Твоё лекарство..

Ночью, когда никакие камеры и вечный дозор операторов не скрашивают твоё окружение, можно спокойно выдохнуть. Как оказалось, лежать в тёмной комнате, наполненной лишь тишиной и одиночеством, более чем эстетично. Осталось лишь разделить эстетику со своей безобразной болезнью, уже который день отнимающей силы: постоянный озноб, ощущение тошноты и рвотные позывы, кожный покров, по сей день сохраняющий бледноватость, и в довесок ко всему — отсутствие формы голоса. Такое с Лизой приключилось впервые, и, что немаловажно, раньше ей не приходилось столь тяжело переносить болезни. Неделя работы со страхами выпила из неё всю энергию. Как морально, так и физически, что существенно отразилось на внешнем виде: выдающиеся синяки под глазами, неподвластные никаким тонам консилера, отёки и раздражения кожи в ходе беспрерывных сморканий и частой сонливости посреди дня, завышенная температура ближе к вечеру от переутомления, и столь частого людского общества. Однако, вопреки всем условиям для установки крепкого сна, он никак не желал приходить. Не приходила и усталость, упорно наработанная сегодняшним днём. Лиза настолько опустилась, что даже расслабиться была не в состоянии. Всё, что ей было нужно, никак не приходило. Однако кто-то всё же вызвался навестить её этой ночью. И кого Лиза определённо не ожидала увидеть, так это её.       – Эй, заразная, спишь? – спрашивает вглубь комнаты весьма хриплый и приглушённый голос. Кровать в скрипе прогибается, стоит Крис столь бесцеремонно ворваться на территорию Андрющенко. В ответ ей молчат. Но девушка всё же находит упёртости подойти и выпытать свой заслуженный ответ. Ведь ясен пень, что здесь отнюдь не спали.       – Я тебе воды принесла, – в доказательство ставя кружку на деревянную плоскость стола, возобновляет попытку поговорить Крис, а после присаживается на край кровати. – Сегодня в испытании с насекомыми ты была крута! По кровати проходит движение, а после из-под одеяла выглядывает голова. Однако из-за отсутствия света, собственный взгляд успевает нащупать лишь силуэт.       – Почему ты не спишь? – однако отвечать на похвалу меньшее, что ей хотелось. Что сподвигло Захарову нарушить ночной режим и забраться сюда, вот в чём вопрос. Что, если об этом дойдёт слух, более того, вдруг тут припрятана камера, которая обязательно введёт учителей в курс дел.       – Не спится, – врёт она, рефлекторно отводя взгляд, словно в гуще темноты можно было что-то разглядеть. – Проходила мимо, решила заглянуть. «А заодно напоить и похвалить меня за успехи. Самой не смешно?» – подумала Лиза, однако спрашивать не стала. Раз Крис не собирается говорить правду, то и она не станет проявлять инициативу.       – Это всё? Могу я теперь лечь спать? Если тебе сон не нужен, не значит, что остальным тоже, – на что Лиза аналогично находит силы соврать. Причём смелости ей не занимать, иначе кто бы стал хамить одной из самых неуправляемых пацанок, будучи один на один в маленькой тёмной комнате, где шанс на побег равен нулю... Секунду. Лиза не знала, в какой момент мысли свернули не в ту степь, но, тем не менее, встряхнула головой, приводя шквал не приветствующей фантазии в порядок. Чтобы ей там привиделось останется для всех тайной. А вот что тут забыла Крис, кажется, уже нет. В коридоре возгорается свет. Кажется, кто-то просёк ночные хождения, решив отправиться на поиски. Причём направление держали правильно. Чёткий звук каблуков бьёт набатом и в той же степени отражается на реакции девушек, в панике начавших перебирать сотню вариантов того, что же им предпринять.       – Что делать будем? – заполошно метая взглядом, вопрошает испуганный голос. И Лиза разделяет зарождающуюся тревогу от мысли быть соучастником будущих сплетней, в которых двух девочек застукали среди ночи. Это действительно странно звучит, и не предпринять сейчас ничего — означает вырыть себе могилу. И тут происходит неожиданно. Захарова успевает нырнуть под одеяло за секунду, как дверь открывается: долгое молчание, невысокая и статная фигура явно солидного гостя. Всё трепетно отдаётся в груди, заставляя сердце колотиться с неистовой силой.       – Елизавета, – подаёт тоненький голосок, заглядывая вперёд. – Вам по-прежнему не оздоровится? Я слышала шум. Женщина оставалась на месте, скорее предпочитая наглядно определить причину погрома, нежели на деле.       – Нет, – судорожно проговаривает она, стараясь держать голос в норме. А в горле предательски дрожит, что вот-вот сорвётся с языка. И неясно, от чего именно: что в любой момент они могут сдать себя с головой, или же мысль, что прямо сейчас, под одеялом, к ней льнула Захарова, огибая собственным телом. Однако, чтобы предотвратить раскрытие и не дать Марии включить свет, надо что-то придумать. – В горле першило. Ходила за стаканом воды. Уже лучше.       – Как твоя температура? – заботливо продолжает она, после чего Лизе вдвойне становится не по себе от всего сказанного вранья. Угораздило же ввязаться во всё это.       – Лаура Альбертовна дала парацетамол, – снимая волнение, проговорила Андрющенко и мысленно выдохнула тому, что опасность миновала. Однако сразу же опешила, чувствуя порывистое движение ногой под одеялом. Кристина всё никак не уляжется, ведь кислород порядком заканчивался. А когда вдобавок ты лежишь на полуобнаженной девушке, чья кожа, независимо от желания, липнет и трётся с твоей, воздуха разом становится меньше. В это же время Лиза ощущала, как жар обдает во все части тела и более выраженно осязается на груди, куда рваное дыхание Крис прилетало чаще всего.       – Завтра после обеда я передам тебе тёплые вещи. А ты по возможности старайся не выходить лишний раз, – в своей манере продолжает Третьякова и внезапно двигается навстречу. Лиза мгновенно реагирует и разворачивается, что теперь Кристина оказывается снизу.       – Всё в порядке? – отшатывается она, на что Андрющенко тут же выносит оправдание.       – Прошу прощения. Я думала, вы собрались включать свет.       – Я только лоб твой потрогаю. Женщина приседает, и у девушек замирает сердце. Она сильнее вжимается в Крис, чувствуя, как от напряженной игры пот градом стекает по лицу.       – В самом деле лучше, но по ночам я бы посоветовала спать, – её пронизывающий до глубины души взгляд ощущался в самой темноте. Он словно был внутри тебя и напористо откликался угрызением совести, словно там уже заранее знали твой промах. И пусть Лиза уже не наблюдала момента, когда дверь с другой стороны закрылась, продолжила лежать в неизменном положении. Тогда уже Крис подала сигнал помощи, отодвигая от себя девушку.       – Как думаешь, она догадалась? – первое, что после её ухода выдаёт Лиза, переводя свой потрясённый взгляд. И только потом до неё доходит, в какой неловкой позе Захаровой пришлось пробыть, лишь бы спасти их шкуру. Хотя в частности, это лишь её заслуга. Не пришла бы в сюда, не пришлось бы скрываться. Но вместо того, чтобы услышать мнение, по этому поводу, она слышит смешок.       – Тебе вообще как? Нормально? – скептично ухмыляется она, на что ладони Лизы, упирающиеся в ключицы, и коленка возле разведенных ног, заставляют засомневаться в трезвости своего ума. Сердце пропускает удар. Голову вновь обдаёт жаром, но уже по иным причинам. Она находит в этом нечто очаровательное. В особенности большую роль играет поза, из которой она уж точно не спешит выходить.       – Индиго! – зовёт она бархатистым голосом, а после рука с нажимом проходится по выбритому затылку, заставляя остолбеневшую Лизу значительно приблизиться. – Как думаешь, кого первого выпрут, когда узнают обо всём этом? Это был риторический вопрос. Естественно, об этом никто не должен узнать. И Лиза, как здравомыслящий человек, обязательно поразмышляет на эту тему. А пока... Резкий поворот и вот Крис уже сверху. В глазах плывёт, низ живота подхватывает ощущение лёгкости, а вот голова отнюдь наливается свинцом. Лиза совершенно не может пошевелиться, пока руки Захаровой так заманчиво петляют по открытым участкам тела. И лишь с опозданием до