Больное удовольствие

Было в этом что-то больное. Каждый раз приглашать Мессию к себе в кабинет, давать иллюзию заинтересованности, ощущение тепла и любви. Использовать в своих целях его любовь. Он готов был на всё после лёгкого прикосновения пальцев, поглаживания по волосам или улыбки. Он был готов даже сам пойти в Башню без промедления. Он успокаивал всех Мессий, давал им ложные иллюзии, даже если те не верили в хороший исход, он давал им надежду на отсутствие мучений. Было в этом что-то прекрасное. В том, как он улыбался всякий раз, как приходил сюда. В том, как смотрел с этим своим выражением полной преданности на лице, думая, что он не замечает. Иерониму нравились его волосы. Были похожи на ранний закат, отражающий на поверхности озера в его родной деревне. Из было приятно пропускать через пальцы, слегка сжимая и поднося к лицу, наслаждаться их запахом. А ему нравился Иероним. Поэтому его раннее короткие волосы теперь не подстригались, блестели и выглядели прекрасно. И всегда он наслаждался, когда получал комплименты от него. Было в этом что-то манящее. То, как он был готов отдать свою жизнь. То, как он внемлил всем словам Иеронима. В том, как сам, с улыбкой, ушёл в Башню, на прощанье поцеловал его. Было в этом что-то смешное. Столько лет играть им, давать ложные надежды, намёки. Прикасаться вскольз и притворяться, словно не замечаешь этих взглядов, нервных пальцев, перебирающих рукава одежд, обкусанных губ. Было смешно смотреть как он уходил в Башню, уверенный в своей правоте. Уверенный, что его любят и будут помнить всегда. Возможно в чём-то он был прав. Иероним запомнит его. Но только как развлечение, скрасившее скуку.