1987, октябрь
На улице опадали листья. День был пасмурным и тусклым. Дети медленно ходили по школе, поглядывая на окна, за которыми должен был скоро пойти дождь. Все выглядели безрадостными, а в их глазах не отражалась заинтересованность хоть в чем-то; но Бен не разделял ту грусть. Наоборот, это был один из самых лучших дней в его жизни. Он сидел в кабинете, куда приходил всегда в среду и четверг после уроков, и ждал. Рядом никого больше не было, а на столе лежала только книга, тетрадь и ручка. Книгу он принес из дома. Мама посоветовала ему взять именно эту книгу, он всегда прислушивался к советам своей мамы — она была очень умной и доброй. Когда дверь в кабинет открылась, зашла девочка, и Бен подскочил с места. Девочку, что подошла к его парте и положила на ту свои учебники, звали Рей. Она была младше него на три года: ему было четырнадцать, а ей — одиннадцать. У них были разные школьные программы: у нее — сложнее, у него — проще. Но они всегда встречались здесь и делали что-то вместе. Бен не помнил, как они познакомились и начали вот так заниматься, да его это никогда и не волновало. Главное, что она приходит. Остальное — неважно. — Видел, какое сегодня небо? — садясь за парту, спросила Рей, и Бен тоже снова сел. — Ночью точно будет гроза и молнии. Я слышала по радио. Здорово, да? — Я принес тебе книгу, — почти перебив ее, нетерпеливо сказал он. Рей, чье внимание было сосредоточено на учебнике по математике, по которому ей задали прочитать параграф и сделать пять номеров под ним, отвлеклась на Бена. Она опустила взгляд на книгу, которую он уже давно хотел ей отдать. Точнее, со вчерашнего вечера, когда мама помогла найти ее в их домашней библиотеке, где было много разных книжек. Осторожно взяв книгу в руки, Рей вслух прочитала название: — Лев, Колдунья и Платяной шкаф, — и улыбнулась, отчего Бен невольно тоже улыбнулся, нервно трогая край своей рубашки, беспокоясь от того, понравится ли ей эта книжка. Рей положила книгу перед собой на парту и аккуратно открыла ее, погладила пальцами корешок. Ее взгляд бегал по напечатанным на бумаге словам. Бен смотрел то на книгу, то на Рей. Вся эта картина — она с его подарком — вызывала в нем странные эмоции. Сейчас он нервничал, хоть до ее прихода был уверен, что все пройдет как надо. — Ты хочешь, чтобы я почитала ее для тебя? — спросила Рей. Ее голос звучал мягко, а взгляд, когда она смотрела на него, был теплым. Она была похожа на его маму, но едва ли он понимал это. Только чувствовал исходивший от нее вкусный запах сладкой выпечки и видел, как сверкают от радости ее глаза, зеленые, но не как трава летом, а как полярное сияние. Он был уверен, что она всем нравится, и он очень гордился тем, что она — его подруга. — Жили-были на свете четверо ребят, их звали Питер, Сьюзен, Эдмунд и Люси. В этой книжке рассказывается о том… — читала Рей, а Бен слушал, что-то не понимая из того, что она произносила, но не расстраиваясь из-за этого. Ему быстро надоела эта книга, и они открыли тетради. Рей показывала ему, как пишутся слова, а он старался запомнить их и написать похоже. В отличие от учителей она не расстраивалась, когда у него не получилось. Только говорила, что у нее тоже ничего не выходит с первого раза, поэтому надо пытаться снова и снова. Бен верил ей. Спустя час зашла его мама. При виде нее Рей встала из-за стола и вежливо поздоровалась, незаметно приглаживая ладонями свое школьное, местами мятое платье. В ответ Лея улыбнулась ей и, подойдя, склонилась над столом, проверяя их тетради, расспросила о том, чем они сегодня занимались. После она забрала сына, пообещав ему, что сегодня дома они посмотрят еще книги, которые могли бы понравиться Рей. А та проводила их взглядом, кусая губы, чувствуя обиду и грусть. В отличие от Бена у нее не было родителей, которые бы заботились о ней, какой бы она ни была. Они отказались от нее, когда она только появилась. Может, она была недостаточно милая, может, они знали, что она не будет умной и порядочной, может, они решили, что она не станет для них хорошей дочерью. Но родители Бена не отказались от него, хоть он неумный и с ним сложно. Однажды Рей видела, как Лея плакала, и догадалась, что причина ее слез — ее сын. Она была несчастной из-за него, но все равно любила его. Рей не понимала, чем Бен лучше нее, почему у него есть родная, любящая семья и уютный дом, а у нее — чужие люди, которых едва ли заботит она сама (только деньги, что государство дает им за нее), и холодный дом, в котором ей нет места. Но в одном они определенно были похожи: в этой школе и за ее пределами у них обоих не было друзей. — Дороти и Страшила! — смеялись дети, когда видели их вместе. Не понимая, насколько обидны их слова, Бен тоже смеялся, а Рей опускала голову и терпела, поджимая губы, запрещала себе плакать на глазах у всех. Но когда она смотрела на Бена, радостного и беззаботного, то находила в себе силы тоже улыбнуться. Он был выше многих детей. А Рей рядом с ним казалась совсем уж маленькой и беззащитной. Многие обходили Бена стороной, потому что боялись его: он был другим, — но Рей не чувствовала себя некомфортно рядом с ним. Напротив, с ним было намного лучше, чем с другими детьми и даже взрослыми. Если первые унижали и насмехались, то вторые тяжело вздыхали и жалели. Уж в чем в чем, а в бессмысленной жалости Рей никогда не нуждалась! С Беном она забывала то, какой ее видели все остальные. Рядом с ним она могла быть собой, могла быть ребенком, которому нравится читать книги, который любит говорить о погоде и животных, который находит что-то хорошее в повседневных мелочах. Никогда Бен не говорил, что все ее мысли — ерунда, что она глупая и что таких, как она, не ждет счастливое будущее. — Но ты очень умная, — когда за сочинение по литературе ей поставили удовлетворительно и она расстроилась из-за этого, уверенно сказал он. — Ты умеешь читать! И даже писать. — Ты прав, — Рей грустно улыбнулась. — Твоя мама говорила, что взрослые не всегда понимают детей. Может, учитель просто не понял того, что я написала в своем сочинении. — Да, моя мама очень умная.1988, февраль
В двенадцать Рей влюбилась в самого красивого мальчика их школы. Его звали По Дэмерон. У него были темные мягкие волосы и карие глаза, очаровательная улыбка и небольшие милые ямочки на щеках. А Бен в пятнадцать решил, что любит Рей. Любит, потому что она добрая и у нее красивый голос, когда она читает ему книги, потому что за последний год ее волосы стали длиннее и теперь спускаются по ее спине нежными волнами, потому что ее зеленые глаза все так же сияют при виде него и она выглядит счастливой рядом с ним, а он счастлив быть рядом с ней. Был День святого Валентина. Дожидаясь, когда Рей придет, чтобы увидеться с ним, Бен смотрел на дверь в кабинет. Он держал в руках сверток, который боялся лишний раз сжать и сломать, и записку, которую написала под его диктовку мама. Утром папа сказал ему, что девочки могут стесняться того, что мальчики уделяют им внимание, и что, если Рей не понравится его подарок или она никак не отреагирует, в этом нет ничего страшного. Но Бен знал, что Рей точно понравится все, что он даст ей сегодня: и подарок, и записка. Когда Рей пришла, она