неё доходит, что одета она в одно только белье. Но сомнений не возникает, ведь крепкие руки, удерживающие тебя в талии, придают уверенности. Гортанное дыхание в губы, которые не успеваешь облизнуть, как они вновь высыхают. Длинные пряди волос, свисающие вниз, которые непременно щекотали лицо. И чужие пальцы, казалось, облазившие уже все потаенные, на сей раз непристойно остановились на ягодицах. У Лизы спирало дыхание, ведь всё это происходило в самом деле, а их лица вот уже в нескольких сантиметрах друг от друга. И больше, чем обворожительные голубые хрусталики глаз, она могла наблюдать только губы, из раза в раз смачиваемые языком. Блондинка навалилась сильнее, вжимая столь прекрасное тело в кровать, от чего телесный контакт укрепился, а либидо повысилось. Приятная волна проносится по коже и отдаётся табуном мурашек, когда чужие губы врезаются в твои. От неожиданности Лиза сильнее раскрывает рот, чем Крис незамедлительно пользуется и углубляет поцелуй. Руки вновь поднимаются, но уже не с целью исследовать. Одна беспрепятственно проникает под спортивный фиолетовый топ, затрагивает розовый ореол соска. А вторая по-прежнему гладит выбритую часть головы, даря своего рода отличительные, но всё же приятные ощущения. Лиза изгибалась, оставаясь во владениях чужого рта. Губы горели от поцелуев и тут же холодели, стоило одной на секунду отстраниться, дабы глотнуть порцию воздуха. Языки бились за первенство, поочерёдно проникая в рот другого, но определённого победителя не было. Это так опьяняло и толкало на совершенно непристойные действия, которые Крис, даже будучи под сильной дозой наркоты, не стала бы вытворять. Это пугало и одновременно завораживало. Ведь не было ещё человека, который смог бы разбудить в ней столь насыщенные фейерверки эмоций. Рука плавно сместилась на бедро, даря очередные приятные ощущения. И всякий раз, когда невзначай касалась паха, ноги рефлекторно смещались вместе. Там было уже до неприличия мокро. Интересно, только у Лизы? Брюнетка устала бездействовать, когда её практически раздели, а сами были в одежде. Она ласково обгладила волосы, стягивая с них резинку. Провела рукой по длине, распределяя бархатистые светлые локоны вдоль тела. Вторая рука плавно сместилась под футболку. Там ничего? Почувствовав обжигающие прикосновения, Крис внезапно прервала поцелуй и подорвалась с кровати. Думая, что всё испортила, Лиза понуро облизнула губы, ощущая на них остатки уходящей теплоты. Однако девушка встала совершенно по иной причине. И, услышав щелчок щеколды, брюнетка удивлённо вскинула брови. Захарова вновь возвратилась, обронив по пути футболку. Лиза с замиранием сердца наблюдала, как та взбирается сверху и попутно стягивает с неё топ. Дыхание вновь учащается, а как чужой язык касается груди, она бессильно падает в постель. Кристина проводит ребром ладони по плоскости живота и, не торопясь, съезжает вниз. Лиза на секунду открывает глаза, видя совершенно вовлеченную в процесс девушку со спущенными волосами, рассыпанными подле неё. Это не может не возбуждать.       – Если хочешь остановиться... – шепчет Крис, останавливаясь на резинке трусов. – Просто скажи. Однако Лиза молчит. Молчит не от того, что желает. Молчит, потому, что не успевает обдумать. Хотя и первое заметно выбивается вперёд. И когда тишина затягивается на благоприятное для согласия время, Крис продолжает. Вес переносится ниже, в соответствии с её телом. Пока руки исследуют новое незнакомое место, губы оставляют на животе мокрые дорожки от поцелуев. По натуре Кристина падка на жёсткость, в чём и на сей раз не изменяла своим принципам. Некий шалун внутри неё пробудился, решив проверить Лизу на прочность. И поднявшись к рёбрам, она с силой прикусила кожу. Андрющенко блаженно выгнулась дугой, моментально соединяя ноги вместе. Однако рука по-прежнему находилась промеж них, и ласкала. Мокрые поцелуи всё так же застилали молочную кожу, а зубы, не щадя, смыкались, оставляя багровые следы от укусов. И наблюдая за этим, она словила некий