Кофе, дождь и ты

      Они сидели на скамейке в какой-то полупустой аллее. Демон, запрокинув голову, задумчиво смотрел в серое небо сквозь тонкие ветки дерева над ними. Даниэль же молчал, не зная, что сказать. Его до сих пор неприятно задевало то, что его мнение не заимело никакого веса в решении по поводу жизни антихриста.       — Так нельзя, — наконец сказал он, — это было подло и нечестно.       — Сколько уже можно, — устало протянул Азик, — всё про Демьяна да про Демьяна, вот уверен, ты спишь и видишь, как он хоронит свою невесту и доживает счастливо до самого конца.       — Ничего подобного.       — Не отнекивайся. Перья в голове мешают тебе нормально думать. Неужели не проще закончить всё сразу? Одним антихристом меньше. Все продолжают жить долго, ну, не факт, что счастливо, конечно…       — Тебе вообще не понять этого.       Демон посмотрел на Даниэля, прищурился. Тот до сих пор дулся, и было не понятно, на кого именно и зачем.       — Можешь хоть сейчас не грузить? Твой праведный ротик слишком часто открывается.       Ангел тяжело вздохнул. Против характера не попрёшь, не склонен он был настолько долго обижаться, да и вообще, легкомысленность и пофигизм Азазеля могли сокрушить любую преграду из тщательно выстраиваемого возмущения. Действительно, в этом уже не было никакого смысла.       Где-то глухо пророкотал гром. Азик улыбнулся уголком губ, теперь уже внимательно наблюдая за подскочившим ангелом. Ему на лицо упало несколько маленьких капель, но демон даже не потрудился вынуть руки из карманов, чтобы стереть их.       — Что это?       — Ты не знаешь, что такое дождь?       — Знаю, — смутившись, ответил Даниэль, — просто раньше не видел.       — Ну, посмотри, скоро его вон сколько будет.       Наблюдать за ангелом оказалось невероятно интересно. Он вышел на середину дорожки, неотрывно смотря вверх. Его берет чуть покосился набок, на светлом пальто появились тёмные пятнышки от воды.       Азазель, привыкший относиться ко всему свысока с некой долей презрения, вдруг с удивлением отметил, насколько Даниэль привлекательный. Ангел улыбается счастливо, изредка жмурясь от воды, попадающей в глаза, и раскидывает руки в стороны, ни на кого больше не обращая внимания.       Демон наблюдает за Даниэлем, практически не моргая. Ему не хочется задумываться о том, почему это существо вызывает у него такие тёплые чувства. Наоборот ему хочется стереть с лица ангела эту яркую улыбку, которая словно затмевает все тёмное в нём самом, но внутри это желание не вызывает отклика.       — Это так здорово! — громко восклицает Даниэль, радостно вертясь под усилившимся дождём. — Это так… красиво.       — Пойдём куда-нибудь, эстет, — Азик, наконец, находит в себе силы что-то сказать и хмурится. — Скоро до нитки промокнем.       Он выше поднимает воротник своего плаща, нетерпеливо хватает за плечо Даниэля и быстро ведёт его через линию деревьев, куда-то к мерцающему свету вывесок. Ангел не перестаёт улыбаться, даже когда рука демона навязчиво и слегка грубо сжимает его плечо. Он даже не старается вырваться, лишь неловко поправляет свой промокший берет, не смотря, куда они направляются. Азазель идёт как-то тихо, непривычно; он молчит, не язвит, по своему обыкновению, и Даниэль абсолютно не чувствует ничего подозрительного. Ему радостно и хорошо, даже несмотря на то, что вокруг потемнело, гром изредка гудит где-то очень далеко, а дождь только усиливается.       — Пришли, — заявляет Азик, когда перед ними оказывается кафе с нелепым названием «Между булок».       — И что мы там будем делать?       Демон оставляет вопрос без ответа, поспешно скользнув внутрь, но неожиданно придерживает дверь. Даниэль ни на что не обращает внимания, он только сейчас почувствовал лёгкий холод от прогулки под дождём.       Азазель тянет его к самому дальнему столику, где никого нет и немного темно. Потом снимает с себя плащ, с невозмутимым лицом отряхивает его и вешает его на спинку стула. Ангел неуверенно смотрит на него, потом проделывает почти то же самое, оглядываясь по сторонам. Редкие посетители не обращают на них никакого внимания.       — Я сейчас вернусь, куколка, — еле слышно бормочет Азик и куда-то уходит.       Ангел сидит тихо, не возражая, и просто ждёт, пока «прихвостень Сатаны» вернётся. Он смотрит в высокие окна, на дождевые дорожки на них, слышит еле различимый стук капель по крыше и впервые ему так спокойно, как никогда ещё не было.       