выглядела взволнованной и счастливой. Она буквально прыгала от радости. Но, стоило Бену протянуть ей сверток и записку, она замерла на месте и посмотрела на него с искренним удивлением. Неуверенно и осторожно взяв все это, Рей раскрыла сначала подарок, которым оказался маленький медальон в форме сердца, а потом и записку, в которой было написано аккуратным женским почерком: «Дорогая Рей! Мне кажется, что ты самая красивая во всем мире. Ты мне очень нравишься, и я люблю тебя. Будь моей возлюбленной. Твой друг Бен Соло». — О, Бен, — опустив руки вместе с медальоном и запиской, прошептала Рей и с грустью посмотрела на него. Он заметил в кармане ее тонкой куртки яркую розовую бумагу. — Это мне? — потянувшись к ней, спросил Бен. Отпрянув назад, Рей сунула открытку глубже в карман и поморщилась, уверенная в том, что помяла ее. — Это… это от другого моего друга, — запинаясь в словах, сказала она. — Я пообещала ему, что мы погуляем сегодня. Я пришла сказать, что у нас не получится позаниматься сегодня. Ты… Ты сейчас пойдешь к своей маме, да? — Я пойду с тобой. — Нет, ты не можешь, — неожиданно резко возразила Рей, но, заметив, как Бен поджал губы, нахмурившись, изменилась в лице и мягко сказала: — Мы завтра с тобой позанимаемся, хорошо? И мы можем снова почитать ту книгу про Нарнию, которая тебе нравится. Ты ведь принесешь ее завтра? — Да, принесу. — Хорошо, — Рей улыбнулась и сделал шаг назад, в сторону двери. — Тогда увидимся завтра, Бен. Она ушла быстрее, чем он успел попрощаться с ней. Бену ничего не оставалось, кроме как пойти к своей маме, которая сейчас, должно быть, была у себя. На ее кабинете было написано большими крупными буквами: «Директор». Когда он пришел к ней, она сидела за столом и что-то писала. Лея посмотрела на него и глубоко вздохнула, а после, встав из-за стола, подошла к нему и, ласково, по-матерински погладив по волосам, предложила присесть, а после дала ему листок бумаги с яркими цветными карандашами. Бен отвлекся на рисование. Он всегда приходил в кабинет своей мамы, когда не был на занятиях с учителями или не проводил время с Рей, о которой он успел забыть, больше увлеченный тем, чтобы красиво нарисовать цветок. Зеленый цветок с розовыми листьями. Закончив, он отдал рисунок маме, и она тепло улыбнулась ему, поблагодарив. Но ее улыбка пропала с лица, когда позвонили по телефону и ей пришлось взять трубку. Лея огорченно поджимала губы и стучала кончиком ручки по столу, делая какие-то пометки в своем блокноте. Бен не любил видеть ее такой, потому что, злясь, она не сдерживалась и начинала кричать. Он вышел из кабинета и пошел по пустым школьным коридорам. Приглушенные всхлипы привлекли его внимание. Пойдя навстречу этим звукам, Бен нашел Рей. Она сидела под лестницей, обхватив ноги руками и спрятав голову между коленями. Когда он, присев, осторожно коснулся ее головы, погладив так, как обычно делала это его мама, она посмотрела на него красными от слез глазами. Рей ничего не сказала, только зажала рот ладонью, заглушая собственное рыдание. И Бен неуклюже сел рядом с ней, осторожно обняв, словно боясь сломать ее так же, как боялся сломать тот медальон, который подарил ей сегодня. После она склонила голову и уткнулась лицом в его рубашку, на которой вскоре появилось мокрое пятно. — Хотела бы я быть, как ты, — между всхлипами тихо сказала Рей, — чтобы между нами не было разницы, чтобы мы были похожи и понимали друг друга. Бен гладил ее по спине. Он знал, что другой, что отличается от окружающих тем, что недостаточно умный и многого не понимает, хоть очень старается понять. Но он не знал, что это расстраивает Рей, что то, что он не такой умный, как она, мешает им — как она сама сказала — быть похожими и понимать друг друга. — Я стану, как ты, — сказал он и решительно кивнул. — Я буду умным. Слабо улыбнувшись, Рей прошептала: — Конечно, будешь.2017, август
Доктора просили его писать обо всем, что происходит в его жизни. Они хотели отследить изменения в работе его мозга, чтобы понять, насколько успешен оказался их эксперимент. С каждым днем Бен все больше осознавал себя как личность. Он чувствовал, что стал подопытной мышью; а ведь он действительно был ничем не лучше мышей, что бегали по лабиринту ради кусочка сыра. Правда, Бен согласился на все это не ради какого-то сыра, а ради того, чтобы быть как все. Возможно, ему стоило поблагодарить докторов за то, что они сделали с ним, вот только именно из-за них на него обрушилась невыносимая тяжесть жизни. Никто не предупреждал его о том, что ему станет больно быть собой. Единственное, что приносило ему утешение, была она. Девочка из его снов, что приходила и читала ему книги. Он помнил каждое сказанное ею слово, каждый ее взгляд и каждую подаренную ему улыбку. Она напоминала солнечный свет в пасмурный день, было в ней что-то особенное, что заражало его сердце надеждой и теплом. По правилам Бен должен был писать в своих отчетах и о ней тоже. Но воспоминания о ней были для него чем-то глубоко личным, сокровенным. Она стала его солнцем в мире, который был полон дождливых дней. Бен тяжело опустился на диван в гостиной. За окном смеркалось, а все его мысли были о том, что он прожил очередной бессмысленный день. Он слышал тихие голоса родителей, доносившиеся с кухни, и хмурился. Раньше они ничего не скрывали от него. Их не заботило, что он может что-то услышать и неправильно воспринять, потому что знали: он либо не поймет, либо забудет. А теперь они шепчутся за дверьми, даже ругаются за ними шепотом, хоть недавно делали это при нем, толком не задумываясь о том, как сильно его могут ранить их слова. Проведя ладонью по волосам, Бен глубоко вздохнул в тщетной попытке набраться терпения. А вскоре, не выдержав их шепота, вышел на улицу, захлопнув за собой дверь. Он сел на крыльцо, глядя на катающихся на велосипедах детей. Вчера вечером он вспомнил ее имя — Рей. Ее звали Рей Ниима. Он вспомнил, с каким нетерпением она ждала первый снег в декабре, потому что в месте, где она жила раньше, его просто не было. Вспомнил, как смешно она учила стихотворения, жестикулируя, повышая голос на особенно важных, как она считала, словах. Вспомнил, как она поджимала губы и грозно хмурила брови, сдерживая слезы. Они оба были детьми, и с трудом их можно было назвать друзьями. Но ни о ком Бен столько не думал, сколько о ней. А ему еще было о ком и о чем подумать. До эксперимента он думал, что, стоит ему стать умнее, стоит ему стать нормальным, люди обязательно полюбят его. Ведь больше он не будет разочаровывать их своей глупостью и научится делать то же, что и они. Но после эксперимента все стало только сложнее. В последнее время он начал замечать, как странно соседи смотрят на него; они и без того всегда запрещали своим детям подходить к нему, а теперь и сами обходят его стороной. Их всех пугало то, что он был другим: взрослый мужчина с интеллектом ребенка, — но еще сильнее их напугало то, что он становился умнее. — Милый? Бен повернул голову и, увидев Лею, снова посмотрел прямо перед собой, на детей, чье детство, казалось, протекает беззаботно и легко. Она села рядом с ним и ласково коснулась его волос, как всегда делала это, но он отпрянул от нее, нахмурившись, отпрянул