***
— После недельной реабилитации наши доктора смогли стабилизировать его состояние. Обнаружено много тяжелых повреждений — внутренних и внешних, — но сейчас ему ничего не угрожает, — Нахида поджала губы, продолжая покачиваться на созданных ею же качелях из лиан, украшенных сумерскими цветами. Итэр заворожённо наблюдал за таким филигранным искусством мастерства стихии, это было поистине красиво. Но он держал себя в руках и старался не отвлекаться от предстоящего серьёзного разговора. — Но тебя что-то беспокоит? — Итэр попал в самую точку. — Интуиция тебя не подвела. Верно, меня кое-что всё же волнует. Боюсь, без твоей помощи я не смогу прийти к верному решению. Итэр молча присел на ступеньку, ведущую в храм Сурустаны, выражая готовность слушать дальше. Прошла всего лишь неделя после всего случившегося, и жизнь в Сумеру постепенно налаживалась. Итэр хотел бы, чтобы этот покой продолжался и дальше. Меньше проблем — меньше работы и больше отдыха для него. — Скарамучча, он… — Нахида пыталась правильно подобрать слова. Покачивания из стороны в сторону прекратились, малышка спрыгнула с качелей, которые, в свою очередь, растворились в воздухе. — Когда проходила операция, профессора обнаружили в районе сердца повреждённый глаз порчи. Мы смогли его ликвидировать из организма, но, боюсь, эффект использования до сих пор может влиять на его разум. В процессе извлечения энергетическая жидкость вступила в бурную реакцию и наши ученные могли что-то упустить и не прочистить полностью его организм. — Ты боишься, что Скарамучча снова накличет беду? — Итэр выгнул бровь. — Хотя он и не сможет первое время нормально двигаться, меня все равно беспокоит это. Но есть ещё одна немаловажная проблема. Наши учёные смогли не только подлатать его, но и усовершенствовали отдельные механизмы, отвечающие за восприятие мира. Сейчас Скарамуччу можно считать почти полноценным человеком. Он намного лучше может ощущать прикосновения, вкус, запахи и звуки, — Нахида сдержанно улыбнулась, прочитав в глазах Итэра смесь удивления и восхищения, но взгляд снова приобрёл серьёзность. — Вот только, когда Скарамучча очнётся, он не выдержит резкого давления и изменений в своём организме, для него все ощущения будут в новинку. Словно его резко опустят в ледяную реку. Сумеру – слишком шумный регион, полный благоухания цветов и какофоний запаха еды, — Нахида с грустью склонила голову. Итэр понимающе кивнул, задумываясь над появившейся проблемой. В Сумеру Скарамучче нельзя оставаться, но и в других регионах тоже, так как все аспекты проблемы присутствуют и там. Довольно тяжелый случай. Итэр почесал затылок, перебирая в голове возможные варианты решения. Повисла гнетущая тишина. Но не прошло и пяти минут, как появилась идея. — Я мог бы на некоторое время разместить его в своём пространстве, пока он не восстановит силы, — Итэр призвал небольшой чайник, быстро вводя Нахиду в курс дела. — Мне его подарили адепты из Ли Юэ, очень практичный карманный дом. Там довольно тихо и спокойно. Я совсем недавно обновил его стиль. Я могу с лёгкостью изменить погоду, интерьер, добавить дополнительные функции, если потребуется. Скарамучча также не сможет покинуть моё пространство без моей помощи. Он и люди Сумеру будут в безопасности. — И правда замечательная идея! — Нахида закивала, соглашаясь, что вариант развитий неплохой, прикладывая пальчик к губе. — Но ты уверен? Не забывай, что, хоть его тело и разум больше не отравляет сила глаза порчи, никто не может по щелчку пальцев измениться. Честно признаться, я заглядывала в его сны и...