ласковым, ни приятным в общении, однако в последнее время Изуку стабильно носился за ним хвостиком и он вроде как начинал привыкать к этому малышу. — Они славные, но… когда я с ними я чувствую… что они вроде как… относятся ко мне как к заразному больному. В этом нет ничего такого! В конце концов, я действительно беспричудный и им должно быть просто стыдно. Они ведут себя так же, как отец. Но ты… — Изуку украдкой взглянул на него, затем опустил голову. — Что я? — Ты другой. Ты храбрый, упрямый, ты готов бросить ему вызов. Может быть ты меня и не любишь, но ты… по крайней мере ты замечаешь меня, признаешь моё существование, — последние слова прозвучали с нехарактерной для ребенка горечью.       Тоя почувствовал, как что-то неприятно скручивается у него внутри. По глупости он всё это время считал Изуку наивным мальчиком, принимающим грубое обращение с собой за привязанность. Ему не приходило в голову, что мальчик принимал это из–за того, что это была ЕДИНСТВЕННАЯ форма близости, которую он получал, и считал, что большего он не достоин.       Он не знал, что ему делать с этими чувствами. Хотелось убежать. Встряхнуть Изуку. Накричать на Нацуо. Ударить отца. — Я никогда не говорил, что я тебя не люблю, — проворчал Тоя, не зная, что еще сказать.       Изуку бросил на него еще один быстрый взгляд, затем понимающе улыбнулся. — Всё в порядке, — пробормотал он. — Я знаю, что я тебе не нравлюсь. Это нормально, — он пожал плечами так, словно это что-то в порядке вещей. — Я никому не нравлюсь.       Никаким «нормально» в этом и не пахло. Тое не нравилось как это звучит, и с каждым словом он начинал злиться сильнее. Возможно из-за того, что Изуку не был полностью не прав. Если вдуматься, то всё внимание матери после рождения близнецов было посвящено в основном Шото, Нацуо и Фуюми держались друг за друга, а об отце и говорить-то не приходилось.       И если Тоя держался особняком по собственной воле, а Изуку… у Изуку просто не было особого выбора.       Тоя погрузился в свои мысли настолько, что едва не пропустил мимо ушей последние слова Изуку: — …Наверное всем было бы лучше, если бы я просто не родил… — Замолчи! — перебил его Тоя, вскинувшись.       Изуку испуганно пискнул и сжался. — Заткнись, и чтобы я никогда больше этого не слышал, усек?!       Тоя вскочил на ноги, теряя терпения. На сегодня хватит этих разговоров. — Завтра я буду тренироваться в это же самое время, — он окинул Изуку яростным взглядом. — И только попробуй не появиться, понял?!       И после этих слов Тоя наконец-то ушел, чувствуя на своей спине ошеломленный взгляд младшего брата.

***

— На самом деле, если кого и стоит винить, то это Шото.       Изуку, тщательно перевязывавший его рану, на секунду замер, затем его руки продолжили проворно обматывать бинты вокруг торса раненного брата. Тоя, если честно, не был уверен, о чем говорила такая сноровка — о том, что Изуку быстро учился и схватывал всё на лету, или о том, что Тоя предоставил ему слишком много возможностей для практики. — О чем ты, Тоя-нии? — Я про причуды. Вы двое должны были родиться с разными причудами, по одной на каждого, и тогда всё было бы поровну, — продолжал рассуждать он. — Но Шото просто обязан был забрать себе обе. Поэтому это его вина, понял?       Простое и понятное объяснение — в самый раз для мелочи, вроде его брата. Разумеется, с Изуку, который был далеко не обычным маленьким ребенком, всё не могло быть просто и понятно. — Но, может быть, ему она была нужнее? — предположил он. — Чего? Ты вообще себя слышал?! — возмутился Тоя, поражаясь беззлобности этого ребенка. — Разве ты не должен злиться? Тебя обокрали, как ты этого не понимаешь?!       Изуку пожал плечами. — Я не против, наверное? Он же мой брат. Если бы только я мог провести с ним время… — Изуку с тоской посмотрел в сторону дома, где-то в глубине которого Шото как раз должен был сейчас тренироваться с отцом.       Тоя совершенно точно не почувствовал ни малейшего укола ревности. Совсем. — Хочешь сказать, что поделился бы своей причудой добровольно, если бы она у тебя была?       Изуку задумался. Потом твердо взглянул в глаза Тои. — Если бы у меня была причуда, которая сделала бы так, что тебе бы не пришлось ранить своё тело, я бы отдал её тебе, Тоя-нии.       Тоя сжал зубы. Самое ужасное, он был уверен в том, что Изуку абсолютно серьезен. По какой-то причине это его почти пугало. Иногда ему хотелось вытащить ту часть кипящей едкой злобы, которая бурлила у него внутри и передать немного младшему брату. — Ха, а вот и зря, паршивец! — усмехнулся он ядовито. — Потому что я, даже будь у меня возможность, я бы ни черта не стал бы с тобой ничем делиться, понял?       Изуку только улыбнулся ему, совсем не задетый. — Тебе и не нужно. Ты собираешься стать героем, Тоя. У тебя есть для этого замечательная причуда. Нам только нужно придумать, как использовать её, чтобы тебе не пришлось вредить себе.       И вот снова это. Твердая убежденность.       Он не хотел этого признавать, но щенячья преданность Изуку медленно, но верно проникала ему под кожу — голодный, жадный до внимания он просто не мог не тянуться к этому. На днях Тоя неожиданно поймал себя на том, что старается не перенапрягаться на очередной тренировке, чтобы брату не пришлось слишком долго его латать.       Кроме того ему чертовски нравилось то, как Изуку произносил вот это вот «нам». Может быть, для него это и было лишь попыткой приобщиться к чьей-то причуде, хотя бы одним пальцем прикоснуться к тому, что сам мальчик не имеет и никогда не получит, но что-то в этом заставляло Тою чувствовать себя так, будто младший брат готов на всё, чтобы действительно помочь ему на его пути.       Это грело душу, несмотря на всю бессмысленность этого обещания — Тоя чувствовал, что он не один, что на его стороне есть по крайней мере один человек.       И Тоя ничего не мог с собой поделать. Он опустил ладонь на голову брата и слегка взъерошил его волосы, приводя их в беспорядок. Изуку весело фыркнул, становясь похожим на очень обиженного воробья. — Тоя-нии! — Тебе нужно быть злее, маленький паршивец. Отрастить зубы и научиться давать сдачи. На свою беду, ты слишком добр, и ничем хорошим это не закончится. Все только и будут толкать и помыкать тобой, пока от тебя ничего не останется. — Глупый братец, — Изуку усмехнулся. — У меня совершенно нечего брать. — Кто бы говорил. Слушай сюда. То, что принадлежит тебе — твоё по праву. Ты не должен отказываться от чего-то только из-за того, что считаешь что кому-то это нужнее или из-за того, что думаешь, будто недостоин. Особенно если ты пока не знаешь цену этим вещам. Держись за то, что имеешь. Иначе действительно выйдет так, что ты останешься без ничего, ты меня понял?       Изуку робко кивнул. Тоя легонько толкнул его и потянул в сторону дома.       Если из всей семьи у него был всего лишь беспричудливый младший братец, Тоя собирался держаться за него.