так, словно ее прикосновения обжигают, причиняя боль и уродуя, подобно огню. Но в этот самый момент в груди мучительно сжалось сердце лишь у нее одной. Сдавленно вздохнув, Лея обняла себя руками за живот. Больше всего на свете она боялась потерять своего ребенка, но именно это с ней произошло: после всего, через что они прошли, она потеряла его. В какой-то момент Бен начал избегать ее, он больше не выносил ее прикосновений, а его взгляд стал суровым и неумолимым. Когда она спрашивала, что не так, в ответ он только грустно смеялся, и этот его смех эхом звучал в ее голове. — Ты ненавидишь меня? — взглянув на него, спросила она. Ее голос был спокойным, но Бену казалось, что она дрожит. Он так удивился ее вопросу, что сперва даже не нашел, что сказать ей, и, безмолвно покачав головой, перевел на нее взгляд. — Нет, — после недолгого молчания наконец ответил Бен. — Я просто… — он нервно покусывал щеку изнутри: перед его глазами пронеслись воспоминания о том, как, когда ему было тринадцать, она истерично кричала на Хана, говоря ему, что со всем справится сама, что он может уходить, раз ему так стыдно за свою семью, за своего сына. — Я пытаюсь привыкнуть к новой жизни. — Это трудно, да? — Лея слабо улыбнулась и коснулась его руки, ободряюще сжав, на что он никак не отреагировал. — Мы с папой всегда рядом, чтобы помочь тебе, помнишь? Бен кивнул, пробормотав: «Конечно», — и посмотрел прямо перед собой. Родители загоняли своих детей домой, на улице становилось прохладно, и в окнах загорался яркий свет. Когда Лея вернулась в дом, Бен прикрыл глаза и устало потер их кончиками пальцев. Должно быть, все было бы значительно проще, если бы воспоминания о прошлом не настигали его каждый день, напоминая обо всем, что он хотел бы навсегда забыть. Может, он смог бы и дальше слепо, как ребенок, любить своих родителей, если бы не обида, что грызет его изнутри всякий раз, когда он видит их и слышит их голоса. Если бы не мысль, что без него их жизнь была бы счастливой.1982, декабрь
— Я не хотела такой жизни! — со слезами на глазах кричала Лея, пока маленький Бен стоял в дверях родительской спальни и нервно сжимал в руках свою мягкую игрушку. — Я хотела нормальную семью. Хотела, чтобы мы были счастливы. А теперь… Ты почти не смотришь на меня. Что я сделала не так? Что? Я так старалась… Я отдала тебе все, что у меня было! — Что ты сделала не так? Я говорил тебе идти на аборт! — разозлившись, грубо ответил ей Хан. — Но ты не послушала. И посмотри, чем все обернулось! — Как… — Лея всхлипнула и быстро закачала головой, снова срываясь на крик, спросила: — Как я могла убить своего ребенка? Неожиданно она бросилась на Хана и замахнулась, но он остановил ее, до боли сжав ее запястье, развернул ее спиной к себе и крепко обнял. Лея брыкалась, пытаясь высвободиться из его хватки, но, потеряв все силы, почти рухнула на пол, захлебываясь в рыданиях. Прижимая ее к себе, Хан шептал извинения, но она не хотела их слышать от него. — Как же я тебя ненавижу, — ее голос был пропитан болью. — Ненавижу. Ты все уничтожил. Абсолютно все. Бен сильнее сжал игрушку в руках: его штаны стали мокрые. Он неотрывно смотрел на родителей, которые были так озабочены друг другом, что даже не замечали его. Когда он, дрожа, тихо заплакал, Лея и Хан одновременно посмотрели на него. Увидев сына, они отстранились друг от друга. Лея отвернулась, поспешно стирая с лица слезы, а Хан, подойдя к Бену, присел на корточки и ласково коснулся его мокрой щеки, убрал пальцами влагу. — Ничего, — осмотрев сына, сказал он. — Все в порядке, ребенок. Взяв Бена на руки, Хан пошел с ним в ванную, а Лея осталась стоять посреди спальни, судорожно дыша, делая глубокие вдохи и медленные выдохи. Она приложила ладонь ко лбу и покачала головой, жалея только о том, что так и не смогла дать Хану пощечину. Не зная, что в ней больше из-за него, злости или боли, Лея все никак не могла выбросить из головы его слова. Вероятно, ей и вправду стоило сделать аборт, и тогда их жизнь сложилась бы иначе… Но, когда Лея зашла в комнату Бена, где Хан уже укладывал его в постель, от чувства вины в груди у нее болезненно заныло. Она встала на колени в изголовье кровати сына и провела пальцами по его волосам, что были такие же темные и густые, как у Хана. Тепло улыбнулась Бену, который, подняв руку, с любопытством коснулся ее прядей, выпавших из хвоста. Повернув голову, Лея прижалась губами к его ладони и оставила поцелуй. Сидевший у него в ногах Хан молча наблюдал за ними.2017, сентябрь
Была среда. Бен сидел в кабинете своей мамы, что разговаривала с родителем одного из своих учеников. Она терпеливо убеждала кого-то на другом конце телефона, как важно, чтобы у его ребенка стал немного выше общий средний балл, — это повысит его шансы поступить в местный колледж. Закончив разговор, Лея опустила взгляд на погасший экран своего телефона и потерла лоб пальцами. Бен сидел за первой партой: свободно откинувшись на стуле, он внимательно наблюдал за ней, стучал пальцами по столу, думал над тем, как много она вложила в эту школу и как несправедливо мало получила за это в благодарность. Когда Лея была здесь директором, а не обычным учителем, он ходил на занятия с остальными детьми. Пускай он толком ничего не понимал из школьной программы, она хотела, чтобы у ее сына была обычная жизнь, словно он сам был обычным. Но после одного случая Лею убрали с должности директора, хоть позволили остаться в школе в качестве учителя, а Бен до недавнего времени больше не появлялся здесь: родители перевели его на домашнее обучение. — Ты рано пришел, родной, — сказала Лея. — У меня еще полно дел. — Я могу помочь тебе, — Бен кивнул на стопку тестов, что лежала на краю ее стола. — Нужно проверить? — Да, — ее одолевали сомнения, когда он подошел к ней и взял тесты, нашел на ее столе ручку. — Ты уверен? — Я хорошо знаю школьную программу, если ты об этом переживаешь, — сев обратно, колко ответил Бен. Лея покачала головой: — Нет, я… Конечно, ты знаешь, — рассматривая его, она путалась в собственных мыслях. — Спасибо. Бен промолчал. Он проверял тесты и, глядя на небрежно выполненные подростками задания, вспоминал, как Рей старательно выводила слова, как аккуратно она писала сочинения, за которые ей нередко ставили удовлетворительно. Поставив минус за ошибку в тесте, Бен, не глядя на Лею, заговорил: — Можно спросить? — Да? — Ты помнишь Рей? — он старался, чтобы его голос звучал непринужденно. — Рей? Бен кивнул: — Девочку, с которой я общался здесь, — он поднял на Лею взгляд и небрежно пожал плечами. — Кажется, мы с ней читали книги и делали вместе уроки. — Она читала, а ты слушал, — Лея произнесла это с грустной улыбкой и вздохнула. — Да, я помню. — Эта девочка, — Бен подался вперед, стуча кончиком ручки по столу, — она доучилась в этой школе? Склонив голову набок, Лея медленно кивнула. Она смотрела на своего сына по-другому, словно видела его впервые, — с недавнего времени для него это было не ново. Родители Бена на самом деле не узнавали его. День ото дня он менялся, становился кем-то другим, но при этом оставался их ребенком. Правда, в этот раз было что-то еще во взгляде Леи, чего он не понимал. — Ты думаешь о ней? — тихо спросила. Помедлив, Бен ответил: — Иногда, — он отвел взгляд. — Она была добра ко мне. — Да, она была хорошей девочкой. — Что с ней стало? — Кажется, она поступила в колледж.2018, май
