happiness

В двадцать жизнь казалась Сыльги белым полотном, на котором можно было писать всё, что угодно, не задумываясь, что именно. Но в тридцать два подход немного изменился – каждое слово четко продуманное, а шаги – выверенные. Она уже давно перестала размениваться на сомнительные и ненужные вещи. Приглашение на презентацию поблескивает золотом в свете настенной бра, а Сыльги фыркает, нанося парфюм на шею. Она крутит головой, рассматривая длинную белоснежную шею, и ключицы, выступающие отчетливо в слишком открытом платье. Разрез платья тоже выше среднего, обнажая бедро. Ей хочется сверкать ярче того самого приглашения, что ожогом на оголенных участках кожи. Она улыбается собственному отражению и щелкает выключателем. Золото меркнет в сумерках комнаты. Сыльги дарит улыбки направо и налево, раздавая ухмылки и смешки. Она сияет в свете яркого освещения торжественного зала, блестает, как самая начищенная монета. Вызывающая и запретная, как сладкий плод, Кан становится предметом всеобщего обсуждения. Но Сыльги зла, а поэтому позволяет себе быть дерзкой. Она улыбается, когда Джухен появляется на сцене, вспышки камер слепят. На глазах Кан блестят слезы. Но это только от слишком яркого света, убеждает она себя. Причина абсолютно не в том, что грудь раздирает от обиды и злости. Как только Джухен начинает свою благодарственную речь, она уходит. Кан курит на улице, кутаясь в легкую накидку, смаргивая слезы. Старательно наносимый макияж растекается черным по щекам. Но ей плевать на то, что ноябрь, на то, что все пялятся. Плевать, твердит она себе и тушит окурок. Платье рвется, когда она наступает на него, специально игнорируя внутренний голос, который твердит не глупить и вернуться в зал. Поправить макияж и сверкать так же ярко, как и до этого. Но Сыльги добилась того, чего хотела – она потешила самолюбие. На этом пора остановиться - она купит книгу Джухен в ближайшем книжном. Только внутрь она всё же возвращается, чтобы привести себя в порядок. На то, чтобы вытереть следы слабости уходит несколько минут, и Сыльги цепляет на лицо улыбку и притворяется, что только что не она позорилась на улице. Парень ловит её на первой ступеньке, когда нога подворачивается, и Кан мысленно уже готовится лететь кувырком вниз, будто ей и так мало. Но крепкие руки обхватывают за талию, притягивают к чужому телу, не давая уронить последние капли гордости. - Вы в порядке? Грубый и глубокий голос заставляет Сыльги поднять глаза, чтобы рассмотреть спасителя. Но слова благодарности застревают где-то в глотке, так и не произнесенные. Кан теряется, рассматривая лицо парня: глаза, внимательные и смотрящие в самую душу, крупный нос и аккуратные губы, сжатые в тонкую линию. Он улыбается лишь, когда она приходит в себя и раскрывает рот, чтобы поблагодарить за спасение. - Буду - говорит Сыльги, встречаясь глазами с Бэ Джухён на плакате. – Обязательно. Не хотите выпить?

***

В новой книге Джухен пишет о любви, о которой не знает ничерта. Кан захлопывает новое, свежее издание, и закрывает глаза. Это выглядит забавным, думает она, глядя на часы, что подсвечивают зеленым восемь вечера. Пора собираться домой. Клиентов сегодня уже не будет, последний должен был придти в шесть, но отменил встречу. И Сыльги не нашла ничего лучше, как выйти за кофе, чтобы проветрить голову. Но увидела плакат с Бэ Джухен и зашла в книжный, чтобы выполнить обещанное. Но даже лицензия психолога-консульта не защищает от того, что будет больно. Сыльги выключает свет, собирает свои записи и идет к выходу. - Здравствуйте, Сыльги. Голос, который Кан не спутает ни с каким другим, поворачивает её к стоящему за спиной парню. Сыльги не так просто застать врасплох, но у И Джено получается во второй раз. - Что ты здесь делаешь? – спрашивает, а сама готова бежать, лишь бы не стоять под пристальным взглядом парня, от которого стыд поднимается к щекам, заставляя их пылать. - Работаю, - Джено кивает на дверь комнаты напротив. Сыльги переводит глаза и читает название вывески на английском. - Так это вы въехали сюда на прошлой недели? Точно, она же видела объявления, на которых говорилось о новой школе иностранных языков. - Мы теперь, как бы соседи, - улыбается Джено, а Сыльги сравнивает его с добродушным лабрадором, прекрасно отдавая себе отчет в том, что И совсем не милый песик. - Ты принес рисовый пирог? – Сыльги хитро щурится, рассматривая Джено одетого в обычную повседневную одежду, а не смокинг. - Не совсем, - Джено смеется, убирая челку наверх. – Хотел пригласить Вас на ужин. Это вежливое подчеркивание разницы заставляет Сыльги присмотреться к парню повнимательнее – в глазах того плещутся черти. На самом деле он не считает нужным обращаться формально, делает это по привычке, но самому так и хочется перейти черту. - Проведенная вместе ночь не дает Вам права применять ко мне Ваши профессиональные штучки. - Да тише, ты, - шикает на него Кан и тянет подальше от любопытных ушей. - Да, не так уж много и выдержки оказалось в тебе, И Джено. Сыльги вертит в руках стакан с виски, ощущая обжигающую горечь на корне языка. У неё проблемы, и с этим нужно что-то делать. И она бы как раз начала, но И Джено напротив рассматривает пристально, не хуже неё самой вцепляется профессионально в выражение лица, считывая и впитывая, будто губка. - Я всё понимаю, - произносит он. К своей выпивке мальчик почти не прикоснулся. Хочет сохранять трезвость ума и показать состоятельность. Подчеркнуть собственную важность, думает Кан и делает новый глоток, и даже не морщится, стоически терпя горечь. - И что же ты понимаешь, милый? Сыльги видит, как обращение злит Джено, как под кожей дергается кадык, а глаза опасно сужаются. Но дергать спящего тигра за усы любимое занятие - Кан вроде бы и выросла, но азарт остался. И Джено ей нравится на самом деле. С ним она вспоминает, как это, когда жизнь не кажется пустой и бессмысленной. - Ты пытаешься забыть, - стакан с грохотом опускается на стол, и Джено сокращает между ними расстояние, чтобы слышала только она. – И я готов быть тем, кем ты воспользуешься. - Зачем тебе это? – совершенно искренне удивляется Кан, абсолютно не понимая его мотивов. - Ты мне нравишься. - Поздравлять не буду, - Сыльги улыбается и сжимает пальцами полупустой стакан с выпивкой. - Я и не надеялся, - Джено за несколько глотков выпивает содержимое стакана. - У меня проблемы, - признается Кан, пытаясь вразумить несмышленыша. – Мне тридцать два, и у меня нет времени на свидания. - Мне двадцать три, и я не предлагаю свидания. - Предлагаешь жениться? – фыркает Кан. - Назначим дату? Сильги впервые за долгое время смеется, искренне и от души. И они снова едут к ней, как и месяц назад.

