Цветок и нож

      — Поговори со мной, моя леди. Пожалуйста.       Во мраке комнаты прозвучал тихий властный голос, но в сказанном почувствовалась дрожь. Полумрак, царящий в спальне любовников, прятал слезы, готовые пролиться солеными дорожками по щекам. Длинные пальцы обхватили хрупкие плечи в надежде хоть немного успокоиться и унять плохое настроение любимой.       Алис знала, сколько усилий стоило Эймонду оставить ее в живых. Но она владела теми знаниями, которыми в замке не обладал никто. Поэтому Одноглазый принц решился оставить красивую женщину себе, выбрав ее, единственную из Стронгов.       Как трудно было решиться на такое! Для него это действительно смелый шаг. Но он слишком сильно хочет власти, слишком сильно зол и слишком влюблен.       Эймонд продолжает идти до конца. Он разрушает все то, что причиняет ему так много боли. Он медленно и с удовольствием, почти с возбуждением, уничтожает всех врагов до единого. Он не думает о любви и сострадании, он думает лишь о своей власти, и чтобы наконец восторжествовала справедливость в доме Таргариенов.       Завоеватель и ведьма! Да, шепчутся, что ведьма приворожила завоевателя, но сам Эймонд так не считает. Жестокости в нем не убавилось, импульсивности и вовсе, но просить нового правителя думать дважды, прежде чем отнять чью-то жизнь, Алис все равно готова бесконечно. Она для Эймонда — самая очаровательная и манящая.       Голодные мужские взгляды не нравятся принцу из дома Таргариенов. Мужчины хотят провести ночь с Алис за все дары мира, но колдунья принадлежит лишь одному. Других женщин принц напрочь не замечает.       Многозначительные взгляды, мимолетные прикосновения, влажные поцелуи в самом темном углу замка. Это все, что у них есть. Все, что они могут пока себе позволить.       Внешне Эймонд всегда спокоен. Но никто не замечает ревности в его глазах. Сапфир сверкает в темноте, когда он смотрит на Алис Риверс, незаконнорожденную дочь Лионеля Стронга. Никто не обращает внимания на руки, сжимающиеся в кулаки всякий раз, когда другой смотрит на ту, которую он любит. Никто не видит сбитых в кровь костяшек пальцев.       И за всем этим внешним спокойствием скрывается жгучая ревность, когда он представляет ее с другим. Ярость, что клокочет внутри, испепеляющая и разрушающая. От одной только мысли, что с его женщиной сможет что-то случиться, или она будет принадлежать другому, принц теряет контроль над собой. И хочется нарушить все запреты, наплевать на все условности…       Эймонд и нарушает. Привык нарушать…       Но сейчас Алис здесь, рядом с ним. А Таргариен словно маленький ребенок, который злится на всех и вся лишь потому, что очередной каприз оказался неудовлетворенным. Понимает, как глупо выглядит со стороны, но не может переступить через собственную боль.       Погруженная в собственные мысли, Алис вытерла слезы, не слыша шагов, и вздрогнула, когда его ладони опустились ей на плечи.       — Моя леди, поговори со мной.       Еще тише, но настойчивее. Эймонд повернулся и оказался с ней лицом к лицу. Она так близко, что он почувствовал ее дыхание на своей щеке. Эта близость пьянила, разжигая внутри огонь. И Эймонд лишь крепко прижал Алис к себе, зарываясь пальцами в ее черные шелковые волосы, ощущая манящий запах.       — Ты моя.       Одними лишь губами произнес Таргариен, но Алис содрогнулась от его слов и посмотрела ему в глаза. Все это не напрасно, прочитала она в них. Мы справимся. Вместе. Навсегда.       — Я хочу родить тебе дитя, но это невозможно.       Эймонд наклонился и поцеловал Алис в губы, делая поцелуй глубже, потому что его мысли то и дело возвращались к планам на ночь. Приятная расслабленность внезапно окутала тело, и появилась легкость в голове — главный признак приема нескольких кубков вина, которое Таргариен все чаще и чаще употреблял.       — Мне все равно, родишь ты мне ребенка или нет. Я люблю тебя.