Бен сидел среди студентов и неотрывно смотрел на нее. На ней были брюки и рубашка, рукава которой она закатала до локтей. Время от времени она писала на доске формулы и термины, на которые просила обратить внимание. Она много улыбалась и шутила. С их последней встречи она изменилась, но в то же время осталась той, кого он когда-то знал. Когда лекция закончилась, студенты столпились вокруг нее. Они задавали ей вопросы: одни были связаны с учебой, другие — нет. Открытая, лучезарная, внимательная, она им нравилась. Со стороны казалось, что она хорошо знала их всех, помнила о них значительные и незначительные детали, и это делало каждого из них счастливым. Держа ладони в карманах брюк, Бен наблюдал за их общением со стороны. Неспешно он подошел к ней, когда студенты один за другим ушли. Она складывала свои вещи в сумку, не поднимая глаз, словно не замечая его присутствия. Но, стоило ей заправить за ухо прядь своих коротких волос и посмотреть прямо на него, он вдруг ясно осознал, что она заметила его, как только вошла в лекционный зал. — Вы не из числа моих студентов, верно? — она улыбнулась. Бен замер, рассматривая ее. — Нет, я не… я не студент, — он покачал головой, а когда она вопросительно приподняла брови, протянул ей руку со словами: — Меня зовут Бен. Опустив взгляд на его ладонь, она слегка прикусила губу, прежде чем ответила на рукопожатие. — А я — Рей, — она встретилась с его взглядом: карие глаза смотрели на нее так пристально, что ее это даже смутило. — Но вы, наверное, знаете это. — Да, да, — Бен отпустил ее руку и по привычке запустил ладонь в свои волосы, пропуская темные пряди через пальцы. — Вообще-то мы учились вместе. — Учились? — неуверенно переспросила. — В школе, — уточнил он. — Какое-то время. Рей озадаченно нахмурилась, рассматривая его, но вскоре узнавание промелькнуло в ее зеленых глазах, что на самом деле в жизни, не только в его воспоминаниях, своим цветом напоминали настоящее северное сияние. Когда она удивленно выдохнула его имя: «Бен?» — он почувствовал, как мурашки побежали по коже, а сердце громко забилось у него в груди. — Это правда ты? — обойдя стол, она сделала к нему шаг, но остановилась, когда его взгляд скользнул по ней. — Ты удивлена, — заметил он. — Да, и это тоже, — Рей неловко рассмеялась, одну ладонь положила на стол, а другой коснулась своей ключицы, медленно поглаживая. — Но я рада видеть тебя. Спустя столько лет. Я… — она снова прикусила губу, что не ускользнуло от его внимания. — Иногда я думала о тебе. Знаешь, твоя мама так быстро забрала тебя после того, что произошло. Вздохнув, Рей покачала головой. Она присела на край стола и склонила голову набок. Хоть она старалась не смотреть на него неприлично долго, у нее с трудом это удавалось. Бен беззлобно усмехнулся, когда Рей, в который раз столкнувшись с его взглядом, посмотрела в сторону и смущенно улыбнулась. — Я ведь говорила с ней, — задумавшись, тихо сказала она. — Тогда. Я говорила ей, что это не твоя вина. Но она лишь сказала мне, что знает. — Да, я помню.1988, февраль
Рей плакала у Бена на плече. Тем временем он осторожно гладил ее по спине, чувствуя небольшой дискомфорт от того, как крепко она обнимала его. Но он не хотел отстраняться от нее, не хотел отпускать ее, поэтому терпел. Когда Рей успокоилась, хоть и продолжала изредка всхлипывать, то разомкнула на нем руки и рукавом своей кофты стала тщательно стирать с лица слезы. А Бен все так же заботливо гладил ее по спине. — Прости, — заметив на себе его взгляд, тихо сказала она и опустила голову. — Я та еще плакса. — Да, но ты очень милая. Улыбнувшись уголками губ, Рей покачала головой: она чувствовала себя самым настоящим гадким утенком, который никогда не станет прекрасным лебедем и не обретет семью. — Так считаешь только ты. — Это правда, — уверенно ответил Бен. Посмотрев на него, Рей вздохнула. Она ничего больше не говорила, а ее взгляд был прикован к нему. Бен выглядел как самый обычный мальчик, каких в этой школе было полно, но он действительно был странным, как говорили другие дети, и сильно отличался от своих сверстников. Только он не был пугающим или злым. Он был таким же добрым, как его мама, а еще доверчивым и наивным. — Спасибо, — мягко сказала Рей. — За подарок. Он очень красивый. Неожиданно она наклонилась к нему и прижалась губами к его щеке в быстром, нежном поцелуе. Ошеломленный, Бен замер, дотронувшись пальцами до места, где она оставила свой поцелуй, и Рей радостно заулыбалась. Когда послышались голоса, она повернула голову, и веселье на ее лице сменилось испугом. Компания ребят заметила их и шла прямо к ним. Встав с пола, Рей схватила Бена за руку и неуклюже потянула его на себя. Он был намного тяжелее нее, и все ее попытки поднять его на ноги заканчивались полным провалом. Бен же не понимал, что не так, до последнего момента не замечал мальчишек, на лицах которых были противные, злые ухмылки. — Давай, Бен, — с мольбой зашептала она. — Иди к своей маме. — Зачем? — удивился он. — Дело говорит, — сказал один из мальчишек. — Зачем ему уходить? Вам же сейчас так хорошо вместе. — Влюбленная парочка кретинов, — засмеялся другой. Рей нахмурилась и прикусила язык, чтобы не сказать ничего грубого в ответ. Встав между ними и Беном, она скрестила дрожащие руки на груди. Но мальчик, в котором она узнала Финна, что был старше ее всего лишь на год, отпихнул ее в сторону. Тогда-то она и увидела По, стоявшего позади них всех, прятавшегося за их спинами. Сегодня утром, найдя в своих вещах открытку от него, она так глупо обрадовалась. Как она вообще могла решить, что может быть симпатична такому, как он? Конечно, это была жестокая шутка. Но, поняв это, Рей не разозлилась на него. На самом деле ей даже стало жаль его, когда она пришла в назначенное место и увидела его в окружении знакомых девчонок, что давно невзлюбили ее. Они воспользовались им, чтобы в очередной раз унизить ее и указать ей на ее место, как будто она забывала его. Но по отстраненному взгляду По казалось, что он просто боится идти им наперекор, потому-то стоит в стороне и молча наблюдает. Совсем как в этот самый момент. — Отвали! — взвизгнула Рей, когда Финн схватил ее за руки, заламывая. А его друг, имя которого она даже не знала, толкнул неуклюже поднимавшегося на ноги Бена, отчего тот упал вперед, стукнувшись головой об пол. Рей ахнула от испуга и, долго не думая, со всей силы пнула Финна в колено. Закричав от боли, тот невольно разжал хватку, и она бросилась к Бену, что не поднимался, лежа на животе с закрытыми глазами. Рей упала перед ним на колени и осторожно опустила его голову себе на ноги, убрала с его лица пряди темных волос. Слезы заволокли ее глаза, и она постаралась сморгнуть их. — Я что виноват, что он такой тупой? — как из-под воды она слышала позади себя голоса мальчишек. — Надо подставлять руки, когда падаешь! А потом тяжелые шаги учителя истории и его сердитый голос: — Что здесь происходит? — Мистер Коллинз, это не наша вина, — не теряя времени, воскликнул Финн. — Это все он! Он приставал к ней, и мы решили защитить ее! — Да! — Вы видели его? Он же старше ее, да еще больной! Кто знает, что у него на уме и что он может здесь! — По, покажи записку, которую мы нашли в классе! — Как такие, как он, вообще могут учиться вместе с нами, мистер Коллинз? Они же опасны! — По! Где записка? — нетерпеливо закричал один из мальчиков.2018, май
