Ты всё ещё здесь?

Он не пытается найти выход. Порочный круг, в центре которого его зависимость от навязчивых мыслей. Постоянные самолично созданные нелепые проблемы, вытекавшие из катализа жизни. Кто бы мог подумать, что Феликс будет загибаться здесь. Прилежный ученик, хороший сын и друг - красивая обёртка. Обёртка, слетевшая в заплесневелый пруд всего за пару месяцев. Каких-то жалких два месяца приведших его в самое уебанское состояние из всех, в котором когда-либо прежде доводилось бывать. Сейчас вечер, но неудачное избавление от прелестного завтрака заставляет его бороться с демонами, что до сих пор незримо терзают не только мозг, но и билиарис. Феликс лежит на холодном матрасе, нервно ковыряя заусенец на большом пальце. Наконец удалось от него избавиться. Кровь алеет в небольшой рытвине его стараний. Парень шипит, припадает губами к ране, прикусывает её зубами по краям. Металлическая кислинка медленно распространяется по рецепторам, почему то отдаёт сладким, возвращая его в реальность. Явь не старалась быть осторожной, а в лоб напоминала о его жалости. Ему пора заняться чем-то более стоящим в этой жизни, чем выедание земли жадными горстями для собственной могилы, на которую бы никто не пришёл, узнай правду. Треск дверного звонка ударяет по вялому сознанию парня. Ли дёргается, переносит свое тело в сидячее положение и прикусывает палец чуть сильнее, чем следовало, ругается себе под нос, растирает свежевыступившую каплю в ладони. Ненавистный звук повторяется, заставляя подняться с импровизированной кровати едва не ував, из-за сбившегося в ногах одеяла. На этот раз чертыхания летят с его пересохших губ и осколками кружки разлетаются по комнате. Немое безразличие воцаряется на лице парня, пока он оглядывает и без того чахнущее убежище: на сером ковре пятна когда-то разлитого американо со льдом, нитки недоплетёных фенечек дружбы ядовитыми красками воспоминаний свисают с крючка в углу, падая поверх упаковки с крошками от палочек "Pepero" на столе, дверца разрисованного цветами и кракеном шкафа держится на последнем шурупе здравомыслия, которое медленно покидает Феликса день ото дня. Лёгкий звон металла о металл, копошение и вот дверь распахивается, торопные шаги за спиной, раздраженный выдох облегчения и странный вопрос: -Ты всё ещё здесь?

