Истощение

Тиссая поправила манжет на левом рукаве. Платье было новым, и потому ей постоянно казалось, что что-то было не так, лежало неправильно, задиралось там, где не надо; для нее подобное было настоящей мукой. Но не большей, чем близящаяся встреча с Лидией ван Бредевоорт. Лидия всегда ей улыбалась. Была мила, очаровательна, как все юные магички, коим было меньше сотни — Тиссая чувствовала в ней наивность и стремление к чему-то большему. Лидия была такой, когда поступила в Аретузу; была такой, когда сдавала Тиссае де Врие выпускной экзамен. Была такой, когда ее взял себе в ассистентки Вильгефорц, и, кажется, ни разу еще Тиссая до того дня не чувствовала, чтобы кто-то из чародеев так искренне радовался чему-то. Вильгефорц научил ее закрываться — хоть чуточку, и это пошло на пользу если не Лидии, то ее образу. Если в Аретузе ей объяснили, как чаровать и держать спину, когда общаешься с равным себе, то, став ассистенткой Вильгефорца, Лидия стала изучать куда более тайные знания. Некоторые из которых, на самом деле, Тиссая не приветствовала, а потому и не преподавала их в академии. Если бы не Вильгефорц и ее желание угодить ему, если бы не тот несчастный случай в некрополе, Лидия так бы и оставалась улыбчивой девочкой, которой ее помнила Тиссая. Но все изменилось. Теперь за Лидию улыбались ее глаза — и картины. — Это... Прекрасно. Очередной шедевр, как я и думала. «Благодарю», — чуть склонила голову Лидия. Ее голос в голове Тиссаи стал уже почти... Родным. Она привыкла к нему, пусть это и было чем-то подобным вторжению, но Лидия просто не могла общаться иначе. Хотела бы Тиссая вновь услышать, как Лидия говорит своими губами, но это было невозможно. Лучшие лекари пытались ей помочь — как у ассистентки одного из членов Капитула, у нее были некоторые привилегии, — но травма была слишком серьезной. Новая гортань не хотела расти, челюсть — покрываться мышцами и кожей, и единственным выходом для Лидии стал фантом. Фантом, через который Тиссая все-таки видела, если ей очень хотелось. И зрелище ее ужасало. Она отвела взгляд и подошла к небольшому аккуратному столику, на котором лежали краски. Закрытые, они все равно были перепачканы каплями — такова была, наверное, доля художников, везде оставлять после себя пятна. Даже за ужином Тиссая заметила на запястье Лидии маленькую капельку желтого — это-то Лидию и выдало. По ее испачканным рукам Тиссая всегда понимала, когда следовало попроситься в комнату Лидии, чтобы увидеть новое произведение. — Быть может, что-то еще?.. — медленно повернулась к ней Тиссая, незаметно поправляя кисти так, чтобы они лежали ровно. Лидия кивнула и повела рукой, показывая на картину на стене. На ней была изображена баталия, и, немного приглядевшись, Тиссая поняла, что это была битва между людьми и нелюдями. Судя по доспехам и оружию, Лидия отсылалась к одному из военных столкновений десятого века — и, надо сказать, работа впечатляла. — Ты невероятно талантлива, Лидия, — наконец, вынесла свой вердикт Тиссая. Она сама слышала теплоту в своих словах, столь ей не свойственную, и вопрос был лишь в том, слышала ли ее Лидия. «Не передать, как мне приятно слышать это от вас», — спокойно ответила Лидия. Телепатический голос не мог дрожать или выражать эмоции, и Тиссае осталось лишь сдержать себя, чтобы не заломить руки. Вместо этого она педантично поправила воротник платья. Она наблюдала, как эта малышка выросла из юной девочки, не слишком красивой, но и не сильно страшненькой — по крайней мере, она не была горбуньей, — в прекрасную женщину, вечно молодую, невероятно талантливую и... Молчащую. Всегда молчащую. Лидия ван Бредевоорт стала той, с которой Тиссае де Врие хотелось быть рядом. Чьими умениями хотелось восхищаться — и тем, как удивительные полотна выходили из-под ее кисти, и тем, как изящно она чаровала, давая фору многим взрослым магичкам. Тиссая могла часами смотреть, как Лидия зажигала свечи своими тонкими пальцами, как изящно переплетались серебристые молнии в ее руках, когда она создавала барьеры, как волшебно она плыла по зачарованным коридорам, ступая аккуратными ножками на редкие клети. Могла — но никогда бы не позволила себе. В отличие от Лидии, прятавшей эскизы с карандашными набросками Вильгефорца под стопками книг, она не была слишком горда, нет. Тиссая просто боялась. Она подошла ближе, так близко, что даже руки не нужно было протягивать, чтобы коснуться Лидии, хватило бы лишь неосторожного движения. Посмотрела Лидии в глаза и увидела там не только радость, но и боль — вечную, нескончаемую. Боль сердечную, боль физическую, боль от истощения из-за постоянно поддерживаемого фантома. Боль от того, что ее никто не любил, но это была неправда. — Лидия, пожалуйста, когда нарисуешь что-то еще... Сообщи мне. Я не могу не сказать: я люблю твои картины, и такая талантливая чародейка, как ты, должна чаще рисовать. Тиссая улыбнулась Лидии, прикусывая язык, а та скромно ответила мягким взглядом. Тиссая не могла дать Лидии того, чего она желала — мог лишь Вильгефорц, но он не собирался этого делать. И Тиссае казалось, что он совершал величайшую в своей жизни ошибку.