— Нахида покачала головой, — прошлое слишком сильно повлияло на его мировоззрение. С уверенностью скажу, что тебе будет тяжело, первое время точно. — Не вижу другого выхода. Не то чтобы я питаю к нему какую-то симпатию, да и не уверен до сих пор, что конкретно думаю насчёт него. Когда-то только при упоминании его титула кровь закипала, а разум бушевал. Но после того, что показала нам Хайпасия, — Итэр мотнул головой куда-то влево, наблюдая за маленькой птичкой, которая привлекла его внимание ещё в начале разговора. Она всё размахивала и размахивала без перерыва своими крылышками, но никак не взлетала, то ли боясь упасть, то ли просто неуверенная в своих силах. — Мы с ним были врагами, мы с ним сражались и чуть не убили друг друга, но сердце говорит, что каждый поступок несёт с собой что-то более глубокое и болезненное, нежели обычная прихоть. Скарамучча — не аморальная личность. Сейчас по отношению к нему Итэр чувствовал лишь легкую неприязнь с осадком раздражения и непонимания. Он поднялся со ступенек, подходя к той самой птичке. Она вздрогнула всем телом, но не упорхнула, как обычно поступили бы другие птицы. Задрав высокомерно клюв повыше, выпятив пернатую грудь, птичка дрожала при виде человека. Не убегала. И правда летать не умеет? Глупая какая. Итэр протянул пальчик, пригладив хохолок птички. Та лишь громко пискнула, чуть не свалившись с веточки от страха, попятилась ближе к стволу дерева, увеличивая расстояние между Итэром. – Каждое существо заслуживает второй шанс. — Но всё остальное будет зависеть от самого человека — воспользуется ли он таким шансом или нет, — сказала Нахида. — Мы попробуем, — Итэр усмехнулся. — Путь в тысячу миль начинается с первого шага, верно?***
Итэр довольно долго не отвечал Скарамучче, так что тот уже и не надеялся на ответ или хотя бы сарказм. Он теперь что, вообще в нём никого не видит? Снова закашлявшись, он равнодушно произнёс: — Если собирался прикончить меня, мог бы и не выбирать такого ужасного места. Закончить свою жизнь я точно не собирался в кругу цветов и зелени. — Что? — Итэр наконец-то вышел из транса, услышав последнюю реплику Скарамуччи. Он искренне был удивлён таким словам, твёрдо уверенный, что ненависть к Скарамучче постепенно угасает. — Я не собирался тебя лишать жизни. Считай, что ты ушёл в длительную медитацию для полного восстановления. Вопросы? — Да, есть один, пожалуй. Ты идиот?! — Скарамучча откинулся на спинку коляски, устремляя вверх скептический взгляд на хитро улыбающегося Итэра. — Я тот, кто должен был тебя убить по заданию и по собственной инициативе, а ты приглашаешь своего предположительного убийцу на чашечку чая? — Ну, можно и так выразиться, — Итэр устал уже стоять в неудобном положении, поэтому облокотился локтями на коляску, опираясь лицом на руку. Еще немного, и их носы встретились бы друг с другом, хоть Итэр сменил стойку без какого-либо подтекста. Но и отодвинуться уже неловко, словно он стеснялся такого контакта, поэтому самоотверженно старался не отстраняться. Чего не скажешь о Скарамучче, у которого задёргался глаз и который удручённо дёрнул головой в сторону, громко фыркнув. Когда-то его глаза вызывали в душе Итэра интерес. Используя силу глаза порчи, они сверкали отблесками грома, становились яркими как фиалковая дыня из Инадзумы. Но сейчас сердце Итэра металось. Чужие глаза отдавали обжигающим холодом. Мёртвые, они равнодушно наблюдали за Итэром, как за какой-то мошкой, или вообще смотрели куда-то за него. Никакой тяги...к жизни. — Ты сможешь начать всё заново, познать этот мир самостоятельно, понять, что люди не так плохи, как ты думаешь, обрести счастье, завести друзей... — Прекрати нести всякий бред, – Скарамучча, кое-как подняв руку, дал слабый щелбан Итэру по лбу, словно какому-то несмышленному ребёнку, который сказал глупость перед родителями. Парень отскочил и зажмурился от неожиданности. Скарамучча от одних таких омерзительных слов хотел сбежать куда-нибудь далеко и надолго. Он больше не будет тешить себя надеждами. Парень сам себе дал клятву, что никогда не вернётся в то время, лишь бы избежать ещё больших плачевных последствий. Он не хочет снова проходить через этот ад. — Я знал, конечно, что ты наивный болван, но не настолько же. Как ты вообще продержался больше месяца в Тейвате? — Ну, что ж, раз уж тебя так интересует моя персона, давай обсудим её позже, как ты и предлагал – за чашечкой чая. Пора бы уже