***

Подоконник с облупившейся небесной штукатуркой медленно пропитывался токсичным мороком. Полупустая пачка дешёвых сигарет, купленных за углом, прекрасно дополняла картину несбывшихся ожиданий в заброшенном коридоре универа. Полуприкрытая форточка слегка качнулась вслед за потоком сухого пыльного воздуха улиц. Кожаная безрукавка поверх белой майки была лишней в этот день понял парень, выпуская через стиснутые зубы дымовую завесу, с которой играли и пульсировали золотистые лучи. Мир - дым, люди - лучи. Первое, потому что всё иллюзорно, субъективно и местами скрыто пеленой неведения, второе, потому что они тоже пиздят светят не всегда кристально. Сделал заключение парень. Посмотрел на окно и только сейчас заметил мазню на стекле. Красные и бордовые мазки маркера были то ли взрывом, то ли последней работой раненного художника, что была написана его кровью на остроге смерти. Парень делает очередную затяжку и выпускает струю дыма на это нелепие, словно пытается стереть, чтобы не знать, что сюда забредает как минимум ещё одна живая душа. А точно ли живая? Или как я? На лестничном пролёте, находящемся в конце коридора, раздались шаги. Кто-то дернул за ручку. Феликс усмехнулся и проверил громовым хлопком о карман джинс наличие ключа. Ибо нехер сюда соваться. Но нежелательный гость не хотел просто так отступать, резче, с бóльшим усилием рвясь в дверь ещё и ещё. "Надо же... Кто-то реально очень хочет составить мне компанию в саморазрушении. Прости, но сегодня здесь будет только один изгнанник." С сарказмом и неимоверной драматичностью подумал парень. По ту сторону всё стихло. Феликс сделал новый глоток отравы и откинул голову на стену позади довольно выдыхая. Однако снова послышалось копошение, которое явно было уже в замочной скважине. "Да неужели! Вы верно, блять, издеваетесь!" Дверь со скрипом двинулась. Из-за неё показался слишком цветной для этого места парень. Он был в джинсовом комбинезоне на одно плечо и вполне бы мог сойти за строителя, но деревянная дощечка с кляксами всех цветов мира, детский пластырь на носу и бандана говорили, что это не так. Ли старался выместить всё своё недовольство на недотлевшей до фильтра сигарете, яростно вминая её в стену у окна, отчего сухая краска опала ещё больше. Непрошенный посетитель будто не был удивлён присутствию постороннего в этом гиблом приюте отшельников. Он весело стучал по плитке своими ботинками с кислотными саморучно плетёными шнурками, приближался целенаправленно, чтобы отягощающе радостно протянуть руку и произнести: -Привет! Я Хван Хёнджин… --Мне похер, кто ты. Всё равно собирался уходить, так что не утруждайся. - Феликс оборвал его давящую на уши эхом пустого коридора инициативность дружбы. Быстро открыл раму, выкинул огарок, не утрудился закрыть её обратно, просто захлопнул. Как получилось. Смёл в пятерню упаковку сигарет с рюкзаком, распластавшимся на полу раскисшей грушей, и встретился и изучающим взглядом визитёра. Хёнджин явно был заинтересован в этом странноватом пареньке с голубыми линзами. Его позабавила эта показная, якобы самодостаточная напыщенность. -Не приятно было встретится, рисуй свою мазню дальше. - Кивая головой на прозрачное полотно с маркерной зарисовкой, как можно ниже и наждачней проговорил Феликс. Обогнул парня и направился к недавно откупоренной двери. - Это роза! Цветок. - С всё ещё не угасающим блеском радости в голосе решил уточнить Хван. - А вообще в конце коридора есть класс, где стены только побелены. Конечно не лён, но не жалуюсь. Загляни как-нибудь, может изменишь своё мнение о "мазьне". -Да пошёл ты! - Отправил парень сочащегося жизнью художника, угасая в дверном проёме.

***

"Я всё ещё здесь?" Думает парень на холодном кафеле ванной, когда сознание вновь медленно просачивается в черепную коробку. Пробует встать, но не выходит. Левая часть бесхозно брошенного тела будто из ваты и не отзывается указаниям нервных импульсов. Феликс переворачивается на спину. Его отрубило сразу после… После чего? Неужели, теперь демоны в его голове не только терзают мозг, но ещё и крадут воспоминания. О здоровье и речи не шло, его он давно им отдал задаром, хотя здравый смысл этому очень сопротивлялся, но сил не хватило. Пришрал. Он и правда в последнее время ослабевал с каждым днём, уступая место ёбнутому хаосу. Вспомнить так и не удаётся. А в руку, бок и ногу, ещё несколько минут назад лишённых притока крови, проникают те самые демоны и раздирают на части. Феликс поворачивает голову, дверь из ванной настежь отворена. Настенные часы с рисунками роз вместо делений, выполненных в странном стиле, показывают без десяти шесть. "Вот чёрт! Скоро придёт Хван." Он не должен застать его здесь в таком ничтожном виде. Ещё рано. Для этого всегда будет рано. Парень подрывается с места и начинает наводить порядок всего дневного конченого желчного балагана. А теперь уже поздно. Уже очень поздно, стрелка в форме стебля с шипами пересекает отметку шести. Именно в это время его друг возвращается домой. Из за закрытой двери ванной Феликс слышит, как поворачивается ключ в скважине. Слышит шаги. Слышит приглушённое и ласковое: -Ликс, ты здесь? Он правда это слышит? Или просто демоны вернулись в серую клетку?

