Ну ладно. Это не моё дело. Я взял ножницы в руки, после чего наконец вырезал последние буквы, после чего приклеил буквы на стенгазету. А тут и Лена пришла. И, судя по выражению своего лица, в хорошем настроении, а когда увидела готовую стенгазету, вообще улыбнулась.
— Отличная работа, Дима. Ты молодец.
— Просто у меня стимул был хороший, — я многозначительно посмотрел на Лену.
Этот жест её смутил. Её щеки покраснели.
— Это… Это… Какой стимул? — она заикается.
Надо бедную Лену вернуть в нормальное расположение духа.
— Твоя улыбка, Лена, и радость. А также тот факт, что наша Ольга Дмитриевна не будет на тебя ругаться.
Лицо Лены перестало краснеть, как помидор, и она успокоилась, после чего засмеялась.
— Да она бы и не стала ругаться на меня. Я бы справилась, но ты прямо, как герой поступил, так что улыбка уж точно для тебя будет.
— Рад помочь, Елена Прекрасная, — прям как один седовласый перед императором, я склонился перед Леной.
Ей этот жест показался забавным.
— Ладно, Дима, хватит шалить. Нам надо её ещё повесить. Поможешь?
— Я на целый день ваш помощник, леди.
Свернув высохшую стенгазету и дав мне её в руки, я пошел за двумя темными хвостиками. Лена привела меня к стеллажу, который был закрыт с помощью двери из большого стекла. Я вопросительно посмотрел на девушку.
— Ключ у меня. Подожди.
Она подошла сбоку к дверям там, где был замок покрашенный красной краской. Лена сунула старый ключ в него и провернула его. Дверь открылась, и я, чтобы она случайно не задела меня, отошёл в сторону.
Художница провела рукой по стенке стеллажа. Часть краски стерлась из-за её рук.
— Надо бы покрасить. Но да ладно. Разворачивай и прислони к стене газету.
Так я и сделал. Лена отошла и я поставил свёрнутую стенгазету внутри стеллажа. После чего развернул и прислонил к стене. Лена, пока я держал большой кусок бумаги, с помощью кнопок прикрепила его к стенду.
— Отлично. Осталось только закрыть стенд.
— Чтобы ветер не повредил стенгазету?
— Да, так и есть, — подтвердила Лена мои догадки. — А то повесим её на доску. А дождь или ветер испортят её, и весь труд насмарку.
— Ты права. Ты и твоя сестра хорошо постарались. Было бы грустно всю эту работу спускать в трубу.
Помню, рисовал стенгазету на тему «Золотое сечение». До сих пор помню, как внутри что-то сжималось, когда я увидел, как её повредило каплями воды. Столько времени убил, столько времени…
Впрочем, ладно. Слишком много времени уже прошло. Пора и забыть.
Я уже хотел спросить, что будем делать дальше, и тут горн сработал. Что? Уже ужин?
— Слишком быстро, как-то, время прошло.
— И не говори. Хорошо хоть к полднику управились.
А? Так сейчас полдник? Что-то забыл я об этом.
Лена закрыла дверь стенда и замкнула его с помощью замка. И стенгазета, спрятанная за стеклом, стала достоянием всяк её смотрящих.
— Ладно, тебе ещё чем-нибудь помочь нужно?
— Да нет, не надо. Мы уже всё сделали. Спасибо.
— Ну ладно. До скорого.
Я развернулся и пошёл к домику, в то время как Лена шла на полдник. Хорошо хоть не спросила, почему я не решил на него пойти.
Пара минут, и я стоял в своём домике. Что же я здесь забыл? Пара мгновений, чтобы вспомнить. Ага, точно. Надо проверить, что ещё в этом домике, кроме фонарика, есть. В шкафу я нашел тёмно-зеленый зонтик. Тканевый. Разложил его, он занимал практически всю комнату. Ну и хорошо. Как раз для меня, чтобы отогнать от себя других. Дырок нет, отлично. После упаковки зонта я продолжил осматривать шкаф. Пыль на самом верху, да тот самый фонарик, что ударил меня по голове, на верхней полке. И ничего больше. Даже мусора от прежних жильцов нет. Может, под шкафом что-то найду. Я уже лег на пол, как услышал громкий стук в дверь.
