Как разлюбить тебя?

      — Жень, иди кушать, — слышу тихий, уставший голос матери.       — Иду, — бормочу самому себе, закрываю книгу и иду на кухню.       На ужин снова невкусная гречка, которая кое-как сварена. Желудок одобрительно бурчит при виде еды, а вот мозг подаёт сигналы о том, как невкусна эта еда и как сильно она надоела. Ни специй, ни какой-либо основы. Твёрдое мессиво, называемое едой. Ковыряю гречневую кашу ложкой, грустно смотрю на неё. Поднимаю голову, осматривая кухню.       Небольшая кухонька, метров семь. Старая и уже заржавевшая плита, еле-еле работающая, небольшой холодильник, в котором мышь повесилась, настолько там пусто, несколько шкафчиков, в которых также пусто и кроме гречки, риса и ещё какой-нибудь каши совсем ничего нет, голые серые стены, с которых сыплется штукатурка и которые навевают лишь грусть и тоску, небольшой обеденный деревянный стол и два стульчика, каких-то обшарпанных и совсем негодных. Но это лучше, чем ничего. Небольшое окошко рядом со столом, куда я обычно смотрю во время приёма пищи, думаю о своём и стараюсь абстрагироваться от такой унылой реальности.       За окошком тихо покачиваются деревья, начинают скидывать листву. Ветер тихонько завывает, проникая сквозь щели внутрь, отчего становится холоднее и приходится теплее закутываться в свитер. Дождь, бьющий по подоконнику, капли которого медленно ползут по стеклу, грязь и слякоть, вызывающие неприятие и какое-то омерзение. Всё навевает грусть и тоску, превращая и так не слишком радостные будни в ещё более депрессивные.       — Ты почему не ешь? — устало спрашивает мать, как-то грустно смотря на меня.       — Не хочу, — нехотя отвечаю, хотя знаю, что пока не съем из-за стола не выйду.       — Я слышу, — на этих словах забурчал мой живот, выдавая моё состояние. — Поешь хоть немного.       Тяжело вздыхаю, беру ложку в руку и зачерпываю кашу, отправляя её в рот. Медленно прожевываю, чувствуя сухость и твёрдость некачественной гречки. Жуется тяжело, а потому запиваю водой, проглатывая этот ужасно невкусный комок. По всему телу проходятся мурашки от того, насколько же это мерзко, но ничего другого не остаётся.       Начинаю медленно есть, ложку за ложкой, запивая водой и стараясь не думать о том, что я ем. Уж лучше гречка, чем ничего. Хотя и она не добавляет особой радости. Есть её чуть ли не каждый день тяжело. Очень. Хочется хоть какого-то разнообразия, но... Но пока что мы не можем себе этого позволить.       — Я наелся, — тихо говорю, показывая полупустую тарелку.       — Иди к себе.       Встаю, перекладывая остатки еды в тарелку маме, мою посуду и без того грязным куском тряпки и иду к себе. Захожу в комнату, прикрывая дверь. Даже моя личная берлога выглядит жалко.       Старенькая, скрипучая кровать с уже потрепанным и непригодным матрасом, на которой я еле помещаюсь. Небольшой деревянный стол, кое-где потертый и даже поломанный. На столе лежат нужные учебники, самые дешёвые тетрадки и ручки. В углу стоит подобие шкафа. Одна дверца уже сломана и потому не закрывается, оставленная на распашку. Сам он весь какой-то развалившийся. Ощущение, что вот-вот упадёт.       Внутри лежит какая-то одежда. Школьные вещи, довольно неплохого качества, но потёртые и еле сидящие, потому что я из них уже вырос, пара трусов, носков, одни джинсы, также купленные года три назад, а то и больше, несколько футболок с глупыми рисунками, выглядящие дёшево и очень жалко. Как будто покупались пятилетнему ребенку, а не подростку. И есть два свитера. Довольно большие и неказистые. И, пожалуй, вот и весь гардероб.       Стены серые и кое-где подранные, прямо как и моя жизнь.       Сажусь на кровать, подгибая ноги под себя и грустно вздыхая.       Думаю, самое время представиться.       Зовут меня Евгений или Женя. Мне семнадцать лет. Хожу в школу, учусь в одиннадцатом классе. Учусь я отлично. Да, самый обыкновенный ботаник, заучка и задрот. Просто я понимаю, что для хорошей жизни нужно хорошее образование, потому и хочу закончить одиннадцатый класс с золотой медалью и поступить на бюджет в институт, а там найти хорошую работу. Чтобы выбраться из этой нищеты. Вместе с мамой.       Выгляжу я так же, как самый обыкновенный ботаник. Короткие тёмные волосы, небрежно лежащие на голове, огромные старые очки на пол лица, закрывающие красивые темно-зеленые глаза, выражающие постоянную грусть и тоску. В них нет света, нет радости. Казалось, все те эмоции, что испытывает счастливый человек, просто умерли во мне. В чертах лица тоже нет чего-то примечательного. Прямой нос с небольшой горбинкой, чуть выделяющиеся скулы, немного пухлые губы, совсем чуть-чуть, впалые щёки, наверное от недостатка еды, ну и наверное самое выделяющееся это мои ресницы, непозволительно длинные и пушистые для парня, но скрытые линзами довольно уродских очков.       