***

-Только посмотри на себя! - Воскликнул Хван, когда Ли в первый раз при нём взял фиолетовый гриф и намалевал нечто, назвав его индийским слоном. - А ещё мне что-то при первой встрече про мазню втирал. Да, получившееся существо сложно было назвать слоном. Возможно помесью мамонта, потому что Ликс переборщил с бивнями, лемура - уж больно маленькие уши, аллигатора из-за, прости господи, чешуи, и дракона, так как хвост бедного животного явно был последователем Имуги .

—

-Если ты придёшь на ночевку, то я постелю тебе около своей кровати на матрасе! -Вот как ты с гостями обращаешься. - Шутя, закатил теперь серые глаза парень. Насколько обширна его коллекция линз? Тот самый кабинет с открытыми для художеств стенами, у одной из которых сидели парни с кистями в руках. Болтали обо всём на свете и ни о чём. Выводили незамысловатые каракули. И собирались позже выпить американо. Увлечённый прорисовкой важной детали дерева, как казалось Феликсу, которое было нарисовао в максимально упрощенной форме, парень почувствовал, как что-то влажное лизнуло его щёку. Он дернулся в противоположную от хуй-знает-что-за-объекта сторону, вляпался рукой в палитру, смешивая половину красок, и уставился на Хвана. Тот сидел с промытой, насколько это возможно в мутно-фиолетовой воде из общей стеклянной банки, кисточкой в одной руке, что была направлена в сторону испуганного, и впивался зубами в пальцы второй, чтобы не заржать во весь голос. Миссия провалена. И вот он уже издаёт новые для этого мира звуки захлебывающейся косатки, откидывается назад, громко звеня живым смехом на весь кабинет. -Блять, Джинни, какого… - Феликс возмущается и замолкает. Это что-то странное. Тоже новое для этого мира. Хохот стихает. Хёнджин приподнимается на одном локте, кистью второй он стирает проступившие слёзы. Делает последние порывистые захваты воздуха, чтобы успокоить внезапную истерику. Ли всё еще сидит в замешательстве, в которое сам себя и загнал по неосторожности. -Подожди, как ты меня назвал? - Спросил, оправившийся от смеха парень. -Джи-и-нни, - неуверенно, смакуя ударение, как персиковый чай, повторяет Феликс. Лицо Хвана озаряет тёплая улыбка.

—

Парни сидели на подоконнике и жевали шоколадные брауни, принесённые Хёнджином. Солнце подбирало под себя последние лучи, что ярко отсвечивали в окнах соседних домов. Университет бы уже мог опустеть, но не все преподаватели были не так щедры на дарование свободы в этот пятничный вечер. Феликс через силу запихал остаток липкого куска в свой рот, небрежно стряхнул с рук сладкие крошки в сторону, пошарил в небольшом кармане своего бесформенного рюкзака, выудил зажигалку и сигареты. Поднял голову и понял, что за ним наблюдают. -Прям здесь? - поинтересовался друг с набитым ртом, из которого вылетела пара крошек. -А что такого? - быстро дожевав свой кусок переспросил парень. - Мы вообще-то познакомились именно здесь по этой причине. Повисла тишина. Но она не была звенящей или что-то вроде того. Она была своей. Но её прогнал звук прокрутки колёсика, что выпустил небольшое пламя из недр небольшого куска пластика. Огонёк лизнул сигарету, зажатую меж зубов, подпалил и исчез. Появился первый клуб дыма, отправленный на исследования далёкого потолка. На половине пути его рассёк кусок побелки, сорвавшийся с неведомых вершин и приземлившийся на сумку Хвана. -Хочешь, открой форточку! - вносит Ли соседу по окну морозное, как погода на улице, предложение. -Да, не-е, не хочу болеть. - Отнекивается тот. Снова пауза. -Никогда не понимал, что такого люди находят в этой отраве. Дай попробовать. - Протараторил на одном дыхании Хёнджин, закрывая и убирая контейнер, когда прикончил свою сладкую долю, попутно отряхивая белых хлопьев. Парень с сигаретой в руках прищурился и прыснул со смеху от таких противоречивых слов.

