Всё завтра

— …и если кто-то побеспокоит меня до шести часов утра, хоть минутой раньше — пусть готовится к расстрелу!       Перепуганный майор вытянулся в струнку, но Гидеону уже было всё равно. Напоследок грозно сверкнув глазами для острастки, он шагнул в комнату и так хлопнул дверью, что с потолка что-то посыпалось. Грёбаная Неварро, местные здесь что, до сих пор потолки штукатурят? Разве он не потребовал навести порядок и всё переделать ещё пару месяцев назад? Впрочем, мог и не потребовать: обретался он последнее время в основном на крейсере, а сюда только-только руки дошли заявиться. Вот и некогда было оценить и вспомнить про разросшийся до нечеловеческих масштабов трижды проклятый локальный бардак. Гидеон в последний момент сдержался, чтобы не плюнуть со злости на пол, отцепил плащ, стянул нагрудник и плюхнулся на скрипнувшую кровать.       Он понял, что устал. Нет, даже не так — он осознал с пугающей уверенностью, что неимоверно задолбался.       Служба в ИСБ ему вполне себе нравилась раньше и здорово помогала теперь: прежние допуски, пароли и явки позволяли добыть достаточно ресурсов, чтобы люди не голодали, техника работала не от великой Силы и чьей-то матери, но всё-таки на нормальном топливе, а помещения поддерживались в относительно приемлемом состоянии. Жаловаться, строго говоря, было не на что — Гидеон знал свою цель и никогда, ни-ког-да в ней и в её успехе не сомневался, ему и его людям не приходилось, как другим уцелевшим, спать на камнях и питаться пайками с плесенью. А человеком, склонным к меланхолии, он себя никогда по праву не считал. И всё же даже на него иногда находило.       Конкретно сегодня сошлось, кажется, вообще всё: дурацкий ветер с грязью и чёрным песком, летящими прямо в лицо, проблемы на крейсере, проблемы на базе, один повесился, другой ничего не сделал, потому что… Гидеон даже спрашивать не стал, почему, сразу и пристрелил на месте. Вот как так — дисциплину он поставил железную, сомневаться не приходится, а всё равно каждый день кто-то да косячит? Так что под вечер его довели окончательно, и вариант закрыться у себя был единственной альтернативой сокращению сгоряча поголовья идиотов, лезущих из каждого утюга. Кстати, об утюгах, надо по этому поводу отдельную головомойку устроить, взяли моду в мятой форме ходить, тоже мне разболтались тут… Так, стоп. На сегодня работы точно уже хватит. Вопреки мнению истреблённых мандалорцев, большинства подчинённых и коллег из ИСБ, Гидеон был тоже человек — и у него тоже могли вскипеть мозги от бесконечно выскакивающих, как лот-кот из дырки в заборе, проблем. Завтра он встанет в пять часов по местному времени и к утреннему построению уже наметит точные планы на день, а до того момента пусть всё и все катятся к сарлакку в одно известное место.       Он поднялся с кровати, иронично ухмыльнулся собственному отражению в зеркале — нет, это даже не задолбавшийся мофф сейчас, это взъерошенный школьник, которого током шибануло, и рожа перекосилась — и залез в небольшой переносной холодильник. Вытащил оттуда кусок пиццы, на правах всесильного начальства честно стыренный у кого-то и неизвестно вообще откуда взявшийся на базе, сел в кресло у самого окна и включил на планшете последнее недосмотренное видео. Вероятно, лучше перемотать на начало, а то уже и не вспомнить, на чём остановился. «Это преступление считается одним из самых страшных в кореллианской истории…» — забубнил сначала затупивший, затем кое-как пришедший в себя планшет. Гидеон презрительно фыркнул: скажете тоже, одно из самых страшных. Нет, в такой дыре, как Кореллия — может быть, но вообще-то… Кстати, оно раскрыто или нет? Ага, раскрыто, можно смотреть дальше. Неразгаданные дела Гидеона не так привлекали: не зная ответа, лишаешь себя доли удовольствия, а думать, размышлять, искать его, собирая информацию по кусочкам? Интересно, не поспоришь, в спокойные глубоко имперские времена он и этим иногда баловался, но теперь хватало реальных поводов поломать себе голову. Какая разница, кто, кого и где убил, когда штукатурка сыпется, полы надо менять, на крейсере турболазер барахлит, на место суицидника без чувства ответственности перед коллективом кого-то надо поставить… Не. Не-не-не. Всё завтра.       Гидеон жевал пиццу, слушал, как героические оперативники героически задержали злостного преступника, без внимания косился в тёмное окно — и почему-то вдруг подумал о Корусанте. Там у него было не подобное убожество, а нормальная, хорошая квартира, где он так же иногда сидел по вечерам и занимался какой-нибудь бессмысленной, но приятной ерундой. А снаружи носились спидеры, высились дома, сверкали разноцветные огни… Он зачем-то выключил видео и, развернувшись к окну, уставился вдаль, на голые чёрные пространства. А ведь другие — те, кто не знает то, что знает он — думают, что вот так и придётся им жить ещё десятки лет. Если не вообще всю оставшуюся жизнь. Оттого и «инциденты» случаются: люди теряют надежду. Что ж, хорошо, что ему это не грозит, ибо надежды у него не было изначально. Какой прок в надежде, когда есть точное знание?       Гидеон встал, вернулся к столу, достал термос и налил себе правдами и неправдами добытого чая. Прежде, чем отхлебнуть, он поднял кружку вверх, будто ударяясь бокалами с невидимым собеседником. Ну, за нашу победу.       За скорое возвращение домой.