Ходячая революция

      У Уэйда Уилсона не было друзей.       Не то, чтобы он страдал, но это всё же напрягало. Сложившаяся ситуация совсем не тешила его звериное нутро, требующее внимания, почитания и служения. Оно буквально выло от одиночества, терзало стенки бренного тела — лишь оболочки, данной ему при рождении злым роком.       Ему не с кем было разделить радость покупки из секонд-хэнда ковбойских сапог, как у Клинта Иствуда, или почесать языком о девчонках, вечером, на заправке, за стаканчиком кофе. Уилсон был лишён повседневных прелестей дружбы: вместе опаздывать на пару, смотреть супергеройские фильмы или вместе менять летнюю шину на зимнюю, часами торча в гараже. Да что угодно!       Уэйд честно пытался шутить или улыбаться своим волчьим оскалом, идти на уступки. Чёрт возьми, он даже писал письма. Но всё каждый грёбаный раз сводилось к одному: — Класс, ещё увидимся. — Слушай, я спешу, надо черепаху покормить… — Ну ты и урод, чувак!       А уродом Уилсон был знатным: гребанный кратер вместо кожи. Словно сотни мелких пузырей разом лопнули и оставили после себя ямки. Некоторые затянулись бледными лоскутами, другие — так и остались зиять язвами. Уэйд был весь покрыт ими, иногда думая, что это его внутренний горячий нрав расплавил кожу.       Уэйд не любил смотреть в отражение, не любил смотреть окружающим в глаза — ведь там непрошенное сочувствие, и страх, что с их шкурами такое тоже может приключиться.        — Долбанные снобы, — ворчит себе под нос Уэйд, хмуря безбровую дугу. — Горите вы все в аду, с вашими предрассудками.       Уилсон считает, что это общество теряет возможность общения с ним, а не наоборот. Его горящему сердцу есть о чём поведать миру, а искры способны поджечь угольки революции. Кто его знает, может сам Бог сделал его таким, — ходячим монстром — чтобы не настал апокалипсис.       Но вот однажды, промозглым ноябрьским утром, прокручивая в голове прочитанные ночью главы Карла Маркса, Уэйд Уилсон услышал:        — Крутые сапоги, чел. Как у Клинта Иствуда!       То был Питер Паркер. И другом, может быть, он не стал бы, но спичками для уэйдовских искр — вполне себе.