— Войдите, — сказал я из положения лёжа.
И, так уж получилось, что я наконец рассмотрел то, что искал под шкафом. Там был какой-то длинный короб. Я потянул его на себя, в то время дверь открылась, и кто-то вошёл внутрь.
— Дима, ты чего развалился? Для того, чтобы полежать кровать есть. Или ты, как йог — любишь всё на полу делать.
Я, не поднимая взгляд на лицо собеседника, повернул голову. Увидел две ноги в кедах. Кожа загорелая.
— И тебе привет, Ульян, — сказал я, после чего вернулся к вытягиванию короба. Наконец он, с громким металлическим звуком, оказался у моего лица. Я сел на пол, и короб оказался прямо передо мной.
— Чего это ты под шкафом ползаешь? — спросила Ульяна, подойдя ближе.
— Да решил обыскать домик. Думал, найду мусор или ещё что-нибудь. А тут вона какой клад.
Ульяну, видимо, содержимое короба заинтересовало. Она подошла ближе.
— Так чего ты ждёшь, тормоз? Открывай скорее!
Какие мы вежливые. Ладно, утолим детское любопытство. Короб был заклеен изолентой. Хорошо, ноготь поможет.
— Не мучайся, — девочка пошарила в кармане шорт и достала острый белый камешек в виде птицы. — Им воспользуйся.
— Ага, спасибо.
С камнем дело пошло быстрее. По крайней мере изолента больше не мешала мне открыть коробку. Секунда, и перед нами открылась… Кладезь инструментов для обработки дерева. И напильник, и наждачная бумага, пила тоже была, но с большим количеством отсутствующих зубов. Даже резчик по стеклу кто-то положил. Непонятно зачем. Ну и, по классике, молоток и большая куча гвоздей. Больших и маленьких. Почему «по классике»? А всё просто — молоток и гвозди есть в любом ящике инструментов.
Интересно, кто их здесь оставил?
— Скукотень… А я то думала здесь действительно ценные вещи.
Ульяна, будто у себя дома, легла на свободную кровать, после чего достала из тумбочки какую-то книжку в красном переплёте. Названия она не имела. И, из той же тумбочки, достала кулёк с конфетами.
Во как. Дал ей ключ на несколько часов, а она уже мой дом в склад вещей превратила.
— Так это действительно ценные вещи, для того, кто умеет ими пользоваться, — я закрыл короб и убрал его обратно под шкаф, после чего начал проверять место под своей кроватью. — Кстати, ты чего не на стадионе? Я думал, ты помогала спортивному клубу.
— Так оно и было. Мы починили скамейки, после чего сыграли несколько матчей. Ну и разошлись. Я домой пошла, но он закрыт оказался, на ключ не поддавался. Наверное, Алиса внутри заперлась.
Во как. Значит наша любимая Двачевская всё-таки нарушила своё слово и сбежала от Мику-батьковны.
— Это-то понятно, но почему к моему домику? — я усмехнулся. — Неужели не было других мест, где можно было полежать.
— Не-а. Домик на дереве сломался, а в других местах меня Ольга Дмитриевна найдет и перетаскивать мешки отправит. А мне этого не хочется, — улыбалась красноволосая.
— А если бы у меня заперто было?
— А я бы залезла. Ты никогда окна не закрываешь. Да и деревце растет под окном — залезть легко.
Под кроватью было пусто. Да и в тумбочке, кроме библиотечных книг по кулинарии, больше ничего не было. Расстроенный тем, что ничего больше не нашел, я сел на кровать и посмотрел на конфеты, которые поедала Ульяна. Были и старые знакомые Барбариски. И мятные конфеты зеленого цвета с крестом на фантике, которые красноволосая откладывала в сторону. Видимо, Ульяна, как и куча других детей, не любила этот вкус из-за стойкой ассоциации с таблетками. Не могу их винить. И шоколадные конфеты производства «Красный Октябрь». И как они у неё не потаили на такой жаре?