—

-Ну, так ты научишь? -Нет, а то мне самому не будет хватать. -Почему, ты уверен, что я буду брать их у тебя, а не куплю свои? -Просто знаю. Молчание. -Ты слишком много знаешь. "А ты нет. И это хорошо."

—

По прошествии недели Хёнджин не выдержал. Его не кормили завтраками, а просто сразу обрубали нить, что ведёт на кривую тропинку. И это раздражало. Он и сам может решать, куда ему в этом дыму направляться и за чем следовать. Когда Феликс в очередной раз, сидя с согнутыми ногами на подоконнике, решил закурить в облетающем коридоре после пар. Его компаньон по тайному убежищу не выдержал. Спрыгнул на ноги, стал медленно приближаться к жертве, делавшей первую затяжку. -Джинни? Что ты удумал? - С какой-то мафиозной интонацией и озадаченным взглядом обратился Ли к парню, когда тот достаточно близко подобрался. Хван ничего не ответил, только положил руки на оконный косяк и раму, перекрывая все пути отступления. По выражению лица было понятно – в светлой голове происходит неистовое копошение змеиного клубка. Зрачки разлиновывали лицо визави резкими хаотичными линиями от глаза к глазу, к губам и обратно. Феликс изогнул бровь, поднёс никотиновый свёрток к влажным полумесяцам напротив и, когда те потянулись навстречу, по-чеширски оскалился, быстро поместив его меж своих зуб. Новый прилив раздражения прокатился ознобом по телу Хёнджина. -Выбирай, Ликс: сигарета или… - он задумался, перевёл взгляд с сигареты, покоившейся уже в пальцах друга с небесной штукатуркой под ногтями, наткнулся на губы, выпускавшие струю дыма куда-то в сторону, - поцелуй. Бальзамическая тишина распростёрлась в коридоре, где один парень припёр к окну другого своим неожиданным, даже для самого себя, выбором. Феликс не смотрел ошарашенно, не отталкивал и не посылал на все пути-дорожки. Он лишь изучил смятение напротив, покрутил сигарету, втянул ядовитый туман и подался вперед, чтобы окутать им обоих. Предвкушение трепетом растеклось в груди диктатора, а дым осел на губах и просочился на язык вместе со словами низкого голоса: -Беру Ва-банк.

***

Слышно звуки радио с наклейками разных рожиц, включенного на столешнице. По которому передают, что погода сегодня - никакая. Как обычно. Ли пытается вспомнить схему по которой Хёнджин учил его делать градиент на пересекающихся бридах, когда они сидели на партах заброшенной аудитории и разбирали шарф по ниткам. Но не получается никак. Он старается вникнуть в загадочный мир книжонки с облезшим корешком и вырванным предисловием автора. Никак. Уже пару месяцев он пытается выбросить ту коробку убийцы бактерий, который использует не по назначению и покупает снова и снова, из ящика на кухне. Но, что? Правильно, снова это ёбаное никак. Ему никак не вырваться из этой клетки. Самое забавное, что в ней есть ещё одна - черепная, и где уже так тесно демонам. Но их всё устраивает, им этот нарастающий хаос нравится и они хотят больше. "Ещё? Ещё!" А таблеточное конфетти уже измеряется в дозировке. Феликс теряет кристальность, растворяется в мороке и угасает на полу ванной.