Азазель вернулся быстро, держа в руках по стакану кофе. Один он поставил перед ангелом, и властно махнул в его сторону рукой. Даниэль отодвинул стакан.       — Я не буду пить.       — Послушай, — Азик придвинулся ближе к нему, — ничего тебе от этого не будет. Даже если ты думаешь обратное. Ничего не случится, если ты выпьешь немного кофе. Ну же, давай. Или тебе слабо?       Он, насмешливо щурясь, усмехнулся и развалился на стуле. Ангел неуверенно покосился на стакан перед собой. Дождь сильнее забарабанил по крыше. В конце концов, это пока что лучший его вечер на земле, почему бы слегка не поддаться слабостям человеческим? Даниэль понюхал кофе.       — Да пей уже, не отравлю же я тебя.       Это было странно. Но точно не похоже на доместос. Он выпил всё сразу, стараясь разобрать, нравится ему или нет. Такое вкусовое разнообразие было очень приятным открытием, которое не разочаровало Даниэля. Ему показалось, что жизнь стала ещё лучше.       — Кайф, правда? — смотря на довольного ангела, отозвался Азазель, — всяко лучше твоего отбеливателя.       Даниэль молчал, улыбаясь непонятно чему. Без берета он выглядел ещё более невинно и привлекательно, поэтому Азазелю пришлось помотать головой, чтобы отогнать эти странные мысли. Он в тишине допил свой кофе, изредка поглядывая на ангела. Посетители приходили и уходили, абсолютно не замечая странную парочку в углу кафе. За окнами темнело, дождь не прекращался.       — А ты целовался когда-нибудь? — внезапно спрашивает Азик, которому надоело молчать.       — Что? — ожидаемо смущается ангел, — конечно же нет, ты что.       — Никогда?       — Никогда. Это всё не для меня.       — Мм, — с напускным равнодушием тянет демон, — просто мне пришла в голову мысль, что ты можешь и не знать, что это такое. Это всё от того, что ты просидел на облаках, а жизнь прошла мимо.       — Ангелы не предаются грехам.       — Да брось, — Азазель смеётся, — это почти то же самое, как кофе выпить.       Даниэль переводит взгляд с демона на пустой стакан. В его глазах отражается сожаление и разочарование.       — Нет, ничего страшного не произошло, — спешит заверить его Азик, — ты слишком много думаешь.       Он вдруг перестаёт смеяться и придвигается на стуле ближе к ангелу, огибая стол. Ему кажется нелепой фраза, которую он мысленно применил к Даниэлю. «Красив, как ангел» в их случае действительно звучит нелепо, и он снова улыбается, но теперь уже без насмешки. Хочется провести рукой по мягкой коже на щеке ангела, но он удерживает себя.       Даниэль ничего не говорит, только смотрит на Азазеля так же пристально, копируя взгляд. Это так на него не похоже, думает Азазель перед тем, как всё-таки коснуться лица напротив. Ангел не отстраняется, и его волнение выдают только глаза, ставшие чуть больше. Демон не столько видит, сколько чувствует, как напряглась рука Даниэля под столом.       — Просто ради своего успокоения, — тихо говорит Азазель, — ты же не вышвырнешь меня в окно в случае чего?       — Там же дождь, — так же тихо отвечает Даниэль.       Азазель улыбается и подаётся вперёд, внезапно пьянея от близости с ангелом. Его губы слишком мягкие, но такие невероятно приятные. Демону кажется, что ни с кем ещё он не испытывал такого трепета и одновременно страха. Ему было противно от этих чувств глубоко внутри, но ничего с собой поделать не мог. Он держал Даниэля за подбородок двумя пальцами, легко, будто опасаясь обжечься, и касаясь губами так же осторожно.       Даниэль совершенно не умел целоваться. Он сидел неподвижно, замерев как статуя, и было непонятно, нравится ему или нет. Демон целовал его настолько медленно, насколько это вообще было возможно, и ангел не до конца понимал, что ему нужно делать. Чтобы не казаться отрешённым от ситуации, Даниэль шевельнул губами в ответ и тут же почувствовал чужую ухмылку.       Азазель целовался мягко, не настойчиво, так, как абсолютно не вязалось с его характером. Ангел стал повторять те же движения, ловя ритм, и ему внезапно показалось это простым и совершенно не страшным. Когда они отстранились друг от друга, этот поцелуй показался им невероятно долгим. Азазеля было едва слышно сквозь шум дождя.       — Хм… Это был лучший кофе в моей жизни.