Были в их прошлом события, о которых они помнили так, словно те происходили вчера. Когда Рей обхватила обеими руками стакан с кофе, Бен невольно опустил взгляд на ее безымянный палец. На нем не было кольца, но он понимал, что это толком ничего не значит. Они сидели в кафе на территории кампуса, где с Рей постоянно кто-то да здоровался, после чего от каждого он слышал дежурные фразы и видел похожие улыбки. А она всякий раз с дружелюбием отвечала им: студентам, коллегам и другим работникам, — не теряя своего энтузиазма. — Как твои родители? Бен пожал плечами: — В порядке, думаю, — опустив взгляд, он несильно нахмурил брови. — Они разводятся. С недавнего времени решили, что больше не могут так жить, — Бен посмотрел на Рей: после его ответа она заметно погрустнела. — Не могут быть вместе только из-за меня. — Мне жаль, — прошептала Рей, и он поверил ей — в то, что ей действительно жаль, что это была не просто вежливость и она сказала это не из необходимости выглядеть хорошей. Покачав головой, Бен сказал: — Это ничего, правда, — он улыбнулся, когда Рей недоверчиво нахмурилась, еще больше став похожей на себя, на ту девочку, которую он когда-то знал. — Им давно пора пожить для себя. Она кивнула. Ее внимательный взгляд скользил по нему, по его лицу, по его большим рукам, которыми он постоянно что-то трогал. По тому, как она смотрела, Бен понимал, что у нее есть вопросы, много вопросов, которые она никак не может решиться задать вслух. — Тебе стало лучше, — в конце концов сказала Рей и, широко раскрыв глаза, прикрыла рот ладонью, прежде чем, опустив руку, торопливо произнесла: — Прости, я не это имела в виду… — Я знаю, — Бен перебил ее. — Я понимаю. Не нужно объяснять, Рей. Он резко замолчал, стоило ее имени сорваться с его губ с особой теплотой, из-за которой она сама невольно замерла, неотрывно глядя на него. Вздохнув, Бен откинулся на спинку стула и отвел взгляд в сторону. — Такое совпадение, что ты здесь, в университете, где я преподаю, — тихо сказала Рей. — Кажется, ты не говорил мне, зачем приехал сюда. Бен внимательно посмотрел на нее. — Это не совпадение, — медленно ответил он. — Я искал тебя. — Меня? Рей не скрывала своего удивления. — Да, когда я вспомнил о тебе… — замолчав, Бен посмотрел на ее пальцы, которыми она крепче необходимого сжимала стакан с кофе, а после, заглянув ей в глаза, сказал: — Ты была единственным человеком, который всегда был добр ко мне. Мне было важно тебя увидеть и понять, насколько близки мои воспоминания о тебе к правде. — И что? — смущенно и все же с искренним любопытством спросила Рей. — Они оказались близки? — Более чем.2018, май
Они сидели в ресторане. Это не было свидание. Он пригласил ее на ужин, чтобы поговорить вдали от шумливых студентов, часть которых не спускали с них любопытных взглядов. И она знала это, а он знал, что на большее она бы не согласилась. В ее глазах он был все тем же странным и глупым мальчиком, который только и умел, что создавать проблемы. Это справедливо, потому что в его глазах она оставалась все той же девочкой, солнечной девочкой, которая делала его счастливым. — Тебе нравится преподавать? — рассматривая ее, нервно теребившую пальцами бумажную салфетку, спросил он. — Ты хорошо с этим справлялась. В детстве. Мне было интереснее слушать тебя, чем наших учителей. Рей искренне улыбнулась. — Да, мне нравится это, — она не поднимала на него глаз. — Со студентами я забываю, насколько… Насколько я одинока. Правда, бывает, — на этих словах Рей безрадостно усмехнулась, — что я и с ними чувствую себя одинокой. Со мной так было всегда. Наверное, потому что никто не хочет слушать. — Я хочу. Бен сказал это тихо, почти необдуманно, но она все равно услышала и подняла на него взгляд, внимательный и полный того, в чем он еще плохо разбирался. Однако Рей не успела ему ничего ответить: подошел с их заказом официант. Неловко она заправила за ухо прядь своих волос и посмотрела в сторону, ее щеки порозовели. — Помнишь тот день Святого Валентина? — ей не нужно уточнять, чтобы он понял, о каком именно дне она говорит. — Ты подарил мне медальон… Склонив голову, Рей поджала губы и на мгновение прикрыла глаза, обреченно и устало, словно из последних сил она сдерживала слезы. Бен невольно подался вперед, и его ладонь замерла в сантиметре от ее ладони, покоившейся на столе. Ему стоило больших усилий не коснуться ее. Когда она посмотрела на него, то нашла в себе силы лучезарно улыбаться. Но он все равно увидел блеск в ее глазах, увидел слезы, которые хоть и грозились, но так и не скатились по ее щекам, лишь намочив ресницы. — Этот медальон... он сих пор хранится у меня, — она повела плечами, как будто сама не знала, зачем бережет то, что никогда не имело никакой материальной ценности — это была всего лишь безделушка, пускай и подарок. — Знаешь, мне ведь нравилось сидеть с тобой. За уроками и просто. — Но ты делала это, потому что учителя просили тебя, — спокойно ответил Бен. В его словах не было обвинения, но в них все же что-то было — то, что он старался скрыть от нее. Рей посмотрела на ладонь Бена: та по-прежнему покоилась рядом с ее ладонью. Заметив ее взгляд, он убрал руку со стола и прочистил горло. — Я сама предложила им это. — Зачем? — Бен нахмурился. Посмотрев на него, Рей пожала плечами и улыбнулась, но на этот раз в ее улыбке он отчетливо увидел то, что она старалась скрыть от него и, должно быть, всех вокруг, — свою печаль. — Когда у тебя что-то не удавалось, они злились. Я хотела, чтобы все были счастливы, — ее голос стал тише. Бен промолчал. Он продолжал смотреть на нее, и в конце концов он понял, что всегда смотрел на нее, но никогда в действительности не видел ее. Не видел ничего, кроме ее радостной улыбки и сияющих зеленых глаз. Для него она долгое время была солнцем: думая о ней, он часто вспоминал то согревающее летнее тепло, о котором начинаешь грезить, когда наступают холодные времена. Сожаление объяло его, когда он осознал, что солнечная девочка, ставшая его тайной надеждой, все это время жила под свинцовыми тучами. — Если честно, ребенком я сильно переживала, когда кто-то был зол или чем-то расстроен, — отложив в сторону мятую салфетку, Рей водила кончиком пальца по столу. — Для меня это значило, что мне тоже будет плохо. Но… Знаешь, с тобой я не думала об этом, — взглянув на него, она склонила голову набок и заправила за ухо прядь волос. — Ты был рад мне. Даже когда я плакала, ты успокаивал меня, но ты был все еще рад мне. — Просто я не понимал, что происходит, а ты… Ты мне нравилась, — когда Бен сказал это, их взгляды встретились, и он увидел, как она, затаив дыхание, покраснела, словно школьница. — Только это было важно. Рей поджала губы, прежде чем тихо и надломленно ответила ему: — Для тебя, Бен, — на его имени тон ее голоса немного потеплел. — Это было