Сам я невысокого роста, я бы даже сказал слишком низкий для парня. Всего сто шестьдесят сантиметров. Худой, очень худой. Кое-где выпирают кости, что в сочетании с довольно бледной кожей, выглядит поистине ужасающе. По характеру я довольно тихий и немногословный, наверное, потому и нет друзей. А ещё их нет из-за нашей бедности.       Отец давно умер, оставив нас с мамой и всё легло на её хрупкие женские плечи. Готовка, забота обо мне, работа, которая не приносит много денег. Были бы у нас родственники, но... Конечно, по папиной линии есть, например, бабушка и дедушка, но им стало плевать на нас после его смерти. Как живём, чем живём... Плевать. Будто нас никогда и не было. Мы всего лишь плохое воспоминание в их жизни, которое рано или поздно забудется.       А всё из-за чего? Они винят мою маму, а значит и меня в смерти отца. В тот роковой день, лет семь назад, отец опаздывал на работу, судорожно собираясь. Мама должна была выехать раньше, на своей машине, потому что машина отца была в ремонте, а тот должен был поехать на автобусе, но из-за того, что он опаздывал, она уступила ему машину, решив ехать на другом транспорте.       В тот день нам сообщили об аварии и смерти важного для нас человека. Поначалу мама винила во всём себя, но я убедил её в том, что это не так. Виноват был урод, врезавшийся в нашего отца. Она была ни причём.       Но родители папы не смогли принять его смерть и винили, да и до сих пор винят нас в гибели их сына, прекратив всё общение с нами. Мы не знаем где они, что делают и живы ли вообще, но нам и неважно. Близкие люди никогда не отвернутся от тебя, что бы ни произошло. А они так легко сдались, обвинив тех, кого легче всего в этом обвинить. Такие люди недостойны даже находиться рядом.       По маминой линии есть бабушка, её мама, и сестра. С сестрой они не общаются, и мать даже не знает где та находится и чем живёт, а бабушка... Бабушка очень стара и больна, потому получает только крошечную пенсию, которой еле-еле ей самой хватает. Потому маме приходится работать. Много работать. Там где она работает платят очень мало и нам самим еле хватает на жизнь.       Я предлагал пойти работать, но мама отрезала, сказав, что я должен всё время посвятить учёбе, дабы поступить на бюджет и выбраться отсюда. Потому я и прикладываю много усилий ради нас. Ради той жизни, которая когда-то была и ещё может быть. И я сделаю всё, чтобы мы выбрались из этой дыры, живя лучше, чем сейчас.       — Жень, ты сделал уроки? — вырвал меня из мыслей тихий голос.       — Да.       Подходит ко мне, садится рядом и обнимает. Приникаю к ней всем телом, хватаясь за неё как за спасительную соломинку. Мягко поглаживает по голове, немного укачивая, прямо как ребёнка, прямо как когда-то давно в детстве.       — Всё будет хорошо, — шепчет она, вздыхая, и целует меня в макушку.       — Я знаю. ***       Тихо сижу за первой партой, листая учебник и готовясь к уроку истории. Вряд-ли меня спросят, но нужно всегда быть готовым. Оглядываю небольшой класс, который отреставрировали, покрасив стены в бежевый и потолок в белый, хотя, честно говоря, особо ничего не изменилось. На третьем ряду за первыми двумя партами собрались мои одноклассники, что-то громко обсуждая и смеясь.       Девушки как обычно игриво накручивают прядки волос на пальцы, улыбаясь парням, а те в свою очередь стоят совсем близко, что-то шепчут на ушко или даже обнимают за талию, прижимая к себе. Рассказывают анекдоты и какие-то дурацкие шутки, дабы привлечь внимание.       — Чё пялишься? — грубо спросил одноклассник, посмотрев на меня.       Все тут же повернулись в мою сторону и посмотрели так, будто я лишь мусор, не имеющий никаких прав, а в особенности не имеющий права здесь находиться. Я лишь молча отвернулся, продолжая читать учебник. Те над чем-то засмеялись, начиная снова обсуждать свои будни.       Жду звонка, как тонущий человек спасательный круг, потому что я знаю, что может произойти на перемене. И тут я вижу тень, склонившуюся надо мной. Поднимаю голову, видя перед собой Виктора.       Виктор...       Один из популярных парней в школе, хулиган, а также главарь небольшой банды. Он держит всю школу у себя на виду, а приспешники, в лице Олега и Егора, помогают ему в этом.       Его никто не интересует, он высокомерный и эгоистичный парень. У него нет чувства жалости или вины. Он прогуливает уроки, не делает домашку и не слушается учителей, иногда даже срывает уроки. Курит, устраивает вечеринки, где напивается чуть ли не до беспамятства, а также имеет все, что движется. Он не заботится о чувствах других людей, по большей части они ему неинтересны. Но при этом он очень популярен среди девушек. Многим нравится этакий плохиш.       