Мои рассуждения и тихий шелест от разворачивания фантиков на конфетах прервал громкий стук в мою дверь. Ульяна, видимо сильно испугавшись, мгновенно затихла, практически перестав шевелиться. И даже дышать.
Кошмар какой-то… От простого стука в дверь.
Я же встал смело. И, с шумом нажимая ногой на пол, подошёл к двери. Ну а что? Мне бояться нечего. Я помог Лене, поэтому меня наказывать не за что. А присутствие Ульяны объясню тем, что… Потом придумаю.
И, как я был рад, когда придумывать ничего не нужно было. На крыльце стояла Тётя Наташа и тепло улыбалась. О как… Я ей свой адрес, вроде, не говорил. Ну, точнее, свой домик. Ага, свой дом на этот уикенд.
— Тётя Наташа, случилась какая-то неприятность, что вы решили ко мне обратиться?
— Фи, как грубо, Дима. Тут к тебе красавица пришла в гости, а ты нос воротишь, боишься, что заставлю работать.
И почему у меня такое чувство, будто меня этой фразой «пришла красавица, а ты недоволен» будут весь отдых в лагере доставать? Или это у них такой местный юмор — пытаться доводить до смущения парней в пубертате? Как «жаль», что на меня это уже давно не действует.
— Да-да, согласен, Тетя Наташа, с последним, но всё равно вы бы не стали меня искать, если бы не нужна была помощь. А раз пришли вы лично, а не попросили кого-нибудь найти меня, значит, дело очень срочное.
— Угадал, — усмехнулась девушка. — Дело очень срочное. И, боюсь, сейчас я не откажусь от твоей помощи.
Ну а, собственно, почему бы и нет? Я всё равно свободен. Книжку ещё успею почитать, а поваляться на кровати аки «пельмень» ещё успею. Да и конфеты у Ульяны тырить желания нет. Соглашусь. Тем более Тётя Наташа мне помогла в споре с одним сексистом… Сексисткой… Неважно.
— Так говорите, Тётя Наташа. Помогу, чем смогу.
Она довольно улыбнулась.
— Ну и отлично. Тогда — жду тебя на кухне в столовой через десять мин…
Сзади раздался громкий чих. Прямо из моего домика. Точно, я же никому не говорил, что у меня там Ульяна ошивается… А я сейчас в пионерлагере. Ей 14, а мне 17! Во попал…
— И Ульяну с собой захвати — помощником будет, — усмехнулась Тётя Наташа, явно зная, кого я там прячу, после чего пошла в сторону столовой.
Я же так и остался стоять снаружи и не понимать, как она догадалась. Над левым ухом раздался скрип двери.
— И как она поняла? На ухо, что ли, кто-то ей прошептал о том, что ты здесь? — я не поворачивал голову, но только бы дурак не понял к кому я обращаюсь. Ульяну я в дураки не записывал.
— Сомневаюсь. Хотя… А ты не говорил Славке о том, что я у тебя здесь вчера дремала?
Славя? Ульяна подозревает, что наша помощница всем уже разболтала, что я дал ключи Ульяне, чтобы она поспала? Да ну, вряд ли. Не очень она походит на такого человека. И сомневаюсь, что она считает, что я педофил, если в СССР такое слово вообще было хорошо известно. Да и для чего Славе кому-нибудь говорить, что я дал ключи Ульяне. Или что, всё-таки подозревает, что у меня к девочке нездоровый интерес? Вот и сообщила взрослым… Ох… А ведь, если это правда. То…
***
Я стоял в темном помещении, которое освещала только одна лампа. Напротив меня, на трех постаментах, стояли темные и суровые фигуры.
— Подсудимый Дмитрий Гордеев! Вы обвиняетесь в том, что совратили малолетнюю девушку! — судья стоял надо мной, смотря строго, с большим омерзением.