фетиш. Тело Лизы подобно белому полотну, а ты, словно художник, призванный творить, наполняешь картину смыслом. Каждое движение выходило столь чувственно, что, глядя на следы, можно в деталях вспомнить историю их создания. И каждые новые пометки на коже — первые шаги к созданию абсолютного шедевра. От одной мысли, что: «вот она, я! Та, кто оставила их на столь восхитительном теле! Это всё я! Посмотрите!» вводило в азарт. Но долго витать в облаках тоже вредно. Так и позиции можно лишиться. Что как раз и случилось. И не успела Крис опомниться, как с неё слетели штанины, а колени были ловко разведены. Уверенность Лизы, как и неприятие факта, что придётся оставаться снизу, приводило в замешательство. И чтобы его исторгнуть, она вновь взяла инициативу в свои руки. Кристина предвкушающе наблюдала, как с каждым разом голова опускается ниже, а низ живота обжигает горячим дыханием. Лиза неумело пытается повторить все те новомодные трюки, которые буквально недавно прокручивала блондинка. Но, как оказалось, Кристина не огромный фанат прелюдий, и больше предпочитает, когда к делу приступают сразу.       – Ты уже сделаешь что-нибудь? – когда рука Лизы в очередной раз невесомо коснулась паха, отчаянно взвыла она. Пробуя, Лиза обвела ткань кончиком языка, убеждаясь, что не одна в восторге от такого этюда. Кристина сдавленно прокряхтела, что больше было похоже на стон. Однако нежелание раскрывать свои слабые стороны не позволяло с головой окунуться в ощущения. Действие повторилось, и в ход пошли руки, разгуливающие вдоль и поперёк тела. Лиза видела её упёртость, тем самым быстрее старалась подтолкнуть к саморазрушению. И у неё получилось. Ткань трусов приспустилась, а следом полетела в низ, к остальному белью, что раздвинуть колени было уже не проблема. И Лиза в очередной раз провела языком, даря совершенно новые для неё ощущения.       – Выше! – внезапно скомандовала она, прикрывая лицо руками. – Правее... Как это мило. Брюнетка беспрекословно выполняла приказы, ловя в ответ частые удовлетворительные выдохи и подрагивающие в теле конечности. Кристина сама раздвигала ноги, сама приподнимала таз, сама водила за волосы, задавая нужное направление. Лиза лишь наблюдала. Наблюдала и анализировала. Ведь видеть такую Кристину спустя шесть недель в Школе Пацанок выдалось впервой. И эта Кристина ей нравилась: такая открытая, такая свободная, такая... Красивая! В совершенстве соблазнительностью она не владела, а вот слово «милая» подошло бы бесспорно. Девушка очень мило щурила нос, закусывая губу или же наоборот, раскрывала рот в немом стоне, глубоко дыша носом. Её грудь вздымалась так часто, что кислород не успевал заполнять лёгкие, а дыхание — выровняться. Это продолжалось уже долгое время, а всё потому, что одна очень интересная особь весьма практично владеет своим языком.       – Где ты этому научилась? – в процессе — интересуется Крис, со всей силы сжимая простынь от чувства скорого завершения.       – Это мой первый опыт, – отрываясь, честно признается она, вновь пуская в ход язык. Наблюдая за частыми дерганьями тела и само состояние девушки, которое знаменовало о скорейшем конце, Лиза помогла стимулирующими движениями, что однозначно скрасило финал. Кристина в экстазе выгнулась дугой, а после аффективно притянула её за плечи, смачно впиваясь в губы, словно умирающий от жажды в последнюю бутылку воды. Отстраняясь, Лиза ловит на себе расфокусированный взгляд напротив. Лоб обрисовывают крапинки пота, энергично скатываясь вниз по вискам. Отдельная прядка волос, прилипшая к лицу, смотрится безобразно, что хочется заправить за ухо. Но если вспоминать, какие безобразия они вытворяли сейчас, состояние волос вполне себе ожидаемое. В целом её вид сейчас не олицетворял ни один обсценный эпитет. Но если же подбирать ассоциации, то: Кристина больше похожа на долгожданный летний дождь после зноя. И Лиза уверена, что ещё надолго запомнит этот образ.       – Походу, и я теперь заболела, – в заключение подвела она итоги и рассмеялась.