***

-Испортить почки оказалось не так уж и сложно, да, Ликс? - Хёнджин сидел в стареньком кресле напротив койки и пытался иронизировать. "Не так трудно как и найти себе помощника в выведении брауни, которые ты так любишь. Но тебе необязательно это знать. Продолжай верить, что всё закончилось, а я постараюсь больше не борщить с дозировкой." -Да, ты прав, но ничего, всё же хорошо закончилось. - С измученной улыбкой отвечает парень, продолжая перекладывать вещи из больничного шкафа в сумки. Казалось бы просто бактерицидное средство. Да и шанс получить почечную недостаточность мал, но он смог выцепить из всего списка побочных эффектов именно её. Везунчик! Это был первый раз. Первый раз, когда всё зашло слишком далеко, привычные методы ему не помогали. "Невероятно! Иммунитет что ли появился?" Думал он, когда уже второй час крючился сначала над ванной, а теперь над аптечкой в поисках спасения от здравого смысла на самом краю сознания, который хотел жить в здоровой физической оболочке. Но демоническая жажда драмы была сильней. Итогом спасения, нашедшегося на самом дне пластмассовой коробки с наклейкой красного креста, стала передозировка, опечаленный Хван и больничная палата со звездами на занавесках на месяц.

—

Второй заезд в дом помощи был через каких-то пару недель. -Врач знает из-за чего это повторилось? - Хёнджин снова сидел в том кресле. Энтузиазма шутить поубавилось. "Ага, он знает, он всё знает, а ты нет. И не надо. Мне жаль, что ты мне небезразличен, поэтому мне не хочется тебя расстраивать." -Не уверен, он сказал, что вероятно вр всём виновата наследственность. - Все с той же измученной улыбкой врал Феликс, собирая вещи. Решение настроенного на заботу Хвана было неоспоримо. Реабилитировавшийся друг какое-то время должен пожить у него и всё тут. Тогда Феликс и выяснил, что его теперешний сиделка-парень помимо рисования любит холодный кофе, макраме и матчевые палочки.

—

Третий. -Почему? Хёнджин всё в том же кресле, обитом черным кожзаменителем, потрескавшимся на подлокотниках. Та же палата с звёздами на занавесках. И койка, на которой молча лежит Феликс.

***

Хван Хёнджин теперь всё узнал от врача. Он помнит, как приехал с дополнительного класса по художественной живописи к другу в гости. Помнит, как ему долго не открывали дверь. Увидел тело Ли, падающее у двери в ванную комнату. Приглушенный звон ключей, приземлившихся на входной черный коврик, кажется одновременно с Феликсом. Как бежал. Как пригвоздил синяки к коленям. И как увидел белину в глазах под трепещущими ресницами, которая поглотила и его. Он не помнит названия цветных кругляшков и торпед, раскиданных по столешнице, наполовину растёкшихся недорадугой из-за опрокинутого прозрачного кувшина. Всё равно останется серость. Не помнит как выудил телефон, на обоях которого стоял дым с лучами солнца, из кармана пальто. Как набрал непослушными руками номер людей, что привезли их в это здание пропитанное системами и бумагами с диагнозами. Как кто-то, вроде, он был в белом халате и маске, сообщил ему Феликсов приговор - уремическая кома.

—

Хван приходит к нему. Каждый раз спрашивает для проверки, когда закрывает дверь палаты и подходит к койке: -Ты всё ещё здесь? В надежде, что в этот раз всё по другому: Ликс пришёл в себя, попросил медсестёр на посту ему подыграть, чтобы обрадовать своего Джинни возгласом "Бу", подойди тот чуть ближе. Он рассказывает о прибавляющихся с заметной редкостью рисунках в кабинете с побелёнными стенами. Что без него не появляются новые слоны и кракены, а сам он не хочет заканчивать ландшафт лавандового поля Прованса. Говорит, что заказал часы с интересным дизайном делений, чтобы потом, когда всё наладится они могли слушать их тиканье. Читает книжку без предисловия, что нашёл у себя на полке. Хёнджин надеется, что Феликс его слушает, сидя, наверно, в какой-то, комнате и старается найти выход.