— Но, ваша честь, — поднялся мой адвокат. — Мой подзащитный не знал, что ей 14!
— Знал! — встал прокурор. — А ещё он знал, что ему 26 лет! На таких только одно наказание!
— Это какое? — я не выдержал этого абсурда, когда мои собственные копии собирались меня судить.
— Приведите врача! — удар молотка судьи по столу, и в помещение вошла… Опять этот суккуб… Со светлыми волосами и голубыми глазами. С чемоданом, и злодейской улыбкой на всё лицо.
— Товарищ палач, приведите приговор в исполнение! — опять удар молотка.
Злодейская улыбка заставила меня покрыться потом. Что за… Злодейское «хи-хи», и я увидел… Металлические ножницы!
— Эээ, товарищ судья, а какой приговор-то? — спросил я судью, уже догадываясь о том, что он скажет.
— А разве непонятно, подсудимый? — опять удар молотка. — Нечего было трогать в своем домике молодую девушку 14 лет. Всё, мужская жизнь окончилась.
— Тебе это будет полезным, Дима, — засмеялся суккуб и подошел с ножницами ко мне.
Больше я ничего не видел. Только слышал громкий душераздирающий крик, который растекался по стенам комнаты.
***
Нет. Об этом думать я не буду. Я же не в средние века попал, где педофилам отрезают… Кхм. Да и не педофил я. Мне сейчас же 17 лет, а не 26. Ну, по местным законам. Да и я ничего с Ульяной не сделал. Да и не собирался.
— Ты что, уснул, что ли? — спросила Ульяна, проведя ладонью перед моими глазами.
Это сработало на меня прекрасно, как звонок будильника для подъема на работу.
— Почти. Жара слишком сильно заставила мои процессоры в голове отключиться.
— Про… Что?
Так, надо про будущие технологии пока не говорить. Да и… Явно не Ульяне про них говорить. Ей компьютеры всё равно интересны не будут. Вот готов руку на отсечение дать.
— Не обращай внимание. Говорю-же — от жары ерунду несу — я глубоко вздохнул, полностью освободившись от неприятных мыслей: -так. Ну ладно — я в столовую. Нужно помочь Тёте Наташе. Если хочешь ещё посидеть в домике — запрись изнутри. Но не забудь открыть, когда уходить будешь. Или, хотя-бы окно не закрывай.
Я уже шел по дороге в столовую, когда почувствовал, как за мою рубашку схватились сзади. Я повернул голову, Ульяна держала рубашку и, видимо, не собиралась меня отпускать.
— Ты чего?
— Давай вместе пойдем. Раз взрослые в курсе, что я у тебя сижу, значит, мое убежище пропало. А в столовой можно найти себе укрытие, — последнюю фразу она сказала с ухмылкой.
А может, она постарается конфет спереть из столовой? Ай, не моё дело. Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не… Писало книгу о своём прошлом.
— Ты же в курсе, что тебе придётся всё-таки поработать? Свой заслуженный отдых прерываешь.
— Нестрашно! — энергично сказала носительница волос, которые похожи на знамя большевика. — Тем более я тебе тоже помочь хочу. Ты меня терпишь, в домик пускаешь и не насилуешь…
Тьфу, Ульяна! Это юмор 21 века. От-куда ты-то его взяла? Насилую… пфф.
«А ты хочешь?
Да!
А я что-то не очень…»
И от куда я эту фразу знаю?
— Так что я просто обязана пойти, чтобы моему товарищу помочь, — уверенно заявила Ульяна.
Ну, раз хочет так сильно, отказывать я её не буду.
— Ну пошли. Только не отставай.
— Да я ещё быстрее тебя приду! — она побежала вперед, но, увидев, что я не изменил свой шаг, вскоре замедлилась. — Эй, чего медлим?
— Работать не хотим, — соврал я, продолжая идти по тропинке с обычной скоростью. А Ульяна и так, и сяк пыталась меня вдохновить на пробежку до столовой. Ох, Ульяна. Знала бы ты, какой я ленивый…
И, только вступив на ступеньку крыльца я понял одну простую вещь, я не запер дверь домика. Но, как потом оказалось, обо-всём позаботилась Ульяна.