посетить и ознакомиться с твоим временным домом, — Итэр уже намеревался двинуть коляску и начать путешествие "Тысяча ступеней", как голос Скарамуччи остановил его. — П-подожди! Ты собираешься меня протащить через всю эту лестницу на этом дряхлом инвалидном кресле? — Скарамучча вцепился в ручки коляски до побеления костяшек. — Ну... Хочешь, на руках донесу? — со всей серьёзностью в голосе спросил Итэр. — Чёрта с два я тебе позволю! — Тогда другого варианта нет, вперёд! — Скарамучча стремительно побледнел. Начало пути шло из рук вон плохо. Ступеньки были слишком узкие для колёс, поэтому выпускать коляску из рук для передышки было категорически нельзя, иначе полетят он, Скарамучча и коляска, вместе вниз. После двадцати ступенек Итэр почувствовал, как пот активно стекал с его напряжённого лба. Трудно было поднимать коляску (не потому, что Скарамучча тяжёлый, а потому, что сам путь давался тяжело). Сначала приподнять передние колёсики, уместив их на ступеньку выше, а затем сделать то же самое, но с другими, задними колесами. И так до самого конца проворачивать данную схему. Где-то на середине пути Итэр заметил, что Скарамучча сидит уж слишком тихо, изредко дёргаясь. Всё так же крепко держась за коляску, парень остановился, давая передышку и себе, и своему попутчику. — Чего воды в рот набрал? Высоты боишься? — Итэр постарался заглянуть в лицо Скарамучче, но его опущенная голова и чёлка мешали это сделать — Да из-за тебя коляску так трясет, что я просто напросто перевалюсь через неё в любую минуту, — он постепенно закипал, Итэр уже ждал продолжения брани, но неожиданно Скарамучча резко прикрыл рот рукой, замолкая на время. — Эй, точно всё в порядке? — Итэр одной рукой коснулся чужого плеча, надеясь привести в чувства, но, увидев в прорези растрепавшихся волос гневный, мутный взгляд, отдёрнул пальцы. Точно. Он же совсем ослаб, Нахида его предупреждала. После нескольких операций организм только-только набирает силы. А с учётом того, что он пришёл в себя только после того, как они попали в чайник, его организм сравним с хрусталём. Скарамуччу в таком состоянии может с лёгкостью побить даже пятилетний ребёнок. Итэр мысленно ударил себя по лбу, забыв о такой важной информации. — Кхм, извини, пожалуйста. Я буду аккуратнее. На языке крутилась тысяча оскорблений, но Скарамучча промолчал, стараясь справиться с тошнотой. Ещё никогда он не чувствовал себя так плохо, как сейчас. Но, признаться честно, в глубине души он искренне благодарен Итэру. Парень и правда теперь со всей осторожностью преодолевал путь до самого конца. Добрались они только ближе к вечеру. Когда за спиной оказалась последняя ступень, Итэр не удержался и плюхнулся на ровную поверхность, переводя дух. Скарамучча тоже глубоко выдохнул, расслабленно развалившись на своём кресле. Оба были безумно рады, что они преодолели эту лестницу. Итэр мельком глянул на своего попутчика, который прикрыл глаза и задрал голову к небосводу. Под глазами залегли глубокие тени, а дыхание было тяжёлым, прерывистым. Весь его вид выдавал скопившиеся усталость и слабость, но какое-то пугающее смирение читалось в его позе. Их взгляды одновременно привлёк луч солнца, который выглянул из облаков, ослепляя на один глаз. Кайма солнца отдавала ярко-красным оттенком. Закат был настолько насыщенным, что казалось, будто всё это пространство окутала алая пелена. Это было очень... — Красиво, — на лице Итэра заиграла расслабленная улыбка. Прикрыв рукой половину головы, его взгляд снова направился на Скарамуччу, который немного жмурился. Он вертел головой туда-сюда, чтобы найти положение, где чёлка могла бы прикрыть лицо, но всё было безрезультатно. Видно, рук он больше не чувствовал, это его предел. Итэру показалось довольно забавным и милым, как эта хмуринка пыталась спрятаться от яркого солнца, – не правда ли? Скарамучча уже было открыл рот, но осёкся. Надевая на лицо маску, с высокомерностью в голосе он произнёс: — Не на что тут смотреть! Обычный закат. Я устал за сегодня