важно только для тебя. — Я понимаю. — Зачем же ты искал меня? — она внимательно посмотрела на него, и было что-то особенное в сказанных ею словах, а может, в том, каким был ее взгляд: в ее зеленых глазах отражалась та же надежда, что горела у него в груди, а еще в них томилось ожидание. Бен точно не знал, что она хотела услышать от него. Но он почувствовал, что должен был сказать ей. Даже если то обернется для него невыносимой болью, он должен был рассказать ей о своих чувствах: возможно, у него больше не появится такой возможности. — Чтобы пригласить тебя на свидание, — ответил Бен. — Чтобы узнать тебя так, как я не мог узнать тебя раньше. Прикусив нижнюю губу, Рей улыбнулась. — Так, — медленно произнесла, — это свидание? — Нет, — он качнул головой и быстрым движением руки убрал от своего лица пряди темных волос. — Но, если ты хочешь, оно им станет. — Хочу, — прошептала Рей. В тот вечер Бен проводил ее до дома. Они стояли перед дверью: та вела в ее небольшую квартиру. Их окружали шум проезжавших мимо машин, голоса прохожих, громкий лай собак. Рей рассмеялась, когда Бен сказал, что мог бы стать ее студентом, если в таком случае у него получится чаще видеться с ней. Она прислонилась спиной к двери и запрокинула голову, глядя на него, возвышавшегося над ней. Слов больше не оставалось, но были чувства, которые тянули их вперед — друг к другу. Поддавшись им, Рей порывисто сделала шаг и коснулась его лица. Она опустила взгляд на его губы, нежно провела по ним большим пальцем. Когда он прижался своим лбом к ее, Рей сглотнула и прикрыла глаза, задышав чаще. Она отчетливо ощущала лишь биение собственного сердца и его теплое дыхание на своих губах. Бен поцеловал ее, едва коснувшись ее губ своими. Но Рей хватило и этого, чтобы задрожать и возжелать большего. Она запустила пальцы в его волосы, невольно встала на носочки и потянулась к нему навстречу. Когда его большие ладони легли ей на талию, сжав, обняв, притянув ближе к себе, как она того и хотела, она не сдержала томного вздоха. — Рей, — прошептал Бен. — Хочешь зайти? — заглянув в карие глаза, тихо спросила она и улыбнулась, игриво, почти неприлично. Неотрывно глядя на нее, он кивнул. Рей высвободилась из его объятий и повернулась к двери, нашла в своей сумочки ключи. В квартире она, взяв его за руку, потянула за собой. Бен толком не успел ничего рассмотреть, как она, приведя его в погруженную в полумрак спальню, бросила сумочку на пол и, обняв его за шею, смело поцеловала. Они стояли посреди комнаты, медленно раздевая друг друга. Вскоре на полу оказались его пиджак и рубашка, ее платье, что упало к ногам, и туфли, которые она сняла без рук. Бен касался Рей робко, а его поцелуи были осторожными и неискушенными. Когда он не смог расстегнуть ее бюстгальтер, она улыбалась ему в губы и ласково погладила его по голове. Рей чувствовала волнение Бена, но, кроме этого, было еще нетерпение, которое он старался держать под контролем. Когда она толкнула его на кровать, он покорно лег на спину, а она забралась на него сверху, села ему на бедра и, выпрямившись, взяла его за руки, положила его ладони себе на талию. Его прикосновения обжигали, и все же она отчаянно желала ощущать на себе его пламя, ощущать внутри себя горячую боль и одурманивающее удовольствие. Она целовала его, почти не переставая, касалась раскрытыми губами его груди, широких плеч, шеи, с которой слизывала капельки пота, лица, на котором собирала языком родинки. Губами она касалась его везде, докуда только могла дотянуться. — Не торопись, — ему на ухо ласково шептала Рей, когда его движения становились рваными, стремительно настигавшими ее, а хватка на ее бедрах — сильнее. — Все хорошо. Он стонал ее имя, и ей не оставалось ничего, кроме как принять все то, что он давал ей. После Рей с закрытыми глазами лежала на нем, а он одной рукой нежно гладил ее по волосам, а другой — обнимал за талию. Она счастливо улыбалась: время от времени он оставлял у нее на макушке благодарные поцелуи.2018, июль
Рей ходила по комнате, одетая в одну рубашку, что была ей велика. Она встала возле полки с книгами и пробежалась кончиками пальцев по корешкам, остановилась, когда заметила между ними листы. Из любопытства она потянула на себя бумагу и приподняла брови, когда поняла, что это рисунки. Рей вытащила их и, искренне удивившись увиденному, поднесла ладонь ко рту. На бумаге была изображена она, еще маленькая, с непослушными длинными волосами, улыбающаяся. Рисунок был выполнен простым карандашом. Но Рей была уверена, что это она. Сев на край кровати, она стала просматривать рисунок за рисунком, которые к середине становились более небрежными, а к концу больше было похоже на то, что это рисовал маленький ребенок. Она подняла голову, когда услышала шум открывающейся двери, и вскоре в спальню зашел Бен. Он нес их завтрак, который пообещал взять в кафе, что находилось поблизости от его квартиры. С некоторых пор она жила здесь, вместе с ним. Ей нравилось проводить с ним время, говорить и молчать с ним, нравилось, что они могут доверять друг другу. Но, держа в руках эти рисунки, Рей больше не была уверена в том, что Бен доверяет ей. — Ты рисуешь? — спросила она, когда он, поставив на прикроватную тумбочку пакет с едой, неуверенно посмотрел на нее и на рисунки в ее руках. — Да, — ответил Бен, нахмурившись. Он так и остался стоять перед ней со скрещенными на груди руками. — Но больше нет. — Почему ты мне не рассказывал? — Рей снова посмотрела на рисунки, на одном из которых девочка держала в руках книгу, а на другой она же заплетала себе волосы в косу. — Я рисовал до того, как мы снова встретились. — Это мои портреты, — медленно сказала Рей и неверяще покачала головой, коснувшись кончиками пальцев лица маленькой себя. — Да. Бен сел рядом с ней и показал пальцем на самый безобразный рисунок, отдаленно напоминавший женское лицо, достав его из-под других. — Это были первые дни, когда я вспомнил о тебе, — а после он показал на тот, который Рей не выпускала из рук, на котором был ее идеальный портрет. — За неделю до того, как я пришел к тебе в университет. — Где ты нашел мое школьное фото? — Рей посмотрела на него. — Даже у меня их нет. У Леи что-то было? — Нет, — Бен поднял руку и ласково убрал за ухо прядь ее волос, — я вспомнил тебя. Рисовал по памяти. — Невероятно, — Рей покачала головой, вернув все свое внимание к рисункам. — Это очень красиво, Бен. Ты мог бы стать настоящим художником. Зарабатывать на этом. — Я рисовал только тебя, — ответил Бен. — Никогда не хотел быть художником. Но хотел запечатлеть твой образ, вытащить его из своей головы, сделать тебя немного реальнее. Наклонив голову, он прижался губами к ее обнаженному плечу, с которого соскользнула рубашка. Его взгляд был прикован к ее лицу. Он никогда не признавался ей в этом, но он никак не мог привыкнуть к тому, что она здесь, с ним, что он может слушать ее, видеть ее, свободно касаться ее. Просыпаясь утром, он не ожидает увидеть ее, почувствовать рядом тепло ее тела, уверенный в том, что она — это очередной сон, но — нет. Она была настоящей, и она всегда жалась к нему, прятала лицо у него на шее, закидывала на него свои ноги и негромко сопела у него под ухом. — Давай поедим, — забирая рисунки из ее рук, сказал Бен, и Рей нехотя отдала ему их, но проследила за тем, куда он их положил — ящик в столе.2019, март