***

Сыльги садится за барную стойку и просит что-то на вкус бармена. Пахнет сигаретами и дорогим алкоголем. А ещё усталостью, от которой она пришла сюда спасаться. Неделя выдалась трудной и изматывающей: бесконечный поток клиентов, которым нужна помощь. Сыльги и сама такая, что не отказалась бы от помощи, но статус не позволяет жаловаться. Она сбрасывает звонки Джено, избегает встреч и напивается в одиночестве, вызывая трезвого водителя. Ей не хочется портить парню жизнь. Может, она по пьяни позвонила Джено, Сыльги не знает, но вместо водителя её забирает И, бережно укладывая голову на своем плече. Ей нравится в нем всё – широкие и крепкие плечи, красивые руки, подкачанное тело. У него самые милые ямочки из всех, которые Кан приходилось видеть. Но почему он мириться с тем, что она открыто над ним издевается, не понимает? Когда Джено усаживает её на заднее сидение и пристегивает ремнем безопасности, Кан спрашивает: - Почему такой хороший мальчик подставляет лицо для пощечин? Но Джено не отвечает, только целует в губы, жадно прихватывая губы Кан. А утром в квартире пахнет тостами и кофе. Сыльги чувствует себя не то чтобы разбитой, но слегка помятой. Возле миски с тостами обезболивающие и стакан воды. На желтом стикере смайлик и пожелание хорошего дня. Кан впервые за долгое время плачет. Утром она встречает Джено возле двери своего консультационного центра с двумя стаканами кофе. Улыбка мальчика заставляет поддаться. Он ведет Сыльги на крышу, и пока она курит, прихлебывая кофе, он рассматривает её тщательно замаскированные синяки под глазами. Вселенная работает слишком правильно, думает Сыльги, когда Джено обнимает со спины, заставляя себя чувствовать ещё несчастней, чем до этого. Школьница плачет, а Сыльги теряется, кажется впервые, не зная, что сказать и как утешить. Она сама попросила рассказать, что произошло, когда встретила её на выходе из офисного здания. Слишком плохая карма, думает Сыльги, когда слышит, что девчонка влюбилась в своего преподавателя английского, И Джено. Ей не следовало влезать, но Кан не из тех, кто будет стоять в стороне. Она покупает девочке капучино со взбитыми сливками и оставляет свою визитку, на случай, если нужно будет с кем-то поговорить. Её не пугают подростки, а только то, что Джено опять напоминает о себе. Важно принимать правду, всегда говорит Сильги своим клиентам и студентам, но сама же отвергает любые её проявления. Она снова забирается на крышу и курит, пока у неё перерыв. - Хватит дымить, как паровоз. Джено запахивает свою курточку, пока подходит и становится непозволительно близко. Наверное, она должна была быть настойчивее и последовательнее в своих действиях, чтобы черта между ними была явственней. Джено был тем, чье внимание ей льстило. Она хотела больше, но в тоже время, понимала, что ни к чему хорошему это не приведет. - Разве, ты не так говоришь своим клиентам? - У тебя слишком милые ямочки для того, кто говорит такие жестокие вещи, - Сыльги тушит сигарету и тянется к Джено, пряча лицо на его груди. Нос щекочет аромат парфюма и тепло, на которое она не имеет никакого права. Но Сыльги – слабачка, а ещё слишком жадная. Кан Сыльги сделала выбор. Главное – не забывать твердить себе, что всё нормально, она тоже имеет на это право.