Вина Пола Буэра

      Господину не нужно покаяние. Что с того, что располосует Буэр спину себе кровавыми полосами от флагеллума, что разобьет себе лоб о каменные плиты часовенки с перевернутым крестом, на котором у распятого человека такое беспощадно страдающее лицо?       Господин ценит только дела. Поступки и стремления. Поэтому и жив до сих пор Пол Буэр — хотя и сам он, и Господин знают теперь, кто повинен в том, что в этой самой часовенке в прошлом черном ноябре изогнулся в страшной муке единственный Сын Господина, пронзенный кинжалом фанатика. И пусть спаслось семя его, пусть уцелело — это спасло лишь жизнь Пола Буэра, который все еще был нужен, полезен. Но это не спасло Пола Буэра от его собственного персонального ада, в котором еженощно с низким горьким стоном валился замертво тот, кого сам он обрек на смерть.       И спасаясь от этого преследующего его ада, Пол бежит в прошлое. Бежит как последний трус, в воспоминания — вспоминает минуту за минутой, перебирает эти минуты как драгоценные четки. Вспоминает, как впервые попал в особняк Торнов, заняв наконец высокий пост в Торн Индастриз. Как пронзило его сильнее, чем в ученических восторгах черных служений, когда он встретился с почти прозрачными серо-стальными глазами юного Дэмьена Торна и как был он сражен прямым словно стальной клинок взглядом юноши, почти мальчика. Он, кажется, целую вечность смотрел на Дэмьена, схватывая, подмечая мельчайшие черточки и оттенки выражения, укладывая их в своем сознании, как думал тогда Буэр.       Пол стиснул кулаки, не замечая что разрывает тонкую ткань простыни, которую комкал. Не в сознании, не в сознании уложил, посадил как драгоценные семена он тогда образ Дэмьена — в сердце.       Настоящее испытание и посвящение, понимает теперь Пол, он получил именно тогда. И тогда же он, не зная и менее всего на свете желая того, обрек Дэмьена на смерть.       Все их дальнейшее существование на одной планете, под одним солнцем и звездами было движением Дэмьена к смерти, и Буэр был бессилен предотвратить его. Он мог удержать Дэмьена, не дав броситься в ледяную воду, уносившую к гибели Билла Ахертона, он мог поймать успокаивающий взгляд юного Антихриста — сверху вниз, словно с башни крепости, — когда случилась авария на установке и вокруг корчились в ядовитом дыму кашляющие люди. Он мог руководить корпорацией, умножая власть и влияние Дэмьена, служа ему.       И все же он не мог спасти его, потому что не властен был преодолеть сильное, поглощающее и враждебное Господину и Его Сыну чувство, которое овладело им, едва он увидел Дэмьена.       Дьявол не умеет читать в сердце. Сердце человеческое закрыто для него — иначе не выжить бы Полу, иначе сам, добровольно наложил бы он на себя руки. Пол закрывает глаза. Не поможет, думает он. Разве что возненавидеть себя — и ненавистью этой уравнять другое чувство, лишавшее тогда сил Дэмьена. Спаситель, Мессия — чушь, не Мессия и не его слуги лишали тогда силы и убивали Дэмьена. Дэмьена убивал он, Пол Буэр. И такие как он.       Слишком люди, чтобы не убивать Антихриста тем единственным, чему он не в силах противостоять.       Любовью. ***       А утром Буэр следит из-за затемненного стекла своего авто как будущий посол и его супруга выходят из здания монастырского приюта, унося крохотный теплый сверточек. Дочь Дэмьена Торна.       Буэр отказался смотреть на этого ребенка, когда он — она, Дилия, только появилась на свет.       Во второй раз он не совершит той же непоправимой ошибки. Он уже знает свою главную слабость и не позволит ей более помешать пути Господина. Главное сделано, остальное пусть довершат другие, более сильные и холодные, каким и должно быть следующим Тропою Тени.       А уделом Буэра останется крохотная одинокая часовня и одинокая могила на фешенебельном кладбище. Могила, которую никто не осквернит цветами.