Он рассказал ей. Рассказал все про тот эксперимент, который на нем поставили несколько лет назад, о том, насколько сильно это изменило его. У нее были вопросы, которые она не озвучивала вслух, но которые он замечал в ее глазах. Искренне Рей удивлялась тому, каким умным он был, день ото дня изучая то, что даже ей было не под силу, и при этом он не имел толком никакого образования. В конце концов Бен решился. Он должен был поделиться с ней: она была тем человеком, ближе которого у него никого не было. Она была его сердцем, пускай ей и не подчинялся его разум. Когда Бен закончил, то поднял на нее взгляд, все то время, что говорил, избегая смотреть на нее, и увидела, что она тихо плакала. Слезы бесшумно скатывались по ее щекам. Она поджимала губы, сдерживая всхлипы, и вытирала рукавом лицо. Но, когда Бен сел на постели напротив, обхватив ее голову руками, прижавшись губами к ее лбу, она заплакала в голос. Она цеплялась за его футболку, словно боялась, что он может в любой момент исчезнуть, словно он был миражом, а она слишком долго ходила по пустыне, изнемогая от жары. — Прости, прости, — шептал Бен, поглаживая ее по затылку. — Я не хотел расстраивать тебя, Рей. Они сидели в объятиях друг друга. Положив подбородок ей на макушку, Бен зажмурился. Его сердце быстро билось от страха. Он так долго не решался рассказать ей об эксперименте не потому, что по договору, который до операции заключили его родители и который после операции вынудили подписать его, ему было запрещено распространять об этом информацию, а потому, что он не мог перестать думать о том, что будет, если она увидит в нем кого-то другого. Того, кого она не знает. Каким же она будет видеть его, узнав, что он ложился на операционный стол, чтобы быть тем, кем он стал? Сможет ли она понять? — Рей? — робко позвал ее. Безмолвно она покачала головой, пряча лицо у него на шее, и почти неразборчиво произнесла: — Мне так жаль, Бен, — она всхлипнула. — Я должна была быть с тобой. Должна была не оставлять тебя. — Нет, нет, — он отклонился и, обхватив ее лицо ладонями, посмотрел на нее, решительно сказал: — Не надо сожалеть. У тебя была своя жизнь. И ты не должна была тратить ее на меня, слышишь? Ты была так юна… Слабо кивнув, Рей устало прикрыла заплаканные глаза и положила свои ладони поверх его. Они легли на кровать, обнявшись, и она привычно опустила тяжелую голову ему на грудь. Через пальцы он задумчиво пропускал пряди ее волос, которые за последний год стали длиннее. Теперь мягкими волнами они спускались по ее спине. — Я люблю тебя, Рей, — прошептал он. Ему казалось, что она заснула: от плача она всегда уставала и ее начинало клонить в сон, — но после недолгой тишины, в которую была погружена спальня, раздался ее тихий голос: — Я тоже люблю тебя, Бен. Крепче обняв ее обеими руками, он зарылся носом в ее распущенные волосы и прикрыл глаза, а по его щекам покатились слезы. Едва ли в этой жизни он нуждался в чем-то еще…2019, апрель
Это был важный день. И от осознания этого Бен только сильнее нервничал. Но Рей не замечала этого. Она неспешно гуляла по берегу, где не было никого, кроме них двоих, собирала ракушки, восхищалась тем, как блестит под солнечными лучами прозрачная вода, грелась под лучами солнца, из-за которых на ее носу вспыхивали, как фейерверк, веснушки. Когда Бен подошел к ней, ступая по горячему песку, она улыбнулась и, обняв его за талию, прижалась щекой к его груди. От порывов ветра ее белоснежное платье развевалось, и иногда подол приподнимался, оголяя ее ноги. Бен не находил в себе силы отвести от нее взгляд: она была слишком прекрасна для этого мира. — Я люблю тебя, — склонив голову, чтобы видеть ее лицо, Бен нежно провел пальцами по ее щеке, подставленной лучам солнца. А когда их взгляды встретились и она искренне улыбнулась ему, сказал: — Не думаю, что без тебя я бы смог справиться со всем. Несмотря на все то плохое, что было в твоей жизни, ты остаешься открытой и доброй с людьми. Ты прощаешь и учишься жить дальше. Я не такой человек, ты знаешь это, — на последних его словах Рей подняла голову, несильно нахмурив брови. — Мне трудно прощать и трудно отпускать, потому что вокруг я часто вижу одни только ужасы и они не дают мне покоя. Бен посмотрел им под ноги и взял ее за руки, прежде чем, заглянув ей в глаза, продолжил говорить: — Но ты… Ты показала мне, что на самом деле я боюсь не этих ужасов, а того, что могу быть слабым, глупым, другим, — он глубоко вздохнул. — Я правда все еще боюсь. Боюсь, что не подхожу для этого мира, что люди будут обращаться ко мне… жестоко из-за того, что я отличаюсь, или из-за того, что я слабый. По правде говоря, разницы в этом особой нет. Но я не хочу всю оставшуюся жизнь пытаться стать кем-то, кто будет подходить им всем. Это пустая трата времени, и это никогда не сделает меня счастливым. — Бен… — Я люблю тебя, — не дав ей ничего сказать, снова повторил он. — И я не представляю своей жизни без тебя. Мне не нужно никому подходить, если я подхожу тебе, понимаешь? Мне не нужен весь этот мир без тебя. Мягко улыбнувшись, Рей кивнула и подняла руку, коснулась его щеки. — И я хочу быть с тобой, — Бен взял ее ладонь, покоившуюся у него на лице, и мимолетно поцеловал ее внутреннюю сторону. — Всегда. И вопреки всему. Поэтому я прошу тебя, — когда он, замолчав, отстранился от нее и опустился на одно колено, Рей закрыла обеими руками лицо и неверяще закачала головой, а он тем временем достал из кармана своих брюк футляр с кольцом, — стать моей женой. — Боже мой, — прошептала она, после чего отняла руки от лица и посмотрела на него мокрыми от слез глазами. — Ты опять плачешь из-за меня, — шутливо произнес Бен. — Тебе стоит хорошо подумать над моим предложением, если не хочешь провести остаток своей жизни в слезах. — Это слезы счастья! — возмущенно воскликнула Рей. Прикусив губу, она протянула ему руку и позволила надеть себе на палец кольцо. После он встал с песка и поднял ее на руки, легко оторвав от земли. Рей обхватила его талию ногами и запустила одну свою ладонь в его волосы, ласково поглаживая, а на другую посмотрела, быстро найдя взглядом кольцо с блестящим на солнце камнем. — Это значит — да? — поцеловав ее в шею, спросил Бен. — Да, — с восхищением рассматривая кольцо на своем пальце, негромко ответила она, и он рассмеялся.2020, январь
