В поисках Хиробрина

      Мама о чём-то говорила, но я не слушала. Меня будто током пробило, появилось слишком сильное ощущение реальности, эта мерзкое чувство, когда не слышишь стук сердца и только мозгом понимаешь, что случилось нечто плохое. Нечто, которое ты не в силах объяснить, и не в силах его исправить, но оно прямо перед твоими глазами и с этим можно только смириться.       – У нас были гости? – спросил отец, стоящий в проходе в мою комнату.       Я повернулась к нему, мать наконец замолчала.       – Яна? – спросила она.       Я помотала головой, дёрнула плечами. Кому-кому, но мне сейчас точно не до разговоров.       – Нет, не было гостей, – тихо произнесла я, опустив голову.       Больше всего мне сейчас хотелось остаться одной, но они всё стояли, нарушая моё личное пространство. Отец прокашлялся, громко, словно выдавливая из себя кашель и сказал:       – Две чашки тогда зачем?       И что я могла на это ответить? Придумать какую-нибудь ложь? Или правду сказать, чтобы они психушку вызывали? Взглянув отцу в глаза, я пожала плечами.       Мать пилила меня взглядом, да так сильно, что кожа покрылась мурашками. Я искоса посмотрела на неё, заметив, как она переглянулась с папой, и наконец пошла прочь из моей комнаты. Как только они вышли, я прикрыла дверь, слыша их разговор.       – Снова в четырёх стенах сидит. – сказал папа.       – Я ей предлагала работу недавно, она отказалась, как всегда. Что ж такое…       Я сжала глаза так сильно, как только могла и медленно опустилась на колени, проводя руками по двери. Плачь мой был бесшумен. Дело практики.       Немного успокоившись, я вытерла лицо руками и встала, легла на кровать, и смотря в потолок, начала размышлять.       Это был не сон. Точно не сон. Тогда я шизанутая? С ума схожу? Шумно выдохнув, я перевернулась на бок.       Была бы какая-то вещь, которую оставил Хиробрин после себя, которая только ему могла бы принадлежать. Или сделай я фотографию… могла бы убедиться.       Я прикусила губу, жалея, что отдала футболку. Нет, конечно, если бы он ходил с голым торсом, это было бы ещё более неловко... Боже, о чём я думаю?       Я ударила себя по голове и вскочила с кровати, попыталась размяться. Встав у зеркала и поджав губы, я уставилась в своё отражение. Лицо было несколько опухшее от слёз, пересыпа и просто сидения в четырёх стенах.       Мама мне недавно сказала, что кожа у меня стала сильно бледной, но сама я этого не замечаю, только синяки под глазами стали побольше. И ещё краснота от слёз пока не сошла.       Если честно, мне не нравится так просто сидеть дома. Родители стали мне надзирателями, а я их пленной. Пленной их слов, указов, придирок. Сама я ощущаю слабость, что в теле, что в разуме.       Я отвернулась от зеркала в отвращении. Смотреть на себя тошно. Жалкая, слабая, ещё и на голову больная. Боюсь даже из дома выйти, о чём тут говорить? Моя жизнь, если по-честному, уже давно лежит в гробу с прибитой крышкой, осталось только закопать. Ни образования нормального, ни работы, ни… друзей. Ничего.       – Нормальное ты что-то ела, пока нас не было? – спросила мама.       Я вздрогнула и повернулась к ней, глядя на то, как она поставила руки в боки. Вот она, деловая женщина, у неё точно всё схвачено, только вот с дочерью как-то не получается.       – Не ела.       – Ладно, – она покачала головой, ругаться со мной видимо устала. – Я погрею тебе еду, и только попробуй её не съесть.       – Хорошо.       Мама прищурилась, рассматривая меня. Она подошла ко мне, пригляделась к шее.       – Это что? – спросила она, также хмурясь. Но в этот раз её голос прозвучал несколько… неуверенно.       Пару раз моргнув, я пожала плечами.       – Ты про что?       Она провела пальцами по моей шее, и до меня дошло о чём она. Господи Боже… Я подскочила к зеркалу, рассматривая шею. Там был самый настоящий, мать вашу, засос! Я взглянула на маму через зеркало, широко раскрыв глаза:       – Я не знаю…       Мать сложила руки на груди, поглаживая себя по плечу. Мне даже страшно предположить, о чём она думает…       – Яна, – начала она. – У тебя появился парень?       Я развернулась к ней, стараясь избавиться от послевкусия этого вопроса в своей голове.       – Нет, конечно!       Но мама смотрела на меня, своим упорным взглядом. Я ненавидела этот взгляд.       – Мам, правда нет!       Было видно, что она мне не верит. А мои попытки оправдаться только всё портили.       Она глубоко вздохнула, прикрыв глаза, будто мысленно приговаривала себе: «Яночка уже взрослая, ей уже можно»       – Дочь, – строго сказала она, раскрыв глаза. – Я рада, что ты начала с кем-то общаться.       – Да мам, я говорю, нет у меня никого!       Она вытянула руку, заставляя меня замолчать, затем продолжила:       – Но прошу, позаботься не только об этом, но ещё и о своём будущем. Хорошо?       Пару секунд я молчала, слушая удары сердца. Мне ведь ничего не остаётся, кроме как сказать ей «хорошо», как бы соглашаясь со всем тем, что она сказала до этого. В таком случае, шиза звучит не так уж плохо.       – Мам… – я покачала головой. – Какой к чёрту парень, ты меня видела вообще? – я изобразила трясущееся тело и покривлялась. – Я не знаю откуда это, – я указала на шею. – Но ты думаешь кто-то в своём уме захочет мне такой след оставить?       Мама молчала. Кажется, мои слова прозвучали излишне серьёзно. И, если честно, в попытке оправдаться, я почувствовала, как внутри всё засвербило. То отвращение, с которым я отвернулась от зеркала, снова выплыло наружу.       – Какая же ты глупая, Яна.       Услышав это, я сглотнула. Мама, на самом деле, была права. Будь мне лет шестнадцать я бы завопила от ярости, погнала бы её скорее из комнаты, но сейчас мне ничего не оставалось, кроме как кивнуть. Да, я глупая, потому что говорю о себе такие вещи. Но ничего с этим делать я не хочу. Боюсь, мне в моём коконе намного комфортнее.       Мама простояла ещё пару секунд, затем развернулась и пошла в сторону коридора, напоследок кинув, чтобы я приходила на кухню через пару минут.       И знаете, если кто подумал, что я какая-то странная, то смело можете добавлять сюда ещё одну характеристику – тупая. Потому что про наличие засоса и о причине его появления я вспомнила только ночью, когда сидела перед экраном компьютера. И вспомнила я только потому, что снова зашла в майн и передо мной высветилось название того самого злополучного мира. «В поисках Хиробрина», вашу мать.       Да, я старалась игнорировать эти навязчивые мысли, но они меня всё возвращали к этой игре и к Хиробрину. Он сказал, что вылез из монитора…       Я тут же помотала головой.       – Бред, – моё тело вскочило из-за кресла само. – Бред-бред-бред.       Было ощущение, что я это вговаривала в себя, аки мантру. Но чёрт… себя ведь не обманешь. Замолчав, я уставилась на экран, поджала губы. Руками провела по лицу и села обратно в кресло. Хорошо, я просто попробую.       Я несколько раз нажала на иконку игры и ждала загрузку, стуча пальцем по мышке. Когда наконец, я зашла в этот злополучный мир «В поисках Хиробрина», я встала с кресла, и поставив руки в боки сказала:       – Ну, Хиробрин, покажись.       На секунду я почувствовала себя в какой-то детской сказке, где таким же тоном Иван-Царевич просит избушку на курьих ножках повернутся к нему передом, а к лесу задом. Но несмотря на это, я совсем не смутилась, а нахмурилась и оглядывалась вокруг. Никаких дурных ощущений, как в прошлый раз… год назад.       Во мне будто что-то прозрело. Ощущения ведь были, и портрет тот был. И это было аж год назад, когда всё только-только началось. Так значит, это не бредни были?       Я почувствовала, как на моём лице появилась улыбка. Но радоваться было рано, ведь Хиробрина не было, сколько не оглядывайся и сколько не зови его. Слегка поникнув, я села за кресло, схватилась за мышку и положила левую руку на клавиатуру. Может если я немного побуду в этом мире, то он появиться?       В любом случае, мне оставалось только попытаться. В этом мире у меня всё шло к тому, чтобы построить портал в ад. Были готовы все материалы, кроме зажигалки. Поэтому я вышла из дома и направилась в сторону шахты, которую нашла. По телу пробежались мурашки, я взглянула на свои руки, свет монитора слегка освещал то, как у меня волосы стали дыбом.       Моё тело передёрнуло, я сглотнула и вернулась к игре. Наверное, это хороший знак? Практически дойдя до входа в шахту, в наушниках я услышала, как в игре заиграла музыка.       Вокруг не было ни одного монстра, был день, и я остановилась, убрала руки с мышки и клавиатуры и с двух сторон сжала наушники, чтобы вслушаться как можно сильнее. Я даже прикрыла глаза, но моё сердце вдруг застучало сильнее обычного, и даже с закрытыми глазами, я почувствовала, как кружиться голова.       Открыв глаза, я взглянула в монитор. Наушники с грохотом упали на пол, вместе со мной и креслом. Мгновение и лицо Хиробрина на весь экран пропало. Я пыталась отдышаться и посмотрела в сторону двери, вслушиваясь в тишину ночи. Кажется, родители не проснулись. Я почувствовала, как позади меня выросла тень. Неизвестный наклонился и протянул мне руку. Закинув голову назад, я сразу же узнала в нём Хиробрина.