— Ты слишком долго задумывался о чём-то, — даже не заметил, что я ключ из кармана твоего вытащила, и закрыла дверь.
— Молодец, но, будь добра, в следующий раз, если я на такое не реагирую, стукни в лоб.
Мелкая посмеялась. Отлично. Мы вошли в здание столовой, после чего старым знакомым маршрутом подошли к двери на кухню. И теперь я догадывался почему меня позвали помогать.
— Быстро, вы, Дима, прямо через десять минут.
— Однако, так получилось. Не хотелось задерживаться. Только пришёл я один. Ульяна…
— Ульяна тоже готова работать — чего это она вдруг решила тоже стать добровольным помощником? Неужели заразилась от меня желанием помочь? Да ну, бред какой-то.
— Ну и хорошо! Тогда…
Так вот, что я скажу. Перед тем, как пройти на кухню, я обратил внимание на то, что в ней не так много людей. И, как оказалось, две из поварих отпросились домой, так как у их дочерей проблемы, не с кем оставить. Так как пап неожиданно отправили в командировки. Поэтому на три дня меня Тётя Наташа попросила помочь в готовке.
— Ты же всё равно хотел основать кулинарный клуб. Вот тебе и работа. Оля тебя прям всего хвалила, говорит, со всем справишь!
Ольга Дмитриевна, напомните мне вас убить. Видимо мстит…
Работа была не самая сложная. Сначала тесто замесить. Благо это я умел прекрасно, и меня приятно удивило, что и Ульяна умела это делать. Только вот мне пришлось умывальником воспользоваться лишний раз, когда Ульяна, насыпая муку на стол, чтобы раскатать тесто, умудрилась попасть мне в волосы, и я поседел, резко постарев лет на десять.
— У нас тут пионерлагерь, а не дом престарелых, Дима, — посмеялась Тётя Наташа.
Из теста Тётя Наташа делала булочки. Я и Ульяна, беря готовые заготовки булочек, складывали их на подносы. Ульяна сыпала муку на подносы, а я аккуратно расставлял заготовки, и так пока вся духовка не была забита. Потом мы…
— А зачем чистить картошку? У нас же есть картофелечистка? — она указала на жужжащий аппарат, в который из шланга текла проточная вода.
Я взял с магнитной ленты два маленьких ножичка. Один дал в руки Ульяне, другой взял сам и, пока Ульяна с удивлением смотрела, как я из уже не работающего аппарата вытащил целый таз картошки и залил её водой, после чего пододвинул ближе к нам, я её объяснил смысл, так называемой чистки.
— Эта машина, пусть и суперская, но она не может полностью отчистить корнеплод от кожи. Мы эти остатки кожи и будем отрезать. А то такая картошка никуда не годна.
Наверное, Ульяна поняла моё объяснение прекрасно. По крайней мере, пока мы чистили картошку, она вела себя тихо. Потом мясо. Тут уж я этим занялся, так как огромный тесак в руки девочке я бы не доверил. Надо было большие куски говядины разделать топором, остальное уже дело за оставшимися поварами и Тётей Наташей. Ну и варка каши, чем мы не занимались.
Полтора часа забот, и я, и Ульяна с удовольствием сидели на заднем крыльце столовой, поедая мороженное. Точнее поедала Ульяна, я пил берёзовый сок из банки. Свою порцию мороженного я отдал ребёнку.
— Вот не зря сходила с тобой, — довольно сказала Ульяна. — Мороженное получила и…
Она не договорила, но по звуку фантиков в её кармане, я понял, что она обворовала буфет на кухне с конфетами.
— Ага, только поварам не показывай. Обидятся.
Ульяна кивнула, после чего продолжила поедать честно заработанное мороженное. А я смотрел, как постепенно пионеры заходили внутрь столовой после громкого сигнала горна.