Они были разными. В детстве она была слишком умной для него, но теперь он был слишком умным для нее. Все чаще Бен смотрел на Рей и не понимал, что у них есть, кроме глупых чувств и этой привязанности, что не зародилась бы между ними, если бы в детстве они не были такими одинокими. Все чаще он задавался вопросом, были бы они вместе, если бы не та боль, через которую их заставили пройти другие люди. Она была сиротой, жила в разных семьях, но ни одна так и не стала ей настоящей семьей. Ее нигде не воспринимали всерьез, считали, что без поддержки родителей ребенок ничего не сможет добиться в жизни. Каждый день ей приходилось быть для себя взрослым и заботиться о себе самой. Может, поэтому временами она вела себя как самый настоящий ребенок. Да, детство было жестоко отнято у нее, но она никак не могла отпустить его. А Бен… У него была легкая степень умственной отсталости. Долгое время он хотел быть, как все. Да, он был глупым, но он понимал, что отличается: окружающие любили ему указывать на это. И все же он глубоко заблуждался, считая, что станет счастливее, если будет умнее и люди примут его. Тот эксперимент лишь показал ему, что мир не был таким, каким он всегда видел его. Мир был жесток и испорчен. Теперь он понимал это. Видел, насколько оказались глупы те люди, которые считали глупым его, которые унижали и пытались самоутвердиться за его счет. Ум так и не сделал его счастливее. Но Бену казалось, что он счастлив. Из-за Рей. Впервые за всю жизнь они были равны. Они могли обсуждать друг с другом что угодно и находить друг у друга понимание. Ему нравилось чувствовать с ней единство, которое, однако, вскоре начало угасать. Каждый год уровень его интеллекта становился выше: в сравнении с днями и неделями его умственное развитие не было заметно, но проходили месяцы и он менялся. А Рей… она старалась понимать, но это только раздражало его. Ей приходилось прилагать усилия к тому, что теперь давалось ему без труда. Он стал гением, а она осталась обычной. Они словно поменялись местами. — Разве это важно? — спросила Рей. — Для тебя важны только чувства, — небрежно ответил Бен, — потому что в другом тебе со мной не сравниться. Она поджала губы, а после, почти срываясь на крик, сказала: — Как я могла быть с тобой тогда? Ты был как ребенок. Как можно встречаться с ребенком? — в ее голосе была слышна обида. — Но сейчас мы оба взрослые люди. Мы можем найти компромисс. Мы можем договориться, можем решать проблемы вместе, можем попробовать понять друг друга. Это другое. Бен покачал головой. — С твоей точки зрения это так. Он был спокоен, даже когда выяснял с ней отношения, и это бесило ее, потому что она словно… Она вдруг стала ему безразлична. Сдерживая слезы, Рей грустно усмехнулась и, развернувшись, ушла. За ней захлопнулась входная дверь, и Бен почувствовал облегчение. Но к нему быстро закрались сомнения. Когда она не пришла вечером домой, он забеспокоился. Он звонил, но она не отвечала. В холодную, зимнюю ночь он искал ее везде, где она только могла быть, набирал на телефоне их знакомых и друзей, пока не узнал, что она осталась на ночь у своей подруги и не хочет с ним говорить. На следующий день, пока он был на работе, она забрала свои вещи. Вернувшись в полупустую квартиру, Бен ясно почувствовал, что вместе с вещами она забрала и его сердце. Без нее у него в груди была болезненная пустота. И это можно было объяснить тем, что она стала его привычкой, что он так долго был с ней, что теперь ему трудно лишаться ее. Бен пытался отпустить ее, пытался объяснить себе, что им лучше быть по отдельности, что они недостаточно подходят друг другу и что они больше не могут быть счастливы вместе. Он обращал внимание на других женщин, но, не выдерживая их компанию, продолжал думать и вспоминать о ней. О его солнечной девочке, ради которой он не постарался быть терпимее и мягче, которую он не постарался понять так, как старалась понять его она. Любовь необходимо воспитывать в себе. Он понял это, оставшись наедине с собой и обручальным кольцом, которое не мог перестать касаться, когда вспоминал запах ее духов, ее привычку готовить каждое утро одинаковый завтрак, ее беззаботность. Понял, что любить — не значит понимать друг друга, любить — значит учиться заботиться о другом и принимать его любым. Он сидел в конце аудитории, неотрывно наблюдая за ней. А она избегала смотреть на него, улыбалась своим студентам, но больше не ему. Когда лекция закончилась и в аудитории не осталось никого, кроме них двоих, Бен подошел к ней, держа в руке букет из белоснежных лилий. Лекция, которую она провела, была простой. Бен поджимал губы всякий раз, когда у него появлялось желание поправить Рей. Она хорошо разбиралась в материале, который преподавала, и все же иногда она ошибалась. Но, кроме этого, он видел и то, как горят ее глаза, когда студенты с охотой идут на контакт с ней, когда они хотят чему-то научиться у нее, когда они рассуждают вместе с ней. Их взгляды встретились, и Рей непоколебимо скрестила руки на груди, бросив беглый взгляд на цветы и спрятав от него обручальное кольцо, которое все еще носила на своем пальце, как и он — свое. Она молчала, а Бен чувствовал физическую боль от невозможности коснуться ее. Когда он вдохнул едва уловимый запах ее духов, то невольно сделал шаг ближе, но она тотчас же отступила назад и вопросительно вскинула брови. — Ты права, — сказал Бен. — Больше ничто не важно, кроме нас. Я люблю тебя, люблю свет в тебе. Ты чудесная и самое лучшее, что было в моей жизни. Рей недоверчиво прищурила глаза. — Я думала, тот эксперимент лучшее, что было в твоей жизни. Аккуратно положив букет на ее стол, Бен снова сделал к ней шаг, но на этот раз она не отпрянула. Он робко коснулся ее талии, и она нахмурилась, повернув голову в сторону. — Если бы, — тихо произнес Бен. — Из-за него я только почувствовал тяжесть жизни. Но с тобой мне было хорошо всегда, — она немного расслабилась после его слов, и он наклонил голову, провел кончиком носа по ее щеке, отчего они оба затаили дыхание, внутренне задрожав. — Я так сильно люблю тебя, Рей. Вздохнув, она обняла его за шею и прижалась щекой к его груди, а он крепче обхватил ее руками за талию, притягивая вплотную к себе. Бен уткнулся носом в ее волосы и прикрыл глаза. — Прости меня, — прошептал он. Рей покачала головой. — Тебе придется очень долго заслуживать мое прощение.2020, ноябрь
— Чувствую себя бегемотом, — с нотками недовольства пробурчала Рей. — Сексуальным, но бегемотом. Бен рассмеялся. Она лежала на диване, закинув ему на бедра ноги, и вздрагивала, стоило ему пальцами рук надавить на какую-нибудь чувствительную точку у нее на стопе. Положив обе ладони на свой большой живот, Рей медленно поглаживала его. Она улыбнулась, когда Бен, закончив делать ей массаж, наклонился и оставил мимолетный поцелуй у нее на животе. Он надел на нее носки и откинулся на спинку дивана, взглянув на нее, расслабленную и счастливую. Положив ладонь ей на живот, Бен переглянулся с ней. — Что, если она будет другой? — спросил он. Рей вздохнула. — Мы будем любить ее, — без раздумий ответила она, а после обняла себя за живот и тихо сказала: — Я буду любить ее. Улыбнувшись, он коснулся ее руки и переплел их пальцы. Они оба почувствовали, как малышка у нее в животе толкнулась. Рассмеявшись, Рей посмотрела на Бена. Склонив голову, он сосредоточенно поглаживал ее по животу и улыбался. Рей хотела вытянуть к нему руку и коснуться его лица, отбросив непослушные темные пряди назад, но едва ли она могла сделать это. С таким-то животом.2021, июнь
Бен мало что знал о любви. Но, взяв ее впервые на руки, понял, что любит ее просто за то, что она есть. Малышка смотрела на него, улыбаясь, держа свою мокрую от слюны игрушку во рту. Он поднимал ее над головой, и она смеялась, словно знала, что он никогда не позволит ей упасть. А Бен смотрел на нее и понимал, что она — самое дорогое, что есть в его жизни.