Девушкам неинтересны обычные парни, им нужны приключения, опасность, неизведанность. Они все вздыхают по нему, надеясь, что их заметят и, возможно, именно её выберут, может она станет той самой, кто определит путь парня, изменив его и сделав самым счастливым, но это лишь пустые мечты.       Виктор пользуется девушками лишь для снятия напряжения. Ему никто не нужен, у него нет понятия симпатии или даже любви. Ему это чуждо. Он богат, а потому имеет всё, что захочет и всех кого захочет.       Баллов ему добавляет внешность. Чёрные густые волосы, прикрывающие уши, небольшая чёлка, которую он постоянно поправляет или сдувает наверх, дабы та не мешалась. Тёмные, как ночь, глаза, добавляющие загадочности этому парню и навевающие какой-то страх. Довольно аристократическая внешность: густые тёмные брови, прямой аккуратный нос, немного пухлые губы вместе с хорошо выделяющимися скулами и небольшой, едва заметной родинкой над губой.       Чёрная рубашка, обтягивающая его стройный торс, не скрывающая мышцы. Чёрные обтягивающие джинсы, хорошо сидящие на нём. Несколько крупных массивных колец на пальцах, а также татуировки по всему телу: на спине какая-то змея, на плече левой руки пасть льва, на правой руке, там где кисть, виднеется череп и куча других татуировок, скрытых одеждой.       Такие, как он, любят издеваться над бедными или тихими учениками, явно находя это занятие очень весёлым. И в число таких неудачников попал я, а потому, как я и бедный и тихий, да и ко всему ещё и ботан, то достают в основном именно меня. Могут словесно, могут подстроить какие-то подлянки, а могут... Иногда могут даже избить, благо случается это не очень часто.       — И чё мы пялимся? — насмешливо спрашивает парень.       — Ты домашку сделал? — интересуется его припевала — Олег, и я уверен, что в этот момент он мерзко ухмыляется.       Молча достаю их тетради со сделанной домашкой и протягиваю им дрожащими руками, опустив взгляд в парту. Не хочу видеть их лиц.       — Какой хороший мальчик, — приторно сладким голосом говорит Егор.       — Надеюсь на этот раз нормально сделал или снова тебя отпиздить? — грубо спрашивает Олег, давя на больное.       Я лишь помотал головой, в страхе зажмурившись.       — Ты, блять, разговаривать вообще умеешь? — гневно рыкнул Виктор, хватая меня за волосы и до боли оттягивая их назад, поднимая мою голову.       Я лишь продолжил смотреть на него, а в уголках глаз появились слёзы.       — Какой же ты жалкий! — с этими словами он отпустил мои волосы, а я, свесив голову, начал тихо всхлипывать. — Даже мерзко находиться рядом с таким ничтожеством как ты. Идемте, парни.       Те уходят, занимая последние парты и флиртуя с девчонками, а я пытаюсь успокоиться, не думая о том, что случилось. Казалось бы, ну схватил за волосы, ну сказал то, что думает обо мне, подумаешь.       Но нет. Для меня не подумаешь. Мне больно. Больно каждый раз слышать эти слова, больно видеть на его лице лишь презрение в перемешку с омерзением. А всё почему? Потому что я влюблён.       Да, влюблён в того у кого нет сердца, влюблён в того, кто постоянно надо мной издевается, всячески унижает, влюблён в того, кто не достоин этого, не достоин того, чтобы его любили, влюблён в того, кто не имеет понятия чести, кто лишь использует людей ради своих корыстных целей, наплевав на их чувства. Влюблён, по сути, в равнодушного монстра, который получает удовольствие, наблюдая за страданиями других.       И я понимаю, в кого я влюблён, понимаю, что мы никогда не будем вместе, понимаю, что он не тот человек, который мне нужен, но ничего не могу с собой поделать. С собой и со своим сердцем, которое сильнее бьётся от его близкого присутствия, которое кричит о том, что хочет быть рядом именно с ним, болезненно сжимаясь от издевательств любимого человека.       Как бы я хотел вырвать сердце, хотел бы, чтобы оно замолчало и перестало стучать, хотел бы, чтобы всеми чувствами управлял мозг, но я бессилен. И всё, что мне остаётся, это изо дня в день наблюдать за объектом влюблённости, терпя его издевательства и болезненно переживая его новые отношения.       Когда я влюбился? На этот вопрос я вряд ли смогу дать ответ. Я и сам не понял. Раньше я им восхищался, до первых издевательств. Но несмотря на все те унижения, что я пережил, я каким-то образом влюбился в него. В того, кому моё сердце и любовь нахрен не нужны. Но я живу этим. Живу этой больной любовью. Живу им. И только ради него я каждый день прихожу в ненавистное мне место, только бы увидеть его, только бы понять, что я ему не надоел, только бы дышать одним с ним воздухом и быть рядом.